Известность Владимиру Путину принесло не покровительство науки. Его не слишком привлекала научная философия диалектического материализма, лежавшая в основе исследований в Советском Союзе и которая сохраняет влиятельный статус среди многих его современников. В свою бытность как президентом, так и премьер-министром, Путин был более склонен строить отношения с православной церковью. Не случаен его выбор кандидатуры на пост российского министра науки и образования, которым в 2016 году стала консервативный религиозный историк Ольга Васильева.
Но Путин, который на ближайшие шесть лет останется главой государства, не стал бы тем, кем он стал, не умея в нужный момент играть за обе команды. Он признает и часто упоминает в своих выступлениях то, что низкий потенциал научных исследований и технологического развития России является препятствием для ее экономического роста и процветания. В его ближайшее окружение входят ученые и исследователи. И их лоббистские усилия не напрасны. Финансирование российской науки ощутимо (хотя и не полностью) восстановилось в последние годы после почти полного коллапса в 1990-х годах.
Эксперты признают это: международные пост-Крымские санкции не затронули научно-исследовательское сотрудничество Востока и Запада. А требовательная система российского образования продолжает поставлять отличные научные кадры и талантливых изобретателей. Но слишком много российских лабораторий все еще производят слишком мало. Почему российская наука не в состоянии в полной мере использовать свои ресурсы?
Путин вряд ли станет признавать это публично, но Китай — другая великая держава Востока — помогает понять ошибки российской стратегии. В Китае экономику так же контролирует государство, но она способна создавать благоприятные условия для исследований. Китайская государственная научная система имеет свои проблемы, но базируется, в первую очередь, на заслугах и конкуренции, а также привлекает иностранные таланты. Живой академический обмен с Западом добавляет динамику. Промышленные исследования в Китае, ориентированные на мировой рынок, работают в соответствии с глобальными требованиями, стандартами качества и управленческими практиками.
Россия, где сильны антизападные настроения, следует по совсем другому пути. В российских университетах и научно-исследовательских институтах практически неизвестна контрактная академическая занятость пост-доков, которые производят основную массу исследований в большинстве стран, включая Китай. Вместо этого многие ученые десятилетиями занимают одни и те же должности, на которых не имеют стимула к активной деятельности. Лишь небольшая часть государственных расходов на научные исследования поступает в виде грантов, за которые проекты конкурируют, остальные деньги просто раздаются чиновниками. Российская академия наук — ведущая исследовательская организация страны — изо всех сил пытается встать на ноги после многих лет непродуктивных споров о деньгах, руководстве и лидерстве.
Россия также слишком доверяет нисходящим инновациям госкомпаний — например, в аэрокосмической и энергетической сферах. Но у те, по крайней мере, успешно пытаются развивать и экспортировать инновационные продукты и идеи.
Изоляционистские тенденции, вызванные неустойчивым политическим развитием и усугубленные националистической риторикой, являются еще одним препятствием. Недавний запрет «нежелательных иностранных агентов», в число которых попали международные благотворительные организации, финансирующие науку, стали тревожным сигналом. А нередко встречающиеся кумовство и коррупция подрывают доверие к исследовательским (и деловым) партнерствам.
Путин это понимает. Он пообещал еще больше увеличить научные бюджеты и решить проблемы нехватки финансирования, которые наносят ущерб конкурентоспособной науке. И на первый взгляд, новая национальная научная стратегия, которую он начал в 2016 году, выглядит позитивно.
Согласно этому плану, государственное финансирование должно было сосредоточиться на представляющих общественный интерес темах исследований в области энергетики, здравоохранения, IT и безопасности, которые имеют приоритетную роль и в других промышленно развитых странах. Неэффективные институты, управляемые Российской Академией наук, должны быть реструктурированы или закрыты, а решения по финансированию должны стать более распределенными для обеспечения большей объективности. Однако пока что ничего из этого не успело стать реальностью.
Россия должна быть мудрее. Если серьезно относиться к науке, то план довольно прост. Самое важное — прекратить беспорядочно разбрасываться скудными ресурсами между крупными научными организациями. Грантовые деньги должны быть нацелены на лучшие проекты и исследовательские группы. Это цель, которая требует прозрачности, честной конкуренции и международного опыта экспертизы исследований — все это вполне реальные критерии. Конкурсная программа по поощрению молодых исследователей и независимых групп на срок до пяти лет была запущена в прошлом году Российским научным фондом, государственным агентством по предоставлению грантов, и она стала первым шагом. Страна должна идти дальше и устранять пресловутые бюрократические препоны в области науки, в том числе драконовские таможенные правила и ограничения на импорт исследовательского оборудования.
Сильная Россия опирается на сильную исследовательскую базу. Российские ученые — и научный мир — устали от пустых слов. Путин определяет себя как человека действия. Мы ждем.