Бедность как национальная идея
Помимо очевидных преимуществ, вроде свободы, внутреннего комфорта и уверенности в себе, обладание деньгами приносит и ряд неудобств. Эти минусы гораздо хуже известны публике: процент богатых людей невелик, они не болтливы, а когда все же пытаются поделиться с бедными рецептами преуспеяния, то в девяти случаях из десяти терпят фиаско.
Все потому, что богатеть — дело тонкое, требующее личностного роста и ежедневных жертв, а малоимущие видят только внешнюю сторону богатства, подробно документированную и широко представленную в литературе и вообще в искусстве. Вольно представлять себя Великим Гетсби или Джорданом Белфортом (жизнь как бесконечная кокаиновая пати голяком) — вот только никто не передаст вам реальных ощущений бухгалтера мафии или мошенника, укравшего миллионы у тех, кто может уничтожить тебя единственным телефонным звонком. Как выдержит это постоянное давление и риск человек, которого даже ссора с водителем маршрутки из-за сдачи или подорожание кофе на 20 рублей повергает в бездны тоски?
Деньги требуют любви, внимания и защиты, как дети. Не будешь чахнуть над златом — и оно разлюбит, утечет сквозь пальцы, уйдет к другим. Примерам, подтверждающим, что шальные деньги не всегда идут на пользу своим владельцам, несть числа — достаточно почитать биографии счастливчиков, выигравших в лотерею. Миллионы свалились на их головы как снег в июле и утекли в канализацию, в лучшем случае оставив своих экс-обладателей в состоянии шока и растерянности. В худшем — разрушенные браки, пристрастие к веществам и долги.
К богатству, которое не унаследовано, надо проделать определенный путь, иначе дружба не сложится.
Мечтать о деньгах куда проще, чем на самом деле их иметь. Начать хотя бы с зависти: как ни корчи из себя интеллигентного бессребреника, многие завидуют состоятельным и знают за собой этот грех. А значит, ожидают, что и им станут завидовать, разбогатей они однажды. Одинокому человеку разбогатеть — значит обречь себя на пытку постоянно звучащим в голове вопросом: любят ли меня за меня самого или за мои деньги? Никуда не деться и от родительских установок, отлично известных нам, потомкам адептов коммунистической идеи: деньги — зло, символ социального неравенства и угнетения. Из-за них убивают слонов и носорогов, производят наркотики, из-за них когда-то потравили несчастных индейцев и эскимосов. Вся эта информация подспудно накапливается где-то в области затылка.
Кроме того, нас учили быть альтруистами, а значит иметь деньги — это, помимо всех прочих напастей, еще и стыдно.
И наконец, сколько среди нас тех, кто испытывают проблемы с самооценкой, из-за чего не могут адекватно оценить свой труд! Хотите поставить в тупик кандидата на собеседовании или начинающего бизнесмена? Спросите у него без обиняков, сколько стоят его услуги. Большинство начнет краснеть, мяться и блеять, боясь одновременно продешевить и услышать: «Сколько-сколько?!»
«Бедный человек». Вслушайтесь в это словосочетание и попытайтесь вникнуть в его смысл. Наше ухо настолько привыкло к нему, что не разбирает составляющих его компонентов. «Бедный» — от слова «беда». Это не вина его, а беда. Пришла беда — отворяй ворота. Беда никогда не приходит одна. Вековой груз народной мудрости давит на наше сознание, в котором формируется представление о некой «беде», поражающей человека внезапно, как удар молнии. Жил себе, а потом бах! Пришла беда — и жизнь дала трещину.
Удобная вещь — беда. Она снимает с пострадавшего ответственность раз и навсегда: он здесь ни при чем, а виноват злой рок, судьбина, обстоятельства — словом, непреодолимая сила. Бедность всего лишь результат несчастного случая. Миллионы зомби ходят по земле, запрограммированные простым речевым оборотом на то, чтобы смириться со своей нищетой и найти в ней некое утешение и покой.
Судя по тому, с какой готовностью население в очередной раз соглашается сплотиться и потерпеть, в состоянии нужды по-прежнему есть что-то невыразимо привлекательное. Для старших поколений этот способ существования вообще является наиболее понятным. За годы советской власти выживание в условиях дефицита не просто стало привычным — в таком образе жизни обнаружилась определенная доблесть: граждане научились так виртуозно выходить из положения, что этим стало можно гордиться. Присказка «голь на выдумки хитра» приобрела оттенок гордости, поскольку в стране, где каждый гол и все равны, побеждает тот, кто сумеет лучше приспособиться. А уж в этом искусстве были достигнуты невероятные высоты.
Дачные участки удовлетворили робкое желание собственности. Не говоря о том, что тысячи людей буквально жили с того, что сами выращивали: огурчики-помидорчики, лук и косички чеснока — отгонять призраков гриппа и цинги.
Моя натруженная спина до сих пор помнит соревнования с соседями в урожайности картофеля. Случались серьезные конфликты из-за отрезанных у соседей сантиметров земли и битвы за навоз.
Как только не изгалялись люди в поисках загородного комфорта! Не имея возможности купить дачный домик, дачник заменял его разрезанным железнодорожным вагоном, армейским КУНГом или снятым с колес прицепом автобуса «икарус» — у кого что было в наличии. Люди тащили с рабочих мест все, что можно было уволочь без риска попасться. Работники космической отрасли делали лопаты из титана и сортиры из отработанных обтекателей космических ракет, труженики ЖКХ строили теплицы из деревянных окон. Баня из плащ-палатки и вкопанная по горло в землю бочка вместо бассейна, не желаете?
Вопросы «площадей» исстари стояли остро — что за городом, что в городской черте. Еще Булгаков, автор гениальной ремарки о «квартирном вопросе», который испортил москвичей, осознавал серьезность проблемы, но все же не мог угадать, насколько далеко все зайдет. Получив мало-мальскую свободу, население принялось расширять и перепланировать. Первым делом стеклили балконы и лоджии, причем все вразнобой, так что муниципалитеты плакали горькими слезами, глядя на фасады: городские здания стали напоминать фавелы. В городах с особенно высоким уровнем коррупции граждане повадились пристраивать к домам аппендиксы — многие наверняка видели их. У стандартной хрущевской квартиры вдруг вырастала опухоль размером с дополнительную комнату или даже две, иногда на подпорках, чтобы вся конструкция не рухнула. Эти шедевры самостроя и сейчас можно найти, например, в Армении или Украине.
Широкую популярность в 90-х годах получила телепрограмма «Пока все дома», а именно — рубрика «Очумелые ручки». Двое ее ведущих стали легендами. Квинтэссенция абсурда, это шоу учило людей изготавливать цветы из ПЭТ-тары, строить дома из пивных бутылок и вообще рассказывало о тысячах способов скрасить свой досуг подручными средствами. Советы рукодельникам можно было найти повсеместно: их печатали в журналах вроде «Науки и жизни», добавляли в альманахи для школьников, избранные жемчужины выходили отдельными изданиями. Способов продлить жизнь или изменить назначение привычных предметов обихода оказалось так много, что читать эти пособия можно было часами, как авантюрные романы, поражаясь смекалке изобретателей. Как заменить лак для волос сахарным сиропом. Как просверлить стекло, чтобы сверло не соскользнуло. Как остановить стрелку на женских колготах, намазав оба ее конца лаком для ногтей. Как выжать полезный сок из репы при помощи автомобильного домкрата (советует В. Ступчиков, город Обь). Заштопать, запаять, отгладить, защитить от ветра и осадков. Миллионы людей что-то точили, резали, клеили, прижимали струбциной и оставляли на сутки в сухом прохладном месте. Отсутствующим товарам массового спроса находились доступные замены из окружающей среды. Все это очень напоминало пособие «Тысяча вкусных и полезных блюд из травы», подготовленное для жителей Северной Кореи во времена неурожая.
Детская одежда и прочие принадлежности передавались из поколения в поколение: коляски, кроватки, бутылочки и пеленальные столики. По родственникам летел клич, и в течение нескольких недель будущую мамашу обеспечивали всем необходимым. Такая же петрушка и с детской одеждой. Только Рокфеллер станет покупать новые вещи — дети-то растут как бамбук! Здесь наши сограждане неожиданно для себя уподобились черным братьям за океаном.
Вам приходило в голову, что половина деятелей хип-хопа щеголяет в шмотках на пять размеров больше не оттого, что это красиво, а оттого, что все они донашивали когда-то штаны за старшими братьями?
Моя мама, например, заполняла кухонные шкафы крупами: гречкой, пшеном, рисом. Съесть это было невозможно даже силами всей семьи, так что на помощь неизменно приходили моль и жуки-точильщики — у этих тварей никогда не было проблем с аппетитом. Половина запасов оканчивала жизнь в мусоропроводе, а остатки еще долго прожаривались на солнце. Пельмени лепили тысячами и морозили рядом с килограммами мясных продуктов. Мне казалось, что если разобрать содержимое морозильной камеры до дна, то можно найти окаменевший мосол, который мама купила на суп в день катастрофы на Чернобыльской АЭС.
В шкафах хранились бесчисленные отрезы тканей, которым никогда не суждено было стать ни платьями, ни пальто, ни выходными костюмами. Их ожидала та же смерть от вредителей, что и гречку. Людям, выросшим на скупых просторах советской страны, было крайне сложно устоять против тяги к накопительству — герой рассказа Джека Лондона воровал сухари даже в безопасности, на корабле, который спас его от голодной смерти. В этот момент он не мог себя контролировать.
Долгие годы небогатой жизни привели к тому, что в массовом сознании отложились серьезные запасы практических навыков выживания. Пособий по жизни в полноги можно найти тысячи, стоит открыть браузер. В теории и практике бедности мало что поменялось со времен незапамятных — разве что диета нынче побогаче, а к излишествам относят не телевизоры «Темп», а айпады. К экономии теперь предлагают относиться как к «интересному, хоть и трудному заданию». Вспоминается герой Роберто Бениньи в фильме «Жизнь прекрасна», который, оказавшись в концентрационном лагере, рассказывал сыну, что тюрьма — это игра, а дошедшему до финала полагается в подарок танк.
Ренессанс эпохи затянутых поясов уже начался: не далее как вчера я наткнулся на пост под названием «Способ вырастить чайный гриб с нуля в термосе». Кто из вас помнит эти исчадия ада, которые выращивали наши бабушки в трехлитровых банках? Мохнатый клок слизи на дне, марлевая крышка, чтобы мухи внутрь не лезли? А как насчет хлебного кваса из корок, куда полагалось бросать изюм для брожения? Не говоря о домашнем твороге в марлевой авоське, который подвешивали над раковиной, где он истекал сывороткой. «Экономия на продуктах вовсе не означает снижения качества вашего питания», — пишут нам авторы пособий, и я скептически уточняю: хм, правда? Что же, если не это? Воспитание воли и здорового желудка?
А вообще, в спартанском существовании есть несомненные преимущества. Человека, который несколько лет готов есть со своей семьей мерзлую картошку, чтобы накопить на автомобиль, невозможно запугать.
Даже смерть его не слишком страшит, при такой-то жизни. Он привычно зажигает свечку во время веерного отключения электричества, а летом греет воду в ведре, не обнаружив в кране горячей. С оптимизмом и верой в свои силы встречает переход от относительного благополучия к решительной аскезе. Более того, для него это сродни выходу из темного подполья на широкий простор, где снова все ясно и привычно.
А деньги жгут нам ляжки, как говорил незабвенный герой фильма «Калина красная», и мы стараемся избавиться от них как можно скорее. В них слишком много свободы, а нам непонятно, что с ней делать. Нам столько не надо, она нас демаскирует.
