«Только искреннее чувство ответственности спасет журналистику»: кем был Пулитцер и почему он решил основать премию своего имени

Вряд ли сотрудникам шотландской компании Ramage & Ferguson раньше или позже приходилось строить вторую такую же яхту, как в 1907 году. Поручни повсюду — это еще ладно, но звуконепроницаемая каюта, практически бункер?.. Впрочем, у богачей свои причуды.

Этот богач был практически слеп после отслоения сетчатки на обоих глазах сразу и ненавидел шум. Шум довел его брата до самоубийства, его самого — до исступления, депрессии и нервных срывов. Лечение в лучших клиниках мира не помогло, оставалось только прятаться.

Богача звали Джозеф Пулитцер. Он был венгерским евреем, наемником и бедняком, а стал американским медиамагнатом и основателем премии, которую журналисты, литераторы и музыканты получают до сих пор.

80-метровую яхту назвали «Либерти» — «Свобода». Она стала местом добровольного заключения своего владельца.

Йожеф, сын Филипа

Пулитцер родом из венгерского города Мако, откуда рукой подать до Румынии. Сейчас, судя по данным переписи населения, там живет 22 500 человек. Рядом река, много солнца — все условия для сельского хозяйства.

Филип Пулитцер ими воспользовался — и сколотил неплохое состояние на торговле зерном. Супруга была немкой и набожной католичкой, и это, в общем-то, все сохранившиеся достоверные данные о ней. Для 1847 года, наверное, не так уж плохо.

Судя по данным биографа Пулитцера Дениса Брайена, богатство Филипа его детям не слишком помогло: здоровье не купишь. Сыновей и дочерей у четы Пулитцеров родилось много, но до совершеннолетия дотянули только двое — Йожеф и его младший брат. Да и Йожефу не слишком повезло: он был высоченный (вырос до метра девяносто), худой, отвратительно видел и вдобавок имел проблемы с легкими.

Но мальчик хотя бы оказался умненький. Уже в десять лет он мог поддержать беседу на немецком, французском и венгерском. (Дальнейшая его биография показала, что полезно было бы прокачать и английский.)

В 1858 году Пулитцер-старший умер, его компания продержалась еще год, а после обанкротилась. Семья к тому времени уже жила в Будапеште.

200 долларов — это 200 долларов

И где-то тут начинается первая развилка: одни источники утверждают, что Пулитцер доставал рекрутеров нескольких армий из тех же соображений, что комиксный Капитан Америка, — мол, так хотел защищать свою страну, так хотел.

Другие придерживаются более циничной и, вероятно, более реалистичной версии: наемникам тогда неплохо платили. Хороший еврейский мальчик Йожеф захотел помочь маме и брату или просто устал от нищеты — и в семнадцать лет отправился путешествовать по Европе в поисках нанимателя (а я в двадцать с лишним автобусную остановку найти не могу, однажды вообще заблудилась в торговом центре).

Французский Иностранный легион, императорская австро-венгерская армия, британская армия и королевская прусская армия от такого счастья отказались (помним: плохое зрение, худоба, слабые легкие). Вербовщики армии США, с которыми Пулитцер пересекся в Гамбурге, тоже наверняка были далеки от восторга, но один из призывников как раз передумал и освободил место. Короче говоря, Пулитцера взяли.

А он бесплатно доплыл до Америки и сбежал. Легенда гласит, что он сделал это вплавь — спрыгнул с корабля и добрался то ли до Нью-Йорка, то ли до Бостона.

И после этого пошел записываться в Первый нью-йоркский кавалерийский полк. Возможно, это просто байка, но причиной побега стало желание увеличить доход: вербовщик обещал сто долларов, а тем, кто приходил сам, давали двести.

В полку Пулитцер прослужил до самого окончания Гражданской войны, то есть около года. Теперь надо было придумывать что-то еще.

В журналистику из библиотеки

Если благополучно пережитую войну определенно можно назвать везением, то дальше у Пулитцера началась черная полоса.

Закрепиться в Нью-Йорке у него не вышло: без знания языка работу и жилье не найти, нет работы и жилья — будешь ночевать на парковых скамейках. Много лет спустя Пулитцер вспоминал, что тогда новый день для него частенько начинался с удара полицейской дубинкой.

В Сент-Луисе, куда он перебрался, ситуация не стала лучше. Там жило много немцев, поэтому поговорить было с кем, но работа мечты не находилась. Чтобы на что-то жить, Пулитцеру пришлось пробовать себя в роли официанта, грузчика, носильщика и даже погонщика мулов. Свободное время он проводил в библиотеке: изучал английский язык и заодно право.

Там он познакомился с владельцем и редактором немецкоязычной газеты Westliche Post и наконец-то получил нормальную работу. Оказалось, что Пулитцер — прирожденный репортер, готовый носом рыть землю ради интересной истории. Для многих других это был бы хеппи-энд, но Пулитцер только начал. Он был слишком деятельным, чтобы останавливаться на достигнутом.

Доля в газете, газета, газета плюс газета

Через несколько лет Пулитцер купил долю в своей газете, перепродал с наваром, купил другую газету, выходившую на немецком языке, — уже целиком. Снова продал. Купил сразу две газеты и объединил их в одну: из The Post и The St. Louis Dispatch получилась The Post-Dispatch, которая быстро стала самой читаемой в Сент-Луисе.

А вот тут кое-что снова пошло не так: редактор газеты (если что, это был не Пулитцер, Пулитцер — владелец) застрелил своего политического оппонента. Об этом даже статья в «Британнике» упоминает. Пришлось сворачивать бизнес и перебираться в Нью-Йорк.

Истории для масс

На дворе тогда был 1883 год. Джозеф Пулитцер успел разбогатеть, поэтому без проблем купил очередную ничем не примечательную газету — The New York World. Продавать не стал, вместо этого принялся модернизировать.

Например, впервые в истории американской журналистики ввел колонку редактора, чтобы отделить мнения от фактов. Увеличил количество полос с восьми до шестнадцати, а цену, наоборот, снизил — с двух центов до одного.

Если бы тиражи не выросли, такое бы не прокатило. Но они не просто выросли, а подскочили: с пятнадцати тысяч до ста, а через пару лет — до двухсот пятидесяти. По другим данным, на пике популярности читатели подчистую раскупали 600 тысяч экземпляров.

Что для этого нужно? Пулитцер бы ответил примерно так: красочные новости каждый день, беззастенчивый самопиар, умелое использование иллюстраций и громкие расследования. Его репортеры устраивали целые «крестовые походы», часто — против коррумпированных чиновников. Неиссякаемая тема.

Но самое главное, без чего всё остальное не сработало бы, — Пулитцер четко видел свою аудиторию. К черту высоколобых умников в костюмах и шляпах, «высокий штиль» и километровые заголовки, писать надо для простых людей — наверняка подумал он. Да, многие из них никогда раньше не читали газет, да и грамоту в целом освоили недавно. Ну и что? Зато их много. А читать будут, если контент интересный.

В 1887 году Пулитцер начал издавать газеты Evening World и Sunday World. Людям всё равно надо чем-то заниматься по вечерам и в выходные, так пусть читают прессу. Прибыль лишней не бывает.

Кругосветная рекламная акция

Пулитцеру хотелось как можно больше громких статей, но ничего интересного как назло не происходило. Выдуманные истории типа «Шок! Сенсация! На Луне живет человекообразная обезьяна!» сотнями печатали все остальные (включая газету его бывшего стажера и нынешнего злейшего конкурента Херста, но это уже совсем другая история).

В общем, Пулитцер решил не ждать милостей от природы и… отправил свою журналистку Нелли Блай в кругосветное путешествие. Да не просто так, а чтоб получилось быстрее, чем у героя Жюля Верна.

Во время коротких остановок Нелли Блай посылала по телеграфу или телефону заметки о своем путешествии, которые неизменно ставили на первую полосу. Читатели были в восторге, смелая журналистка стала практически национальным героем, а тираж газеты увеличился в несколько раз.

Нелли Блай вернулась в Нью-Йорк через семьдесят два дня, шесть часов и десять минут. Филеас Фогг оказался повержен. Хорошую пиар-кампанию грех не повторить, поэтому в 1891 году Блай обогнула земной шар еще дважды, оптимизировав маршрут сначала до 67, а потом до 66 дней.

Почему желтая пресса — желтая

Да, Пулитцер и тут приложил руку. Дело в том, что с его подачи на страницах The New York World начали появляться комиксы о похождениях Желтого мальчика. Это был не блещущий интеллектом персонаж с широченной улыбкой, комичными рассуждениями и эксцентричными выходками.

(Желтый не в смысле «как Мурзилка». На нем просто была желтая одежда — то ли плащ, то ли ночная рубашка.)

Благодаря колоритному во всех смыслах персонажу желтый цвет раскрасил черно-белые страницы газеты. И она такая была в Америке первая.

(Потом Херст переманил художника, тоже стал публиковать у себя комиксы, и началась долгая и душная битва, в том числе за авторские права. Перекупали друг у друга журналистов, распускали слухи, только что морды не били. Конкуренция-с. Через несколько лет хватились и поняли, что стали родоначальниками низкопробной прессы.)

Думаю, дело было даже не в том, кто у кого что украл и кто первым сенсацию опубликует. Тут разница подходов: Пулитцер был тем еще скандалистом и циником, но при этом демократом. Он считал, что пресса должна влиять на общество: не только развлекать, но и помогать и улучшать жизнь. Для Херста главным показателем успеха был тираж, вот он и скупал всё, на что взгляд упадет.

Скидываемся на установку статуи Свободы

А еще Пулитцер первым использовал краудфандинг. В 1885 году французы отправили в Америку статую Свободы (да-да, ту самую), но пьедестал в комплектацию не входил.

Власти США наотрез отказались платить за возведение, хотя статуя досталась им в подарок. Пулитцер сначала опубликовал несколько разгромных статей, а потом открыл сбор средств. Имена всех жертвователей пообещал обнародовать на страницах газеты — и слово сдержал, хотя многие присылали меньше доллара.

В итоге в выигрыше остались все: и статую установили, и популярность газеты увеличилась — чтобы увидеть свое имя, американцы активно ее раскупали.

Возможно, Пулитцер смог бы и больше, но в 1890-м из-за своей болезни он вынужден был отойти от дел. Ему было всего 43 года. В редакции The New York World Пулитцер не появлялся больше никогда. Да и зрения к тому времени он почти лишился.

Помощь из могилы

В 1904 году, поняв, что дела его совсем плохи, он составляет завещание. Последняя воля американского медиамагната такова: два миллиона долларов Колумбийскому университету, из них три четверти должны пойти на обучение молодых журналистов, остаток суммы — на ежегодную премию для лучших авторов.

Пулитцер расписал, кто должен ее получать: четверо литераторов (авторы романа, биографии, книги по истории США и драмы), четверо журналистов, один педагог. При этом он не возражал, чтобы номинаций стало больше.

И их стало больше. Сейчас одних журналистских номинаций пятнадцать штук: за служение обществу, выдающуюся подачу сенсационного материала, выдающееся расследование, мастерство, раскрытие национальной темы, критику, комментарий, очерк, освещение местных новостей, международный репортаж, редакционный комментарий, аудиорепортаж, новостную и художественную фотографии, карикатуру.

Лауреаты Пулитцеровской премии есть и среди россиян, и все фотографы. Борис Юрченко и Александр Земляниченко запечатлели августовский путч, Сергей Пономарев в 2016 году — беженцев с Ближнего Востока.

Вот что есть для литераторов: нехудожественная литература, поэзия, биография или автобиография, драма, книга по истории, художественная книга. Комиссию много раз обвиняли в субъективности, но почти никогда — в популизме. Лауреатами много раз становились настолько малоизвестные авторы, что их книги не то что на русский не переведены, о них и в Америке почти никто не знает.

Хотя, как водится, есть и исключения: Пулитцеровскую премию в номинации «Лучшая художественная книга» в свое время взяли, например, «Унесенные ветром», «Гроздья гнева», «Старик и море», «Убить пересмешника» (лучше бы за «По ком звонит колокол» дали), «Признания Ната Тернера» Стайрона, «Щегол» Тарт. Вот, пожалуй, и всё.

«Весь невидимый нам свет», «Оливия Киттеридж» или «Невероятные приключения Кавалера и Клея», кажется, не настолько на слуху.

Особняком стоят номинации «За выдающееся музыкальное произведение» и «Особое упоминание».

Премия выдается в первый понедельник мая. Размер — 15 тысяч долларов. Вот ее сайт.

Широко растиражированы такие слова Пулитцера:

«Только искреннее чувство ответственности спасет журналистику от раболепства перед классом имущих, которые преследуют эгоистические цели и противодействуют общественному благу».

Джозеф Пулитцер умер 29 октября 1911 года на борту своей яхты в гавани Чарлстона, написала The New York Times в некрологе. Один из шести секретарей читал ему утреннюю газету, Пулитцер сказал ему: «Тише, тише», — и скончался от сердечного приступа. По другим данным, он был один. Сами решайте, как лучше. Всё-таки он ненавидел шум.