«Вещь превращалась в зверя, а зверь в вещь». Археолог Анатолий Канторович — о скифском зверином стиле и любви к скифам в России

— Что вы думаете по поводу нового законопроекта об отмене государственной историко-культурной экспертизы для получения разрешения на строительство? Некоторые археологи полагают, что он даст право на стройку без исследования местности на предмет объектов археологического наследия.

— Сейчас у нас есть закон, по которому перед всяким строительством предусмотрена государственная историко-культурная экспертиза. И эта работа должна оплачиваться застройщиком. Долгое давление строительного лобби привело к тому, что сейчас заказчику хотят предоставить право решать, проводить ему какие-либо виды археологических работ или нет. Такая идея разрушительна для историко-культурного наследия, ведь очевидно, что археология для заказчика — это лишние затраты.

Пока не очень понятно, что будет с этим законопроектом. Уже давно не мытьем, так катаньем его пытались провести то в Строительный кодекс, то в качестве иных правовых статей. Археологическое сообщество, конечно, в большинстве своем выступило против.

К археологии скифов это напрямую относится, особенно когда речь идет о сельскохозяйственных угодьях. Чем южнее, тем археологических памятников больше. В Северном Причерноморье и на Северном Кавказе люди жили очень концентрированно со времен каменного века, там в любом месте могут оказаться археологические памятники.

— Про скифов сочиняли стихи многие русские поэты, начиная с Античности существует мифология, связанная с этим народом, при этом сами скифы даже ничего не записывали. Кем они были?

— Скифы, которых мы знаем из сочинений античных авторов, — это ираноязычный народ или группа народов, обитавших в Северном Причерноморье и отчасти на Северном Кавказе. Исходя же из археологических данных, скифы находились в культурно-историческом единстве с племенами степей Нижнего Поволжья, Южного Приуралья, Средней Азии и Сибири.

Можно говорить о скифо-сибирском мире — это кочевые, скотоводческие народы со сходной материальной культурой, которые населяли степи Евразии.

Возможно, другие народы, входившие в так называемый скифо-сибирский мир, тоже говорили на иранских языках. Для всех этих народов характерна «скифская триада»: сходные формы вооружения, конское снаряжение и скифский звериный стиль.

— В какое время они жили?

— Период классических скифов, их наибольшего могущества — с VII по начало III века до н. э. Это те воинственные скифы, которые попали в античные и передневосточные источники, совершали завоевательные походы в Закавказье и Переднюю Азию, позднее сражались с Дарием I и Филиппом II Македонским.

С III века до н. э. по III век н. э. — это следующий период позднескифской культуры, когда скифов вытеснили из большей части степей Северного Причерноморья (скорее всего, сарматы). Скифы скопились в Крыму и на Нижнем Днепре, у них в это время было более компактное проживание, чем ранее, а местами и оседлость. Их столицей был город Неаполь Скифский (в районе современного Симферополя). Это уже не классическая скифская культура, она охватывала меньшую территорию и не была связана с какой-либо огромной общностью. У этих скифов нет «скифской триады». Они претерпели сильную эллинизацию и сарматизацию. В IV–V вв. н. э. они были ассимилированы другими народами.

Скифов не стало, а их славное имя прожило намного дольше. Скифами кого только ни называли. Византийцы одно время называют скифами славян. Часто для представителей и наследников античной цивилизации и для Византии это было обобщенное обозначение «чужого».

— Скифы могли понять, что им говорит Дарий I?

— У нас слишком мало данных, чтобы говорить о том, были ли древнеперсидский и скифский в какой-то степени взаимопонимаемыми. Они относятся к иранской группе языков, но скифский к северо-восточной или, по другим данным, к юго-восточной подгруппе, а древнеперсидский — к юго-западной.

В античных, ассирийских и передневосточных текстах всего набралось более ста тридцати скифских слов, в основном имена собственные.

Если верить Геродоту, скифы во время персидского нашествия в Северное Причерноморье отправили царю персов Дарию I предметное письмо: птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Придворные мудрецы выдвинули две противоположные версии понимания этого послания, но в конце концов всё закончилось не очень хорошо для персов.

— Почему скифы ничего не записывали?

— Не придумали письменность, это все-таки трудно. Нельзя исключать, что они чужой письменностью что-то записывали. В районе Самарской Луки на границе Средней и Нижней Волги найден псалий — элемент конского снаряжения, стержень для фиксации удил к ремням конского оголовья. На этом псалии написано что-то клинописью. Есть попытки эту надпись прочитать.

И есть еще находка в Средней Азии, недалеко от Алматы, курган Иссык-16. Там не скифы, а другой ираноязычный народ, саки. В кургане было найдено погребение аристократа, которого прозвали «золотой человек». В этом погребении IV века до н. э. среди прочего нашли серебряную чашу с 26 знаками (из них 16 разных), похожими на руническую надпись. Чтобы расшифровать такие знаки, должно накопиться довольно много сходного материала, пока его недостаточно.

— Почему они любили изображать зверей?

Для скифов, как для бесписьменного народа, изображение животных было средством для обозначения и концептуализации мироздания. Скорее всего, эти обозначения были связаны с зонами мироздания: с верхним миром — птицы, с нижним — хищники, со средним — копытные, особенно олени. А фантастические, например грифоны, объединяют эти миры, прежде всего верхний с нижним.

У индоиранских и ираноязычных народов эта структура была жестко разработана. Это мы видим в Авесте, в нартском эпосе у осетин. Неудивительно, что у скифов животные служили таким средством символизации мира.

Еще с каменного века разным народам, чтобы оживить важную вещь, сделать ее действующей, нужно было как бы превратить ее в некое существо. Скифские изображения почти никогда не бывают самостоятельными, это оформление той или иной вещи. В основном на оружии и конском снаряжении. На рукоятках мечей отливали или выковывали изображения хищников с острыми зубами, головы пантер помещали на набалдашниках жертвенных ножей. Из бронзы делали специальные погремушки со зверями, которые использовались в ритуалах: надевались на шесты и, вероятно, расставлялись на колеснице, когда везли человека хоронить. Или же эти шесты ставили, чтобы образовать сакральное пространство для совершения жертвоприношений.

Все эти вещи оформлялись в зверином стиле. Вещь становилась живой.

На бляхе, крепившейся к колчану, изображали оленя с гипертрофированными рогами, чтобы стрела летела еще быстрее, чем олень. Вещь превращалась в зверя, зверь в вещь. Анатомические элементы, которые должны были отвечать за внимание, движение, поражающие способности или силу в бою, делали увеличенными. Акцентировали органы чувств (глаза, ноздри, пасть, уши), органы поражения (зубы, лапы, когти и клюв), основные двигательные элементы (лопатки, бедра, крылья), а также рога и копыта. Иногда части тела животных даже превращаются в других животных.

Это экспрессивное искусство, а не реалистическое. Указанные черты магическим образом передавались вещи, а может, и хозяину. Это другая задача, отличная от обозначения слоев мироздания.

— А куда приделывали грифонов?

— Археологи находят грифонов на ритуальных навершиях, которые приделывали к шестам по углам погребальной колесницы. На нашивных бляшках, на вооружении, на рукоятях мечей или ножнах, на псалиях и налобниках лошадей. Образ грифонов, взятый из Передней Азии и у греков, был определенным образом переосмыслен.

Скифы придумывали и своих собственных гибридов, таких, которых не было у греков. Например, барано-птицу.

У этого существа клюв птицы и рога барана. Причем барано-птицы были не во всем скифо-сибирском мире, а именно у скифов, немного у савроматов. Мы нашли псалии, где было четыре копыта, голова с птичьим клювом и бараний рог. Стало ясно, что это не птица с бараньими рогами, а баран с птичьим клювом. За этим может стоять иранское божество Фарн, олицетворение идеи небесной благодати, которая нисходит на человека. Бывает, что греческого гиппокампа (лошадь-морского конька) соединяли с грифоном.

— Как представления античных авторов о скифах соотносятся с археологическими данными?

— Название «скифы», как греческое «варвары», могло переноситься и на другие кочевые народы. Геродот мог сказать о каком-нибудь народе, что у них «скифские нравы» или справедливое устройство общества и особое, более высокое положение женщин, как у савроматов — восточных соседей скифов.

Скифские нравы — это в первую очередь обыкновение пить неразбавленное вино. Что касается положения женщин, у греков был особенный образ кочевников (не обязательно скифов), у которых они искали более справедливого, нежели у них самих, социального устройства. Об этом есть еще у Гомера в «Илиаде». Непонятно, про кого он говорит, про скифов или киммерийцев, но некий свободный кочевой народ он называет галактофагами — пьющими молоко. Геродот ожидал, что встретит у скифов женщин, которые занимаются не только домашним хозяйством, но также войной и охотой.

Археология это подтверждает, женщин нередко хоронили с оружием, как мужчин. В женских погребениях находили боевой топор, колчан со стрелами, кинжал, копье.

Но греки в VI–V веках до н. э. не увидели достаточно воюющих женщин у скифов и перенесли свои представления о справедливом кочевом народе на савроматов. Про савроматов говорили, что их девушки не выходят замуж, пока не убьют врага или, в других версиях, трех врагов. Даже говорили, что савроматы — дети скифов и амазонок. Последних греки тоже очень хотели увидеть, и амазонки у них отодвигались всё дальше и дальше на периферию по мере того, как они узнавали всё новые и новые земли и не находили их там.

Археология дает основания предполагать, что отряды женщин существовали, но не повсеместно, и у скифов даже, может быть, больше, чем у савроматов. Даже была теория про женоуправляемое сообщество, матриархат.

— Да, всегда хотят найти матриархат, а его всё нет и нет. Мы в этом как греки с их амазонками?

— Поиски матриархата — это еще и некоторая дань марксистской традиции, но да, исторически, археологически в полном смысле слова матриархата, скорее всего, не было (другое дело — матрилинейный счет родства). Греки матриархат, видимо, тоже искали, о чем говорит создание ими мифа об амазонках.

— В России знали о скифах в первую очередь из Геродота?

— Во многом да. Интересоваться скифами начали еще в XVIII веке, когда археологии в строгом смысле слова не было. В XIX веке появляется первый полный перевод Геродота — основной замечательный письменный источник по истории скифов. Стало складываться представление о том, кто это такие.

В 1830 году археологи уже раскопали курган Куль-Оба, знаменитый курган под Керчью, со скифским царем, царицей и оруженосцем. В 1850-х годах был раскопан первый из царских курганов в Нижнем Приднепровье — Александропольский. В результате к скифам возник большой интерес, может, даже больший, чем к славянам. Думали, что скифы — грозные кочевники, с особым искусством и своей религиозной традицией, как ее описывает Геродот. В скифах видели какую-то дикую удаль, многим казалось, что это соответствовало образу России.

— Как думаете, откуда в стихотворении Цветаевой про скифов берется сириец?

— Она, наверное, имеет в виду ассирийца. Скифы упоминаются в ассирийских клинописных источниках, есть история про скифского царя Партатуа, который сватается к дочери ассирийского царя Асархаддона, обещая Ассирии союзный договор. Цветаева много знала, ее отец был основателем и директором музея изящных искусств (сейчас это ГМИИ имени А.С. Пушкина).

В 1917 и 1918 году вышел известный альманах «Скифы», два выпуска. В нем провозглашался новый подход, новый мир, отступление от старой цивилизации. Как греки или византийцы противопоставляли себя скифам и другим варварам, включая славян, так авторы альманаха противопоставили Россию Западу. В какой-то мере мы это видим у Цветаевой в цикле «Скифские»:

Великая — и — тихая
Меж мной и тобой — Скифия…
И спи, молодой, смутный мой
Сириец, стрелу смертную
Леилами — и — лютнями
Глуша…

Что касается блоковского «Да, скифы — мы! / Да, азиаты — мы / С раскосыми и жадными очами!», это неточно, скифы были европеоидами, иногда с некоторой монголоидностью. Блок говорит о том, что Россия — это скифы, которые защищают Европу от более восточных и незнакомых племен:

Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно — старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем — братья!

— А у Мандельштама скифы — это что-то плохое?

— Для Мандельштама «скифскость» была противопоставлением западной цивилизации и предвестником революции. В стихотворении «Кассандре» он написал в 1917 году:

И в декабре семнадцатого года
Всё потеряли мы, любя;
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя…
Когда-нибудь в столице шалой
На скифском празднике, на берегу Невы —
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.

Кассандра предсказывает конец Трои, но ей никто не верит. Петербург здесь сравнивается с Троей. Но Мандельштам ничего особенно о скифах не знал.

Зато много о них знал Брюсов. Стихотворение «Мы скифы» он написал, когда уже раскопали Куль-Обу, Чертомлык, Александропольский курган. Дальше эта дискуссия продолжается, поэтам Серебряного века отвечает Иван Бунин — уже из эмиграции.

— Какие у вас самые важные находки последних сезонов?

— В 2022 году мы нашли замечательное богатое погребение сармата. Нужно будет про него книгу сделать. Этот курган сооружен в эпоху бронзы, позднее в него были помещены скифские захоронения, а потом сарматские.

Из памятников скифской эпохи самая интересная находка в прошлом году была совершена в Туве. Константин Владимирович Чугунов, археолог из Эрмитажа, раскопал курган Чинге-Тей I, относящийся к уюкской культуре — это кочевники, которые входили со скифами в одну систему скифо-сибирского мира. Там богатое погребение военачальника скифской эпохи, вооружение, золотые украшения одежды, в том числе бляшки, оформленные в замечательном зверином стиле.