«Мы — безумцы. Если что-то взбрело в голову, мы стремимся это сделать»: семь историй школьников-олимпиадников про учебу и свои проекты

Карим Искаков,

22 года, студент 2 курса магистратуры, факультет инноваций и высоких технологий МФТИ

В прошлом году я ездил на самый крупный в Европе хакатон Junction в Хельсинки, и там мы с командой подумали, что когда тебе какой-нибудь «Netflix» или «Кинопоиск» рекомендует фильм, он делает это по метаданным: жанру, количеству звездочек, просмотрам пользователей, похожих на тебя. Но если мы заглянем в сам фильм, то получится точнее.

В итоге мы написали алгоритм, который мог извлекать из фильма долю радостных улыбок, количество выстрелов, яркость, и, вишенка на торте, — количество сексуальных сцен.

Все эти критерии можно настраивать специальными ползунками.

Когда мы выкручивали ползунок с сексуальными сценами до максимума, то топ-1 был фильм Ларса фон Триера «Нимфоманка». А когда выбирали мрачный фильм, но при этом, чтобы там было много улыбок, на первое место выходил фильм Стенли Кубрика «Сияние», а на второе — «Темный рыцарь» Кристофера Нолана. В общем, приложение работает, но оно только для андроида.

До этого, в конце третьего курса, я стажировался в Яндекс.Погоде. Там мы занимались крутой штукой — делали продукт, который умел предсказывать движение облаков, чтобы ты знал, будут ли через 10 минут или через час над тобой дождевые облака, или нет. Совсем недавно этот проект Яндекс запустил на весь мир. То есть теперь алгоритм работает везде, а не только там, где есть радары, потому что перемещение облаков программа считывает со спутниковых снимков.

После этого год я упорно учился, а потом снова пошел на стажировку в Яндекс, но уже в отдел компьютерного зрения, где занимался улучшением изображения, super-resolution. Мы хотели из маленьких и плохих изображений делать большие и хорошие. Допустим, есть фотография человека плохого качества. Если мы будем ее увеличивать, станут видны артефакты, размытость. Но если мы примерно знаем, как обычно выглядит лицо человека, то сможем алгоритмически подрисовать нужные детали. Чтобы это сделать, мы скормили нейронной сети огромное количество изображений. Брали хорошие фотографии, делали их плохими и говорили нейронной сети: вот тебе пара — плохое изображение и хорошее, учись. И она научилась.

Сейчас мы можем улучшить все, от телепрограмм до фильмов и мультфильмов. К 9 мая мы, например, поработали над советским кино про войну. Но у меня уже новая идея — бороться с бессмертием, только не биологическими методами, а цифровыми.

Я заразился этим после того, как посмотрел одну из серий «Черного зеркала». Идея такая: узнаем о человеке максимальное количество информации, берем кучу данных из социальных сетей: фото, видео, записи голоса, и, используя это, воспроизводим его цифровую личность. В самом простом варианте мы можем научиться делать такого текстового бота. То есть с ним можно будет переписываться, как с настоящим человеком. А сам человек в этот момент может быть на совещании или… лежать в гробу.

Такая технология должна сэкономить много времени. Вот, например, журналисту нужно сделать со мной интервью, и вместо того, чтобы общались мы, будут общаться наши с ним боты. Потом мы бы могли просмотреть переписку и извлечь из нее самое ценное. Еще можно сделать тиндер для ботов. Условно, у каждого человека есть его цифровая реплика, его бот, который общается со всеми людьми в мире, определенным образом их ранжирует и показывает тебе топ-10, которые тебе больше всего подходят. И ты потом уже можешь написать понравившемуся.

Сейчас похожих вещей еще нет, единственное, есть стартап «Реплика», они пытаются сделать такую штуку, но то, что я у них пробовал, пока еще довольно сыро, дело за временем.

Сам я из маленького города Кисловодска, население около 150 тысяч человек, и там не очень хорошее образование, то есть не такое, чтобы сразу после школы ты мог поступить в лучшие вузы России, приходилось либо изучать что-то самостоятельно, либо ходить к репетиторам. Я это все совмещал и параллельно участвовал в олимпиадах. И я очень рекомендую всем участвовать в любых соревнованиях по двум причинам: во-первых, если ты возьмешь призовое место, то у тебя будет 100 баллов по ЕГЭ, во-вторых, когда ты будешь готовиться или сидеть в аудитории и эту олимпиаду писать, то лишний раз потренируешься, а эта тренировка сильно помогает перед институтом.

В период подготовки лучше всего найти себе товарища, с которым у вас будут совпадать цели. Вы сможете поддерживать друг друга если вдруг мотивация пропадет, объяснять непонятные места, и еще, скорее всего, между вами возникнет здоровая конкуренция, благодаря которой вы захотите не ютубчик вечером посмотреть, а, может, еще час порешать задачи.

В итоге мы так с лучшим другом и поступили в МФТИ. На первых порах, когда стали знакомиться с одногруппниками, которые из лучших школ, технических лицеев, гимназий, мы чувствовали себя какими-то лишними, возник синдром самозванца — будто ты занял чужое место. Мне казалось, что со мной в группе учатся звезды, которые все знают, и я скорее всего вылечу, но после первых сессий я понял, что можно компенсировать недостаток знаний упорным трудом.

Сейчас я смотрю на наше поколение и мне кажется, что мы вообще ничего не боимся.

Мы родились в новой стране и почти с самого детства у нас были компьютеры и интернет, где мы могли свободно выражать свое мнение и искать нужную информацию. Но поколение, которое следует за нами, которым сейчас по 10-15 лет, еще более сильное.

Моему младшему брату сейчас 14. В его возрасте я играл в компьютерные игры, а он монтирует видео, побеждает в дизайнерских конкурсах, вот недавно прошел на стажировку в студию Артемия Лебедева, и сам, без сторонней помощи, просто используя интернет и труд.

Я им очень горжусь. Что будет с ним, когда ему исполнится 20?.. Боюсь даже, я уже сейчас будто ему уступать начинаю.

Полина Кривых,

21 год, студентка психфака МГУ, молодой ученый, лектор фонда «Эволюция» и платформы «Синхронизация»

Все началось с ШМТБ, и я очень многим ей обязана. Это школа молекулярной и теоретической биологии, в которую берут школьников 9-11 классов, и погружают в мир научной лаборатории, где с ведущими учеными они две-три недели делают настоящую науку. Это настолько серьезно, что впоследствии некоторые исследования заканчиваются научными публикациями в рецензируемых журналах.

Молекулярная биология — это. вроде как,. очень узкая тема, но на самом деле это отличная база, а среди выпускников ШМТБ есть химики, медики, биоинформатики, биологи, психологи. Здесь школьники «трогают науку», понимают, чем на самом деле хотят заниматься, и каждый узнает о себе и открывает для себя что-то новое. У меня изначально был сильный биологический бэкграунд, но ШМТБ дала мне понять, что мне интереснее работать с людьми, а не с животными.

После первого курса МГУ я прошла нейросайенс-стажировку в Гарварде. Типичный путь: открытый конкурс, заявку отправила через форму на сайте.

Мне пришло длинное письмо в духе «дорогая Полина, вы подали заявку на программу такую-то, в этом году у нас были очень сильные заявки…» — я думаю уже, что пришло вежливое письмо отказа, а потом читаю «и тебя мы тоже выбрали». Я такая: «Что?». Это была первая бессонная ночь в моей жизни.

За те 10 недель в Гарварде я окончательно поняла, что мышки — это не мое, клеточные культуры тоже, мне интереснее сам человек.

Второй раз я попала в Гарвард, когда написала самое типичное письмо своему завлабу. Рассказала, что изучаю и почему хочу именно к нему в лабораторию. После собеседования Дэн Шахтер пригласил меня на 10 недель. Проработав с ним целое лето в психологической лаборатории и занимаясь изучением памяти, я осознала, что память это прямо то, что мне интересно.

На втором курсе увидела открытое объявление о наборе в школу лекторов фонда «Эволюция». Решила, что слишком неопытна для этого и не буду подавать заявку. А когда подвернулась анкета для второго набора, решила рискнуть, и неожиданно для себя прошла. После обучения я стала лектором фонда «Эволюция». Сейчас уже выпустился пятый набор, где многие выпускники сами стали менторами, и я в том числе. И теперь меня довольно часто зовут читать лекции. Самая моя любимая — про способности супергероев. Не все в супергеройских комиксах выдумка. Мы вполне можем разобраться, какие суперспособности уже есть, а какие мы когда-нибудь сможем приобрести с помощью науки.

Если говорить про олимпиады, у меня были две любимые: биология и английский, по ним я всегда брала какие-то призовые места. В 11 классе участвовала в «Ломоносове» и «Покори Воробьевы горы» по биологии и психологии. Они подарили мне две «сотки» на вступлении.

Мне в принципе кажется, что олимпиада — это возможность проверить, умеешь ли ты извлекать свои знания из чертогов разума.

И для этого, помимо предыдущих, вполне подходят Универсиада МГУ и Вышкинские олимпиады. С Вышкинской по когнитивным наукам забавно получилось. Писала ее в Петербурге, потому что весь весенний семестр училась в Хельсинки по обмену. По приезду мы как положено затусили с друзьями, а утром меня за ручку отвели на олимпиаду. Спасибо тем, кто в меня верил (я не очень верила). В итоге написала и победила. После еще хватило сил гулять весь день, а потом доехать до Москвы.

Не всегда понимаю, как это все получается. Хотя… прозвучит банально, но способность управлять своим временем — это невероятно классный скилл, который помогает многого достичь.

Я начала вести ежедневник с 7 класса. Первые три года у меня не получалось. В итоге я просто писала в нем домашки. А потом дел как-то стало внезапно прибавляться. И сейчас я использую метод четырех квадратов. На один день у тебя один лист, и ты делишь его на четыре квадрата: важно, не важно, срочно, не срочно. Это простая методика. Но помогает не замыкаться на одном деле. Мне кажется важным выделять время и на другие занятия кроме науки. Хотя, например, мой уважаемый преподаватель Дмитрий Хорошилов очень советует не разбрасываться.

Наука для меня сейчас важнее всего, но и от остальной жизни не хочу отказываться. Например, в свободное время мы с подругой-художницей делаем научно-популярный комикс про память. Вторым по значимости после управления собственным временем идет английский язык. Сейчас мой профессиональный английский — это какое-то сумасшедшее преимущество, которое дает очень много возможностей, главная из которых — международные стажировки.

Но даже без английского стоит подаваться на разнообразные школы и олимпиады. Кажется, что это очень сложно и нереально. Однако, на самом деле, школ так много, что в принципе всегда есть шанс поступить туда, куда тебе интересно, даже на младших курсах. Это очень сильный стимул к развитию.

И если ты видишь школу, которая тебе нравится, а ты еще только студент бакалавриата, а на сайте пишут, что берут только магистров, то всегда можно подавать заявку с уточняющим письмом из серии «можно я попробую к вам податься, несмотря на то, что я еще маленький?» Не бойтесь спрашивать.

Если тебе в какой-то момент кажется, что ты очень крут, остановись и задумайся, куда развиваться дальше. Мой способ — найти человека, который подскажет.

Например, я так долго и серьезно учила английский, конкурс переводов выиграла, собеседование по скайпу прошла под восторженные «вау» кураторов программы, а потом пришла на первую лекцию в Гарварде и почувствовала себя очень не очень, потому что одно дело — болтать на английском, читать, смотреть сериальчики, другое дело — учиться на английском и говорить о науке. Случилась переоценка собственных знаний, стало понятно, что есть еще огромное поле для саморазвития. Надо это про себя понимать.

Даниил Федулов,

20 лет, студент 4 курса ЯрГУ им. П. Г. Демидова

После победы на одной из вузовских конференций, нас пригласили на мероприятие, где рассказывали, как дополненную реальность можно применять в маркетинге. Мы с моим другом Амином (Магомед-Амин Идилов, 20 лет, 4 курс ЯГТУ. — Прим. авт.) слушали и думали: «Блин. Дополненная реальность. В маркетинге. Это слишком низменно».

А ведь с помощью дополненной реальности можно решить очень много реальных проблем. А Амин, надо сказать, увлекается неврологией и много читает про фантомные боли. После конференции он предложил использовать дополненную реальность, чтобы помогать людям с фантомными болями в утраченных конечностях. Так у нас родился проект Phantom MD.

Мы разработали приложение для смартфона, в котором воспроизводится утраченная конечность во всех подробностях: рисуются шрамы, родинки, татуировки, волосяной покров. Человеку просто нужно надеть шлем, кардборд со вставленным смартфоном, а на конечности закрепить специальный маркер, чтобы приложение за него «зацепилось».

Наше изобретение основано на зеркальной терапии, старой технологии, когда в одну часть коробочки, разделенной зеркалом, помещается конечность, а в другую — культя. В зеркале отражается здоровая рука, и человек, как дирижер, делает симметричные движения. Мы исправили основной минус зеркальной терапии — с нашей технологией человек может двигать конечностями так, как захочет, и конечности у него не зеркальные, не идентичные. Ведь руки и ноги у нас не одинаковые, как бы мы этого не хотели. И никто в здравом уме и трезвой памяти не будет делать татуировку дракона на двух руках на одном и том же месте. Смысл нашего проекта в том, чтобы мозг понял, что все конечности у человека как бы есть, что они могут свободно совершать всевозможные движения. Это и позволяет избавиться от боли.

Сначала нам было довольно сложно найти людей, которые могли бы протестировать приложение. Мы обзвонили всех родственников и знакомых, в итоге 20 человек опробовали нашу технологию. Тогда мы поняли, что еще нужно улучшать. Сейчас мы работаем более серьезно, сотрудничаем с врачом-неврологом Дмитрием Касаткиным в Ярославле.

Когда мы только начинали, нам было сложно понять, как развиваться. Тогда в 2017 году мы поучаствовали в молодежном инновационном форуме, он ежегодно проводится у нас в Ярославе, и поговорили с очень крутыми менторами, они дали свой комментарий и рассказывали об основах: что такое инновации, технопарки, как можно найти деньги на развитие проекта. Это был классный опыт.

И менторы лишний раз напомнили, что надо учиться коммуницировать. Очень часто, когда общаешься с коллегами, они не могут четко и ясно выразить свою мысль. Но какой смысл в тебе как в профессионале, когда ты не можешь рассказать о своих проектах и идеях?

В итоге мы стали больше рассказывать о Phantom MD, выиграли грант от фонда Бортника на два года (эти 500 тысяч очень помогли). А сейчас к нам в команду пришли еще три парня, тоже студенты, и за это лето благодаря им мы сильно продвинулись. До этого у нас с Амином было, как в былинах: направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — жену найдешь, прямо пойдешь — сам пропадешь. То есть мы часто были на таком перепутье, когда должны были пробовать либо одно, либо другое. Нас не хватало. Когда пришли парни, мы смогли пройти по нескольким развилочкам и поняли, что вот тут можно развиваться, тут стоит остановиться, а этот путь вообще тупиковый.

На мой взгляд, у молодежи, в отличие от людей более старшего поколения, есть одно очень хорошее качество — над ними не тяготеет груз ошибок. Мы в какой-то степени безумцы. Если нам что-то взбрело в голову, мы стремимся это сделать.

И несмотря на то, что многие нам до сих пор говорят, что у нас ничего не получится, что у нас ничего не заработает, мы все равно делаем, потому что у нас есть запал, есть огонь в душе, который нам говорит, что это нужно делать.

Александр Жигалин,

19 лет, студент Гарварда, абсолютный победитель 49-й Международной химической олимпиады, абсолютный победитель 51-й Менделеевской олимпиады, трижды абсолютный победитель Всероссийской олимпиады по химии

Руслан Котляров,

19 лет, студент Кембриджа, победитель Международной олимпиады по химии, золотой медалист 49-й Международной химической олимпиады

Антон Моргунов, 18 лет, студент Массачусетского технологического института, золотой медалист 49-й Международной химической олимпиады и 51-й Менделеевской олимпиады.

А.: Если говорить про химию, то сложнее всего — это понять, зачем ты ее учишь. Вот физика — вокруг тебя всегда есть самолёты, двигатели, электричество, многое тебе напоминает, зачем ты ее учишь. С биологией, медициной то же самое. Но с химией непонятно. Что в этом интересного? В школе ее преподают оторванно от реальности, ты видишь либо скучную промышленную штуку, либо заумную научную штуку. Поэтому полезно иметь какую-то далеко идущую, пусть даже самую абсурдную, цель.

У меня была цель — понять, что происходит в сериале «Во все тяжкие», я хотел узнать, не как свалить в Мексику варить мет, а что они делают со всеми этими реактивами.

Так у меня было и с физикой. Я поиграл в «Майнкрафт», и там можно было построить термоядерный реактор. Я понял, что ничего не знаю про термоядерный реактор и что еще не скоро о нем узнаю. Я тогда был в 8 классе, взял учебник за 9 класс, начал читать от корки до корки.

Цель нужна, чтобы каждый раз, когда ты сомневаешься в своих действиях, было оправдание, зачем ты все это учишь. Я читаю эту скучную, ни с чем не связанную дичь, чтобы когда-нибудь понять то, что мне интересно.

Это умение делать что-то неправильное, что-то, что тебе не нравится, ради того, чтобы потом делать то, что тебе нравится.

Р.: А я в самом начале часто тупил по химии, все успевали, а я нет, и я дико с этого бугуртил. В 7 классе я понимал, что есть уравнения, какие-то расчеты, но как все это решать — ни в зуб ногой. Я постоянно читал химию в метро, и вот наконец просек и смог двигаться дальше.

Поэтому я считаю: чтобы повышать уровень интеллектуального развития населения, необходимо развивать электротранспорт, потому что в автобусах трясет, а в метро и троллейбусах не трясет и можно читать внимательно, пока едешь.

Ан.: У меня тоже в школе с химией было сложно. Однажды я записался на профиль по химии, но это было невыносимо. Мы решали тысячи однотипных задач. И с мыслями «ну нафиг эту чертовщину» я сбегал после уроков, чтобы меня не поймали. Но на одной из научных конференций выступал университетский профессор, и он рассказал, что кроме неорганической химии есть еще и другая, и там я увидел, что с помощью химии ты можешь описать явления, которые происходят вокруг тебя. Это вернуло мне интерес. А потом мне еще посоветовали учебники на английском языке — ты читаешь и просто получаешь кайф. Время от времени попадается шуточка, допустим, объясняется простая вещь — диэлектрики, и вот написано, что у нас есть электрические плиты, и между ними ничего нет, но на самом деле там может быть что угодно: вода, сжатый воздух, леприкон. Эти вещи незначительные, но они подстегивают интерес. Среди русскоязычных авторов я знаю только одного, кто тоже легко пишет — Вадим Ерёмин, только его книга по химии хорошо зашла.

В итоге я начал изучать химию ближе к 9 классу, и тогда же съездил на республиканскую олимпиаду. Я пришел на тур, смотрю на задания, написал уравнение реакций, думаю: «Ну, отлично, сейчас пойдет», но никуда не пошло. И я такой прилег на парту, лежу, вздыхаю и думаю, что не в этот раз. В итоге я занял 21 место, это похвальная грамота.

Потом с химией и олимпиадами у меня стало лучше. Но я знаю, что некоторые участвуют в олимпиадах, считая, что это откроет им путь в любой вуз США, это в корне неверно. Буквально в этом году в MIT подавал ученик с Казахстана, у него было две золотые медали по международной олимпиаде по математике, его не взяли. Среди абитуриентов выбирают тех, кто больше подходят вузу по качествам. Вузы, как люди: чтобы с ними сосуществовать, ты должен совпадать с ними по характеру и мировоззрению.

А.: Но участвовать в олимпиадах все равно надо. И начать стоит как можно раньше, чтобы попробовать себя во всем. Любая олимпиада по любому предмету, которая когда-либо интересовала или теоретически может заинтересовать — уже повод поучаствовать в ней. Наверное, единственная вещь, которая была бы сильнее олимпиады — это всякие научные конференции.

Ан.: Ты знаешь, почему международные олимпиадники чуть чаще попадают в крупные зарубежные вузы? Когда приходят документы каких-то забугорных учеников, члены комиссии смотрят на их достижения, но дело в том, что дипломы никто не отправляет, абитуриенты просто это указывают. У международных олимпиад есть сайты, где все результаты выкладывается на английском языке, и комиссия может проверить. И еще на международных олимпиадах сложнее схитрить и списать. В этом году команду из Узбекистана на международной олимпиаде по математике спалили, что они пытались списывать, так всю округу на уши подняли. Так что если человек что-то достиг на международной олимпиаде, скорее всего, он достиг это честным путем.

А.: И еще гораздо сложнее оценить уровень каких-нибудь немеждународных штук. Допустим, пишет кто-нибудь, что выиграл в общенациональной олимпиаде «Русский медвежонок», диплом первого уровня. Вроде круто, да?

Ан.: Но никто не будет заморачиваться, переводить задания, смотреть уровень.

С другой стороны, когда ты еще ребенок, у тебя есть время всем этим заниматься. Ты ничего не теряешь, ты не станешь бомжом, если попытаешься, и, пожалуй, не стоит в раннем возрасте себя ограничивать какими-то прагматическими расчетами, что нет, я не профессионал, у меня не получится, я не смогу, кто я такой и так далее.

Просто стоит попробовать. Но если не попробуешь, то ты уже проиграл. Не стоит заранее ставить себя в проигрышную позицию.

Р.: Как говорится в шедевре группы Smash Mouth «All Star» — «you’ll never know if you don’t go, you’ll never shine if you don’t glow». То есть надо пытаться, надо делать, чтобы не думать потом, что не рискнул.

А.: И надо угорать. Потому что потом уже все. Мы вот постоянно анекдоты рассказываем. Вот один про летающую корову. Жизненный. Как совет молодому поколению.

Значит, в большой город приезжает цирк, и везде возникли афиши: «Только сегодня приходите к нам, и вы сможете увидеть настоящую летающую и говорящую корову!» Весь цирк забит, все сидят друг у друга на головах. Идут стандартные номера с клоунами, эквилибристами, дрессировщиками, а все орут «подавай летающую корову», «хотим видеть летающую корову». И вот последний номер. Барабанная дробь. Гаснет свет, прожектор направляется под купол цирка, и там на маленькой площадочке стоит корова. Сзади подходит дрессировщик и смачным пинком отправляет корову прямо вниз. Пуф! Корова падает на арену, размазавшись в лепешку. Зал молчит. Вдруг лепешка начинает двигаться. Она с тяжелыми вздохами снова приобретает форму коровы, встает на дрожащие ноги, и, тяжело дыша, оглядывает зал и говорит: «Господи, когда ж я сдохну?»

Мораль такова: такое случается, но всегда стоит вспоминать этот анекдот и помнить, что это по-любому не конец, и вместо того чтобы загнаться, лучше поугорать.

---

Хотите попасть в компанию таких же умных, веселых и мотивированных молодых людей? Скорее регистрируйтесь на олимпиаду «Я — профессионал» и становитесь одним из них! Регистрируйтесь и начинайте менять свою жизнь к лучшему, это бесплатно.