«Мы здесь! Мы педики! Живите с этим!» Золотой век шлюх, лесбийские ухаживания и гей-фашизм в интервью с теоретиком квир-кино Руби Рич

— Что означает квир-кино для вас? Это специфическая эстетика? Это кино, посвященное квир-сексуальности? Это кино, снятое для ЛГБТКИ-людей или снятое ими?

— Моя книга «Новое квир-кино» состоит из переработанных старых эссе вместе с новыми текстами — самым ранним из них уже больше 25 лет. Первое из эссе — «New Queer Cinema» — написано ещё в 1992 году. Это был пик эпидемии ВИЧ и конец репрессивного двенадцатилетнего правления республиканцев: Рейгана и Буша-старшего.

Тогда возникло новое гей-движение «Queer Nation», которое использовало слово «квир» — это 1991 и начало 1992 года. Оно захватывало слово «квир» у гомофобов [слово «квир» — «странный», «причудливый», было в ту эпоху аналогом русского «педик». — Прим. ред.]. И это было очень важно!

Тогда же возникла и академическая квир-теория, по которой начали проходить конференции. Это было восхитительное время, которое приводило в мейнстрим новые понятия и объясняло, что они значат.

Это было время новых политических стратегий. Распространилось мнение, что для обычного политического процесса больше нет возможностей, потому что люди постоянно умирают от СПИДа в огромных количествах. Всё время проходили демонстрации и захваты учреждений, выдвигались радикальные требования. Больше не нужно было быть вежливыми.

Предыдущий период гей-лесби активизма был связан со стратегическими действиями: нужно было быть вежливыми и настаивать на гражданских правах. Новое время было совершенно иным — люди выдвигали требования и отказывались подчиняться правилам. И это было очень успешно — по крайней мере, на короткое время.

Лозунг «Мы здесь! Мы педики! Живите с этим!» («We’re here! We’re queer! Get used to it») стал главным слоганом эпохи; его скандировали на демонстрациях.

Люди приходили на собрания и говорили «Какого чёрта вы тут заседаете, пока я умираю!».

Всё это взорвало статус-кво; геи и лесбиянки получили своё место в обществе.

Фильмы, которые вышли из этого движения, были принципиально иными, чем раньше. Их снимали на дешёвое оборудование — видеокамеры, которые были тогда изобретены и в конце 1980-х — начале 1990-х становились всё лучше и лучше. Они выдержаны в грубой DIY-эстетике и неполиткорректны.

Их целью было говорить прямо со своим сообществом. До этого геи и лесбиянки общались скорее со всем обществом, как бы говоря ему: «Эй! Вы должны обращаться с нами иначе». Эти фильмы были о поддержке сообщества, находящегося в кризисе.

Квир-режиссёры разговаривали с квир-сообществом через свои фильмы и видеозаписи.

Ничего похожего на подобное кино раньше не было. Фильмы были посвящены отказу от вежливости и принятию насилия как метода. Больше не нужно было быть хорошим гомосексуалом. Стало можно быть негодяем, кем-то вне мейнстрима.

Героями стали «серийная убийца» Эйлин Уорнос и Валери Соланас, которая стреляла в Энди Уорхола. Всё это изменило темы фильмов.

В ленте Грегга Араки «Оголённый провод» двое ВИЧ-инфицированных геев расстреливают всех стоящих на своём пути: ведь им нечего терять.

Трейлер фильма «Ловись, рыбка»

Люди стали выносить грязное белье на публику — не нужно было быть чистенькими. Стало возможным показать всё — и появилось великолепное кино.

В 1994 году был снят фильм Роуз Троше «Ловись, рыбка», посвященный лесбийским ухаживаниям и всем связанным с ними правилам и запретам.

Сейчас всё уже не так — но тот начальный период породил энергию и смелость, подобных которым сейчас нет. Конечно, люди сделали на этом карьеру, получили большие бюджеты, начали снимать полнометражки, а темы пошли в мейнстрим.

Стали появляться ленты вроде «Кэрол» Тодда Хейнса, супер-приглаженного исторического романтического кино.

Не-квиры тоже стали снимать квир-кино. Энг Ли с его «Горбатой горой» «опидарасил» Дикий Запад, который уже никогда не будет тем же.

Если мы посмотрим на признанные жанры — то, конечно, в них есть квирность, которую обычно игнорируют. Но можно сделать тайное явным — и полностью изменить картину. Это и есть энергия того, прошедшего, времени. Кое-что из неё присутствует и сейчас — в новых работах.

— Новое квир-кино — это чисто американский феномен или те же явления есть и в других культурах?

— Новое квир-кино было очень живым феноменом в англоязычном мире: США, Канаде, Британии, Новой Зеландии, Австралии. В Западной Европе похожие явления были лишь в некоторых странах. Я стала думать о «Новом квир-кино» после европейского мероприятия. Это был лесбигеевский кинофестиваль и конференция в Амстердаме.

На этом фестивале премии за заслуги в течение жизни получили два режиссёра: Дерек Джармен из Лондона и Ульрике Оттингер из Берлина. Так что Германия была частью процесса. Франция включилась в него чуть позже; а в Италии почти ничего не было. В Латинской Америке особенно активны были Аргентина и Мексика, а в Азии — Тайвань и Гонконг. В этом году на Каннском кинофестивале был показан кенийский лесбийский фильм «Рафики» — прекрасное, радостное кино.

Трейлер фильма «Рафики», режиссёрка Ванури Кахиу

Квир-фильмы и их энергетика заново изобретаются новыми поколениями и в новых странах. Так квир-кино изменяется. Если бы всё производилось только в США или по американскому образцу, то это было бы формой культурного империализма, как Голливуд.

Но это не так — и мы видим в других странах совершенно другие типы фильмов, не похожие на американское. Например, французский фильм Алена Гироди «Незнакомец у озера» о гее-убийце и «плешке» [сленговое слово, публичное пространство, в котором лгбт-люди находят секс-партнеров и занимаются сексом в укромном месте неподалеку. — Прим. ред.] около озера — очень сильное кино, вышедшее несколько лет назад. Ничего похожего в США не снимают.

В Аргентине есть великая режиссерка Лукресия Мартель — аналог американского Тодда Хейнса. Во всех ее фильмах есть лесбийское содержание или лесбийская чувственность — просто как часть художественного мира. Это «случайное лесбийство», которое всегда присутствует потому, что оно присутствует в жизни. Оно придает форму ее фильмам, хотя и не является их темой.

— Присутствуют ли гендерные идентичности, отличные от «мужской» и «женской» в современном квир-кино? Может быть, присутствуют гендерные идентичности не-западных традиций?

— Очень много энергии сейчас идет от людей с не-бинарной идентичностью, транс*-людей или интерсекс-людей.

Пока еще не так много фильмов подобного рода. В основном это документальные короткометражки, часто посвященные переходу. В этом году вышел фильм Сайлеса Ховарда «Малыш как Джейк» о том, как родители справляются с трансгендерностью своего ребенка.

Он всегда снимает прекрасные видео — одни из лучших, что я видела.

«Золотой век шлюх»

Клип «Золотой век шлюх» на песню Джастин Вивьен Бонд — изобретательное произведение, которое преодолевает не только границу между гендерами, но и между документалистикой, игровым кино и мюзиклом. Ховард создает гибридные работы, отражающие тему со всевозможных сторон.

— Новое квир-кино принесло с собой новую эстетику. Актуальна ли она сейчас?

— «Новое квир-кино» было вызвано к жизни не только политической ситуаций, но и изменением технологий. Когда появились доступные видеокамеры, оказалось, что можно не быть профессиональным кинорежиссером, достаточно получить образование в области современного искусства и взять в руки камеру. Это стало топливом для новых эстетических изобретений.

Сейчас мы ищем видео онлайн.

Можно снимать на смартфоны и обрабатывать видео новыми программами. Людям уже не нужно ни идти в киношколу, ни учиться искусству. Можно вообще из спальни не выходить и снимать видео, загружать их на Youtube и находить свою собственную аудиторию.

Но я мало знаю об этой сцене. Я бы хотела найти критика, который разбирается в ней и мог бы меня научить! Я видела ряд таких фильмов, например, веб-сериал о вампирах-лесбиянках, есть и новые «мыльные оперы» из коротких десятиминутных серий, которые выходят каждую неделю.

Появляются Youtube-каналы, которые имеют всё большую и большую аудиторию. Сейчас вызовом становится разобраться в этом, найти работы, за которыми стоят настоящие художники, а не просто люди, ищущие внимания.

Нам нужен новый тип издательств, который бы отбирал лучшие интернет-видео и доставлял их зрителю.

— Вы говорите о том, что в начале 90-х многие пошли в квир-кино из арт-школ. Есть ли единая сцена квир-искусства, объединяющая кино, визуальное искусство, музыку и другие его формы?

— Существует большой ежегодный фестиваль квир-искусства в Сан-Франциско и есть люди, которые перемещаются между разными художественными формами.

Ву Тсанг — перформерка и кинорежиссерка с трансгендерной идентичностью — 6 лет назад сняла документальный фильм «Дикость». Он посвящен лос-анжелесскому бару, куда художники из Калифорнийской арт-школы ходят каждый уик-энд делать перформансы. При этом всё остальное время это бар для геев-латиносов из рабочего класса. Transformistas — латиноамериканские транс*люди — ходят туда со своими бойфрендами выпить, спеть и выступить.

Фильм показывает, что происходит в этом баре на протяжении нескольких лет. Это удивительно прекрасное кино. Моя бывшая студентка Роя Растегар была сценаристкой этого фильма.

Она говорит, что этот фильм говорит голосом бара. Бар рассказывает, что происходит в нем, о том, как дети приходят в него и ищут свою жизнь.

Трейлер фильма «Дикость»

В этом месяце Ву Тсанг получила стипендию МакАртуров. Впервые ее получил кто-то, делающий экспериментальные работы и идентифицирующий себя как не-бинарный человек. Это пример того, как работа на границе перформанса, кино и видеоарта получает настоящее признание.

— Еще одно разделение внутри квир-кино 90-х, о котором вы пишете, это жесткое разделение на гейское и лесбийское кино, каждое ориентированное на свою аудиторию. Преодолено ли такое жесткое деление сейчас?

— Думаю, это поколенческое. Я принадлежу к поколению, которому не хватает лесбийской сцены. Жесткого разделения сейчас нет, за исключением того, что лесбиянки оказались исключены. Лесбийского кино снимают очень мало! И несмотря на живое квир-сообщество — лесбийская сцена почти исчезла.

По крайней мере, так в Сан-Франциско, где я живу. Я сейчас в Париже и тут лесбийская сцена до сих пор существует.

Но в целом я бы сказала, что квир-сцена едина, за исключением лесбиянок.

— Почему так произошло? 20 лет феминистская повестка шла в мейнстрим, а лесбийская сцена исчезла!

— Думаю — это провал феминизма и я обвиняю феминизм в этом. Но времена меняются.

Сейчас даже сложно об этом говорить, учитывая всё, что происходит в наших странах. Я жду новых выборов в США. Новости из Белого дома о новых инициативах в отношении ЛГБТКИ-людей ужасающи. После выборов мы можем окончательно погрузиться во тьму.

Люди испуганы, они находятся в ужасе. Идут протестные кампании. Сложно говорить о чем-либо подобном вне связи с самой мейнстримной повестки США и всего мира. Фашизм поднимает голову везде — следующие немецкие выборы, результаты выборов в Италии, подъем ультраправых во Франции, всё, что происходит в Венгрии… Мы находимся в критическом историческом моменте и всё может измениться.

Потом мы можем смотреть в прошлое и говорить — были такие бары, были такие фильмы, была такая жизнь! Было так хорошо…

Я считаю, что сейчас ЛГБТ-людям как никогда важно чувствовать себя защищёнными и в то же время включёнными в борьбу всего общества. Ставки так велики!

— С «фашистской», с правой стороны — тоже есть ЛГБТ-люди. Чем больше та или иная социальная группа интегрирована в общество, тем больше она представлена в том числе и в правом движении. Кроме того, люди идут в правое движение просто в качестве протеста против единомыслия их окружения.

— Да, это безусловно так! Питер Тиль [американский миллиардер, один из основателей PayPal. — Прим. ред.] в огромной степени финансировал компанию Трампа. Он гей и он был в ярости, когда сайт Gawker рассказал об этом. С тех пор Тиль ищет мести и является одним из моторов правого движения.

ЛГБТ-сообщество слишком долго спало и слишком медленно стало развивать внутреннюю критику. Мы больше не можем предполагать невинность! Мы не можем считать, что мы хорошие. Это новый политический момент.

Раньше все эти люди были скрыты и сидели тихо, а теперь — они открытые и гордые гей-фашисты, хоть они сами себя так и не называют.

— Ну вообще-то «гей-фашизм» — это старая традиция, имеющая свои корни в мужских воинских союзах древности. У них есть своя история.

— Да, конечно есть (АХАХА).

— Какой вы видите сейчас политическую и общественную роль квир-кино и квир-кинофестивалей?

— Я много лет защищаю ЛГБТ-кинофестивали. Люди говорят, что они ненужный исторический реликт, что всё это теперь есть в мейнстриме, ведь в США можно видеть квир-кино и в артхаусных кинотеатрах и в мультиплексах.

Я спорю с этим. ЛГБТ-кинофестивали — это места, где сообщество чувствует и признает себя. Нельзя быть сообществом только у себя в голове.

— Что такое квир-кинофестиваль? Это как гей-бар, как поход в гей-качалку? Как опера и балет, куда всегда ходили геи? Это лесбийский бар, которого нет в твоем районе? Это церковь?

— Думаю, это всё вместе понемногу. Это ключевое место встречи, создающее сообщество и формирующее идентичность. Без этого трудно — это как пойти на медитацию в буддистский храм на Востоке. Мощь медитации усиливается, когда множество людей медитируют вместе.

Чувство себя, вера в себя, смелость оживают, когда ты находишься вместе с другими. Ты видишь, что всё это — не просто твое случайное желание или воображение.

Даже если смотришь плохое кино — это тоже прекрасно! Это то, что гетеросексуалы делают каждый день — идут в кинотеатр, смотрят плохое кино и жалуются.

— Сталкивались ли вы с русским или восточноевропейским квир-кино раньше?

— Честно говоря — почти нет. Я видела чешский фильм «Я, Ольга Гепнарова», основанный на реальных исторических событиях. Он был посвящен лесбиянке, убившей несколько человек при помощи грузовика. Я была шокирована этим фильмом — видела его ещё до терактов во Франции. Я была поражена ее несчастной лесбийской судьбой, тем, что она не могла найти свою любовь.

Трейлер фильма «Я, Ольга Гепнарова»

— Какие квир-фильмы сейчас самые важные. Ваш шорт-лист?

— Мейнстримные фильмы продолжают быть важными — та же «Кэрол» Тодда Хейнса или только вышедшая лента «Колетт» Уоша Вестморленда. Они посвящены лесбийской истории. Комедия «Дикие ночи» с Эмили» об Эмили Дикинсон посвящена истории о том, как женщина вышла замуж за брата Эмили, чтобы быть ближе к ней. Отличное, очень забавное кино.

Сейчас не так много новых имен — но уже начавшие карьеру режиссеры продолжают работу.

Шерил Дунье, которая сняла «Женщину-арбуз», делает сейчас новое кино, на него будет необходимо обратить внимание.

Нужно смотреть новые фильмы мексиканца Хулиана Эрнандеса, снявшего «Тысяча облаков мира закрыли небо, люби, твоя любовь будет вечной». Апичатпонг Вирасетакул из Таиланда, автор «Дядюшки Бунми, который помнит свои прошлые жизни» делает новый фильм в Колумбии. Его работы невероятно вдохновляющие.

Режиссер «Зови меня своим именем» Лука Гуанадиньо только что снял «Суспирию» — римейк старого хоррора. Я его еще не видела.