В поисках таинственного Бимини. Как конкистадор Хуан Понсе де Леон искал источник вечной молодости, но нашел только смерть

…1521 год, жаркий июльский день. Чтобы лучи яркого кубинского солнца не тревожили глаза умирающего, окна в комнате закрыли занавесками. Отходил он тяжко: в пароксизмах боли и наплывах лихорадочного бреда. Лекари ничего не могли поделать с индейским ядом, который кровь разнесла по организму некогда могучего мужчины. Человек, мечтавший обрести жизнь вечную здесь и сейчас, храбрый моряк, одолевший немало морей, отважный и жестокий воин готовился к своему последнему путешествию. Хуан Понсе де Леон ушел в легенду, стал частью мифа об источнике вечной молодости, который и сейчас волнует воображение человечества. Ведь всем нам рано или поздно придется предстать перед дверью в Великое Неизвестное — и многие, очень многие страстно хотели бы отстрочить, упразднить этот миг, променяв его на бесконечное земное существование.

Неутолимая жажда жизни

Уже вряд ли кто скажет, кто именно подарил испанскому идальго Хуану Понсе де Леону, сыну знатного дворянина из Вальядолида, бывшему королевскому пажу, неустрашимому воину, отличившемуся при изгнании мавров из Гранады, мечту об источнике вечной молодости. Фактом, однако, является то, что легенды о чудесном водоеме блуждали задолго до рождения знаменитого конкистадора. Неудивительно: ведь с того самого дня, когда люди осознали себя, они мечтали победить роковой изъян своей природы. О грядущей смерти с тоской размышлял 4600 лет назад легендарный Гильгамеш, царь шумерского Урука. Душой, привязанной к умирающему животному, называют человека циники. Мысли о скелете с косой — наше вечное страдание. Мы не звери, мы обладаем сознанием, мы чувствуем, видим, переживаем, мучаемся тем, что с каждым днем жизнь по капле истаивает… а однажды заканчивается. Жизнь других, но и моя тоже. И нет пощады, нет исключения, нет надежды.

Или всё-таки есть? Столько, сколько существуем, мы ищем утешения в религии, но каждый в глубине души хотел бы, чтобы обретение вечности не покупалось ценой физического распада. Об источнике вечной молодости, помещая его в разные части света, писали и древний грек Геродот, и автор популярного средневекового романа «Приключения сэра Джона Мандевиля», созданного между 1357 и 1371 годами. Этот человек сообщал о том, что посетил Турцию, Сирию, Аравию, Египет, Палестину, Ливию, Эфиопию, Армению, Русь, Персию, Месопотамию, Татарию, Индию, Зондские острова, Китай и даже легендарное царство пресвитера Иоанна. И вот как Мандевиль описывает один из эпизодов своих странствий:

«…Также по направлению к окраине этого леса есть город Пломбе. Над городом — большая гора, которая также называется Пломбе. И от этой горы город получил свое название. И у подножия этой горы есть источник, который обладает запахом и вкусом всех специй. Каждый час дня он меняет свой запах и вкус. Тот, кто трижды выпьет воды из этого источника во время поста, излечивается от всех своих болезней. Те, кто живут там и часто пьют из него, никогда не болеют и всегда выглядят молодыми. Я пил из него три или четыре раза, и мне до сих пор кажется, что я чувствую себя лучше, [чем до того]. Некоторые называют его „источником молодости“; ибо те, кто часто пьет из него, всегда выглядят молодыми и живут без болезней. Говорят, что он обладает такой чудодейственной силой потому, что его вода истекает из рая».

Что не менее интересно, в реальность источника вечной молодости верили и арабские мудрецы, проживавшие в Аль-Андалусе, мусульманской стране, раскинувшейся на территории современной Испании. Во многом именно благодаря этим арабам красивое сказание не затерялось, а, напротив, приобрело особую популярность в эпоху Великих географических открытий, начатую, как известно, уроженцами Иберийского полуострова.

До нашего времени дошли средневековые гравюры, благодаря которым мы знаем, как люди того времени представляли себе источник вечной молодости — в виде бассейна, окруженного бордюром из гладко вытесанных глыб. Над серединой бассейна возвышалась, словно гриб на толстой ножке, большая чаша из чистого золота, украшенная по краям великолепным орнаментом и инкрустированная драгоценными камнями. Из нее поднималась чаша поменьше, а выше — еще одна, совсем маленькая. В ней сидел золотой божок с блаженным выражением лица. Из отверстий в голове божка и по краям чаш струилась вода, журчала, с бульканьем изливаясь в бассейн. К водоему отовсюду брели люди — старые, хромые, больные, увечные. Добравшись до цели, они с восторгом бултыхались в нем, с наслаждением подносили горсти ко рту и в восторге карабкались к самой верхней чаше.

Легенда о Бимини

Когда Христофор Колумб достиг Америки, эта часть суши сначала вполне могла показаться европейцам преддверием рая. Замечательнейшей красоты природа, необозримые земли, таящиеся в их недрах неисчислимые богатства, наивные нагие люди, взиравшие на белых пришельцев словно на явившихся с небес богов. Стоит процитировать здесь широко разошедшееся по Европе письмо флорентийца Америго Веспуччи, уверявшего, что побывал в 1501 году в стране, которую мы сейчас знаем как Бразилию. Путешественник писал, что тамошние аборигены пользуются таким долголетием, какое европейцам и не снилось.

«Они живут по сто пятьдесят лет и редко болеют, и если случается с ними какое-нибудь нездоровье, то лечат сами себя корнями каких-то трав. Вот то наиболее примечательное, что я у них узнал. Климат там очень умеренный и хороший, и я мог узнать из их сообщения, что никогда там не бывает заразы или болезни какой-нибудь, которая происходит от испорченного воздуха. И если они не умирают насильственной смертью, то живут долгую жизнь», — писал флорентиец.

Неудивительно, что на фоне столь бодрящих открытий даже дерзновенная мысль об исполнении главной мечты человечества — земном бессмертии — не казалась слишком нелепой. И соответствующие слухи не замедлили появиться — пошли толки о том, что источник вечной молодости следует искать где-то к северу от открытого Колумбом большого острова Эспаньола (Гаити). Итальянский историк Пьетро Мартире д’Ангьера, лично знакомый с Колумбом, сообщал в те годы:

«К северу от Эспаньолы между прочими островами есть один остров на расстоянии трехсот двадцати миль от нее. Первое, что ты увидишь с большой воды, это вершину горы. Берег же закрыт сплошной стеной зеленых деревьев, а поэтому кажется, что ступить на берег нельзя. Но если ты окажешься зорким, то найдешь несколько незаметных троп. Ступи на остров в том или ином месте и иди к подножию горы. На острове бьет неиссякаемый ключ воды такого чудесного свойства, что старик, который станет пить ее, соблюдая притом определенную диету, через некоторое время превратится в юношу. Но не забывай во время пути о том, что нельзя оборачиваться, иначе источник утратит для тебя свою чудесную силу. Настанет момент, и леса расступятся, и перед тобой откроется ровное место. Там и бьет этот источник, дающий вечную молодость. Засохший цветок, смоченный его водой, вновь расцветет и останется таким вечно. Мертвая ветка, опущенная в его струи, тут же зазеленеет и даст новые ростки. А ты, человек, если не оглядывался, опустись на колени и сделай лишь несколько глотков. И возвращение молодости произойдет так незаметно, что в предыдущие мгновения ты еще будешь старым и немощным, а в следующее мгновение станешь юным и полным сил…»

Хуан Понсе де Леон был романтиком. Поэтому, даже будучи умудренным опытом солдатом, он позволил себе не на шутку увлечься мечтою об источнике. С тех пор эта мечта вела его до самого конца земного существования. Ну а если в ту пору среди испанцев и присутствовал герой, способный воодушевить огромное количество людей на поиски сказки, так это он, Понсе де Леон. Это был, как сейчас сказали бы, типичный self-made man — отпрыск обедневшей дворянской семьи, который пробил себе путь в жизни в буквальном смысле слова мечом. Успев поучаствовать в изгнании мавров с Пиренейского полуострова, дальнейшую свою карьеру Хуан строил, став одним из завоевателей Америки. Бывший спутник Колумба, участник многих исследовательских экспедиций, наместник восточного Гаити и губернатор Пуэрто-Рико, он пользовался в заморских владениях испанской короны огромным авторитетом. Отнюдь не восторженный юнец, Понсе де Леон знал толк в практических делах. Например, именно он организовал добычу золота на острове Пуэрто-Рико и начал выращивать там сахарный тростник. Человек, как и полагается конкистадору, весьма жестокий, Хуан в 1511 году беспощадно подавил восстание индейцев в своих владениях. Он был богат и счастлив в браке: супруга, дочь владельца гостиницы, принесла ему нескольких детей. На Гаити до сих пор сохранился большой каменный дом, принадлежавший Понсе де Леону.

Казалось бы, что, достигнув в жизни очень многого, он мог покончить с путешествиями и авантюрами. Однако размеренный ход жизни был Понсе де Леону не по душе. На новое путешествие его вдохновили рассказы индейцев о чудесном острове Бимини, который лежит где-то к северу от Эспаньолы и Кубы. Именно там, на Бимини, по словам туземцев, и бьет волшебный источник: любой испивший из него получает жизнь вечную. Стоит отметить, что в ту пору ходил слух о судьбе вождя индейского племени араваков с Кубы по имени Секвен. Люди рассказывали, что якобы Секвен, услышав о Бимини и его источнике, собрал группу искателей приключений и отплыл с ними на север, чтобы никогда больше не вернуться на родину. Его бывшие подданные хотели верить, что Секвен нашел желаемое — и теперь живет, наслаждаясь счастьем вечной молодости.

Тремя столетиями позже Генрих Гейне с помощью поэзии так пересказал ходившие среди испанцев начала XVI века толки о чудесном источнике на Бимини:

Выпьет эту воду старец,
Снова станет молод; старость
Сбрасывает он, как жук
Гусеницы оболочку.

Много там седых голов
Допилось до кудрей русых
И стыдятся возвратиться
Желторотыми птенцами.

Не одна старушка также,
Что себе вернула юность,
Не решается домой
Молодой идти девчонкой —

И остались эти люди
Навсегда на Бимини;
Счастье и весна их держат
В царстве молодости вечной.

Перевод Н. Гумилева

Такие слухи взволновали губернатора Пуэрто-Рико. Подумать только, величайшее за всю историю человечества чудо само шло в руки! Историки имеют разные мнения о годе рождения Хуана Понсе де Леона — одни называют 1460-й, другие 1474 год. Соответственно, к моменту начала поисков чудесного острова ему было то ли 52, то ли 38 лет — тоже для Средневековья возраст вполне солидный. Историк Гонсало Фернандес де Овьедо писал в 1535 году в «Истории Индий», что Понсе де Леон боялся старения и поэтому так увлекся легендой об источнике. Хуан спешно отправился в Испанию. Там он выпросил у короля Фердинанда Католика патент на колонизацию Бимини. 23 февраля 1512 года король, находясь в Бургосе, подписал официальную грамоту. Вручая ее Хуану, король сказал, намекая на Христофора Колумба, получившего 20 лет назад похожий документ:

«Одно дело дать полномочия, когда еще не было предварительного примера, чтобы кто-нибудь занимал такой пост, но мы с тех пор научились кой-чему. Вы являетесь, когда начало уже сделано…»

Приняв от венценосца официальное звание аделантадо (первопроходца), Понсе де Леон с величайшим рвением приступил в 1513 году к поискам чудесной страны. Для экспедиции были снаряжены три судна: каравеллы «Санта-Мария-де-ла-Консоласьон», «Сантьяго» и бригантина «Сан-Кристобаль».

По некоторым свидетельствам, команду своих кораблей конкистадор комплектовал в том числе стариками и увечными — они страстно жаждали припасть к чудесному водоему. Известие о Бимини вызвало ажиотаж: все стремились оказаться среди счастливцев, которые смогут омыться в целебной воде. А Понсе де Леон нисколько не опасался выйти в море с таким сомнительным экипажем: ведь скоро все путешественники перевоплотятся в крепких, полных сил юношей! Говорят, ни разу за всю историю мореплавания на палубы не ступали столь старые команды…

У берегов Флориды

Плавание, которое могло бы перевернуть жизнь всего человечества, началось 3 марта 1513 года. Эскадру вел искусный штурман Антон Аламинос, тоже сподвижник великого Колумба. Флотилия планомерно обследовала Багамские острова — и всюду испанцы, как безумные, разыскивали озера и родники, во всех купались, наполняли фляги водой и доставляли их капитану. Они верили, что достаточно всего двух глотков из «правильного» источника — и начнется преображение. Но тщетно: седые волосы не начинали темнеть, морщины не разглаживались, спины не распрямлялись…

Много островов посетили путешественники: Лос-Кайос, Кэт, Эльютера, Большой Абако. Настроение членов экипажа падало, на Понсе де Леона начали посматривать искоса: не обманул ли высокомерный аделантадо? В начале апреля 1513 года путешественники обнаружили большую землю. Десятилетия спустя хронист Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, возможно имевший доступ к подлинным вахтенным журналам экспедиции, рассказывал:

«И, приняв ту землю за остров, нарекли ее Флоридой, потому что видом она была очень красива, ровная и гладкая, с пышными и свежими лесами по берегам, а также потому, что открыта была в день цветущей Пасхи; вот и решил Хуан Понсе дать той земле имя сообразно этим двум причинам».

Великолепие пейзажей Флориды («Цветущей») — недаром первооткрыватель так ее окрестил! — вновь дало искателям противоядия от смерти твердую надежду, что вот-вот… Глава экспедиции торжественно сошел на сушу и от имени короля вступил во владение новооткрытой землей. Испанцы медленно плыли к югу вдоль восточного берега Флориды, продолжая поиски. Вскоре мореплаватели обратили внимание на то, что, невзирая на попутный ветер, корабли продвигаются вперед с большим трудом. Мешало сильное встречное течение — это был Гольфстрим, или, как его первоначально называли испанцы, Багамский поток. Именно Понсе де Леон одним из первых заметил, что этим течением удобно было бы пользоваться при плаваниях из Америки в Европу.

День проходил за днем, а источник вечной молодости всё никак не обнаруживался. Не стали утешением и несколько найденных у местных жителей золотых безделушек — было их мало, а металл оказался низкокачественным. Да и сами здешние обитатели внушали тревогу: на пути всё чаще стали встречаться воинственные индейцы. Конкистадор Берналь Диас дель Кастильо, посетивший здешние земли несколькими годами позже, описывал туземцев так:

«Рослые, сильные, одетые в звериные шкуры, с громадными луками, острыми стрелами и копьями на манер мечей».

Сначала отношения у испанцев с индейцами установились вполне дружественные, однако потом глава экспедиции решил основать опорный пункт на берегу, что закончилось плачевно.

Инциденту предшествовало одно печальное обстоятельство — в какой-то момент встречное течение стало столь сильным, что унесло далеко в море легкую бригантину «Сан-Кристобаль». Начальник экспедиции велел бросать якоря — нужно было дожидаться пропавшую бригантину в том самом пункте, где произошло расставание.

«Здесь Хуан Понсе, вняв призывам индейцев, высадился на берег, а те вдруг напали на него и попытались захватить шлюпку, весла и оружие; но, не желая затевать смертоубийства, Хуан Понсе сдерживал своих людей, пока один из его матросов не лишился чувств, получив удар дубиною по голове, и лишь тогда испанцы были вынуждены вступить в сражение с индейцами, которые стрелами и копьями с остриями из рыбьих костей и шипов ранили двух кастильцев, тогда как сами не потерпели большого урона; только темнота разняла дерущихся, и Хуан Понсе смог с изрядным трудом собрать своих людей», — повествует де Эррера-и-Тордесильяс.

8 апреля экспедиция миновала мыс Канаверал (Понсе де Леон назвал его Cabo de las Corrientes, Мысом течений). Спустя полторы недели они достигли южной оконечности полуострова, а затем и архипелага Флорида-Киз. Его назвали Los Martires (Мученики) — очертания отдельных островков ассоциировались у испанцев с фигурами людей, испытывающих страдания. К тому времени корабли вышли из полосы воздействия Гольфстрима — и их ход ускорился. Обогнув крайнюю южную точку Флориды, путешественники оказались в водах Мексиканского залива и двинулись вдоль берега полуострова на северо-запад. 11 июня аделантадо велел сделать остановку — днища кораблей требовали чистки.

Вдруг путешественники углядели каноэ. Подплывший на нем индеец, как выяснилось, знал несколько слов по-испански. Удивляться этому не приходилось — уже в ту пору Флорида стала прибежищем для беглецов с Антильских островов, которые покинули родину, спасаясь от жестокости испанцев. Естественно, никаких добрых чувств к своим угнетателям они не питали.

С трудом изъясняясь при помощи слов и жестов, туземец сообщил Понсе де Леону, что послан к нему местным вождем-касиком, который желает обменять свое золото на испанские товары. Вскоре появилось множество индейцев, принадлежавших к местному племени калуса (что переводится, как «яростные люди»). Вместо торговли они попытались неожиданно захватить корабли, но их атака успехом не увенчалась.

После этого аделантадо решил, что дальнейшие поиски на территории Флориды не имеют смысла, и 14 июня велел Аламиносу двигаться в обратном направлении. Кстати, на обратном пути испанцы открыли «многообещающий», как им сначала показалось, остров, названный ими Бимини (возможно, это была северная оконечность мексиканского полуострова Юкатан), — но и на нем бессмертия не обрели. От псевдо-Бимини экспедиция повернула к востоку. Путешественники обогнул Кубу с севера и, воспользовавшись Гольфстримом, быстро добрались до Багамских островов. Там Понсе де Леон велел Аламиносу еще раз обследовать этот архипелаг на «Сан-Кристобале». Остальные два судна бросили якоря у Пуэрто-Рико 10 октября. Туда же спустя четыре месяца прибыл и Аламинос, бригантина которого на обратном пути потерпела крушение — обошлось, к счастью, без жертв. Таким образом, проделали путешественники большой путь, но вернулись несолоно хлебавши.

Последнее плавание

Впрочем, Понсе де Леон не терял надежды, а идея о земном бессмертии крепко засела у него в мозгу. Вновь посетив Мадрид, неунывающий аделантадо вручил королю Фердинанду 5000 песо золота из пуэрто-риканских рудников. Он настолько очаровал монарха рассказами о своих приключениях, что тот произвел его в рыцари и наградил личным гербом — с тех пор Хуан использовал перед своим именем слово «дон». Заодно новоиспеченный рыцарь получил пост губернатора Флориды и всех прочих земель, которые ему доведется открыть. Эта милость оказалась для Понсе весьма кстати, ведь, обдумывая свою неудавшуюся экспедицию, он пришел к выводу, что искать источник нужно всё же во Флориде. Однако в силу обстоятельств новая экспедиция стартовала лишь спустя семь лет после окончания первой. К тому времени Флориду успели посетить новые испанские экспедиции под началом Педро де Саласара, Диего де Мируэло, Франсиско Эрнандеса де Кордовы (с ним, кстати, плыл и прежний соратник Понсе де Леона — Антон Аламинос), Алонсо Альвареса де Пинеда. Цели, у них, правда, были куда более приземленные — захват рабов для антильских плантаций, грабеж индейцев, попытки завоевания Флориды. Получая известия об этих экспедициях, Хуан скрежетал зубами от негодования, ведь эти земли король пожаловал именно ему.

К тому же в начале 1516 года Фердинанд умер — и требовалось что-то делать, чтобы подтвердить свое право на его дар. Понсе де Леон вновь пересек Атлантику и прибыл ко двору нового испанского монарха — Карла I. Тот сообщил Хуану, что все привилегии, полученные им от усопшего короля, остаются в силе. Потом некоторое время Понсе де Леон вынужден был заниматься приведением в порядок дел своих поместий на Эспаньоле и в Пуэрто-Рико.

Лишь в начале 1521 года аделантадо с отрядом в двести человек на двух кораблях отплыл во Флориду. На этот раз Понсе отказался брать с собой стариков и инвалидов, укомплектовав команды крепкими и здоровыми парнями. Однако судьба рассудила так, что это путешествие оказалось еще более неудачным, чем предыдущее. Подробностей о ходе этой экспедиции сохранилось мало — но известно, что испанцы вновь вступили в войну с индейцами племени калуса. Историки предполагают, что это произошло в местности, ныне носящей название Шарлотт-Харбор. В завязавшемся сражении Хуан получил тяжелое ранение — в его ногу попала отравленная стрела, и яд медленно свел завоевателя в могилу. Он еще успел отдать приказ об отплытии с Флориды и несколько недель промучился, чувствуя, как индейский яд разрушает внутренние органы…

Неудачливого завоевателя доставили на борт его корабля. Ему было так плохо, что его сподвижники не верили, что он сойдет на берег. Но Хуан сумел продержаться до прибытия на Кубу и скончался в Гаване.

Точная дата его смерти не сохранилась, мы знаем лишь, что это произошло в июле 1521 года. Знаменитый священник Бартоломе де лас Касас, «апостол индейцев», находит столь плачевный конец конкистадора совершенно закономерным — учитывая, сколько зла причинил людям Понсе де Леон.

«Хуан Понсе скопил большое богатство на поте, крови и муках бесчисленных людей и племен, находившихся у него в рабстве и на этом острове, в провинции Хигей, и на вышеупомянутом острове Сан Хуан; и вот затеял он дело и путешествие, в котором растерял понапрасну всё, что скопил и собрал за долгое время, и в конце концов погиб злою смертью, и такой конец был не случаен, ибо тем самым явил Господь, сколь справедливы и законны были дела, которые творил либо помогал творить Хуан Понсе де Леон», — отмечает де лас Касас.

Похоронили конкистадора в Сан-Хуане в Пуэрто-Рико. Одну из площадей этого города ныне украшает величественный монумент: на пьедестале стоит бородатый мужчина, облаченный в панцирь, перчатки, высокие сапоги и короткие пышные средневековые штаны, на боку висит меч. Одной рукой воин уперся в бок, вторую поднял над головой. Скульптор мастерски изобразил на лице статуи выражение спокойствия и решимости.

Отзвуки мифа

Характерно, однако, что нашлись и другие желающие отыскать знаменитый источник. В хрониках того времени сохранился рассказ о королевском судье по имени Лукас Васкес де Айльон, который в 1520 году организовал экспедицию по следам Понсе де Леона. Де Айльон добрался до побережья нынешнего штата Южная Каролина, где захватил в плен нескольких индейцев. Один из них позже в судебной коллегии Эспаньолы утверждал под присягой, будто его престарелый отец добрался до источника вечной молодости, испил из него, после чего вновь обрел телесную силу и бодрость. Вернувшись домой, этот человек вступил в новый брак, в котором родились дети. Данный рассказ подтвердили и другие индейцы, захваченные де Айльоном. Взволнованный этими известиями, королевский судья предпринял еще две экспедиции в Каролину — во время второй из них он и умер. Спустя несколько десятилетий легенды о волшебном источнике дошли и до французов, также пытавшихся основать свои поселения во Флориде и Каролине. В частности, интерес к его поискам проявил французский офицер Жан Рибо. Сподвижник Рибо Рене де Лодоньер утверждал, будто лично беседовал с людьми возрастом более 250 лет. Однако испанцы, которые считали, что Понсе де Леон навечно закрепил право на эти земли за Мадридом, пришли туда с большой эскадрой и вышвырнули французов.

Даже столетия спустя, когда Флорида была уже хорошо освоена и заселена европейцами, байки о том, что кто-то нашел знаменитый источник, нет-нет да и появлялись. Некоторые даже пытались на этом нажиться.

В 1901 году некая женщина купила кусок земли в окрестностях Сент-Огастина — города, основанного на месте одной из высадок Понсе де Леона. Она тут же начала рассказывать, что один из ручьев, находящихся на ее земле, — тот самый, волшебный. И что характерно, нашлись простосердечные люди, которые ей поверили!

Источник вечной молодости вошел и в современную массовую культуру. Ему посвящен тематический парк в Сент-Огастине. Его ищут персонажи фэнтезийных «Пиратов Карибского моря» и герои культового мультфильма нашего детства «Утиные истории». С бывшими членами экипажа Понсе де Леона сталкиваются в пятом сезоне «Секретных материалов» агенты Малдер и Скалли. Если же говорить о серьезном искусстве, то наиболее глубокое осмысление легенды об источнике вечной молодости содержится в «Фонтане» — фильме режиссера Даррена Аронофски. Главный герой Том Крео (Хью Джекман играет его настолько истово, что заставляет забыть о Росомахе и прочей комиксоидной чуши) — врач-онколог, он отчаянно спешит разработать лекарство для своей жены Иззи, у которой прогрессирует опухоль головного мозга. Иззи просит Тома после ее смерти закончить книгу, над которой она работает, — «Источник». В книге болезнь Иззи в символической форме персонифицирована в лице Инквизитора, поработившего условно-средневековую Испанию. Королева Испании отправляет в Мексику своего верного Конкистадора на поиски Древа Жизни, дарующего бессмертие.

Одновременно Тома Крео посещают видения, в которых он находится в некоем междумирье у корней Великого Древа и молит его продлить жизнь Иззи. Но Том не успевает создать нужное лекарство, и Древо засыхает (Иззи умирает). Герой в образе Конкистадора совершает восхождение на пирамиду, преодолевает последнее препятствие в лице жреца майя и пробивается к вожделенному источнику бессмертия. Именно здесь ему предстоит пережить катарсис и выдержать последнюю радикальную трансформацию, которая приблизит его к пониманию основ мироздания… Фильм медитативный, перенасыщенный сложной символикой, в силу чего требует неоднократного пересмотра. Вот разъяренный Том-Конкистадор стоит перед преградившим ему путь жрецом — и вот рядом его же инкарнация отстраненного, познавшего истинный Путь существа. Жрец распознает Тома именно во втором, а не в первом образе и освобождает ему дорогу. Несколькими минутами позже страстный Конкистадор, испив сока бессмертия, прорастает цветами и рассыпается в пыль — а его умудренный знанием двойник забирает обручальное кольцо… Проснувшись, Том идет на могилу Иззи и закапывает в нее семя дерева. Он дописал ее книгу. Так старая легенда заново проросла цветами архетипов и символов…