Золотые статеры Боспорского царства. Как одному казаку приснился клад, а другой искал его 20 лет и нашел

Клад — это всегда чья-то трагедия. Прежде всего, потому, что он был спрятан. Кем-то, когда-то и явно не от хорошей жизни. За редким исключением (небольшие клады-депозиты, прятавшиеся на черный день) деньги зарывали в землю или замуровывали в стены в тревожные периоды истории — во время экономических и политических потрясений, войн, мятежей. Кто-то прятал деньги в стремлении их сохранить, кто-то закапывал обесценившиеся монеты, надеясь, что кризис закончится, деньги вернут свою стоимость, а может, даже будут обращаться по новому, более выгодному курсу. Часто люди прятали клады в минуту опасности, пытаясь спасти свои сбережения от разграбления.

Но самая большая трагедия кладов в том, что они остались невостребованными — владельцы за ними так и не вернулись.

Это означает, что судьба человека, сокрывшего клад, оказалась печальной — вероятнее всего, он погиб, унеся в могилу сведения о месте, где спрятал свое сокровище.

Клады Боспорского царства

Юг России — в первую очередь Керченский и Таманский полуострова — территория древнегреческого Боспорского царства — богат на клады античной эпохи. Тысячелетняя история Боспора полна потрясений: вторжения скифов и сарматов, разорительные войны, мятежи, усобицы между претендентами на престол, экспансия Рима, экономические кризисы. О некоторых событиях известно из сообщений античных авторов, о некоторых мы узнаем благодаря кладам древних монет.

По данным на 2009 год, на территории Боспора и прилегающих к нему районов было найдено более 180 монетных кладов. За последующие годы их количество значительно выросло: в числе недавних находок крупнейший клад боспорских медных монет середины III века до н. э. — более 21 000 экземпляров общим весом свыше 46 кг! Боспорские находки подтверждают представления о том, что клады прятались в минуты опасности, подчас смертельной.

Так, при раскопках дворца понтийского царя Митридата VI Евпатора в Фанагории, подожженного мятежниками и погибшего в огне в 63 году до н. э., было найдено несколько десятков рассыпанных по полу монет и несколько кошельков, которые обронили слуги и члены семьи понтийского владыки, метавшиеся по объятому пламенем дворцу. Кто-то из домочадцев пытался спрятать свои деньги — горсть монет была насыпана в неглубокую тарелочку. Но тщетно — царская резиденция погибла в огне, владельцы монет за деньгами не вернулись, как не отыскали их и мятежники: скрытые слоем пепла серебряные и медные монеты были обнаружены археологами в начале XXI века.

При раскопках боспорского поселения, погибшего в начале IV века, в одном из домов также обнаружили рассыпанные по полу монеты, однако часть денег их владелец сумел вынести и закопать у северо-западного угла постройки. Впрочем, он за ними тоже не вернулся.

Настоящая трагедия, произошедшая тогда же, в IV веке, зафиксирована при раскопках боспорского города Кепы на Таманском полуострове. Клад был обнаружен у стены, с внутренней стороны погибшего в огне дома. Незадолго до сокрытия монеты были тщательно сосчитаны, упакованы столбиками по 10–15 штук и помещены в какой-то мягкий мешочек — из кожи или ткани. Буквально в метре от сокровища были найдены останки его владельца — скелет взрослого человека лежал на спине в неестественной для погребения позе, череп был проломлен.

Дом разграбили и сожгли, хозяина убили, однако он успел спрятать сбережения — деньги так и не достались нападавшим.

Как находят сокровища

Древние клады обнаруживаются по-разному. Иногда их находят при проведении археологических раскопок. В таких случаях их фиксация производится с максимальной точностью, ни одна деталь не ускользает от внимания ученых. Клады, обнаруженные при раскопках, становятся полноценными историческими источниками.

Но чаще клады находят случайно, при проведении земляных или строительных работ. Если такие сокровища попадают в музейные собрания, они также становятся объектами изучения ученых. И хотя в силу обстоятельств обнаружения часть информации оказывается утраченной, такие клады тоже способны пролить свет на события прошлого.

Иногда люди ищут клады сознательно. Некоторые регионы нашей страны неоднократно переживали бум кладоискательства. В попытках открыть древние сокровища изучаются старинные документы, карты, проверяются легенды и сказания. Известны и случаи, когда путеводной нитью становились мистические видения или сны. Пример такого откровения, путь кладоискателя и его результат замечательно описаны в «Алхимике» Коэльо.

Однако не стоит далеко ходить за примером. Сновидениями, видениями, мистикой, пророческими голосами наполнена история открытия клада боспорских монет, обнаруженного в 1845 году на юге России — в станице Тамань.

Вещие сны казака Тараненко

В 1819 году шестнадцатилетнему казаку Темрюкской станицы Алексею Тараненко первый раз приснился сон, в котором некая дева потребовала «идти в старую турецкую крепость, что в городе Тамани, там копать землю и познать вещи и деньги». Сновидение повторилось трижды, с каждым разом наполняясь конкретикой — указывалось точное место раскопок, показывались две скрытые под землей и наполненные драгоценностями каменные гробницы, а также назывались лица, предназначенные кладоискателю в помощники, — отец молодого казака и два его товарища — Иван Мирошниченко и Савва Черный.

Впечатлительный и глубоко религиозный юноша уверовал в предсказание и стал убеждать отца и товарищей заняться поисками клада. Четвертое сновидение определило срок начала раскопок — весной 1824 года, после Пасхи.

Получив разрешение от главноуправляющего Черноморским казачьим войском генерал-майора М. Г. Власова, казаки-кладоискатели приступили к раскопкам.

Следует упомянуть, что турецкая крепость в Тамани располагалась на месте древнерусской Тмутаракани и древнегреческой Гермонассы — одного из крупнейших городов Боспорского царства.

Культурный слой этого городища достигает 12 метров и содержит напластования разных эпох — от VI века до н. э. и до XVIII столетия.

Две недели изыскания Алексея Тараненко и его помощников не приносили весомых результатов. Затем был найден «большой глиняный кувшин с двумя ушками» (вероятно, древнегреческая амфора), а через несколько дней — каменные плиты с рельефами и статуя, высотой 1¼ аршина (чуть менее метра). Еще через пять дней под слоем извести был обнаружен ведущий из крепости подземный ход.

Прибывший на место раскопок генерал-майор Власов оказался доволен результатами (особенно казачьего военачальника впечатлило открытие подземного хода), и он распорядился направить в помощь Тараненко еще шестерых казаков под командованием есаула Ефима Пуленцова. Однако вновь прибывшие казаки оказались недовольны назначенной им работой — впустую перекидывать землю — и начали отпускать в адрес Алексея Тараненко и его видений обидные выражения, допуская в числе прочего и богохульства. Возмущенное этим видение вновь явилось во сне к казаку и потребовало «за корыстолюбивые мысли одного из искателей и богохульство других» прекратить поиски сокровищ. Есаул Пуленцов доложил об этом начальству, и раскопки в турецкой крепости были прерваны.

Провидение есаула Пуленцова

С этого момента ведущую роль в истории начинает играть есаул Ефим Пуленцов. Лично знавший Пуленцова археолог Антон Ашик отмечал, что «это был человек религиозный, слепо веривший в провидение: во снах Тараненка он видел указание свыше».

Спустя три года, в 1827-м, мистические сновидения снова стали посещать Алексея Тараненко, проходившего службу в одном из укреплений близ Анапы. Видение требовало, чтобы казак вместе с двумя прежними товарищами продолжил поиски сокровищ под руководством есаулов Пуленцова и Барилко. Однако разочарованный результатами предыдущих изысканий Тараненко не спешил приступать к работам. Прознавший о видениях Пуленцов, напротив, начал активно добиваться возобновления раскопок в старой турецкой крепости. Описав сны Тараненко и ход первоначальных изысканий, Пуленцов просил исправляющего должность атамана Черноморского казачьего войска генерал-майора Н. С. Завадовского «уволить искателей со службы для продолжения работ». Разрешение было получено, казаки приступили к раскопкам, но вскоре были отозваны для прохождения службы.

Есаул Пуленцов продолжил обращаться к военному командованию на Кавказе с прошениями об отстранении Алексея Тараненко и его товарищей от службы и разрешении продолжить изыскания. Наконец в мае 1837 года командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-лейтенант А. А. Вельяминов, «приняв в уважение внимание правительства к открытию русских древностей», разрешил продолжить раскопки в таманской крепости под надзором местного воинского начальника майора Посыпкина.

С продолжением раскопок пророческие сновидения Тараненко возобновились с новой силой. Так, в ночь на 23 июля 1837 года некий голос предсказал ему: «Следующий день по восходе светила найдешь ты признак с двумя словами „покой“ и „добро“». И действительно, в восемь часов утра следующего дня была найдена оловянная тарелка с буквами П и Д (старорусское название этих букв — «покой» и «добро»). Следующей же ночью голос сообщил, что «найденный тобою признак есть вензил князя Павла Далматского, положенный в четыре тысячи лет. Еще найдешь другой, на котором будет доказано всё».

Через две недели работ, 9 августа 1837 года, была найдена вторая оловянная тарелка, накрывавшая большой заржавленный ключ. Надпись на ней кладоискатели прочли следующим образом: «Здесь положено золота в длину и ширину сажень, и в колено толщины, князем Павлом Долмацким в 4000 лет». По словам Ефима Пуленцова, обе тарелки были отправлены генералу Вельяминову с рапортом, но впоследствии пропали. Впрочем, археолог Антон Ашик считал сведения об обнаружении тарелок с надписями «подложными».

С наступлением холодов изыскания были прерваны, а вскоре от нового начальника Кавказского корпуса генерал-адъютанта Г. В. Розена последовало распоряжение, запрещающее продолжение раскопок. Напрасно Ефим Пуленцов «заявлял перед начальством, что Алексей Тараненко по своей воздержаной жизни мог сподобиться божественного откровения, и снова просил дозволения продолжить работу, обещая предоставить все найденные вещи и не требовать никакого за то вознаграждения». Разрешения на продолжение работ он так не получил, более того, за «неисполнение приказаний начальства» был подвергнут взысканию.

Пуленцовский клад

Однако твердо уверовавший в волю провидения есаул не отчаялся. Как писал в конце XIX века исследователь Тамани археолог Карл Гёрц, «Алексей Тараненко умер, и начатое им дело взялся продолжать есаул Пуленцов. Урывками, скрываясь от бдительности начальства, часто принужденный оставлять, по делам службы, место раскопок, Пуленцов, принося в жертву для отыскания клада всё свое состояние, продолжал работу до 1845 года». Правда, некоторые документы свидетельствуют, что Ефим Пуленцов начал раскопки после восьмилетнего перерыва, получив летом 1845 года соответствующее разрешение от атамана Черноморского казачьего войска Н. С. Завадовского.

10 октября 1845 года на глубине 15 аршин (10,6 м) нанятые Пуленцовым землекопы нашли клад золотых монет, по некоторым сведениям, находившийся внутри расписной краснофигурной вазы.

Сам есаул в тот день на раскопках отсутствовал, поскольку по делам службы был вынужден отправиться в Темрюк. Рабочие передали Пуленцову 21 золотую монету. Истинное количество монет в кладе доподлинно неизвестно — землекопы могли утаить часть сокровища.

Черноморский атаман Завадовский распорядился поставить у места раскопок казачий караул, «чтобы никто не покушался на розыски», монеты были отправлены в Тифлис кавказскому наместнику князю М. С. Воронцову с рапортом есаула Пуленцова, ходатайствующего перед высоким начальством о продолжении работ и о выплате ему вознаграждения за находку золотых монет.

Сохранившаяся часть клада содержала 17 монет Пантикапея — столицы Боспорского государства и четыре монеты Кизика — крупного торгового центра, располагавшегося на южном берегу Мраморного моря: его золотые статеры в V–IV веках до н. э. имели хождение по всему античному миру, играя роль международной валюты. Его сиятельство князь Воронцов распорядился выплатить есаулу Пуленцову за каждый кизикийский статер весом 3,5 золотника — по 10 рублей серебром, за каждую монету Пантикапея весом в 2 золотника — по два червонца. Итого Ефим Пуленцов за найденное им сокровище получил 139 рублей серебром.

Наградой есаул остался недоволен, поскольку, по его словам, вложил в изыскания до двух тысяч рублей, претерпевая на протяжении почти 20 лет «труды и огорчения».

Впрочем, князь Воронцов «дозволил» Пуленцову продолжить раскопки — по соглашению с директором Керченского музея древностей Антоном Ашиком и «за свой счет». Предприимчивый есаул с воодушевлением взялся за дело, поскольку «был твердо убежден, что громадный клад, обещанный пророческими снами, еще не открыт и его следует искать далее». Однако провидение распорядилось иначе. Зимой 1847 года Ефим Пуленцов скончался, и изыскания в заброшенной турецкой крепости были прекращены. По распоряжению наместника на Кавказе потерявшая кормильца семья казачьего офицера получила вспомоществование в 100 рублей серебром.

Обычно кладам дают название по месту и году находки: Анапский 1882 года, Судакский 1959 года, Кепский 1962 года. Случаи, когда клады называют по имени нашедшего их человека, единичны. Клад, обнаруженный в Тамани осенью 1845 года, получил название Пуленцовского. Так Ефим Пуленцов навечно вошел в историю отечественной нумизматики.

Судьбы древних монет

Судьбу монет из Пуленцовского клада проследить сложно. Известно, что некоторые из них во второй половине XIX века находились в крупных частных собраниях — нумизматических коллекциях князя В. В. Кочубея, графа А. С. Уварова, князя А. А. Сибирского. Разными путями часть монет попала в Государственный Эрмитаж. Есть предположение, что два пантикапейских статера, хранящихся в Государственном историческом музее, также происходят из Пуленцовского клада.

Пуленцовский клад — единственный содержащий только золотые статеры монетный клад IV века до н. э., найденный на территории Боспорского царства. Независимо от того, сколько монет в нем было в действительности, его сокрыл очень состоятельный житель античной Гермонассы около 330 года до н. э.

Пантикапейские статеры клада — настоящие произведения античного искусства. На их лицевой стороне изображена голова сатира — в профиль или в трехчетвертном развороте.

Сатир, божество плодородия, считался покровителем Пантикапея — столицы Боспора и часто изображался на чеканившихся здесь монетах. Один из первых царей боспорской династии Спартокидов носил имя Сатир.

На обороте монеты изображен еще один символ Боспорского государства — крылатый грифон. В пасти фантастическое существо сжимает копье, под его ногами — пшеничный колос, а вокруг фигуры грифона — сокращенное название города Пантикапея: ПАN. Принято считать, что вооруженный копьем грифон на монете олицетворяет защитника главного богатства Боспорского царства — выращиваемого здесь хлеба, торговля которым была основой экономического могущества государства.

История Пуленцовского клада — пример упорства, веры в провидение, стремления к осуществлению мечты. И в то же время — пример тщетности бытия, ведь и тот, кто накопил и спрятал клад, и тот, кто его нашел, не смогли воспользоваться благами, которые могли принести золотые монеты. Тем не менее найденный Ефимом Пуленцовым клад лег в копилку нумизматических источников по истории древнегреческого Боспорского царства. Время от времени в архивах обнаруживаются новые документы, проливающие свет на обстоятельства его открытия. Да и сами монеты еще долго будут изучаться учеными-нумизматам. И всё только потому, что почти два столетия назад казачий офицер поверил в вещие сны, пускай не свои, и, невзирая на преграды, пошел по пути поиска, подтвердив справедливость древней латинской максимы: Qui quaerit, reperit («Кто ищет, тот находит»).