Почему новый фильм Лантимоса всех бесит?

Не ждали? А он пришел!

Если вы смотрели «Бедных-несчастных», то, возможно, фильм запомнился вам своей красочностью и необычными декорациями, которые как бы погружают зрителей в мир Беллы (главной героини фильма). На фоне ее непосредственности и детскости – в самом прямом смысле слова – ярче видна жестокость, с которой мир мужчин относится к женщине. Однако игра Эммы Стоун и живость характера героини весь хронометраж держат в напряжении, и, возможно, от «Видов доброты» мы могли бы ожидать чего-то похожего. Однако предполагать, что это будет экзотическая история об очень близких многим проблемах и переживаниях не приходится.

Спешим расстроить: ничего этого в фильме нет. Зато есть вот что:

• Стилистическое и тематическое продолжение линии, начатой ранними фильмами Лантимоса («Альпы», «Клык» и «Лобстер»), но без вычурной «костюмности» и поражающих воображение декораций;
• Эмма Стоун, Уиллем Дефо и Маргарет Куолли — то немногое, что навевает мысли о Голливуде;
• Почти 3 часа экранного времени и 3 полноценные тематические части: поочередно на экране рассказываются три независимые друг от друга истории, формально объединенные присутствием общего персонажа — загадочного Р.М.Ф., не произносящего ни слова и появляющегося лишь эпизодически. Кроме того, во всех трех сюжетах играют одни и те же актеры.
• Персонажи фильма, захваченные всепоглощающим абсурдом. Во многих интервью Лантимос признавался, что, работая над сценарием, он вдохновлялся пьесой Альбера Камю «Калигула», которая рассказывает о бунте против абсурдного миропорядка.

Не просто так во время начальных титров играет саундтрек «Sweet Dreams», а именно часть припева: «Some of them want to use you,/ Some of them want to get used by you./ Some of them want to abuse you,/ Some of them want to be abused». И, будто следуя прозвучавшим строчкам, герои картины так отчаянно стараются заслужить любовь, принятие и доверие других, что неминуемо упираются в тупик и погрязают в лживом подобии человечности.

История первая: про сепарацию

Первая часть фильма, «Р.М.Ф. умирает», повествует об офисном служащем по имени Роберт, всю жизнь которого контролирует его шеф. На протяжении десяти лет он детально расписывает каждый день своего подопечного, указывая, что тот должен есть на завтрак, обед и ужин, как он должен выглядеть, какие книги должен читать и когда должен заниматься сексом со своей женой — все в лучших традициях антиутопии. Взамен властный босс предоставляет Роберту свое невидимое покровительство: дарит ему дом, машину и дорогие коллекционные предметы.

Сразу вспоминается фильм «Адвокат дьявола» (реж. Тейлор Хэкфорд), в котором для героя независимость была вопросом амбиций и силы воли. Однако Лантимоса совершенно не волнует тщеславие: речь идет скорее об отношениях родителя и ребенка, в которых последний может доказать свою любовь, лишь демонстрируя беспрекословное подчинение. Лишившись опеки босса, Роберт растерян, как потерявшийся в торговом центре мальчик: ему явно было проще, когда напиток в баре выбирал за него кто-то другой, поэтому он уверен — утраченное доверие нужно вернуть во что бы то ни стало. Финальный кадр новеллы олицетворяет счастливую семью: раскаявшись и заслужив родительское прощение, блудный сын Роберт блаженно лежит в объятиях своего дремлющего шефа и его жены-сообщницы.

«Виды доброты» отнюдь не первый и не единственный фильм Лантимоса, похожий на сумасшедший эксперимент по изучению границ человеческой свободы и феномена контроля как такового. В этом смысле первая новелла киноальманаха — прямая наследница «Клыка», сюжет которого строится вокруг довольно своеобразной семейки: родители запрещают детям покидать пространство дома и прилегающего к нему участка, объясняя это тем, что внешний мир крайне опасен для неокрепшего организма. Выйти наружу будет позволено лишь в тот момент, когда тело достигнет необходимой степени зрелости, индикатором чего послужит выпадение клыка. Однако в один прекрасный день старшая дочь вырывается из гнезда местечкового патриархата, выбивая себе несколько передних зубов спортивной гантелей. В финале же зрителя оставляют ни с чем: открытый конец не позволяет судить о том, насколько удачным оказался результат побега героини. Зато в истории «Р.М.Ф. умирает» мы можем увидеть своего рода продолжение, смоделированное в сюрреалистических условиях жизни персонажей.

История вторая: про абьюзера и его «сама виновата»

Вторая новелла «Р.М.Ф. летит» также предполагает комическое там, где любому человеку станет скорее тревожно. В центре истории — убитый горем полицейский Дэниэл. Его жена пропала на необитаемом острове, но, когда Дэниэл уже было отчаялся, его жену, истощенную и измученную, вдруг находят. Она наконец возвращается домой, и все бы хорошо, но Дэниэл постепенно понимает, что эта женщина — самозванка. У незнакомки другой размер ноги, а еще, в отличие от его жены, она ест шоколад и курит.  Недоумевая и теряясь в параноидальном страхе, Дэниэл начинает сходить с ума и заканчивает тем, что требует от жены (или все же самозванки?) буквально расчленить себя.

Жертва во имя любви, в свою очередь, вызывает в памяти финальную сцену «Лобстера», когда главный герой удаляется в туалет, чтобы ослепить себя и вместе с тем уподобиться своей незрячей возлюбленной. И опять-таки, если развязка «Лобстера» оставляет за собой недосказанность (неизвестно, решился ли Дэвид на жертву в итоге или нет), то серединная новелла «Видов доброты» к концу вполне однозначно трансформируется в настоящий боди-хоррор. Самопожертвование ради любви совершается. При этом зрителем откровенно манипулируют, заставляя увидеть историю глазами Дэниэла: такая перспектива заведомо делает его, жертву, невиновным, в то время как именно он оказывается главным злодеем. Таким образом в финале мы неизбежно приходим к пугающему заключению, что вся история известна лишь со слов ненадежного рассказчика, однако для прозрения слишком поздно — мы уже обманулись.

История третья: про веру во всякое странное

И, наконец, последняя новелла под названием «Р.М.Ф. ест сэндвич» рассказывает о секте, занимающейся поиском своей верховной жрицы — девушки, которая обладает даром воскрешать мертвых. Разыскиваемая должна соответствовать определенным физическим критериям, а еще иметь трагически погибшую сестру-близнеца, что не может не вызвать ассоциации с группировкой «Альпы» (тайное общество из одноименного фильма Лантимоса). Члены «Альп» считали себя уникальными, поскольку только они могли заменять собой умерших: за определенную плату «альпийцы» наносили визиты скорбящим родственникам и играли роль недавно ушедших.

Таким образом, и в «Альпах», и в третьей «доброй» новелле идея реинкарнации лежит в основе взглядов адептов культа. При этом в обоих случаях фанатизм уверовавших создает строгие правила, нарушение которых не прощается ни под каким предлогом: так героиню «Видов доброты» Эмили изгоняют после сексуальной связи с чужим (не-участником секты), так как теперь она «зараженная». Ирония заключается в том, что, едва найдя волшебную целительницу, Эмили сразу же потеряла ее. Членам культа так и не доведется узнать о преданности Эмили их общему делу.

Свобода (не) быть собой

Несмотря на то что фильм снимался в Новом Орлеане, нет никаких отличительных признаков, по которым зритель мог бы определить для себя географию происходящего. Вокруг только сплошные шоссе, бетонные здания и палящее солнце, под которым и ходят герои, к лицам которых намертво прилипли маски (не зря же они были на постерах). И, конечно, мотив маски форсируется за счет того, что во всех трех частях снимаются одни и те же актеры: Джесси Племонс, например, перевоплощается из ведомого корпоративного служащего-марионетки в психически неуравновешенного полицейского-абьюзера, а затем — в ничем не примечательного сектанта. Таким образом, актеры, которых, разумеется, направляет режиссерская рука, все же получают свободу метаморфозы и даже импровизации.

И все же, насчет полной непохожести мы вас обманули: в финале картины Эмма Стоун все-таки станцует нелепый танец. Для Лантимоса этот танец — своеобразный авторский знак, выражение свободы в противовес любой догме, в том числе свободе зрительской интерпретации. Хотя «Виды доброты» могут оставить вас в замешательстве, факт абсурдности фильма не делает его бессмысленным. Возможно, пришло время ослабить вездесущий контроль рационализма и впустить в себя долю сумасшествия?