Среди сотен символов. Как Ханс Принцхорн начал исследовать творчество людей с ментальными расстройствами

В 1922 году Ханс Принцхорн выпустил книгу «Художественное творчество душевнобольных», где проанализировал работы своих пациентов с позиций психиатра и искусствоведа. До этого была только одна работу на подобную тему: в 1921 году швейцарский психиатр Вальтер Моргенталер опубликовал монографию, посвященную своему пациенту с шизофренией Адольфу Вельфли, но там анализировалось творчество только одного художника и больше с психиатрических позиций. Ханс Принцхорн же проанализировал гораздо больше работ, в его коллекции насчитывается порядка 5000 картин. Часть из них он использовал для своего исследования.

Помимо клинического анализа работ, Принцхорн провел и другой, более сложный для теоретического осмысления.

Врач поэтапно описал творческий процесс и объяснил, почему эта книга не только про анализ мышления душевнобольного, но и про всех людей в целом. И самое главное — «Художественное творчество душевнобольных» стало первым исследованием, где картины людей с ментальными расстройствами рассматриваются с художественной позиции, а не только как одно из клинических проявлений недуга.

Принцхорн утверждает, что его книгу можно рассматривать с двух позиций: как каталог фотографий, сопровождаемых клиническим психиатрическим комментарием, или же как метафизическое исследование творческого процесса в целом. Принцхорну ближе второй подход. На примере работ своих пациентов психиатр изучал, что происходит с человеком в момент творчества, какие импульсы его к этому побуждают, и не связывал эти процессы с психиатрией напрямую.

У 70% пациентов, чьи работы представлены в коллекции, была диагностирована шизофрения. Также там есть люди с биполярным расстройством, эпилепсией и иными ментальными расстройствами. Но в основном Принцхорн говорит именно о шизофрении. Он дает подробное описание болезни и того, как она проявляется у конкретных авторов. Но при этом просит читателей не заострять внимание исключительно на диагнозе, а больше смотреть на художественные особенности каждой работы.

С позиции психиатрии картины интересны для изучения, поскольку они наглядно показывают, что происходит с пациентом при распаде личности, на финальной стадии шизофрении. В такие моменты человек полностью теряет связь с реальностью и уже не может рассказать, что чувствует и видит. Он переходит на другой уровень мышления, более символический.

К каким выводам приходит Принцхорн?

На примере стимулов, из-за которых пациент берет в руки карандаш и начинает заполнять изображениями лист бумаги, Принцхорн объясняет основные творческие мотивы любого человека. Дело в том, что у человека с ментальными особенностями нет условностей, которые сковывают «здоровых» людей. Его чувства обострены и оголены, поэтому более наглядны.

Принцхорн выделяет следующие стимулы к творческой деятельности: стремление к самовыражению, игре, украшательству, порядку, подражанию и символам.

По сути, всё это говорит о базовых потребностях в структуре и самовыражении. Мир душевнобольного (и не только) человека слишком хаотичен и непонятен. Страх запутанности ведет к попыткам систематизации. По мере развития болезни пациент становится более замкнутым и сталкивается с непониманием со стороны близких и общества в целом. Мир «нормальности» также от него дистанцируется. Во времена Принцхорна заболевшего родственника обычно отправляли в психиатрическую больницу на пожизненное лечение и забывали о нем. Человек оставался наедине со своей болезнью, без возможности высказаться. Как выразить эту боль и потерянность?

Люди, о которых рассказывает Принцхорн, выбрали творчество. При отсутствии понятного языка для самовыражения каждый из них придумал свой, изобразительный.

Далее мы разберем стимулы, определенные Принцхорном, на разных этапах творческого процесса.

Каракули, неконтролируемое писание, бессвязное писание

В психиатрической практике часто встречаются бессвязные каракули. Так, в письмах к родственникам пациенты вместо рассказов о новостях часто заполняют листы бессмысленными знаками и линиями. Аналогично они поступают с газетами и книгами, с любыми печатными форматами. Главное — заполнить лист бумаги. Пустота бумаги вызывает приступы паники.

На примерах каракулей Принцхорн объясняет базовый экзистенциальный страх пустоты и желание оставить свой след в окружающем мире. Этот же стимул движет нами, когда мы рисуем каракули на полях тетради или высаживаем цветы в саду:

«Как и потребность в активности, это конечный, неустранимый факт — стремление человека не пассивно растворяться в окружающей среде, а оставлять в ней следы своего существования, помимо целенаправленной деятельности».

Из этой потребности и появляется желание рисовать, хоть и вслепую, как это происходит с каракулями. Так можно объяснить готовность пациента часами сидеть над листом, пока он не заполнит его.

Получается, бессвязные каракули — это следствие стремления БЫТЬ в мире и чем-то заполнить окружающую и внутреннюю пустоту, но что происходит дальше? В какой момент каракули усложняются и становятся полноценной картиной?

Декоративные элементы и упорядочивание

Эти линии, напоминающие узоры, выводятся спонтанно. Структура изображения проявляется из-за повторения ритма. Автор рисунка 3 годами автоматически делал подобные изображения. Они все чем-то похожи между собой, но из-за декоративных элементов воспринимаются как разные. В этом примере показано психологическое явление — тенденция к упорядочиванию (следствие склонности к абстрактному правилу порядка, который автор определил для себя самостоятельно). «Порядок» проявляется не в элементах картины, а в стиле автора.

Игровые импульсы, и почему мы считываем абстрактные изображения?

Даже если художник сначала хотел нарисовать дом, сейчас уже невозможно сказать об этом наверняка из-за игровых импульсов, которые видны на рисунке 4. В качестве основы берется дом, постепенно к нему добавляются декоративные элементы: деревья, крыша, узоры. Так мы получаем художественное изображение.

Рисунок 4 сделал на туалетной бумаге пациент с почти финальной стадией развития шизофрении. Тонкими линиями он сочетает стилизованное повторение, смысловое разделение поверхности листа и развитие одного и того же образа. Это и есть игра. Изначально ритмичный рисунок меняется вместе с состоянием автора. Животное повторено пять раз, но всегда по-разному. Так проявляются творческие порывы.

Удивительно, что сторонний наблюдатель в состоянии считать абстрактные образы и сложить их в смысловое изображение.

По Принцхорну, существует целостное объединение элементов психической жизни, несводимое к сумме составляющих его частей. Восприятие носит целостный характер и строится на основе создания целостных структур, то есть гештальтов.

Перспектива. Пространственный порядок или его отсутствие

На рисунке 5 отражен изобразительный принцип, которым пользуется человек, впервые взявший в руки карандаш. Он заполняет лист, не думая о принципах построения композиции и перспективы. Если мы не рассматриваем талантливых людей, которые инстинктивно чувствуют, как располагать предметы на листе, то эти навыки вырабатываются при обучении. Не важно, кто рисует: ребенок, взрослый, первобытный человек, психически больной (не рассматриваем определение «талантливый»). Все используют лист как базовую плоскость запланированного сюжета, при этом не создавая реальную перспективу и движение в композиции.

На рисунке 5 автор крутил лист в разные стороны и хаотично заполнял пустые части пространства. Он говорил на языке литературы, а не изобразительности. Поэтому и непонятно, с какой стороны рассматривать картину.

Символизм

Автор рисунка 6 рисовал сотни одинаковых фигур и часто повторял одни и те же сцены с небольшими различиями. Почти всегда героями картин являются солдаты, с ними автор ассоциировал себя и свое окружение. Так он символически изображал себя то завоевателем, то освободителем.

Герман Бейл (автор рисунков 7 и 8) безостановочно рисовал в маниакальном состоянии, обычно на туалетной бумаге, это был самый доступный материал. Фигуры символизируют его мать, которой почти не было, так как большую часть жизни она провела на принудительном лечении шизофрении. До болезни Бейл никогда не рисовал.

Стремление к самовыражению можно рассмотреть на примере Агнес Рихтер. В 1893 году ее арестовали за «покушение на общественный порядок» и отправили в психиатрическую больницу Гейдельберга, где она провела оставшиеся 26 лет жизни.

Агнес несколько лет прожила в Штатах и накопила там состояние. По возвращении в Германию у нее усилился страх ограбления, постепенно он переходил в паранойю. Она регулярно звонила полицейским и жаловалась, что за ней следят. После одного из таких звонков ее отправили на психиатрическую экспертизу, где и решили оставить в больнице.

Всё началось с цифр 583 (у каждого пациента был свой номер, он висел на дверях в палаты, по нему же выписывали лечение). Агнес вышила номер на своем жакете при госпитализации, чтобы персонал его не потерял. Обычно у пациентов забирали личные вещи и выдавали больничные. Почему у Агнес остался этот жакет, сказать сложно.

Со временем жакет стал для нее художественным полотном и личным дневником одновременно.

На протяжении всего времени в больнице она разноцветными нитками вышивала на нем свои мысли, обрывки цитат и фраз. Например: «Я с головой погружаюсь в безумие», «хочу спать», «мои белые носки», «братская свобода». Примечательно, что до болезни она была швеей, но никогда не занималась декоративным творчеством.

Вышитые надписи сложно прочесть, так как они накладываются друг на друга. Агнес носила жакет (причем вышивкой внутрь, видимо, с целью конспирации), поэтому есть потертости и пятна. Также со временем ее психическое состояние ухудшалось, от этого менялся и почерк.

Судьба коллекции и исследования Принцхорна

Работы Принцхорна стали откровением в разных отраслях — в теории искусства, антропологии, психиатрии. На тот момент (частично и сейчас) мир душевнобольных был спрятан от мира «нормальных». Слишком он пугающий и непонятный. В этом плане книга Принцхорна стала поворотным событием.

На примере разбора творческих стимулов своих пациентов Принцхорн доказал: творческая сила присутствует в каждом человеке, и душевная болезнь не добавляет художественных навыков, так как они уже есть. Вопрос — где? С этой позиции понятия художественных традиций и обучения им являются следствием «окультуривания» и структурирования первичных человеческих стимулов.

Это было начало большого исследования, которое Принцхорн не успел развить из-за смерти. А его последователям пришлось замолчать на несколько десятилетий или продолжить работу в других странах.

После прихода Гитлера к власти в Германии подобные инициативы были уже невозможны. Часть коллекции Принцхорна вывесили на выставке «Дегенеративное искусство» (Entartete Kunst) в 1937 году в Мюнхене.

Устраивалась эта выставка для демонстрации «неправильного, разрушающего искусства, оскорбляющего достоинство Третьего рейха». В основном там использовались авангардные работы. Среди авторов — «враги» Рейха: евреи, коммунисты и психически больные люди. Многие произведения пациентов Принцхорна оказались там, и часть из них была сожжена.

Так дело Ханса Принцхорна было забыто до 1970-х, когда на волне нарастающего интереса к ар-брюту и арт-терапии коллекция психиатра была открыта вновь.