Наталия Дерикот28 марта 2018

Самоедство или конструктивный анализ себя? Что делать, чтобы рефлексия не перешла в самоуничижение

Анализировать свои мысли, чувства и действия необходимо, чтобы двигаться вперед. Но часто внутри человека такая бездна, что сеанс самокопания оборачивается трамплином для приступа хандры. Мы расспросили людей, чей род деятельности связан с постоянной рефлексией, — кино- и театральных режиссеров, философа, художника и психоаналитика — о том, где лежит грань между конструктивным и деструктивным самоанализом и возможно ли в принципе разобраться в себе без боли и угрозы заработать невроз.

Артур Крумин, практикующий психоаналитик

Для начала — насчет невроза. Ни разумная, ни некая неразумная рефлексия не могут перейти в невроз, потому что невроз в этом смысле всегда первичен. Субъекты с соответствующей неврозацией склонны обращать рефлексию в орудие самоуничижения или называть свои самоуничижающие мысли рефлексией.

То, что принято называть самоедством или самокопанием, походит на рефлексию или самоанализ тем, что в обоих случаях мысль субъекта направлена на него самого. Ни то, ни другое никогда не станет объективным способом постижения себя, потому что мысли человека всегда связываются им с другими мыслями и окрашиваются его отношениями. И уж тем более, когда это касается его самого. Однако отсутствие объективности еще не означает, что этот процесс неэффективен.

Отличие самоедства от рефлексии заключается в переживательной окраске этого процесса, поскольку в первом случае постижение себя отходит на второй план и является лишь средством для усиления вины, тревоги и ненависти к себе.

И это при том, что сам механизм существует как раз для того, чтобы снизить тревогу, маскируя конкретные болезненные переживания за экраном помех. Поэтому самоедство, в отличие от рефлексии, всегда циклично и никогда не достигает цели, потому что его цель заключается в чем-то вообще другом, но не в самопознании. По большому счету самоедство — это искаженный и замкнутый на себе акт рефлексии, ставший инструментом невротического защитного механизма. Здесь важно, что пожирающий себя таким образом субъект имеет навык рефлексии и может, используя эту способность, высвободиться из порочного круга, благодаря этому навыку что-то понять и начать немного лучше жить.

Что касается самоанализа как исчерпывающего способа самотерапии, то некоторые люди, вероятно, могут справиться с собой без посторонней помощи. Почему бы и нет. Просто мне они не встречались.

Взаимодействие с другим человеком, например психотерапевтом, критически важно потому, что высказывание мыслей вслух в безопасной обстановке оказывает гораздо большее воздействие на говорящего, чем простое их думание.

Проговаривание слов другому наделяет эти слова значением и нагрузкой, которое в рядовых условиях встречается довольно редко. Акт мысли обычно слишком легковесен. Конечно, заменой специалисту в этом смысле может выступить фиксирование мыслей вовне в форме записей. И это весьма полезная практика. Но у общения с психотерапевтом есть еще одна важная особенность: другой человек способен направлять ход мыслей в сторону, о которой не знает или не хочет знать сам субъект. Безусловно, не каждая психотерапевтическая сессия ведет субъекта к поразительным откровениям, но там шанс узнать от себя о себе что-то новое в разы выше, чем наедине с самим собой.

В конечном итоге целью психотерапии является в том числе и обучение человека такой рефлексии, которая сможет в достаточной степени заменить ему взаимодействие со специалистом.

То есть пресловутый самоанализ без терапевта — это желательный исход психотерапии, но без нее на достижение такого результата может уйти несравнимо больше времени и сил, чем при ее наличии.

Внимание!

В следующей части статьи должны были появиться комментарии большего числа профессионально рефлексирующих людей. Увы, в нелегкой битве за ответ на вопрос о том, чем самоанализ отличается от самоедства и как не дать одному перейти в другое, нескольких мы потеряли. Один философ не смог выбраться из депрессии, один поэт «очень хотел, но не смог», одна современная художница обнаружила себя в «той точке, откуда сложно понять», а два писателя уже в процессе написания ушли в запой — предположительно, вместе. Считаем статистику крайне показательной и потому приводим ее здесь.

Слово тем, кто справился.

Михаил Климин, философ, куратор, библиофил

Для меня самоанализ — это критический и бескомпромиссный взгляд, направленный на самого себя.

В качестве образца я предложил бы взять две добродетели американских масонов из общества «Череп и кости»: публичную исповедь и мастурбацию в гробу. То есть умение быть правдивым перед собой и окружающими и отсутствие страха смерти.

За последние годы я заглянул в самые потаенные уголки собственных воспоминаний, многое вывел на чистую воду. Часто было неприятно, но благодаря этому теперь у меня нет бесполезных мыслей о прошлом. Понимая логику событий из прошлого, можно получить понимание того, как надо вести себя в настоящем и будущем. Как раз это и зовется рефлексией. Многие личные вещи я фиксирую в публичном дневнике, многое обсуждаю с друзьями. В сущности, все наши «проблемы», неуверенность в себе — лишь морок, который нас дурманит и в действительности ничем серьезным не является.

Вообще, самоанализ — это в первую очередь массовый продукт советской культуры 50-х и 60-х годов. Именно в советской литературе и советском кино того времени главный герой постоянно рефлексирует о гармоничном формировании своей личности.

Отличительной чертой такого дискурса оказывается то, что герой должен догадаться сам, как правильно поступить и кем в конечном счете стать. В западной культуре такой подход обычно приводит героя к декадансу.

Чтобы показать грань между самоанализом и самоедством, приведу в пример советский фильм «Лебедев против Лебедева» (1965). Главный герой — молодой инженер — постоянно пребывает в самоанализе, но выражено это в такой форме, что сейчас мы это кино назвали бы сюрреалистическим или протолинчевским. Лебедев, пытаясь обрести в Лебедеве настоящего человека, именно «загоняется», причем с эстетической точки зрения загоняется шизофренически. «Опять это недовольство собой!» — говорит Лебедеву его отражение в зеркале.

Когда человеку не хватает воли, когда его внутренний стержень мягок, как гениталии Чикатило, возникает «загон» — человек начинает пожирать сам себя.

В итоге он превращается в нечто вроде Фарятьева, еще одного (анти)героя советского кино.

Такой Фарятьев живет в лимбе между жизнью и смертью, в своеобразном аду Сведенборга — он и жив и мертв одновременно. Запутавшемуся в себе, чуждому всему земному, ему только и остается, что бродить на туманных пустошах и призывать всех сойти с Земли.

Ну а потом остается и вовсе одно — бежать к психоаналитику, ставшему в наше время чем-то вроде ментального падальщика, вроде рыбки, съедающей лишнюю кожу ног на специфическом сеансе массажа в экзотической стране.

Вика Привалова, кино- и театральный режиссер, мультипликатор

Я — то, что я делаю, и моя рефлексия обычно связана с тем, что у меня получилось сделать/создать или нет. И самоанализ, и анализ моих произведений, поступков — для меня одно и то же. А еще я из тех людей, кто ложится на кровать после события (спектакля, показа кино) и причитает: «Всё очень плохо. Я не изобрела ничего нового».

Самоедство — это когда чересчур? Я не знаю, каков уровень нормальности, но я недовольна конечным результатом работы почти всегда, хотя никогда не оставляю дело незавершенным. Например, взять спектакль.

Очень часто премьера далека от того, что есть в голове и что, собственно, хотелось сказать. Но нужно найти в себе силы доделать начатое, что-то изменить уже в процессе.

Благо театр позволяет менять на ходу. Например, при работе над «Совместными переживаниями» и «Тихой революцией» многие точные и живые вещи появились после премьеры, в процессе. Так что рефлексия — наше всё.

В кино другой, более концентрированный процесс работы. На каждую минуту времени приходится по 10 решений. И после завершения ничего изменить нельзя. Я уже сняла несколько коротких фильмов, клипов, но я все еще в моменте «пишу сценарий всей моей жизни, не могу ничего снимать». Поэтому я очень люблю делать мультики: помимо разочарования в себе есть возможность почувствовать себя ребенком и хотя бы посмеяться.

Наверное, каждый художник страдает. По разным причинам. Мне все время кажется, что «могла бы и лучше». И тогда я сажусь и думаю, что нужно сделать.

Иногда сначала реагирую, а потом анализирую свои реакции. Но не держу ничего в себе. Стараюсь. Хочется поплакать после репетиции — я плачу, не хочется — ну хорошо. Я очень отзывчива на собственные ощущения.

По-моему, рефлексия — это в первую очередь про честный и откровенный разговор с самим собой. Здоровый и нужный процесс переосмысления. Нужно учиться слышать свои запросы, реакции, желания и эмоции. Честно сказать себе, кто ты (здесь-и-сейчас) и что делаешь.

Расскажу случай. Про один из моих любимых загонов — «все такие супер, а я нет». Недавно я ходила на вечеринку, точнее собрание, но веселое и полезное, — салон TedxSadovoeRing. Темой обсуждения был искусственный интеллект. Сейчас мы делаем спектакль, и мне эта тема нужна, важна и интересна.

За час до мероприятия у меня случилась паника. Я стояла в носках и не могла сдвинуться с места, потому что начала представлять, какие там все умные и будут смотреть на меня. А вдруг меня спросят, а я же могу чего-то не знать, да и я кто. Понимаю: инженер — вот это профессия! А я?..

Не знаю, откуда это все «повылазило», но я очень внимательно отнеслась к той ситуации. И отстрадала эти ощущения с начала до конца. В итоге я прихожу, а там невероятно открытые люди, улыбаются. Даже был парень, который видел «Совместные переживания» и узнал меня. Я очень боялась идти, а получилось одно из самых интересных мероприятий для меня за последнее время. Я потом долго смеялась над этим и рассказывала друзьям.

Но загоны — это одно дело, а невроз — все-таки диагностированное невротическое расстройство. Недавно я прошла курс лечения от депрессии. Я описывала это у себя на странице. В моем случае проблема была физиологической.

После операции в 2015 году и приема невероятного количества антибиотиков моя печень не справилась. А это, оказывается, может стать причиной депрессивных расстройств. После курса гепапротекторов я стала бодрячком.

Чтобы понять, что у тебя депрессия или невроз, надо уделить себе время, обратить внимание на организм в целом и обратиться за помощью. Причины депрессии или расстройства могут быть физиологическими — это важно понять. Мне удалось вовремя заметить, что что-то не так. Конечно, помогли и близкие друзья.

Клим Козинский, кино- и театральный режиссер

Есть сказка про первобытного человека и пламя: огонь дает тепло, но, пытаясь его обнять, человек обжигается, а забросив его, умирает от холода, потому что пламя гаснет. Для меня эта сказка — о признаке человеческого. Сознание — это как раз то, что дает возможность не подходить слишком близко и не отходить слишком далеко. Рефлексия — неотъемлемая его часть.

Самоанализ в корне отличается от самоедства тем, что предполагает выстраивание собственных индивидуальных критериев для последовательного развития на материале личного опыта.

Самоедство же возникает вследствие желания подстроиться под уже существующие, кем-то предложенные критерии, в том числе под свои собственные, но уже неактуальные.

То есть желание поддаться дурной принципиальности. А это абсолютно бестолковое дело. С огнем надо быть аккуратным.

Ему требуется правильный уход. 1. Постоянное внимание, иначе каждый раз придется разжигать его заново. 2. Нужно заранее сушить сырые ветки. То есть учитывать время, необходимое для того, чтобы ситуация перестала быть острой. Бросать мокрые ветки в костер — значит понапрасну дымить, да и толку от костра будет не много. 3. Следует оградить костер так, чтобы он случайно не спалил лес. Ну, и чистоплотность — некоторые вещи, такие как пластик, в костер бросать не нужно, их сразу в мусор.

Можно прочесть сколько угодно книг о том, как правильно обустроить костер, но на деле ты всегда сам на сам, а мир более непредсказуем, чем его описывают в книгах. К сожалению или к счастью, он постоянно меняется, и надо быть к себе чутким и разрешать себе быть разным. В конечном счете нам всем еще только предстоит узнать, кто же мы такие.