Невидимые раны. Как в США борются с сексуальным насилием, наркозависимостью и суицидами среди военных и ветеранов

18+

В марте 2019 года в ходе слушаний Сената по делам вооруженных сил Марта МакСалли, бывшая сенатор и первая женщина — летчик-истребитель, участвовавшая в боевых действиях и командовавшая истребительной эскадрильей в бою, рассказала, что во время службы в ВВС США ее изнасиловал вышестоящий офицер. Эта новость быстро заняла первые строчки в ведущих СМИ, но не стала шокирующей: согласно оценкам Министерства по делам ветеранов, одна из трех женщин и один из 50 мужчин, которые служили в Вооруженных силах США, сталкивались с сексуальными домогательствами или сексуальным насилием во время службы. При этом, по данным экспертов, 70% случаев насилия в армии не придаются огласке. Причиной часто является страх перед системой расследования таких преступлений. «Как и многие мужчины и женщины, в то время я не доверяла системе», — призналась сенатор МакСалли.

Недоверие по отношению к системе имеет основания. Сообщения о насилии в вооруженных силах далеко не всегда доходят до военных судов, и даже в случае их рассмотрения шансы, что преступник получит обвинительный приговор, крайне малы. В 2020 году более 6200 военнослужащих сообщили о сексуальных домогательствах, и только 50 из этих сообщений привели к реальным обвинительным приговорам. Сокращается и количество военных судов: за период с 2007 по 2017 год их стало меньше на 69%.

В действительности существует большая проблема, связанная с тем, как расследуются преступления, которые касаются насилия в армии. Если в гражданском мире уголовные дела возбуждают правоохранительные органы, в которые может обратиться жертва насилия или домогательств, то в вооруженных силах этот процесс выглядит иначе. В соответствии с Единым кодексом военной юстиции, до декабря 2021 года военачальники решали, проводить ли расследования и передавать ли сообщения о насилии в военные суды. В самом же кодексе сказано, что для того, чтобы обвинить человека в совершении насилия, необходимы доказательства, которые не вызывают сомнений. В реальности из доказательств обычно существуют только слова жертвы, и военные суды не считают их достаточными для того, чтобы вынести обвинительный приговор.

Другой причиной, которая останавливает столкнувшихся с насилием военных от разговоров об этом, является страх перед теми, кто занимает более высокую должность.

Согласно опросу Минобороны США за 2018 год, 38% опрошенных женщин-военнослужащих, которые стали жертвами сексуальных домогательств и насилия и сообщили об этом, впоследствии столкнулись с трудностями в карьере, например с увольнениями.

Оспорить решение об увольнении не так просто: этот процесс может длиться до 24 месяцев.

Что происходит с жертвами насилия на службе

Психологическая травма, которая возникает в результате сексуальных домогательств (как на словесном, так и на физическом уровнях) или сексуального насилия на службе, согласно федеральному закону США, называется военной сексуальной травмой (Military sexual trauma, или MST). Некоторые жертвы отмечают, что MST продолжает влиять на качество их обычной, гражданской жизни даже спустя многие годы.

Симптомы, которые характерны для военной сексуальной травмы, бывают различными. Среди них — потеря чувства безопасности, неконтролируемая агрессия, неуверенность в себе, проблемы со сном и с концентрацией, трудности с доверием и с получением удовольствия во время физической близости. Личностные особенности жертвы влияют на то, как ей удается справляться с последствиями MST. На выздоровление влияет и нежелание или страх обращаться за помощью.

Многие люди, ставшие жертвами сексуальных домогательств и изнасилования во время службы, не говорят о своих переживаниях и не идут к специалисту, потому что считают, что долг службы превыше всего, даже собственного ментального здоровья. Так было с Сандрой Ли, которую во время службы в Ираке в 2004 году дважды изнасиловал однополчанин. Сандра продолжала заниматься своей работой, следить за восстановлением детских школ в Западном Багдаде и обеспечивать безопасность саперного подразделения. Свои переживания она не считала достаточно значимыми:

«В тот момент речь шла о коллективе и о безопасном возвращении всех домой. Всё, что имело отношение ко мне, просто было отброшено в сторону».

После возвращения домой в 2004 году психологическое состояние Сандры начало стремительно ухудшаться: она чувствовала злость и думала о самоубийстве. Ей потребовалось 10 лет, чтобы начать ощущать себя лучше.

Причин, из-за которых симптомы травмы могут ощущаться сильнее, а лечение — затянуться, много. Часто те люди, которые служат в армии, боятся, что если о случае насилия станет известно, то это повредит их карьере и снизит шансы на продвижение по службе. При этом жертве приходится продолжать работать с тем, кто совершил насилие или домогательство. Усугубляет ситуацию и отсутствие поддержки: служба часто означает нахождение вдали от семьи и друзей.

Проблема MST серьезно беспокоит американское сообщество, потому что с каждым годом количество случаев насилия в Вооруженных силах США и следующих за этими случаями психологических проблем у жертв продолжает расти. В связи с этим правительство и Министерство по делам ветеранов начали предпринимать некоторые действия для исправления ситуации. С 2011 года военнослужащие, ставшие жертвами сексуального насилия, могут запросить перевод в новое подразделение, чтобы не продолжать работать с тем, кто совершил акт насилия. В 2014-м лицам, пережившим сексуальную травму, стало легче получать лечение: правительство отменило требование о том, чтобы военнослужащие представляли доказательства нападения или домогательств, прежде чем им будет оказана медицинская помощь.

В декабре 2021 года было принято соглашение, по которому полномочия военачальников в вопросе сексуального насилия в армии существенно сократились. Теперь решение о том, привлекать ли тех, кого обвиняют в домогательствах или насилии, к ответственности, принимают независимые военные прокуроры.

Несмотря на изменения на законодательном уровне, тема насилия в вооруженных силах остается актуальной, недоверие к системе и отсутствие необходимой поддержки у жертв насилия — тоже. Это может приводить к тому, что женщины и мужчины, которые столкнулись с сексуальными посягательствами и испытывают в связи с этим психологические проблемы, начинают заниматься самолечением с помощью алкоголя и наркотиков.

«Не говорить о проблемах. Не плакать»

Редакция журнала «Нож» утверждает, что настоящая статья не является пропагандой каких-либо преимуществ в использовании отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, в том числе пропагандой использования в медицинских целях наркотических средств, психотропных веществ, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, подавляющих волю человека либо отрицательно влияющих на его психическое или физическое здоровье. Статья имеет исключительно историческую и культурную ценность, предназначена для использования в научных или медицинских целях либо в образовательной деятельности. Ведите здоровый образ жизни. Используйте свой мозг продуктивно и по назначению!

Тема употребления наркотиков в вооруженных силах возникла давно, и она касается не только тех, кто с помощью психоактивных веществ заглушает боль после пережитых сексуальных домогательств.

Еще во время Первой мировой войны солдаты активно употребляли кокаин. Он помогал им бороться с усталостью и тревогой. Позднее, в годы Второй мировой войны, военнослужащие обращались к амфетаминам (чаще всего это был бензедрин), чтобы оставаться активными и сконцентрированными. Считается, что за эту войну войска британской армии употребили около 72 млн таблеток бензедрина, а около 15% американских солдат активно применяли этот препарат. С зависимостью от наркотических веществ столкнулись и японские военнослужащие: для сохранения бдительности во время военных действий они использовали метамфетамин и продолжили это делать после окончания Второй мировой войны. В начале 1950-х годов в стране насчитывалось более 500 тысяч людей, зависимых от метамфетамина.

Еще раньше, в период Гражданской войны в США, американские военнослужащие пристрастились к морфию. Зависимость от морфия тогда называли «солдатской болезнью». Опиоиды, к которым относится и морфий, использовали, чтобы снять боль или остановить диарею, которая в условиях военной антисанитарии получила большое распространение. После войны больные и раненые обнаружили, что опиоиды можно покупать в магазинах, и продолжили их употреблять.

«Опиум… связал меня веревками, которые одному Богу известно, как часто я пытался разорвать, и столько же раз терпел неудачу», — вспоминал врач армии Конфедерации Альберт Хэнли.

Употребление наркотических веществ и сегодня остается серьезной проблемой для вооруженных сил. Согласно исследованию, проведенному Министерством обороны США, злоупотребление отпускаемыми по рецепту лекарствами среди военнослужащих в 2,5 раза выше, чем среди гражданского населения.

Среди наркотиков, которые солдаты употребляют чаще всего, выделяют марихуану, кокаин и опиаты. Если марихуана используется для борьбы со стрессом, который вызван военными условиями, то кокаин и другие стимуляторы применяются для сохранения концентрации. Всё большее распространение получают такие опиаты, как викодин и оксикотин.

В вооруженных силах строго запрещено употреблять наркотики незаконно, это может привести к увольнению, поэтому военнослужащие злоупотребляют лекарствами, которые отпускаются по рецепту врача.

Всего за восемь лет, с 2001 по 2009 год, количество рецептов на обезболивающие, выписанных военными врачами, увеличилось в четыре раза.

Многие военнослужащие начинают употреблять наркотики после окончания службы. Психоактивные вещества становятся для них способом борьбы с посттравматическим стрессовым расстройством.

Так произошло с Энтони Клекером, бывшим морским пехотинцем США, который служил в Ираке. Вернувшись со службы, он столкнулся с паническими атаками и проблемами со сном. Отчаянно желая избавиться от бессонницы и стресса, 30-летний Энтони Клекер начал много пить. Только спустя время он понял, что страдает от алкогольной зависимости и нуждается в лечении. Поводом стала гибель 16-летней девушки, которую Энтони сбил на своей машине, будучи в нетрезвом состоянии. Тогда у ветерана Клекера диагностировали посттравматическое стрессовое расстройство.

«Я пытался быть крутым морским пехотинцем, которым меня учили быть, — не говорить о проблемах, не плакать. Я заточил себя в собственном разуме», — вспоминал он.

По официальной статистике, до 30% военнослужащих — как мужчин, так и женщин — сталкиваются с ментальными проблемами по возвращении со службы. 20% американских ветеранов войн в Афганистане и Ираке, согласно оценкам экспертов, начали употреблять алкоголь или наркотики по возвращении домой.

На сегодняшний день те военнослужащие, которые злоупотребляют наркотическими веществами или алкоголем, могут получить официальную помощь. Существует программа реабилитации, которой занимается Министерство по делам ветеранов США. Однако в действительности многие из бывших военнослужащих, которые нуждаются в лечении от алко- или наркозависимости, помощь не получают. По данным опросов Пентагона — эксперты считают их одними из самых достоверных — за 2005–2006 годы, из 88 235 вернувшихся с войны солдат, которые приняли участие в опросе, 12% военнослужащих действительной службы и 15% резервистов признали наличие проблем с алкоголем. При этом менее 1/10 из них были направлены на лечение.

22 жизни в день: суициды среди ветеранов

Еще одной глобальной проблемой для Вооруженных сил США и американского общества в целом является тема самоубийств среди ветеранов.

Статистика по этому вопросу печальная. Всего в период с 2005 по 2018 год было подтверждено 89 100 случаев самоубийств среди ветеранов США, включая ветеранов Глобальной войны с террором, а также предыдущих войн, например вьетнамской. Это явление неофициально называют «эпидемией солдатских самоубийств».

«Во время Первой и Второй мировых войн, если вы погибли, вы, скорее всего, погибли на поле боя. Но многие наши близкие сейчас несут войну с собой домой и умирают от суицида в результате посттравматического стресса», — комментирует ситуацию Бонни Кэролл, основательница Программы помощи жертвам трагедий.

Согласно последним отчетам, за 2021 год случаев самоубийств среди ветеранов США было больше, чем во все предыдущие годы начиная с сентября 2001-го. Число самоубийств среди военнослужащих, которые находятся на действительной службе, достигло самого высокого уровня со времен Великой депрессии — 36,18 на 100 000 солдат. В 2021 году было 176 подтвержденных или ожидаемых случаев самоубийств в составе действующей армии. В 2020 году подтвердились 174 случая. В 2019-м их было 145.

Среди причин, из-за которых у военнослужащих возникают суицидальные мысли, можно выделить стресс и выгорание, а также высокую подверженность травмам — как физическим, так и психологическим.

Важную роль здесь играют сложности, которые возникают во время адаптации к гражданской жизни. Бывшие военнослужащие должны привыкнуть к обычной жизни, где нет структуры и целей, какие ставятся во время службы. Многие ветераны не могут оставить в прошлом те ужасы войны, которые им пришлось пережить.

«Для меня и многих других ветеранов из второго батальона седьмой морской пехоты боль, уходящая корнями в прошлое, порождает иррациональные взгляды на будущее. Другими словами, эмоциональный триггер в настоящем может спровоцировать тревогу, пережитую в прошлом, и вызвать у ветерана иррациональное, мрачное представление о будущем», — рассказал в интервью The New York Times Кейт Бранч, ранее служивший в Афганистане.

Кейт Бранч был пехотинцем печально известного батальона 2/7. Из примерно 1200 морских пехотинцев, которые находились в составе этого батальона в 2008 году, по крайней мере 13 покончили с собой, двое — во время службы, остальные — после возвращения из Афганистана.

Война с собой после войны: где искать помощь

Те военнослужащие, которые столкнулись с ПТСР и другими ментальными расстройствами, могут обратиться в Министерство по делам ветеранов, чтобы получить помощь. Однако часто эту помощь либо не оказывают, либо она является неэффективной.

Нил Ландсберг, ветеран ВВС США, покончил жизнь самоубийством в мае 2013 года. У него диагностировали посттравматическое стрессовое расстройство. Вернувшись со службы в Афганистане, Нил долгое время скрывал симптомы стресса. Но однажды он признался своему брату, что думает о суициде и хочет провериться у врача. Врач больницы, куда отвезли Нила Ландсберга, прописал ему лекарства и отправил в другую гражданскую больницу для наблюдения. Через четыре дня Нила выписали, посчитав его достаточно здоровым. Тогда семья отвезла бывшего военнослужащего в больницу для ветеранов, чтобы он смог получить необходимую помощь и лечение. Но это оказалось не так просто. Нилу Ландсбергу сказали, что зарегистрировать и принять его не могут: в базе не было медицинских записей о его здоровье. По мнению семьи Нила, именно тогда он потерял веру в то, что ему помогут. Нил Ландсберг начал собирать документы, чтобы подать заявление на получение необходимого лечения. Письмо с отказом (причиной назвали слишком высокий доход ветерана Ландсберга) пришло спустя три недели после того, как Ник покончил с собой.

По данным исследований, почти половина американских ветеранов, которые нуждаются в психиатрической помощи, не получают ее. При этом большинство из тех людей, которые могли бы быть направлены на лечение, не знают, что необходимо для получения помощи и имеют ли они на нее право.

Система далеко не идеальна и нуждается в изменениях: запутанная процедура подачи заявки и нехватка кадров остаются теми проблемами, которые мешают многим ветеранам отправиться на лечение. Поэтому некоторые из них сами создают программы помощи военнослужащим, которые столкнулись с ментальными трудностями. Примером является ретрит Boulder Crest, созданный Кеном Фальке, ветераном военно-морского флота.

«Существующие методы лечения посттравматического стрессового расстройства не работают для ветеранов боевых действий», — решил Кен Фальке и придумал свою программу лечения.

Идея его проекта Boulder Crest состоит в том, чтобы осуществлять терапию без медикаментов: визит к доктору заменяется физическими активностями вроде катания на лошадях или стрельбы из лука. Ветераны также проводят групповые беседы, где обсуждают свои переживания. Фальке согласен, что такие ретриты подходят не всем:

«У нас были люди, которым требовалось гораздо больше работы, и мы рекомендовали им лечь в стационар или реабилитационный центр».

Группу самопомощи основал и другой ветеран Вооруженных сил США — Рон Селф.

Она получила название Veterans Healing Veterans From The Inside Out.

Цель организации состоит в том, чтобы снизить уровень самоубийств среди ветеранов. Основа лечения — «повествовательная терапия».

По мнению Рона Селфа, справиться с последствиями психологических травм, которые мужчины и женщины получают во время службы, проще, если ветераны делятся переживаниями друг с другом:

«Когда вы делитесь этим опытом с другими ветеранами, у которых есть похожий опыт, что-то начинает происходить. Что-то неожиданное. Что-то, что, как вам казалось, не могло случиться снова. Вы начинаете чувствовать связь. Вы начинаете чувствовать себя живым. И вы узнаете, что сделать шаг из тени отрицания и депрессии — это нормально. И что это нормально — делиться подавленными и приглушенными воспоминаниями. И каждый раз, когда вы делаете это, каждый раз, когда вы делитесь этим с другой группой ветеранов, становится легче. Так было и у меня».