По следам Оруэлла, Конрада и Киплинга: отрывок из книги «Дурман Востока»
Летняя новинка издательства «Альпина нон-фикшн» — книга «Дурман Востока: По следам Оруэлла, Конрада, Киплинга и других великих писателей, зачарованных Азией». Журналист Давид Хименес почти 20 лет прожил в Юго-Восточной Азии и составил тропический трип-репортаж. Через воспоминания классиков — среди которых Моэм, Хемингуэй, Конрад — и собственные наблюдения он собирает портрет Азии. А после каждой главы тянет купить билет в один конец и раствориться где-нибудь между Бангкоком и Манилой.
Глава 10. Тициано Терцани. Таиланд
В одном из переулков, выходящих на проспект Сукхумвит, в двух шагах от места, где я прожил десять лет, стоит щит, уведомляющий о строительстве новых апартаментов. «Добавь в cвою жизнь роскоши!» — призывает рекламный слоган. Казалось бы, что тут удивительного: по всему городу строятся сотни подобных зданий, накрывших в последние годы и Бангкок волной из стекла и бетона. И все же это место — особенное: еще недавно здесь стоял «Дом черепахи», бывший резиденцией Тициано Терцани (1938–2004) в период с 1990 по 1995 год. Именно здесь итальянский автор написал одну из лучших книг о путешествиях, посвященных Юго-Восточной Азии, — «Предсказатель поведал мне» (Un undovino mi disse).
Журнал Architectural Digest описывал жилище итальянца как «роскошный тропический оазис в сердце цементных джунглей». Тиковый дом в традиционном тайском стиле, окруженный тропическим садом, пруд, заросший цветами лотоса, разного рода диковины, которые журналист привозил из своих поездок. Сам Терцани говорил, что это самый красивый и удивительный дом из всех, что у него были. Безусловно, имелись и определенные недостатки: комнаты осаждали тучи комаров, то тут, то там шныряли крысы, охотившиеся на экзотических птиц из коллекции Терцани. Больше всего Тициано сокрушался, когда крысы загрызли Кальяса, соловья, «отвечавшего на свист самыми потрясающими ариями, которые я только слышал в своей жизни».
К середине девяностых Терцани устал от прогресса, все нарастающего и все ближе подступающего к его оазису, и покинул Бангкок. После его отъезда «Дом черепахи» — в пруду жила самая настоящая столетняя черепаха — превратился в ресторан Lai Thai. Дальнейшая продажа участка, расположенного в одной из самых престижных зон города, к тому же активно застраивавшейся акулами девелоперского бизнеса, была исключительно вопросом времени. В интернете появилась петиция о сохранении этого места как объекта культурного наследия, но деловая Азия не знает сантиментов.
Терцани с отчаянием писал о том, как меняется Бангкок. Все градостроительные планы последних десятилетий в этом городе можно описать одной фразой: утверждению подлежат любые проекты, предполагающие выгоду для элиты страны, включая Управление короны по делам собственности, посредством которого тайская королевская семья увеличивает свое состояние. Итальянский писатель с ужасом смотрел, как каналы азиатской Венеции — и снова эти сравнения — закатывают в асфальт и лодки сменяются гудящими в бесконечных пробках автомобилями, как храмы окружают все более и более высокие небоскребы, как рынки уступают место торговым центрам, как уличных торговцев едой, предлагающих за смешные деньги блюда, которые не купишь ни в одном роскошном ресторане, сменяют сети кафе и гамбургерных. «Этот город никогда не был красивым, но в нем было свое очарование», — пишет Терцани о месте, где счастливо прожил несколько лет с женой и двумя детьми.
А когда счастье кончилось, он уехал.
В 2004 году — как раз когда я сам переехал в Бангкок, даже не думая, что тоже обрету здесь счастье, воспоминания о котором будут преследовать меня всю жизнь под маской ностальгии, — Терцани не стало. Он принадлежал к поколению журналистов, которых необратимо изменили индокитайские войны. Многие из этих репортеров были живой копией Томаса Фаулера из «Тихого американца» Грина: людьми с запутанной личной жизнью, которых привели на Восток тайные страсти. Джим Прингл — еще одна легенда того времени, с которым я подружился по приезде в Таиланд, — рассказывал, что в шестидесятые в Камбодже журналисты традиционно заканчивали рабочий день в заведении «У мадам Шанталь», самой отвратительной опиумной курильне Юго-Восточной Азии: «Мы раздевались, накидывали парео, ложились и болтали. После опиума отзвуки разрывов бомб, сбрасываемых В-52, становились все тише и тише».
Мне бы очень хотелось, чтобы в мою бытность молодым журналистом кто-нибудь дал мне такой совет: «Не пытайся подражать старшим коллегам, иначе рискуешь выглядеть как нелепая пародия». Уж лучше смириться с тем, что твой потолок на ниве развлечений — обычная пьянка в компании туристов и местных мажоров, и потратить сэкономленные силы на то, чтобы попытаться хотя бы приблизиться к качеству работы ветеранов журналистики, умудрявшихся между опиумом и борделем выдавать лучшие материалы за всю историю нашего ремесла.