Городские менестрели или восхитительные отроки? Какая светская музыка Средневековья дошла до наших дней

«Светская музыка Средневековья была в основном музыкой бродячих музыкантов», — сообщает нам «Классическая музыка для всех: электронный путеводитель по истории музыки МГПУ». Схожего мнения, вероятно, придерживаются авторы фэнтези и сценаристы некоторых фильмов о Средневековье. В их произведениях музыкант в запыленной одежде входит в таверну с лютней наперевес и через какое-то время начинает играть и петь.

Читайте начало цикла статей

Тонкое искусство голосов и пауз. Почему средневековая музыка гораздо сложнее, чем кажется

Не то чтобы такого не могло быть: среди документов средневековых городов можно найти немало запрещений для музыкантов играть на улице или в гостиницах и тавернах в вечернее и ночное время, ограничений для музыкантов на свадьбах или при входе в дома почтенных горожан. Значит, играли и в тавернах, а какие-то музыканты ходили (и бродили) между городами в поисках заработка. Вот только в рукописях X–XIV веков исполняемой ими музыки мы практически не найдем.

Секвенция Ноткера Заики (ок. 840–912) в исполнении Доминика Веллара и Ensemble Gilles Binchois

Сейчас, после 150 лет существования звукозаписи и почти 100 лет с изобретения микрофона, в эпоху ютуба и стриминга, уже сложно представить, что существовало время, когда далеко не вся музыка записывалась хотя бы каким-нибудь способом. Святой Исидор Севильский (ок. 560–636) считал, что «если в человеческой памяти звуки не удерживаются, то они погибают, поскольку записать их невозможно» («Nisi enim ab homine memoria teneantur soni, pereunt, quia scribi non possunt»). И даже после изобретения невменной нотации певцы и инструменталисты продолжали исполнять музыку по большей части наизусть, что порой вызывало сетования моралистов и музыкальных теоретиков. Так, неизвестный автор трактата «Диалога о музыке» (Dialogus de musica, ок. 1000) сокрушался, что «певцы посвящают более 50 лет своей жизни суете практики и изучения пения».

Один из самых ранних памятников западноевропейской нотации — прозула Psalle modulamina laudis, записанная переписчиком Энгилдео (Engyldeo), ок. 820–840

Невменная нотация в своем простейшем варианте появилась, вероятно, во второй четверти IX века. Но, несмотря на то что непрерывная история европейской нотации насчитывает уже более 11 столетий, между музыкой, существовавшей и звучавшей в то или иное время, и музыкой, записанной каким-либо вариантом нотации, существует разрыв. Для каких-то стилей и жанров он бывал невелик, для каких-то достигал гигантских размеров.

Почему музыке средневековых бродячих музыкантов не повезло с записью, мы поговорим несколько позже: для этого придется немного углубиться в историю изготовления нотных рукописей в Средневековье. А сейчас я бы хотел обратить ваше внимание на два других разрыва, которые существенно меняют для нас картину средневековой музыки.

Реконструкция профессора Сэма Баррета и ансамбля Sequentia метрических песен Боэция, сохранившихся в рукописи XI века

К сожалению, далеко не вся записанная музыка дошла до нас. Но, к счастью, сотни произведений сохранились в нескольких рукописях, и даже потеря одной оставила бы нам шанс ознакомиться с ними. Однако рукописи горели, терялись во время мировых и локальных войн или роспуска монастырей (тут сильно не повезло английской музыке XII–XIV веков), страницы с нотами стирались и использовались для более важных, по мнению владельцев рукописи, нужд или вовсе в качестве заплаток либо обложек.

Даже если музыкальная рукопись чудом дошла до нас, это не значит, что представленное в ней произведение исполнено и можно найти его запись. Современная история исполнения средневековой музыки началась по большому счету после окончания Второй мировой войны. И несмотря на то, что существуют популярные произведения XIII–XIV веков, уже записанные на десятках дисков, сотни сохранившихся композиций по самым разным причинам всё еще ждут своих исполнителей.

Ensemble Labyrinthus — Salve Symon Montisfortis, мотет из английской рукописи рубежа XIII–XIV веков. Реконструкция Данила Рябчикова

В итоге музыкальный мир, который ожидает найти в средневековых произведениях обычный слушатель или даже историк, знакомый с немузыкальными источниками XIII–XIV веков, может разительно отличаться от того, что они могут найти в «исторически информированных» записях.

Например, мы знаем, что существовали так называемые менестрельские школы — собрания профессиональных музыкантов, на которых происходил найм менестрелей, покупка инструментов, обучение новым песням и т. д. Мы знаем, что они проводились на Laetare — четвертое воскресенье Великого поста, в день, когда пост как будто прерывается и в литургии звучат интонации грядущего праздника Пасхи.

Мы знаем, что первая документально зафиксированная менестрельская школа состоялась в 1313 году в Ипре, а затем в 1318-м в Брюгге.

Мы знаем, что с 1360 по 1447 год они проводились регулярно и порой одновременно в разных городах, чаще всего на территории Фландрии и северной Франции, иногда — Германии. Мы знаем, что на эти собрания приезжали музыканты из Испании и Англии. Мы знаем, какие суммы города платили менестрелям и что делали, чтобы зазвать хороших иногородних и иноземных музыкантов. Но мы не знаем, увы, возможно, главного — каким же песням учились менестрели.

И это при том, что стать городским менестрелем означало для жонглера сделать неплохую карьеру. Ведь в Средневековье профессиональные музыканты чаще всего принадлежали к низшим слоям общества, а тут всё же стабильный заработок на уровне квалифицированного рабочего! И если уж музыка этих уважаемых профессионалов не сохранилась, что говорить об их более маргинальных коллегах?

Если вы запутались во всех этих менестрелях и жонглерах, то вы не одиноки. Средневековые авторы не руководствовались википедией и словарями, и сегодня их классификации профессий могут показаться странными. В эпоху раннего Средневековья всех представителей тогдашнего шоу-бизнеса обычно называли гистрионами (от лат. histrio, histriones), и лишь дополнительные уточнения могли объяснить, о ком именно шла речь — о музыканте, миме, актере или фокуснике.

Для времен Высокого Средневековья более характерен термин «жонглер» (старофр. jongleur, от лат. joculator): так в XII–XIII веках часто определяли именно музыкантов, но могли называть и актеров, и фокусников. Современное значение слово «жонглер», впрочем, окончательно получило лишь в конце XIX века. Кстати, словом «жонглер» в его латинском варианте (в форме Joculator Domini — «Жонглер Господень») называл себя святой Франциск Ассизский (1181/2—1226).

В середине XIII века зафиксировано применение слова «менестрель» по отношению к профессиональным музыкантам, а в XIV столетии оно уже будет одним из самых популярных обозначений музыкантов, состоящих на городской службе.

Слово «менестрель» происходит от лат. minister — буквально, служащий другому или другим. На латыни им и сейчас можно назвать, например, и официанта, и слугу.

Неудивительно, что на музыку таких маргиналов редко тратили столь дорогостоящую вещь, как рукопись.

До распространения в XV веке в Европе бумаги для рукописей использовался, как правило, пергамент. По крайней мере практически все дошедшие до нас музыкальные рукописи того периода — таковы. Для изготовления пергамента применялась кожа животных. Она тщательно вычищалась, вымачивалась и высушивалась, при этом ее сильно натягивали, так, чтобы она стала тоньше. Но всё равно редко когда из шкуры удавалось получить свыше четырех листов для рукописи большого формата.

Сама подготовка пергамента требовала немало времени и труда — разделка, вымачивание, сушка, отделка, плюс нужны были десятки, а порой даже сотни шкур животных. И это — только начало работы над рукописью! Затем изготовленные страницы отправлялись с скрипторий, где писцы разлиновывали их и заполняли текстом. В отсутствие электричества они могли трудиться только во время светового дня: при свечах это неэффективно и опасно. И лишь затем к работе приступали писцы, ответственные за музыкальную нотацию: большинство обычных писцов были недостаточно с ней знакомы. Поэтому порой до нас доходят рукописи без нот, но с оставленных для них местом. Нередко затем к работе приступали художники-миниатюристы.

Первая страница рукописи «Романа о Фовеле» (1317/18)

Средневековые музыкальные рукописи нередко представляли собой произведения искусства, и стоимость их во времена создания была, вероятно, просто сумасшедшей.

Может быть интересно

Цирк уродов, порка шлюх и рыцарь с корзинкой на голове: гид по развлечениям Средневековья и эпохи Возрождения

Тем удивительнее видеть средневековые рукописи со светской музыкой, созданные в небольших государствах, возникших во время Крестовых походов. Manuscrit du Roi / Chansonnier du Roi (Королевская рукопись / Королевский песенник, Bibliothèque nationale de France, Département des Manuscrits, Français 844) — один из главных памятников, донесших до нас музыку трубадуров и труверов, — был, вероятно, создан в Ахейском княжестве при Гильоме II де Виллардуэне, правившем в 1246–1278 годах.

Страница из рукописи Chansonnier du Roi c произведениями Li prince de le Mouree — князя Мореи, как иногда называли ахейского князя

Не скипетр и не держава были символами государственности для князя Ахейи, но рукопись со светской музыкой, которая ставила его государство на карту французской культуры. Ведь в Ахейе, как в Артуа, Лангедоке или Шампани, знали и пели светскую музыку на старофранцузском и староокситанском языках.

A chantar графини де Диа из Chansonnier du Roi, одна из нескольких дошедших до нас песен тробайриц (женщин-трубадуров), в исполнении Brigitte Lesne

Французские светские музыкальные жанры процветали и на Кипре в XIII–XV веках, в эпоху царствования там династии Лузиньянов. При короле Янусе (Жан II де Лузиньян, 1375–1432) был составлен Кипрский кодекс, или Туринская рукопись (Ms. Torino J.II.9), отразивший музыкальную практику кипрского королевского двора рубежа XIV–XV веков.

Рондо неизвестного автора Puis que je sui d’Amours loial servant из Кипрского кодекса в исполнении ансамбля Labyrinthus

Музыка труверов и трубадуров, французские лэ и рондо (с ударением на последний слог), мотеты XIII–XIV веков — тысячи дошедших до нас средневековых светских произведений — это прежде всего музыка дворцов и замков, а не таверн и городских площадей.

Впрочем, самые первые образцы европейской светской музыки донесли до нас не придворные, а монастырские источники IX–X веков. И монастырские же рукописи следующих трех веков сохранили многие десятки нотированных светских песен на латыни! Яркости их образов можно только удивляться.