Цветы паранойи, игры в декаданс и загнивающий Запад: краткая история русского нуара

Мой нежно любимый детектив

У советского детектива было честное, открытое, успокаивающее лицо. Следователь — плакатное воплощение здорового образа жизни, а не какой-нибудь присосавшийся к бутылке Филип Марлоу или нервный наркоман Холмс (британского сыщика в нашем кино избавили от дурной привычки). Кадры не темные и мрачные, а залитые солнечным светом, да и как иначе: сотрудники органов работают днем. В конце фильма зритель испытывает чувство глубокого удовлетворения. Если кто-то у нас порой и не хочет жить честно, с этим разберутся. Спи спокойно, дорогой товарищ.

Но с 1970-х годов появляются ленты, порывающие с советской традицией. «Опасный поворот» (1972) Владимира Басова по пьесе Пристли — угрюмый психологический детектив, в котором импровизированное расследование разрушает буржуазное благополучие чопорных англичан. Один за другим вскрываются гнойники: ложь, измены, воровство… «Изящно упакованная мерзость», — говорит Роберт (Юрий Яковлев), когда узнает, что его покойный брат, считавшийся ангелом, спал с его женой и ее братом, местный «гений чистой красоты» вымогала деньги и подарки у любовника, а самый честный человек в компании — убийца.

Басов оказался смелее американцев, которые первыми экранизировали пьесу в период действия пуританского Кодекса Хейса: в отечественном фильме упоминаются наркотики и однополые связи (классический нуар трактовал гомосексуальность как тьму и порок). Разумеется, всё это было возможно только на «загнивающем Западе», но по меркам советского кино 1970-х затрагивание подобных тем считалось революционным шагом — Басов снял первый советский фильм-нуар.

Еще одно не столько разоблачение, сколько наслаждение пороками британской аристократии состоялось в «Чисто английском убийстве» (1974) по одноименному роману Сирила Хейра. Аристократы мрут как мухи. По холодному старинному особняку, отрезанному снежной лавиной от мира, снует Ирина Муравьева в микроюбке — хищница и золотоискательница, сбежавшая из американского неонуара. Эстонская топ-модель Файме Юрно не по-советски вешается мужчине на шею и говорит: «Напьюсь!» Георгий Тараторкин во всём своем невротическом великолепии бьет хрусталь. Снова секреты, обманы и крушение иллюзий. Правда, в финале дом отрывают из-под снега и заполняют темные аристократические углы родным оптимистическим светом, сведя проделанную работу по нагнетанию обстановки на нет.

В 1983 году зрителей приковал к экранам телефильм «Мираж» — прибалтийская экранизация романа Чейза «Весь мир в кармане». Группа неудачников грабит инкассаторский фургон, но до денег не добирается: все персонажи погибают. Очередной портрет «загнивающего Запада», написанный в социалистических тонах. Но когда в финале влюбленная, хотя и преступная пара, взявшись за руки, прыгала с обрыва, редкий зритель мог сдержать слезу. Образ врага получился симпатичным, и прописанную Чейзом обреченность, пользуясь идеологической индульгенцией, авторы сохранили.

Во времена перестройки, когда исчезла цензура, Станислав Говорухин снял «Десять негритят» (1987) по самому мрачному роману Агаты Кристи, в котором не выживает ни один персонаж. Многие не без основания считают фильм первым советским хоррором. Говорухин перещеголял Кристи, подпустив модной мистики: героям являются их мертвые жертвы.

Фильм проникнут как пессимизмом первоисточника, так и ощущением надвигающихся на СССР катастроф. Это был нуар в чистом виде, без оговорок. С острова некуда бежать — палач доберется до каждого. Смерть становится закономерным итогом неправильно прожитой жизни, и завывающий над обезлюдевшими скалами ветер звучит реквиемом по стране.

Поиграем в декаданс

С приходом к власти Горбачева стало выходить больше фильмов о предреволюционной России. Одна империя распадалась, поэтому вспоминали о другой. Но режиссеров интересовала не политика, а эстетика декаданса: балеты Дягилева, черные розы в бокале, опиум для никого. Дыша духами и туманами, на экран сошел русский модерн — тот нуар, которого не было нигде, кроме России с ее Серебряным веком, после которого наступил чугунный. Самое выдающееся детище той эпохи — очень страшный хоррор Олега Тепцова по сценарию метафизика Юрия Арабова «Господин оформитель» (1988) с саундтреком Сергея Курехина. Рано умерший Виктор Авилов вложил в роль обреченного художника весь свой инфернальный потенциал. Сыгравшая его ожившую Галатею Анна Демьяненко — то ли девушка, то ли виденье — почти сразу исчезла с экранов. Тепцов после «Оформителя» снял всего один фильм. Советское авторское кино чаще оказывалось курьезом, странным вывихом времени — что-то ослепительно вспыхнуло и пропало.

Точно так же исчезли дебютантки Ольга и Елена Стучиловы из темных, вязких «Сестричек Либерти» (1990) Владимира Грамматикова по сценарию Людмилы Улицкой. Иногда кажется, что их полудетской красоты не существовало в природе: сестры материализовались для съемок и канули в мифический русский модерн. Здесь тоже плескались черные мистические воды и убивали с помощью реалистичного до дрожи колдовства. Сестры Вера и Люба, хабалки-пэтэушницы, превращенные фотографом-эстетом в богинь Серебряного века, губят друг друга. «Есть Любовь и Вера, а Надежды в России как не было, так и нет», — такой посыл считывался на терминальной стадии существования СССР.

Оба фильма — фантасмагорическая, почти бессюжетная мозаика, распадающаяся на фрагменты.

Детектив худо-бедно сшивает рыхлой ниткой сюжет в декадентском реалистическом фильме «Захочу — полюблю» (1990) по повести Брюсова с первым и последним в нашем кино лесбийским инцестом двух сестер, бегущих за границу от мужчин и грядущего красного террора. В дурацком, но визуально восхитительном детективе «Черная вуаль» (1995) сыграл Сергей Маковецкий; следователь в его исполнении был влюблен в прекрасную убийцу и нюхал с допрашиваемой Татьяной Васильевой кокаин. Падение российского следователя наконец свершилось!

Период полураспада

После провозглашения на Пятом съезде кинематографистов в 1986 году свободы от официоза советское кино наполнилось радостью узнавания: у нас есть наркоманы, проститутки, продажные менты, мафия! Захлебываясь социальным пафосом и яростно эксплуатируя общественные язвы, расцвела антитеза советскому оптимизму — перестроечный неонуар.

В эпоху первоначального накопления капитала стал популярным образ благородного бандита, почти Робин Гуда — таким был Артур в первом отечественном фильме об организованной преступности «Воры в законе» (1988) Юрия Кары. В белом костюме, с интеллигентным лицом Валентина Гафта и верной ему роковой брюнеткой (Анна Самохина) этот крестный отец грабит только богатых, а бедных никогда не обидит. Родная милиция еще хуже бандитов: один честный следователь на всех, да и того убивают. В финальных кадрах со стены снимают портрет Брежнева, а мертвая красавица в красном платье глядит в небо. Конец эпохи — «дальше будет хуже». И действительно, потом придут веселые отморозки из «Жмурок», о которых группа «Кровосток» поет: «Никого не жалко, жизнь — большая свалка».

В фильме о картежной мафии «Катала» (1989) Сергея Бодрова шулер Грек (Валерий Гаркалин) завязал с игрой и за карты снова садится только ради женщины. Благородный поступок маскирует нуарный фатализм. Беспомощная красавица оказывается обманщицей, ради которой антигерой ныряет в темный преступный мир и погибает.

В картине впервые в отечественном неонуаре показывается сцена молитвы и церковного покаяния в грехах, ставшая впоследствии особенностью жанра.

Идет в церковь и героиня Ирины Метлицкой в rape-and-revenge-драме «Палач» (1990). Став жертвой изнасилования, она обращается за помощью в организации мести к криминальному авторитету. Холодный насмешник по имени Вольдемар (отсылающем к Воланду), российский собрат Луиса Сайфера из «Сердца ангела», он впервые появляется на зловещем красном фоне. Очевидно, что с ним нельзя заключать договор, но Фатум не позволяет героине остановиться.

«Палач» — один из первых отечественных феминистских фильмов. Главная героиня — решительная женщина с авторитарным характером, способная постоять за себя и физически: в ответ на пощечину и оскорбление она бьет мужчину ножом.

Она отвергает помощь милиции и интеллигентного воздыхателя. Даже чтобы надругаться над ней, потребовалось использовать наркотик, обездвиживающий жертву. Для нее существует лишь один «палач» — собственная совесть. В конце женщина расправляется с демоническим мафиози, передавая ему прощальный феминистский привет:

«А это тебе за „суку“».

По заказу молодых миллионеров

На самом изломе СССР, в 1990–1991 годах, были сняты рекордные 513 фильмов всевозможных жанров. В период «кооперативного кино» съемками занялись какие-то студии-однодневки, банки, даже бандиты, однажды давшие денег Юрию Мамину.

В титрах могло появиться: «Снято по заказу Клуба молодых миллионеров». Эта сюрреалистическая надпись предваряет режиссерский дебют Ивана Охлобыстина «Арбитр» — нечто среднее между нуаром, комедией гротеска и слэшером (то-то молодые миллионеры обрадовались). Ролан Быков учит Охлобыстина ловить маньяков. Федор Бондарчук с волосами играет гея. Звучат «Пикник», «Оберманекен» и шизофренические мудрости.

«Это цветы паранойи, — вещает за кадром теплый, ламповый советский голос Евгения Евстигнеева. — Они зацветают в предчувствии двух солнц».

Весело, если не перегружать происходящее смыслами.

Но не всё было так странно. В России наконец распробовали красоту нуара и начали эксплуатировать его стилистические особенности: высокие каблуки, дым сигарет с ментолом, красную помаду и героиновый шик. Многие фильмы выстраивались под образы популярных актрис: Екатерина Кмит — проститутка и наркоманка, Елена Кондулайнен — секс-бомба, Алена Хмельницкая — загадочная незнакомка, Елена Караджова — беспощадная женщина-вамп.

Лента «Кикс» об эстрадной диве (Евдокия Германова, за которую поет Инна Желанная) номинально обладает нуарным сюжетом «Ловушки для Золушки» Жапризо. Продюсер (Александр Панкратов-Черный в единственной серьезной роли за всю карьеру) задумывает убить свою подопечную, ставшую героиновой наркоманкой, и выдать за нее женщину, найденную на конкурсе двойников. Но сюжет почти не имеет значения. Главное в фильме — стиль, соединяющий гламур разных эпох: авангардные наряды и шляпки с вуалетками, локоны Марлен Дитрих и грим, в котором театр кабуки встречается с Вертинским. В фильме звучит целый монолог о том, как стать роковой женщиной.

Валерий Тодоровский первым опробовал минимализм, опередив — видимо, в силу скромности бюджета — голливудские неонуары второй половины 1990-х годов вроде «Идеального убийства» с Гвинет Пэлтроу. «Подмосковные вечера» (1994) — сдержанный и элегантный триллер. В главной роли снялась первая нордическая красавица СССР и СНГ Ингеборга Дапкунайте. В пару ей для контрастности подобран «русский Бандерас» Владимир Машков. За традиционным сюжетом о злополучных любовниках не сразу угадывается фабула «Леди Макбет Мценского уезда»: классика замечательно ложится на бытовые убийства, не говоря о crime passionnel.

Что мы делаем в тени

В 2000-х годах классический нуар исчезает с экрана. Появляется постнуар с его тотальным пессимизмом и сердцем зла, бьющемся в самих героях, как в работах духовного последователя Балабанова — Алексея Мизгирева («Кремень», «Бубен, барабан»). Рыцарь плаща и шляпы, служитель закона, пал окончательно — теперь это винтик в прогнившей системе, который в лучшем случае в последний момент воздержится от убийства или раскаивается, если его совершает, как герой драмы Юрия Быкова «Майор» (2013).

Российское кино свято чтит главное правило неонуаров «нового Голливуда»: во всём виновато государство, занявшее место Фатума.

Но в 2010-х классический нуар возрождается в сериальном формате. С того света вернулся советский честный следователь. Это единственный приличный человек среди змей «Садового кольца» (2018). Как и в «Опасном повороте», перед нами предстает картина обывательского райка. Но в первые же десять экранных минут начинается аутодафе персонажей, за которыми со стороны наблюдает скорбно качающий головой детектив в старомодной кепке (Федор Лавров). Опять секреты, измены, подлость и ложь. Но разлагается не проклятый Запад, а российская бизнес-элита, отгороженная от реальности стенами таунхаусов: дети советских диссидентов и бандитов 1990-х, психотерапевтки, возглавляющие центр помощи жертвам домашнего насилия, и прочие либералы. Следователь — единственный, кто пытается помочь Вере (Мария Миронова), чья благополучная жизнь разваливается на глазах. Наша милиция снова нас бережет.

«Мертвое озеро» (2018) режиссера «Духless» Романа Прыгунова так сильно хочет быть российским «Твин Пиксом», что не стесняется «черпать вдохновение» у Линча большим половником.

В Заполярье находят мертвой дочку местного олигарха. Расследовать это дело приглашают неистово галлюцинирующего московского детектива (Евгений Цыганов с кислой миной). Он встречает сиамских близнецов (сестры Кутеповы), представляющих сразу всех линчевских карликов и великанов. Шаманы, ритуалы, очень странные дела. Всё это было бы даже здорово, если бы сериал снимали без звука, позволяя спокойно любоваться северным великолепием.

Людей здесь нет, только картонные типажи. Следователь (на самом деле он хороший) хамит людям, что должно означать хмурую скандинавскую сложность, но такой сложности и у любой кассирши «Магнита» в избытке. Его сопровождает розовощекий юный полицейский, восторженно комментирующий окружающую действительность: «Это наш главный памятник, а это — отец убитого браконьера». Жаль богатой фактуры, испорченной сценарным косноязычием. Белое безмолвие бы всех спасло.

В «Хорошем человеке» (2020) Константина Богомолова, снятого по мотивам реальной истории «ангарского маньяка», вновь на нашей почве разыгрывается скандинавский детектив. Не меняясь в лице, вещая монотонными голосами, безжизненная московская сыщица (Юлия Снигирь) и более оживленный серийный убийца, работающий в органах (Никита Ефремов), между назойливыми черно-белыми флешбэками ведут друг с другом психологическую борьбу. Богомолов номинально работает в фем-тренде: поднимается тема домашнего насилия и презрения к женщине в патриархальном обществе. Но считающаяся блестящей специалисткой, «сильная» следовательница не проявляет своей якобы гениальности. Ее авторитет в местной полиции обеспечен бумажкой из Москвы. Такой скрытый сексизм ожидаем от режиссера, считающего главной проблемой современного мира «квир-активистов, фем-фанатиков и экопсихопатов».

В сериале ужасные постшутки («Ну не маньяк же я»), введенная для галочки социальная проблематика, снятая на уровне сюжетов НТВ, и нет ни малейшего интереса к России, поэтому невозможно выделить какие-то особенности работы с жанром. Место действия — штрихпунктирная провинция, увиденная глазами московского сноба: завод, сакральный камень, полицейский участок. Нарисовал бы Богомолов эту Россию мелом, как фон Триер американский городок в «Догвилле», хотя бы честнее было.

Стартовавший в марте первый российский пародийный нуар «Вампиры средней полосы» с ходу высмеивает сериальные клише: заснеженная глубинка, суровая сыщица и надменный московский дознаватель в дорогом пальто, за каким-то чертом приехавший в Замкадье. Местные снисходительно похлопывают его по плечу:

«Уважаемый, мы на прошлой неделе аппендицит при свечах вырезали, как в старые времена, а вы говорите: камеры наблюдения».

Детективная интрига тут вполне крепкая, и первый сюжетный твист происходит еще до вступительных титров пилота. Но это не детектив и даже не локализация вампирского жанра в духе Тайки Вайтити, а оптимистическая трагедия об условиях жизни в средней полосе России, где народную кровь досуха пьют совсем не вурдалаки — отсюда и нескончаемый нуар по-русски.