Против Тарковского: время хоронить артхаусное кино

С чего все началось

На днях в московском киноколледже №40 на творческую встречу с юными любителями кино пришел режиссер и продюсер Сарик Андреасян, заявивший в пылу дискуссии:

«Я ненавижу Тарковского. Я ненавижу авторское кино. Если вы хотите быть нищими, кончеными, блюющими кинематографистами, идите нафиг».

Наверное, выбор выражений мог быть и помягче, а накал дискуссии — поспокойнее. Есть вопросы и к студентам, судя по смеху и шуму в зале, не воспринявших докладчика всерьез. Есть вопросы и к самому Сарику: студенты студентами, Тарковский Тарковским, но почему нищие кинематографисты сразу должны быть блюющими?

Но нам тут интересна не фигура самого Сарика Андреасяна — успешного кинодеятеля, срежиссировавшего за 16 лет кинокарьеры больше двух десятков полнометражных лент и спродюсировавшего вместе с братом Гевондом свыше сотни фильмов и сериалов, и уж тем более не творчество Андрея Тарковского — бесспорно одного из важнейших и влиятельнейших режиссеров мирового кино (чего уж говорить про родные пенаты). Куда занятнее то, что в 2025-м году такой разговор вообще возможен. И на самом деле нужен.

Все ненавидят Тарковского

Сарик Андреасян, всю свою успешную карьеру построивший на повторении успешных формул, и тут оказался не оригинален. В прошлом году одна из знаковых фигур российского авторского кино, режиссер и сценарист Наталия Мещанинова сказала на творческой лаборатории фестиваля «Короче»: «Мне кажется, Тарковского нужно запретить показывать студентам».

Примерно тогда же директор Института кино НИУ ВШЭ и продюсер Александр Акопов делился наболевшим в интервью «Бюллетеню кинопрокатчика»:

«К сожалению, большинство киновузов в мире, даже в США, заражено одной и той же болезнью — приоритет отдается не зрителю, а самовыражению автора. Просто спросите у них: кто главный в кино — зритель или автор? Внушают восемнадцатилетним людям, что они гении, гиганты мысли».

Киноман, исправно посещающий на ретроспективные показы «Соляриса» и «Ностальгии», может тут тяжело вздохнуть и, отвернувшись от текста, удрученно смотреть на пейзаж за окном, но давайте признаем: с культом Авторского кино, Автора и Тарковского в частности надо что-то делать.

Да, Тарковский — действительно наше достояние и редчайший пример признаваемого и узнаваемого во всем мире отечественного кинематографиста. Леонида Гайдая и Алексея Балабанова смотрят только у нас и в ближнем зарубежье, а Тарковского цитируют и в европейском арт-кино, и в голливудских блокбастерах, и в японских хоррорах.

Но, сформированный в перестроечные годы культ «величайшего и неповторимого автора земли русской», с годами становится все более неловким и комичным. Его адепты искренне полагают, что длинные проезды с видами природы и задумчивым голосом за кадром делают кино глубоким и сложным, и очень обижаются, если считаешь Андрея Арсеньевича не гением-самородком, а частью большой мировой кинотрадиции, включающей еще с десяток не менее ярких персоналий. Не дай бог, еще скажешь, что глубокому и умному кино не обязательно быть «медитативным»! В общем, смотрите другое кино.

Авторы и авторы

Можно любить Достоевского и ненавидеть «достоевщину»: слепое поклонение любимому автору вместе со слепым же копированием. Ровно то же и с Тарковским, невольно породившим «тарковщину» и романтическое представление о кинематографисте, преололевающем любые преграды ради Замысла.

Действительно, Андрей Арсеньевич мог тратить километры пленки ради идеального кадра, изводить актеров и группу, трижды переснять «Сталкера». Но это художник определенного времени-места и определенной творческой формации. Не все такие, не все могут стать такими, и, пожалуй, никому не нужно становиться такими.

Тарковский мог быть Тарковским только в неласковых, но тепличных условиях советской киноиндустрии: когда прокат стабильно приносил сверхприбыль, все необходимые средства давало государство, а режиссеру не трудно было быть богом на площадке. Если у других великих режиссеров-перфекционистов мирового кино — вроде Стэнли Кубрика, Акиры Куросавы, Фрэнсиса Форда Копполы — были кассовые хиты, прощавшие некоторые издержки производства, а Ингмар Бергман и Робер Брессон снимали быстро и экономно, то на стороне Тарковского были госплан и необходимость советского режима обладать большими авторами на экспорт: мол, посмотрите, зарубежные коллеги, какие гении могут цвести у нас!

То был уникальный феномен, воспроизвести который сегодня невозможно, да и незачем. Но есть российские киношколы и киновузы с системой многолетних мастерских, где с первых дней амбициозным детям вбивают в головы, что уж они-то смогут перетарковить всех тарковских: главное только найти свое авторское «Я», смотреть правильное кино и уметь грамотно подавать заявки на питчингах.

Всё это может и хорошо, но на практике часто выливается в то, что юные дарования больно обжигаются при первых попытках применить свои навыки в реальной индустрии и, моментально разочаровываясь, смотрят своего Тарковского после рабочего дня в совсем других сферах.

Всё кино коммерческое

Значит ли это, что молодым кинематографистам нужно быть как Сарик Андреасян? Во-первых, просто так это не получится: попробуйте ежегодно выдавать такую гору контента, удовлетворяющего как продюсеров, так и широкого зрителя (чего у Андреасяна не отнять, так это деловой хватки). Во-вторых, конечно же, не надо.

Киноиндустрии, раз уж на то пошло, сегодня нужны — и в этом едины вообще все ее участники, — прежде всего крепкие профи, уверенные ремесленники, умеющие и настоять на своем, и понимающие при этом производственные реалии. И люди, понимающие одну простую вещь: сегодня нет никакой разницы между «фестивальным» и «зрительским» кино.

Вся из себя независимая «Анора», получившая только что пять «Оскаров», а до этого — Золотую пальмовую ветвь Канн, шестикратно отбила свой бюджет и показывает отличные цифры на стриминговых платформах. Главные режиссеры современного голливудского кино Кристофер Нолан и Дени Вильнев начинали с нишевых синефильских кинофестивалей. Да и у Сарика Андреасяна есть фестивальная история: летом прошлого года его «Онегин» получил приз зрительских симпатий МКФ «Литература и кино». По вроде бы «артхаусному» Дэвиду Линчу весь мир скорбел сильнее, чем по иным поп-звездам. В конце концов, и любой ретроспективный показ Тарковского способен собрать полный зал с минимумом рекламы.

Девяносто процентов того, что синефилам кажется «кино не для всех» — продукт широкого потребления. Всё кино коммерческое. И всё кино, чего-то стоящее, имеет за собой автора: будь то режиссер-визионер или же требовательный и умный продюсер. Все в одной лодке, где можно обойтись и без упоминаний Андрея Арсеньевича всуе.