«Злые киты», рачий царь и чудовищный морской кентавр: боги и монстры ледяных морей

Где живет великий Кракен?

Наибольшее количество сведений о морских чудовищах Севера пришло из Скандинавии — приморского региона, населенного цивилизованными народами, самые образованные представители которых оставили достаточно подробные описания морских чудищ. Самым известным, хотя и не самым грозным, из этих монстров было исполинское и устрашающее чудовище Кракен.

Считается, что прообразам этого существа стал исполинский головоногий моллюск — гигантский кальмар.

Английское слово kraken происходит от норвежского krakjen, которое является производным от krake — «уродливое, кривое дерево». Соответственно, кракен — многорукое морское чудовище — ассоциировался с деревом с многочисленными кривыми ветвями или наростами.

Морские чудовища со множеством «рук» упоминаются еще в античных источниках, однако северный кракен отличался от привычного образа гигантского спрута. Считается, что первым это морское чудовище упомянул лютеранский епископ Норвежской церкви, датчанин Эрик Понтоппидан. В 1753 году он издал фундаментальный труд «Естественная история Норвегии», в котором среди прочего описал чудовище, способное утащить под воду любой, даже самый большой, корабль. Эрик Понтоппидиан считает кракена созданием, родственным полипам или морским звездам, и приписывает ему огромные размеры: при его погружении в воду образуется водоворот, затягивающий находящиеся поблизости суда, а само чудовище можно принять за плавучий остров. По описанию епископа, кракен мог питаться несколько месяцев, а потом еще несколько месяцев испражняться, что привлекало разных морских обитателей. Самые смелые, они же самые ушлые, рыбаки, несмотря на опасность, порой все же решались приблизиться к морскому чудовищу, привлеченные изобилием рыбы. Возникла даже поговорка «рыбачить на кракене», то есть иметь особо богатый улов.

Скандинавские авторы описывали и других морских чудовищ. За два века до Понтоппидана шведский историк Олаус Магнус в своем труде «История северных народов» описал исполинскую рыбу с огромными рогами на голове.

«Как у берегов, так и вдали от них в Норвежском море можно встретить устрашающего вида рыб, носящих странные наименования, хотя обычно их относят к породе китов. Их дикий свирепый облик бросается в глаза и до дрожи устрашает очевидцев, доводя их до оцепенения. Внешний вид их отвратителен и страшен, головы у них квадратные, усеянные острыми шипами и четырьмя длинными рогами, что придает монстру вид дерева, вырванного из почвы и поставленного кверху корнями. Головы чудовищ бывают длиной от десяти до двенадцати локтей. Головы эти — черные, с огромными глазами, зрачки которых подобны необычайной величины — до локтя в поперечнике — огненно-красному яблоку. В темноте рыбаки иногда принимают эти пламенеющие глаза за далекий огонь маяка или фонарь на корабле собрата по ремеслу. Толстые волосы, свисающие, словно борода, придают чудовищу некое сходство с опустившим крылья гусем. По сравнению с огромной квадратной головой тело чудовища кажется совсем небольшим — четырнадцать—пятнадцать локтей в длину. Один такой монстр может опрокидывать и даже топить суда с искусной и сильной командой».

Предтечами кракена Эрика Понтоппидиана и рогатой рыбы Олауса Магнуса можно считать упомянутых в более ранних скандинавских источниках (в так называемом «Королевском Зерцале» 1250 года и «Саге об Одде-стреле») двух чудовищ: хафгуфа («морской запах») и лингбакра («вересковая спина»). В саге эти морские монстры были посланы против главного героя враждебным ему троллем у берегов Гренландии:

«Сейчас я расскажу тебе, что это — два морских чудовища. Одно зовут хафгуфа, а другое — лингбакр. Это самый большой из всех китов на свете, а хафгуфа — самое большое чудовище, обитающее в морях. Ее природа такова, что она глотает людей, корабли, китов и все, что поймает. Она плывет под водой, пока ночь не сменяет день, и тогда высовывает из воды свою голову и ноздри, и, когда она выныривает, происходят по меньшей мере приливы и отливы. Когда мы проходили между ее челюстями, то было проливом, а ее ноздри и нижняя челюсть были скалами, которые вам привиделись в море, а лингбакр был тем островом, что погрузился под воду. А Эгмунд Флоки послал своим колдовством этих тварей тебе навстречу, чтобы убить тебя и всех твоих людей. Он думал, что так случится не только с теми, кто сейчас утонул, и он полагал, что хафгуфа проглотит нас всех. Нынче я потому поплыл в ее пасть, что знал, что она недавно поднялась. Сейчас мы смогли предотвратить эти козни Эгмунда, но все же, по моему мнению, он причинит тебе больше зла, чем кто-либо».

Помимо кракена и рогатой рыбы северные моря населяли и иные жуткие твари. Среди них был морской змей, описанный в том числе уже упомянутыми Эриком Понтоппидианом и Олаусом Магнусом. Магнус приводит следующую историю:

«Те же, кто плавает вдоль побережья Норвегии с торговыми или рыбацкими судами, рассказывают удивительные истории о том, что возле Бергена в расщелинах и пещерах водится змей огромного размера — двухсот футов длиной и двадцати футов толщиной.

Этот змей вылезает из норы светлыми летними ночами, чтобы поживиться телятами, ягнятами и поросятами, или плывет в море, чтобы насытиться полипами, крабами и прочими морскими животными. С его шеи свисают длинные волосья, его тело покрыто черной острой чешуей, а злые глаза сверкают красным пламенем.

Он нападает на суда, хватает и проглатывает людей, поднимаясь из воды подобно колонне».

Портреты морских змеев, подобных этому, появлялись и в более позднее время — в середине XVIII века датский епископ Ханс Эгеде, работавший с миссионерской миссией в Гренландии, описал в своем дневнике встретившегося ему огромного змея:

«6 июля 1734 года появилось очень большое и страшное морское чудовище, которое поднялось из воды так высоко, что голова его доставала выше нашей грот-мачты. У него была длинная острая морда, и оно извергало воду, как кит. Тело казалось покрытым чешуей, кожа была неровной и морщинистой, а нижняя часть имела форму змеи. Через некоторое время существо нырнуло в воду, а затем подняло хвост над поверхностью, на целую длину корабля от головы. На следующий вечер у нас была очень плохая погода».

Считается, что моряки, оставившие подобные свидетельства, на самом деле встречались с гигантскими кальмарами, китами и иными огромными морскими животными или наблюдали природные явления.

На стыке естественнонаучных исследований и мифологических представлений находятся исландские сказания об идльквелях, или «злых китах», в которых причудливо смешались черты реальных морских животных и легендарных созданий.

Все они, в отличие от «добрых китов», враждебны людям, охочи до человеческого мяса и топят корабли. Чтобы защититься от них моряки держат на корабле овечий навоз, свиную мочу и некоторые травы, отпугивавшие «злых китов».

В уже упомянутом ранее «Королевском зерцале» приводятся примеры подобных созданий: например, «мушвели», или «мышь-кит», длиной восемь метров, с мышиной мордой и двумя ногам с копытами, благодаря которым он мог выбираться на сушу. Другим чудовищем был стоккул — бледный кашалот длиной восемнадцать метров. Стоккул был так зол, что ирландский святой Брендан Клонфертский упросил Бога закрыть монстру глаза кожистыми складками, чтобы ослепить его. Но стоккула это не остановило: обладая необычайной чуткостью, бледный кит все равно находил и топил корабли, выпрыгивая из воды и обрушиваясь на суда сверху либо топя их волной. Еще одно чудовище, хрошвалюр, имело огромные глаза, лошадиную морду, лошадиный хвост, конскую гриву красного цвета и ржало, как конь. Помимо того, что эта тварь любила топить корабли (также прыгая сверху или поднимая волны), хрошвалюр умел поднимать бурю и знал толк в колдовстве, поэтому к нему порой взывали колдуны и ведьмы, желая потопить чье-то судно. Похожими магическими познаниями и зловредными повадками обладал «злой» кит роудкебингур с символическим окрасом (будто «обляпанным кровью») и красной гривой (по другим данным — щупальцами) на спине. Известны северному фольклору и трольвалл — чешуйчатый и клыкастый «дьявол-кит», столь огромный, что его часто принимали за остров; и селямувир, семиметровая «мать» тюленей, предвещающая шторм и жестоко защищающая своих «детей»; и зифия, или «водяная сова», — чудовище с кривым птичьим клювом, выпученными глазами, четырьмя ногами и острым спинным плавником, с помощью которого зифии взрезали дно кораблей, чтобы полакомиться моряками.

Самым же известным из скандинавских морских монстров можно считать Йормунганда, сына «злого» бога Локи, змея столь огромного, что своим телом он обвивает землю, кусая себя за хвост. Этот змей имеет антагониста в лице скандинавского бога-громовержца Тора: в финальной битве они сразятся друг против друга, Тор умертвит чудовище, но и сам падет, отравленный его ядом. У Тора давний зуб на великого змея — они уже сталкивались, когда громовержец пытался поймать сына Локи, закинув в воду крюк с наживкой из бычьей головы. Также именно Йормунганда под видом обычной кошки подсунул Тору великан Утгарда-Локи, тем самым заставив самого могучего из богов чувствовать себя унизительно беспомощным, поскольку он смог оторвать от пола лишь одну лапу «кошки». На самом деле Тор поднял змея так высоко, что почти достал им до неба. О противостоянии Тора и Йормунганда говорит и самый известный скальд Скандинавии Браги Старый:

Ведьмин враг десницей
Взял тяжелый молот,
Как узрил он рыбу,
Страны все обсевшу.

Любопытную версию роли этого змея в общей картине скандинавского мифологического мировоззрения высказывает российский ученый Владимир Петрухин:

«Мировой змей Ёрмунганд был порожден на свет, когда творение уже завершилось. Злобный ас Локи стал отцом этого и других чудовищ, которые в конце времен атакуют Асгард и истребят древних врагов. Змей этот так вырос, что смог уместиться лишь в мировом океане, где он кольцом окружает землю, кусая собственный хвост. Поэтому он и называется Мидгардсорм — Змей Мидгарда, или Пояс мира. Но у него есть и другое название, Ёрмунганд, что означает „великий посох“. Что общего между „посохом“ и „поясом“? Мы терялись бы в догадках, если бы историки не знали, что у соседей скандинавов — саксов, долго придерживавшихся языческих верований, была почитаема священной роща, что звалась Ирминсул. Там они поклонялись столпу, именуемому Ирмин, — ему оказывали особые почести по случаю побед. Название Ирмин родственно тому имени Мирового змея, которое и означало „великий посох“ или столп — Ёрмунганд. Значит, Мировой змей был связан с мировым древом и даже был одной из его ипостасей: ведь это древо должно было объединять горизонтальное и вертикальное пространства…. Лишь когда в скандинавской мифологии возобладали эсхатологические мотивы — пророчества о конце света, — тогда этот змей стал по преимуществу враждебным миру чудовищем».

Сны Северного моря: кентавр без кожи и хозяйка утопленников

С Йормунгандом, а также, вероятно, с библейским Левиафаном, связан Местер Стурворм, монстр из шотландских сказаний. В фольклоре Оркнейских островов (испытавших сильное влияние скандинавской культуры) это морской змей, столь огромный, что своими кольцами он обнимал весь мир, с одним глазом, пышущим огнем. От его зевков поднимались штормы и землетрясения, от ядовитого дыхания сохла трава и осыпались листья с деревьев, а люди и животные падали замертво. Своим языком длиной сотни миль чудовище утаскивало в пучину людей, корабли и целые деревни. Когда же Местер Сторворм издох, сраженный неким храбрецом, его зубы превратились в Оркнейские, Шетландские и Фарерские острова, там, где выпал язык, появилось Балтийское море, а тело стало Исландией, в недрах которой и по сей день пылает печень чудовища.

Шотландия, развивавшаяся на стыке кельтской, англосаксонской и скандинавской культур, подарила мировой культуре немало морских монстров. Чего стоит, например, чудовище наклави из шотландского фольклора — морской кентавр с человеческой верхней частью и лошадиной нижней, плавниками и огромной пастью, как у кита.

В довершение всего у этого чудища не было кожи и все его внутренности были выставлены на всеобщее обозрение, в том числе черная кровь, текущая по желтым венам.

Наклави уничтожал урожай, разрушал дома, вызывал засуху и эпидемии, преследовал и пожирал людей. Единственным способом спастись от него было пересечь проточную воду. Другое морское чудовище из тех же краев звалось Марул. Оно обладало обликом рыбы с гребнем из пламени и глазами по всей голове. Когда Марул поднимался на гребне волн, распевая зловещую ликующую песню, это предвещало гибель всем повстречавшим его судам.

Мулиартех, или Мульярстух, — своего рода «морской оборотень»: морской змей, который мог принимать человеческое обличье, — как правило, одноглазой старухи с темно-синим лицом, способной, впрочем, обернуться прекрасной девушкой. В человеческом обличье Мулрьярстух стучался в дома людей, прося обогреться у очага. Оказавшись внутри, он принимал свой истинный облик. Также Мульярстух приписывалась способность поднимать шторма и управлять ветром.

Мульярстух представляет собой своего рода морскую ипостась другого популярного персонажа шотландского фольклора — Кальях Варе, ведьмы или богини зимы, обитающей в горах и владычествующей над всей дикой природой. Согласно легендам, Кальях Варе превращалась в камень, что роднит ее с горными и инеистыми великанами из скандинавской мифологии, тогда как у Мульярстух можно увидеть черты, роднящие ее со скандинавской богиней-великаншей Ран, супругой морского великана Эгира. Ран — персонаж довольно зловещий, само ее имя означает «кража», потому что она крадет моряков, которые становятся утопленниками, попавшими в «сети Ран». По мнению австрийского историка и филолога-германиста Рудольфа Зимека, Ран является хозяйкой царства мертвых на дне моря, к которой отправляются утонувшие люди. Зимек считает, что «в то время как Эгир олицетворяет море как дружественную силу, Ран олицетворяет зловещую сторону моря». Ран также связывают с Локи: именно эта богиня дала рыболовные сети злокозненному асу, чтобы тот поймал щуку, в которую превратился карлик Андвари, — события, описанные в прологе к «Саге о Вёльсунгах».

Ран является одним из значимых божеств в так называемом «Рёккатру» — вариации германо-скандинавского неоязычества, сконцентрированном на почитании йотунов. Основатель данной религии Рейвен Кальдера в своей книге «Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции» описывает супругу морского великана следующим образом:

«Во многих отношениях Ран олицетворяет более темную и разрушительную сторону природы морских йотунов: в отличие от Эгира, который встречает вас дружелюбно, хотя потом и может сменить милость на гнев, Ран нисколько не стесняется вести себя как настоящая хищница. Она красива, но зубы ее длинны и остры, а на руках — столь же острые когти. От ее улыбки кровь стынет в жилах — и она это прекрасно знает».

Аналогично Кальдера описывает девять волн, дочерей Эгира и Ран, которых он якобы созерцал в своих видениях:

«Когда они предстали передо мною в волнах прибоя (не раньше, чем я проколол себе палец и уронил для них в воду каплю крови), меня поразило, насколько же они непохожи на прекрасных русалок из народных сказок и современных мультфильмов. Когтистые пальцы и длинные острые зубы; мускулистые плечи; лица странной формы с причудливо скошенными глазами, постоянно меняющими цвет, подобно самому морю… У некоторых были украшения — грубо сработанные ожерелья и серьги из раковин и осколков кости».

Конечно, можно как угодно относится к этим рассказам, но нельзя не отметить, что они вполне передают тот суровый дух северных морей, что породил всех вышеописанных монстров, без сомнения, достойных своей хозяйки.

У Залива Чудовищ

К северо-востоку от Скандинавии начинались земли финно-угорских народов — «финнов», как называли их в сагах, причем имелись в виду не столько финны в традиционном смысле, сколько саамы или лопари. Все «финны» традиционно считались у скандинавов могучими колдунами, повелевающими погодой, насылающими порчу и сглаз. Моря, омывающие «финские» земли, получили название «Гандвик», что, по разным версиям, переводится как «Колдовской Залив» или «Залив Чудовищ». Поначалу это название распространялось на весь Северный Ледовитый океан, потом сузилось до Белого моря. Скандинавские саги населяли здешние земли великанами и колдунами — и на то были определенный основания. Во времена саг и викингов финно-угорские племена придерживались шаманских верований, и именно шаманизм, именуемый также «сейдом», считался у скандинавов колдовством. Действительно, герои финно-угорских сказаний зачастую были могучими колдунами, противостоящими разного рода темным силам, среди которых, разумеется, были и морские чудовища. В отличие от скандинавских монстров они практически лишены каких-либо «естественнонаучных» признаков и являются чисто мифологическими созданиями — злыми духами или морскими божествами. Как и многие подобные персонажи, эти монстры амбивалентны: с одной стороны, они выступают как серьезная угроза мирозданию, с другой — являются одним из важнейших его столпов, а то и его первопричиной.

Примером такого амбивалентного персонажа является Старец из саамских мифов, имеющий облик гигантского моржа и обитающий далеко на севере. С одной стороны, это безусловно положительное божество: он владычествует над рыбой и морским зверем, от удачной охоты на которого в немалой степени зависело благосостояние саамов. Также этот бог, как рассказывается в одном из мифов, прекратил космическую битву между Луной и Солнцем, угрожавшую всему мирозданию. Наконец, по мнению уже упомянутого Петрухина, именно Старец может быть тем самым «Стариком», из головы которого, согласно саамскому мифу о творении, хлынули космические воды, положив начало всему миру. Иными словами, Старец-Морж не просто одно из важных божеств — это, фактически, главный бог, величайшая из всех космических сил, исток и хранитель саамской мифологической Вселенной.

С другой стороны, этот же Старец, ворочаясь в ледяной постели, ломает льды, представляющие опасность для рыбацких судов. Также, возможно, именно этот Старец стал прообразом огромного моржа из «Истории северных народов» Олауса Магнуса, описавшего чудовищного зверя, который засасывает воду, образуя исполинский водоворот, затягивающий корабли и вообще все живое.

Подобный миф существует и у финнов в узком смысле этого этнонима: у них есть предание об огромном водовороте в центре океана, именуемом «глоткой куримуса», морской пучине, выпускающей и поглощающей воды, от чего происходят приливы и отливы. Именно в эту глотку, в «гадкую пучину моря», и был отправлен Вяйнямёйнен, один из главных героев «Калевалы», когда закончился его земной путь. Если предположить, что все указанные выше мифы и легенды имеют общий исток, то роль Моржа-Старца становится уже не столь однозначной: да, это космического масштаба божество и один из важнейших подателей благ, но в то же время и вечная угроза, воплощение морской пучины, поглощающей все живое. Есть какое-то сходство и со змеем Йормунгандом: как отмечалось выше, он является одновременно и столпом мироздания и одним из злейших врагов асов.

В финской мифологии имелся и свой «кракен» — по крайней мере, именно с гигантским спрутом чаще всего ассоциируют морское чудовище Ику-Турсо, «Вечный Турсо», сына верховного бога Укко. Один из эпитетов Ику-Турсо — «тысячерогий», что, возможно отражает фантастические представления о щупальцах кальмаров. По другой версии, Ику-Турсо может быть гигантским моржом. Оба толкования имеют обоснование в финском языке: в старом варианте «turso» — это «морж», а в современном финском языке «meritursas» означает «осьминога». В «Калевале» этот монстр появляется дважды, причем оба раза он связывается с уже упомянутым выше Вяйнямёйненом: первый раз чудовище сжигает стог сена, из пепла которого герой-колдун потом выращивает дуб. Второй раз чудовище поднимает из вод главный антагонист героев Калевалы — ведьма Лоухи, хозяйка северной страны зла Похиолы. Однако Вяйнямёйнен строго отчитывает чудовище, схватив его за уши и заставляет с позором удалиться.

Тотчас старый Вяйнямёйнен
Отпустил его обратно,
Говорит слова такие:
«Ику-Турсо, ты, сын Старца!
Выходить не смей из моря,
Никогда не поднимайся
Пред очами человека,
От сегодня и до века».

Но не факт, что таким образом была поставлена точка в истории отношений Вяйнямёйнена и Ику-Турсо: как уже отмечалось, в финале жизненного пути герой изгнан в «гадкую пучину моря». Возможно, именно там Вяйнямёйнен и Ику-Турсо могли встретиться вновь.

Не исключено, что свой зооморфный «владыка моря» имелся и у русских, в первую очередь у поморов, а также у их предков новгородцев с их преданиями о Морском Царе. Этот мифологический персонаж, герой былины о Садко, изначально мог представляться в виде огромного рака. Об этом, в частности, писал историк Юрий Золотов в своей статье «Страничка из истории дохристианских верований восточных славян»:

«По всей вероятности, некогда рак был священным животным в верованиях восточных славян. Он считался владыкой подводного мира (царем, воеводой). Его, очевидно, чтили рыбаки, думая, что от рака зависит рыбацкое счастье. Антропоморфный водяной мог вполне заменить более раннего зооморфного бога-рака».

Также Золотов добавляет, что «среди архангельских рыбаков-поморов существовало поверье, будто в Ледовитом океане живет громадный „рачий царь“, который повелевает всеми обитателями моря». Другой источник указывает его местообитания более конкретно:

«Между мурманскими промышленниками распространено поверье, что на дне Северного Океана, между Новой Землей и Грумантом (Шпицберген) пребывает колоссальной величины морской зверь, „громаднющий рачий царь“, повелевающий всеми морскими зверями».

Это чудовищное божество выглядит как своего рода поморская ипостась саамского Старца, владыки моря.

Иные северные «хозяева вод» проявляли куда больший интерес к людям — в первую очередь в гастрономическом плане. Как, например, «кицка жонка» — жутковатая героиня одной из поморских быличек, хозяйка реки Кицы на Кольском полуострове. «Жонка» — своего рода северная русалка, с женским лицом и телом и рыбьим хвостом. «Кицка жонка» командовала заходящими в реку косяками семги, мешая промыслу здешних купцов, братьев Заборщиковых. Впрочем, тем удалось договориться с нечистью, лакомой до человеческой плоти: в обмен на человеческие жертвоприношения плотоядная русалка пригоняла в сети рыбу, на которой дельцы богатели — не только Заборщиковы, но и другие местные предприниматели. Дело раскрылось, когда один из брошенных в воду людей, совсем еще мальчик, выжил, спасенный монахами Соловецкого монастыря. Хотя купцам удалось избежать наказания, «позолотив руку» кому надо и сделав пожертвование в монастырь, люди перестали пропадать.

Жившие к востоку от русских и финно-угров ненцы верили, что в Северном Ледовитом океане обитает так называемый Бык Севера, приносящий на землю холод. Зимой дыхание чудовища оборачивается северным сиянием, а летом — дождевыми тучами. Когда бык сбрасывает линялую шерсть, начинается снегопад, а от его дуновения поднимается холодный ветер. Похожие представления отмечены и у других народов Севера, даже у тех, кто не обитает близ Северного Ледовитого океана, таких как якуты, у которых этнографы отметили следующие верования:

«Бык зимы выходит из океана с туманным дыханием, в заиндевелой дохе, с ледяным носом, с очами, словно проруби, с предлинными звонкими рогами, с туловищем, заслоняющим солнце, с морозом в подмышках, с утренниками в пахах, с вьюком из болезней, с тороками из простуды…»

Возможно на эти предания повлиял образ мамонта, туши и бивни которого находили в вечной мерзлоте. Мамонт в преданиях коренных народов Севера и Дальнего Востока часто представлялся злым духом или монстром, нередко обитающим в воде. Так, эвенки считали мамонта большой рогатой рыбой, живущей в море, или же гибридным существом с головой лося и туловищем рыбы.

Боги моря и льда

Еще дальше на восток встречаются другие владыки моря. Например, ительмены почитали морского бога Митга, посылающего рыб в реки и самого похожего на рыбу. С крабом или иным морским животным часто ассоциируется хозяин моря у коряков. У чукчей хозяином морских зверей считаются дух Кереткун и его жена: с черными лицами и одеждами из кишок морских животных, питающиеся трупами утопленников, но одновременно помогающие людям против злых духов. У чукчей хозяина моря зовут Анкы-киеле. Видный исследователь культуры и истории чукчей Владимир Богораз описывал его как существо «с рыбьим телом и огромной косматой головой». Схожие описания приводят и другие источники, включая рисунок чукотского художника Онно, изобразившего морское существо с косматой головой и огромной пастью. Над ним парит душа шамана, посланного к морскому богу с просьбой послать хороший улов.

По другую сторону Берингова пролива, от Аляски до Гренландии, расселились инуиты-эскимосы, чья мифология породила множество причудливых божеств и устрашающих чудовищ. Одно из них обитало прямо в Беринговом проливе — огромное слизистое существо под названием А-Ми-Кук с четырьмя огромными лапами или щупальцами. А-Ми-Кук нападал на рыбаков, заходивших слишком далеко в море, где топил их вместе с лодками, а потом пожирал. Спастись от него было невозможно даже на суше, потому что под землей чудовище двигалось так же ловко, как под водой. Считается, что на образ чудовища повлияли подземные озера, расположенные в районе города Сент-Майкл на Аляске, — основного обиталища А-Ми-Кука. Еще одно водное существо, обитающее в водах Аляски, зовется Тижерук — это огромный змей с двухметровой головой и хвостом с плавником, который ворует людей прямо с пирсов.

Весьма обширный пандемониум у инуитов Гренландии, населявших окружавшее их море самыми разными чудовищами. Среди них можно вспомнить Ахлута — одного из местных оборотней: полуволк-полукасатка, меняющий свой облик на суше и на море. Иногда ахлут представлялся в виде гибридного существа, сочетающего признаки обоих животных. Другим гибридным существом в инуитском фольклоре был персонаж с мудреным именем

Аз-и-ву-гум Ки-мух-ти, сочетавшим в себе признаки собаки и моржа, с хвостом рыбы и твердыми чешуйками по всему телу, которые защищали чудовище от копий эскимосов. Этот «моржепес» был своего рода защитником моржей от охотников, способным убить человека одним ударом хвоста.

Всеми этими чудовищами, а также морскими зверями и рыбой, повелевала богиня Седна, известная под другими именами у разных групп инуитов. Это своего рода инуитский аналог скандинавской Ран — сходство усиливается тем, что Седна, как и Ран, является также владычицей мертвых, обитающей в Адливуне, эскимосском Нижнем мире. Седну считали дочерью инуитского бога-создателя Ангуты, который за что-то разгневался на дочь: по одной из версии, за то, что она взяла в мужья пса, по другой — за ее невероятный аппетит, снедавший Седну настолько, что она сгрызла руку своему отцу. Тот сбросил дочь со своего каяка в бушующее море, а когда она начала цепляться за борт — обрубил ей пальцы, которые, упав в воду, стали китами, тюленями, моржами и прочими морскими животными, на которых охотятся инуиты. Известен и более трагичный вариант мифа: Седну стал домогаться некий «птичий дух», а когда отец попытался спасти дочь, зловредный дух наслал ужасающий шторм, грозивший потопить лодку, и Ангута в отчаянии выбросил дочь в бушующее море. Как бы то ни было, все версии мифа сходятся на том, что Седна, попав в воду, стала владычицей моря и всего, что в нем обитает. С ее именем связываются также антропогонические легенды инуитов: якобы от связи Седны с красным волком родилось пять псов и пять полулюдей-полупсов, адлет — созданий с острыми ушами, длинными хвостами и желтыми глазами. Эти и без того неприятные создания имели довольно гнусные повадки: словно вампиры, они пили кровь людей. По иным версиям мифа, адлеты стали предками индейцев, в то время как чистокровные псы дали начало скандинавам.

Круг замкнулся — Гренландия, с ее эскимосскими оборотнями, одновременно дает приют и морским чудовищам, вроде хафгуфы, из скандинавских саг. А прямо через пролив расположилась Исландия с ее «злыми китами». От моря до моря, сквозь льды и тьму полярных ночей, самые разные народы населяли северные воды ужасными чудовищами и суровыми богам, тоже, зачастую, чудовищного облика. Эти представления нашли отражение и в литературе: например, белый кашалот Моби Дик имеет определенные параллели с исландским «злым китом» стоккулом — даже если Мелвилл не имел в виду ничего такого, определенные базовые архетипы явно сыграли свою роль. Другой северный монстр стал героем сонета «Кракен» английского поэта Альфреда Теннисона, описавшего монстра, что спит в глубочайших безднах моря и проснется лишь перед концом света, чтобы погибнуть от небесного огня. Образ исполинского чудовища, которое дремлет в морской пучине, но ожидает пробуждения, возможно, вдохновил известного автора ужасов Говарда Лавкрафта на создание Ктулху — самого известного персонажа «Мифов Ктулху». Ктулху, кстати, тоже связан с севером, конкретно с Гренландией: в рассказе «Зов Ктулху» описывается «племя выродившихся эскимосов», что совершали жестокие обряды перед статуэткой этого божества, распевая молитву-призыв: «Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн». В рассказе «Ужас в музее» Лавкрафт описывает еще одну полярную локацию, на этот раз на Аляске, где, замороженным в некоем дочеловеческом городе, обретается ужасающее божество по имени Рен-Тегот.

«Оно обладало шарообразным туловищем и шестью длинными извилистыми конечностями с клешнями наподобие крабьих. Круглое туловище венчалось шаром поменьше, выступающим вперед; три выпученных рыбьих глаза, явно гибкий хобот длиной в фут и раздутые жабры по бокам заставляли предположить в нем голову. Покрывавший большую часть тела мех при ближайшем рассмотрении оказался густой порослью тонких темных щупалец или сосательных хоботков, каждый из которых заканчивался подобием гадючьей пасти. Более толстые и длинные щупальца на голове и под хоботом, со спиральными полосками на них, вызывали ассоциации со змеелоконами горгоны Медузы».

В этом образе словно слились воедино чудовища, описанные ранее: скандинавский Кракен и поморский «рачий царь», чукотский Анки-Киеле и эскимосский А-Ми-Кук. Точно так же вся северная демонология, несмотря на всю разницу между народами и эпохами, обретает определенное единство, порожденное как суровой природой Крайнего Севера, так и не менее суровыми людьми, что населяют его.