И на первый взгляд как будто не видна: разведка, шпионаж и спецслужбы в Древнем Риме

Появлению службы разведки нередко предшествует крупная катастрофа в противостоянии с внешним врагом, утверждает профессор Военного института Вирджинии Р. М. Шелдон, считающаяся одним из ведущих мировых экспертов в этой теме.

По ее словам, для римлян таким поворотным событием стала битва при Аллии 390 года до н. э.: тогда они из-за своей удивительной беспечности оказались застигнуты врасплох галлами, обратились в бегство и оставили столицу на разграбление победителям.

После позорного поражения стало очевидно: сильная армия невозможна без разведки. Другие исследователи, впрочем, относят становление этой структуры к более позднему времени — к периоду Второй Пунической войны 218–201 годов до н. э. И их предположение тоже логично: Публий Корнелий Сципион Африканский, внедряя в римскую армию новые методы разведки, действительно многому научился у противников-карфагенян.

Стратегическая разведка: дипломаты и торговцы

Римляне вели крайне активную дипломатическую деятельность: посольства направлялись в другие страны для объявления войны или заключения мира, для подписания договоров и улаживания разногласий. Но, как отмечают Н. Остин и Н. Ранков, помимо официальных целей, у римских делегатов была и негласная, разведывательная, миссия.

Дипломатические поездки служили идеальным прикрытием. Во-первых, это отличная возможность проникнуть в чужую страну и оставаться в ней под благовидным предлогом. Во-вторых, как пишет профессор В. С. Сергеев, римляне всегда снаряжали многочисленные миссии. Послов сопровождал целый штат помощников и прислуги: секретари, переводчики, повара, рабы и пр. Были среди них и опытные разведчики, которые, пока их «патроны» занимались своими прямыми обязанностями, собирали нужную информацию.

Историк Е. С. Данилов приводит такой пример:

«В 153 году до н. э. Катон Старший был направлен в Африку, чтобы расследовать причины раздора между карфагенянами и Масиниссой. Но римская делегация приехала не только для третейского суда: послы проверили Карфаген и окружающую территорию, отметили запасы оружия и корабельного леса и сделали заключение, что восстановление города после Второй Пунической войны достигло той стадии, когда он снова может стать угрозой Риму… Два года спустя, когда сын Масиниссы Гулусса донес, что в Карфагене набирается войско и строится флот, Публий Корнелий Назика поддержал отправление еще одного посольства…»

Прекрасно понимая, что чужие делегации тоже могут прибывать к ним не только с дипломатическими целями, римляне старались перестраховаться.

Так, послы враждебных государств даже не допускались в столицу: их селили на тщательно охраняемой вилле за городской чертой, где и проходили переговоры.

Но и «дружественные» делегации «видели и слышали лишь то, что им позволяли видеть и слышать».

В стратегической разведке, пишет Р. М. Шелдон, помогали и торговцы. Конечно, в первую очередь они интересовались новостями, связанными с коммерческой деятельностью, собирали сведения, от которых зависел их финансовый успех, старались узнать, какую продукцию и в каком объеме привезли на конкретный рынок конкуренты и по какой цене собираются ее сбывать. Как замечает историк Н. П. Иванов, ради корыстных целей древние дельцы не брезгали ничем: они не упускали случая оболгать соперников по торговле, пустить слух об их нечистоплотности или о плохом качестве товаров.

Но и для властей купцы служили незаменимым источником политических, географических и экономических сведений. Глупо было бы не использовать уже существующую разветвленную сеть людей, которые имеют связи в конкретной стране, знают ее язык и обычаи. К примеру, Цезарь в «Записках о Галльской войне» упоминает, что тайные агенты, в большинстве своем торговцы, постоянно держали его в курсе текущих событий в соседних землях (за это им могли давать, например, налоговые послабления).

Соседи Рима осознавали эту опасность и пытались ограничить приезжим возможность сбора информации. Так, договор с пунами содержал пункт, разрешавший торговлю в Карфагене только в присутствии глашатая или писца, а в Ливии купцам запрещалось заходить в район заливов Большого и Малого Сиртиса.

«Информация была и остается фундаментом подготовки военных кампаний, — пишет Е. С. Данилов. —

Прежде чем приступить к операции, римский полководец собирал максимально возможный объем данных о районе будущих боевых действий. Члены сената или военные советники императора анализировали результаты предшествующих дипломатических контактов, на территорию потенциального противника отправлялись новые посольства, ее исследовали многочисленные торговцы.

<…> Если информации оказывалось недостаточно для составления четкого плана вторжения, тогда организовывались разведывательные экспедиции, которые носили предварительный характер и иногда имели коммерческую подоплеку».

Подразделения римской разведки: exploratores, speculatores, frumentarii, agentes in rebus

Усложнение структуры римской армии привело к появлению специальных разведывательных подразделений: exploratores и speculatores. Разграничить их функции, ввиду недостатка сведений, не всегда просто. Е. С. Данилов, ссылаясь на труды Цезаря, Гая Саллюстия Криспа и Цицерона, утверждает, что первые были военными разведчиками, а вторые — тайными агентами и курьерами.

Эксплораторы — специальные отряды римской армии, в чьи задачи входили разведка пути, определение численности и расположения противника, наблюдение за ним, взятие и допрос пленных. Они формировались из числа регулярных войск, но к началу II столетия были созданы отдельные подразделения, 65 человек на легион. Туда отбирали только самых способных воинов, обладающих, помимо физической силы, «опытностью, трезвомыслием, бдительностью, быстротой, наблюдательностью, решительностью, хорошей памятью, располагающей к контакту внешностью». В случае плохой связи с командованием на поле боя они имели полномочия действовать самостоятельно, по ситуации.

Эксплораторы должны были уметь проникнуть в психологию осведомителя, выйти на контакт с перебежчиком, предложить выгодные условия сотрудничества предателю, эффективно выманить информацию у пленного. Позже их функции расширились. Так, уже в I веке н. э. спекуляторы служили личными телохранителями императора, занимались политическим шпионажем и даже убийствами.

В следующем столетии, пишет А. Н. Гребенкин, эти функции постепенно берут на себя фрументарии. Поначалу так называли военнослужащих, отвечавших за поставки хлеба для армии. Однако затем

«на них, как на лиц, хорошо знакомых с местностью, языком и обычаями населения… были возложены задачи, связанные с разведкой и курьерской службой (в том числе передача императорских писем и указов). Тем самым они стали превращаться в структуру, ответственную за обеспечение внутренней безопасности Римской империи».

При Траяне (98–117 годы н. э.) функция сбора сведений о внутренних врагах окончательно закрепилась за фрументариями.

«Никто, будь он высокого или низкого происхождения, не избежал наблюдения frumentarii.

Видные военачальники, сенаторы, просто неблагонадежные — все находились под надзором. Агенты контролировали население, отслеживали передвижения подозрительных субъектов, наблюдали за настроениями в армии и канцеляриях наместников», — пишет Данилов.

И далее:

«Для выявления неблагонадежных использовались все известные средства».

Фрументарии не брезгали слежкой, вскрывали письма, принимали доносы, а некоторые императоры использовали их и для физического устранения политических противников. В конце концов они настолько дискредитировали себя и приобрели такую отвратительную репутацию, что Диоклетиан вынужден был устранить эту структуру — к огромному облегчению граждан.

Но место недолго оставалось пустым — вскоре появились так называемые agentes in rebus (первое упоминание о них относится к 319 году н. э.). Изначально это была лишь курьерская служба, занимавшаяся доставкой срочной корреспонденции, но впоследствии она уже и контролировала переписку, и выслеживала неблагонадежных лиц, и проводила внесудебные расследования. Agentes in rebus пережили Римскую империю и существовали в Византии (последнее упоминание встречается в 678 году).

Методы разведки и источники информации

Несмотря на достаточно примитивные по нашим меркам техники разведки, источники информации, по словам Р. М. Шелдон, в целом мало чем отличались от современных: перебежчики, местные жители, подключение к каналам вражеской оперативной связи (перехват документов и корреспонденции) и пленные.

Последние были настолько ценны, что Е. С. Данилов приводит такой пример:

«Марк Порций Катон во время кампании против Антиоха 191 г. до н. э., не имея другого способа проникнуть в планы неприятеля, приказал трем сотням воинов одновременно напасть на неприятельскую заставу» только ради того, чтобы захватить и доставить в лагерь единственного языка.

От него и удалось добиться всех нужных данных.

Впрочем, римляне понимали, что пленным (а уж тем более перебежчикам, среди которых могут быть и шпионы, и провокаторы) нельзя доверять безусловно, поэтому искали способы фильтровать данные. Например, всегда допрашивали информаторов порознь и сравнивали сведения, добытые из разных источников, для корректировки.

Р. М. Шелдон разбирает в своей работе следующий исторический эпизод. Двое перебежчиков предложили римлянам провести их во вражеский город через туннель. Чтобы не угодить в ловушку, те оставили одного в заложниках, а второго в сопровождении нескольких разведчиков отправили показывать дорогу. Только после тщательной проверки в туннель вошли римские войска. При таком подходе у перебежчиков и пленных не было соблазна соврать: они знали, что их убьют, если информация окажется неверной.

Греческий философ Онасандр в своем трактате Strategikos (49 год н. э.), посвященном римскому полководцу Квинту Веранию, дает такие рекомендации по общению с перебежчиками:

«Ежели какие-нибудь переметчики из неприятельского стана уведомят о времени и часе, в который враги намерены сделать нападение, вызовутся показывать дорогу и вести неизвестными путями против неприятелей, то Полководец прежде, нежели доверить сим показателям, должен, отдав их под стражу, объявить им, что ежели они говорят правду и имеют в виду только безопасность и пользу его войска, то он освободит их и вознаградит по заслугам; но ежели они его обманывают и имеют намерение предать его войско в руки неприятельские, то будут умерщвлены в то же самое время, когда подвергнут войско опасности. Самый надежный способ не быть обмануту переметчиком… состоит в том, чтоб не позволять ему пользоваться свободою, но препоручить его благоразумию Военачальников».

Совершали римские разведчики и рискованные вылазки в лагерь противника под видом парламентеров.

Пока послы намеренно затягивали переговоры, переодетые рабами-прислужниками шпионы опытным глазом оценивали численность армии, ее сильные и слабые стороны, расположение укреплений и часовых.

Конечно, такие «дипмиссии» не могли не вызвать подозрения у противника, поэтому ради конспирации приходилось идти на жертвы. Например, однажды Сципион Африканский отправил послов к нумидийскому царю Сифаксу, воевавшему на стороне карфагенян. Вместе с ними в лагерь противника прибыли переодетые слугами разведчики.

«Среди них был центурион Л. Статорий, который не раз бывал в этом лагере, и кое-кто из неприятелей, по-видимому, узнал его, — пишет Секст Юлий Фронтин в своих „Стратегемах“. — Чтобы скрыть его действительное общественное положение, Лелий [имя посла. — Ред.] избил его палками, как раба».

Подразделения тайной полиции для выявления неблагонадежных граждан иногда устраивали прямые провокации.

Эпиктет вспоминал: такой сотрудник, «переодетый в гражданского, садится рядом с тобой и начинает ругать Цезаря. Ты, почувствовав к нему доверие (ведь это именно он завел запрещенную беседу), говоришь всё, что думаешь, — а в следующий момент тебя уже ведут в тюрьму».

Контрразведка: болтун — находка для шпиона

Для военных побед важно не только добыть информацию о враге, но и успешно скрыть от него свои намерения. Поэтому деятельность разведки держалась в строгом секрете даже от своих. Так, Е. Н. Нечаева пишет, что никто из римского войска не должен был знать находившихся в подчинении у полководцев шпионов. Информацию, добытую разведчиками, «для масс» выдавали за пророчества, полученные напрямую от богов.

Более того, сами «спецагенты» зачастую тоже не были знакомы между собой. Они контактировали только с главой разведки или его доверенными лицами. «…Шпионы не должны были знать больше того, что им было положено: например, они не должны были догадываться, какое значение имеет добытая ими информация», — утверждает Е. С. Данилов.

А рядовые легионеры вообще обладали лишь необходимым минимумом сведений, особенно после перехода границы, чтобы в случае захвата пленных враги не смогли выведать планы римлян. По этой же причине гражданское население тоже знало немного: военачальники, даже объявляя мобилизацию, помалкивали о ее целях. В «Стратегикосе» Онасандра на этот счет даются четкие инструкции:

чтобы сохранить эффект неожиданности, «Полководец должен тщательно скрывать от всякого места́, куда думает вести свое войско, и не рассказывать своих намерений, ежели только не почтет необходимым предупредить о том некоторых из подчиненных себе Начальников. Но приближаясь к цели своего похода и пред началом предположенных действий должен немедленно отдать приказание, что надлежит делать. Сие должно и может быть сделано в самое короткое время, ибо Военачальники, получив приказание, не преминут вскоре дать знать о том своим подчиненным. Надобно быть весьма неблагоразумным и непредусмотрительным, чтобы преждевременно и всем говорить о своих намерениях. Злонамеренные, пользуясь особенно сими случаями, переходить на сторону неприятелей, для занятия там выгодных должностей и получения отличий, в награду за сделанные ими донесения. Нет ни одного войска, из которого бы не переходило бы рабов и даже людей свободных на сторону неприятельскую под различными предлогами, которые по необходимости доставляет война».

В римской армии применялся целый набор методов для обнаружения вражеских шпионов: допросы подозрительных пленных, разработка условных знаков, контрольно-пропускные пункты по периметру лагеря, использование охотничьих собак. Иногда всем воинам приказывали днем войти в свои палатки — в этом случае чужой агент сразу оказывался на виду.

Если враг всё-таки получал доступ к секретной информации, римляне старались как можно быстрее поменять пароли и другие условные знаки и скорректировать планы. Яркий пример успешной контрразведывательной операции — действия в ответ на убийство консула Марцелла конницей Ганнибала в 208 году до н. э., когда врагу достался его перстень с печатью (такими скреплялись указы, чтобы получатель был уверен в их подлинности).

Зная привычку карфагенского военачальника подделывать письма, римляне успели разослать по окрестностям предупреждение, что Марцелл погиб и доверять любым посланиям от его имени нельзя.

Вскоре в Салапию, действительно, прибыл гонец с «приказом», гласившим, что жители должны приготовиться к приему консула. Когда Ганнибал отправил вперед римлян-дезертиров (призванных имитировать приближение «своей» армии, а не врага), предупрежденные горожане впустили изменников, но потом закрыли ворота и казнили их всех. Салапия была спасена, а перебежчики обезврежены.

Со «своими» предателями вообще обычно поступали сурово — чтобы остальным неповадно было. Пойманных дезертиров лишали звания, допрашивали, а потом казнили (в некоторых случаях — отрубали руки, для наглядной демонстрации). Интересно, что с чужими шпионами зачастую обходились гораздо мягче — впрочем, не из гуманности, а в качестве метода психологической войны. Вот что рекомендует по этому поводу Онасандр:

«Если Полководцу случится схватить неприятельских лазутчиков, то он не должен поступать со всеми ими одинаковым образом. Ежели он уверен, что его силы слабее сил неприятельских, то должен умертвить их. Но ежели его войско хорошо снаряжено, ежели он… имеет многие отряды воинов здоровых и обученных, искусных Начальников и сам опытен в военном деле, то пусть не делает никакого зла лазутчикам, покажет им свое войско во всем блеске и после отпустит их без всякого наказания. Выгодные для него донесения о превосходстве его войска произведут то, что враги, узнав о слабости своих сил в сравнении с силами своих неприятелей, почувствуют в себе вместо мужества робость».

Вражеских же перебежчиков, перешедших на сторону римской армии, Онасандр вообще рекомендует холить и лелеять,

«для побуждения могущих впредь принять его сторону других перебежчиков, дабы сии, видя, что он вознаграждает их, были привлекаемы теми же благодеяниями к измене».

Разведка сыграла огромную роль в военных достижениях Древнего Рима. Да, многие методы и механизмы добычи информации были заимствованы у противников. Но, как писал Гай Саллюстий Крисп, секрет успеха римлян как раз и заключался в том, что «всё… чем обладали их союзники или даже враги и что им казалось подходящим, они усерднейшим образом применяли у себя». Правда, большинство исследователей сходится во мнении, что создать единую разведывательную систему с общим командованием римлянам так и не удалось — во многом потому, что императоры побаивались структуры, которая может сосредоточить в своих руках всю информацию (а значит, и всю власть).