Куртизанки, кокотки, уличные девки: история коммерческого секса через призму искусства
Голландцы XVII столетия жили в рамках пуританской семейной морали, но при этом очень любили картины со сценами из жизни борделей. Их писал даже Вермеер! А как изображали кабаре и секс-работу во времена Веймарской республики? Рассказывает искусствовед, автор канала «Безумные будни искусствоведа» Елизавета Климова.
Итальянские куртизанки в образах библейских святых
Первым изображением куртизанки в европейском искусстве можно считать Марию Магдалину — библейскую героиню, последовательницу Христа. Ее образ объединяет разных женщин, встречающихся в Священном Писании: безымянную блудницу на пиру у Симона Фарисея, омывшую ноги Иисусу, отшельницу Марию Египетскую, а также одну из святых жен, присутствовавших на казни Спасителя, которая первая увидела его воскрешение. Неизменными атрибутами Марии Магдалины являются длинные волосы и склянка с благовониями. В сценах покаяния Магдалина чаще всего предстает полуобнаженной и молящейся, создавая амбивалентное впечатление соблазна и святости.
В эпоху Ренессанса для образа библейской блудницы позировали блудницы настоящие, а именно — куртизанки, представительницы высшего класса в иерархии европейской секс-индустрии. В Италии их называли grande Puttana. Зачастую они не только обладали сексуальной привлекательностью, но и были прекрасно образованы и могли поддержать беседу на самом высоком уровне.
Одна из них — венецианка Вероника Франко — снискала грандиозную славу своим даром очаровывать влиятельных мужчин, а еще блистательным окружением из художников и писателей, чьей музой она была. При этом Вероника и сама сочиняла талантливые стихи.
Вот как ее описывает немецкий исследователь Эдуард Фукс:
«Ее спальня была своего рода первоклассной гостиницей на самом бойком перекрестке Европы, связывавшем Рим с Востоком; в ней останавливались пестрой вереницей князья и короли, платившие порой огромное состояние за одну ночь любви. Вероника была долгое время подругой великого Тинторетто и принимала в своем салоне знаменитейших писателей и художников Италии, а также тех французских и немецких, которые путешествовали в Италию».
В 1998 году на экраны вышел фильм «Честная куртизанка», где роль Вероники Франко исполнила английская актриса Кэтрин Маккормак.
Итальянский художник-новатор Караваджо довольно близко общался с известными куртизанками Рима Филлидой Меландрони и Леной Антоньетти и часто использовал их в качестве моделей для своих картин на религиозные темы.
Мария Магдалина, Юдифь, Екатерина Александрийская — все эти образы были списаны с Филлиды и Лены, что вызывало немалый резонанс в церковных кругах. Однако куда больший скандал провоцировали изображения куртизанок в роли Мадонн. И дело было не только в узнаваемых лицах и соответствующей репутации натурщиц, но и во внешнем облике — например, у «Мадонны Палафреньери» чересчур глубокое декольте с бесцеремонно выставленной напоказ грудью, что никак не вяжется с чистотой и духовностью Пресвятой Девы.
Бордельные сцены в протестантской Голландии
В протестантской Голландии XVII века проституция, впрочем, как и сводничество и прелюбодеяние, считалась уголовным преступлением, а всё вместе именовалось «блудодеянием», что означало любой вид внебрачного секса. Однако в торговом Амстердаме, несмотря на запреты, процветали публичные дома и мюзик-холлы (где также можно было получить сексуальные услуги), которые посещали как заезжие моряки, так и «добропорядочные» бюргеры.
В любимой голландцами жанровой живописи особое место занимал поджанр bordeeltjes, или сцены в публичном доме. На картины с bordeeltjes спрос был немалый, и даже мастера вроде Вермеера не раз обращались к сюжетам продажной «любви».
Подобные сцены родились из библейской притчи о блудном сыне, который в начале своего пути вел разгульную жизнь. Художники с удовольствием писали самих себя в образе беспечного гуляки в компании девиц соответствующего поведения. Рембрандт пошел еще дальше и изобразил в качестве беспутницы свою жену — богатую и знатную патрицианку Саскию ван Эйленбюрх, чем привел в ужас ее родственников.
Обычные сценки в борделе представляли собой застольную компанию из наглой румяной и хохочущей проститутки, безобразной старухи-сводницы и пьяного простофили-клиента, которого вот-вот облапошат. Подобные изображения женщин связывали с традиционными представлениями об их развратном и обманчивом характере, особенно активно продвигаемыми в период повсеместной охоты на ведьм. Хотя случаи грабежа в публичных домах были отнюдь не редкостью.
Автор книги «История проституции трех эпох» Эдвард Фукс пишет:
«Главнейшая мысль морализующих картин всегда — покушение проститутки на кошелек ее временного любовника. Заметьте, не то считается позорным, что женщина продает себя за деньги, что она связывает самый интимный акт с самым скверным и грязным торгом. Сатира направлена лишь на то, что проститутка украдкой врывается в права собственности мужчины. Ущерб, наносимый собственности, вот что кажется ужасным, считается высшим преступлением».
Карьера проститутки в Англии
«Карьера проститутки» — это серия из шести полотен английского художника-моралиста Уильяма Хогарта. К сожалению, картины были утрачены, сохранились только гравюры.
Хогарт рассказывает историю молодой девушки по имени Молл, которая приезжает в Лондон за хорошей жизнью и попадает в сети к сводне.
Сначала судьба Молл складывается неплохо — она становится содержанкой у богатого торговца, но постепенно опускается на дно. Из красивого дома она попадает в дешевый бордель, затем в тюрьму и наконец умирает от сифилиса в 23 года, пока ее сводня ворует оставшиеся пожитки девушки.
Подобные истории были не редки: индустриализация и урбанизация европейских стран заставляли всё больше селянок мечтать о сытой жизни в большом городе, где юность и свежесть ценились неизменно больше, чем в родной деревне.
Могла ли девушка без приданого рассчитывать на выгодный брак, который бы избавил ее от тяжелого, безрадостного труда на ферме или в роли прислуги? Вряд ли. Однако беспечная жизнь на содержании у богатого мужчины виделась вполне реальной перспективой.
Для европейских женщин XVIII–XIX веков замужество было единственной возможностью для реализации. Ни о какой успешной карьере речь, конечно же, идти не могла — под запретом находилось большинство профессий, а те, что разрешались, оплачивались более чем скромно. Кроме того, работающая молодая девушка привлекала к себе пристальное внимание — ее заранее были готовы заподозрить в самом худшем.
Проституция в самых разных формах действительно царила повсеместно — на нее имелся большой спрос. В буржуазном обществе считалось, что приличные женщины лишены сексуального желания, любовь к плотским утехам приписывали простолюдинкам. Для исполнения супружеского долга даже существовала специальная одежда — глухая сорочка из грубой ткани с прорезью в области гениталий и вышитым напутствием вроде «С божьей помощью». Такая одежда была нужна, чтобы консумировать брак, оставаясь при этом в рамках пуританской морали.
Мужчины отправлялись за удовольствиями на улицу или в бордели, где один вид оголенных женских ног или выпрыгивающей из декольте груди вызывал у них зуд плоти.
Немецкий историк Иоганн Вильгельм Архенгольц, побывав в Лондоне, ужасался упадку нравов британской столицы и так описывал уличных проституток:
«Эти несчастные заговаривают с прохожими, предлагая свою компанию для дома или таверны. Они стоят целыми группами. Высшая категория этих охотниц, живущая самостоятельно, предпочитает ходить по улице и ждать, пока к ним обратятся. Даже многие и многие замужние женщины, живущие в отдаленных кварталах, приходят на Вестминстерскую улицу, где их не знают, и занимаются здесь тем же промыслом или из безнравственности, или от нужды. С удивлением видел я восьми- или девятилетних девочек, предлагавших свои услуги».
Идею Хогарта продолжили художники-прерафаэлиты, чуть снизив градус морализаторского пафоса и добавив романтического драматизма. У Уильяма Холмана Ханта на картине «Проснувшаяся стыдливость» молодая содержанка, сидя на коленях покровителя, внезапно осознает всю обманчивость своего положения. Хант наполняет пространство полотна всевозможными символами вроде часов под стеклянным куполом (часики тикают), кота, играющего с птицей (поиграет, поранит и бросит), отброшенной перчатки (выкинет как ненужную вещь) и текста лирической поэмы Альфреда Теннисона «Слезы, праздные слезы».
Дамы полусвета Парижа
В XIX веке французская столица превратилась в центр не только культурной жизни, но и всевозможных удовольствий.
Несмотря на пуританские нравы, которые царили в обществе, женщины активно торговали своим телом: от высококлассных куртизанок на содержании у знати до кокоток и гризеток, обслуживающих буржуа; от девушек из баров и кафе до малолетних танцовщиц, боровшихся с нуждой.
В Салоне 1847 года академист Тома Кутюр представил свою работу «Римляне времен упадка», которая стала настоящим скандалом: уж слишком явно читалась аналогия с современным Парижем — обителью разврата, безнравственности и пресыщения.
Французские художники, в отличие от английских коллег, предпочитали романтические метафоры даже в изображении проституции. Долгое время знаменитые куртизанки изображались в виде восточных одалисок или античных богинь, однако всё изменилось с появлением реализма. Такие живописцы, как Гюстав Курбе и Эдуард Мане, довольно однозначно давали зрителю понять, кто перед ним. Они писали городских барышень: кокоток, лореток, гризеток, к услугам которых прибегали те самые степенные буржуа, отцы семейств и столпы общества. Это демонстрировало будничность порока как оборотную сторону буржуазной морали эпохи Второй империи. Неудивительно, что картины Курбе и Мане подвергались отчаянной критике.
Когда Эдуард Мане представил свою «Олимпию» в Салоне 1865 года, весь Париж ахнул. В газетах писали, что добропорядочным женщинам и детям смотреть на это полотно строжайше запрещено — изображенная на нем кокотка развращала уже одним своим видом.
Двумя годами ранее всех взбудоражил «Завтрак на траве» — еще одна работа Мане, в которой он изобразил сцену с двумя одетыми мужчинами и полураздетыми женщинами на лоне природе. Эти женщины были явно не музами или античными богинями.
Берег Сены и пригородные леса нередко становились местом для плотских утех — туда привозили девушек, с которыми хотели поразвлечься вдали от любопытных глаз. Отсутствие шляпки и перчаток у одной из девушек с картины Курбе, а также забытая в лодке мужская шляпа недвусмысленно намекают на то, что здесь только что произошло.
Постимпрессионист Анри де Тулуз-Лотрек предпочитал показывать рутину бордельной жизни. Будучи не просто завсегдатаем, а в какой-то степени «членом семьи» (некоторое время Лотрек жил в публичном доме), художник писал унылый быт проституток, вынужденных от скуки в ожидании клиентов накачиваться бренди. Лотрек фиксировал даже такие интимные моменты, как осмотр врачом-гинекологом.
Эдгар Дега обратил свой взор в сторону молодых балерин из кордебалета, которых называли «крысами» за их неуемный голод и беспорядочную сексуальную жизнь. Как правило, это были девочки 12–14 лет из бедных семей, вынужденные искать себе покровителей среди завсегдатаев театра.
После представлений маленькие «крыски» выставлялись, как мясо на прилавке, на обозрение зажиточных владельцев абонементов в ложу. Те в свою очередь придирчиво отбирали кандидаток на ночь.
Цинизм и разврат Веймарской республики
После проигрыша в Первой мировой войне и последовавшего за этим экономического кризиса в немецком обществе царили цинизм и фатализм. Улицы наводнили бывшие солдаты, превратившиеся в инвалидов, а также огромное количество секс-работниц. Художники новой вещественности, такие как Отто Дикс и Георг Гросс, в свойственной им гротескной манере подчеркивали контрастность и фантасмагоричность немецкого мира 1920–1930-х годов, напоминающего безумное кабаре.
В «Метрополисе» Дикса соседствуют озлобленные солдаты-калеки, вульгарно накрашенные секс-работницы и пресытившиеся богачи, которые не знают, чем еще себя развлечь. Разруха, роскошь и продажная любовь — так Дикс показывает пир во время чумы.
Гросс обыгрывает античный миф о волшебнице Цирцее, которая превратила экипаж Одиссея в свиней. Только вместо древнегреческого героя — на картине раскрасневшийся от похоти боров в костюме и шляпе типичного буржуа. Карикатурная фигура секс-работницы тоже далека от божественных форм, а куцая горжетка на обнаженном теле только усиливает едкую сатиру Гросса.
Проституция в современном искусстве
В 1975 году королева перформанса Марина Абрамович на четыре часа поменялась местами с секс-работницей по имени Сьюзи с улицы красных фонарей в Амстердаме. Они условились, что будут исполнять роли друг друга до конца.
Секс-работница заменяла художницу на открытии выставки в De Appel Gallery, а Марина сидела в витрине притона. По договоренности она не имела права брать оплату меньше, чем ее предшественница. За всё время у Абрамович было только два клиента, однако до секса так и не дошло: один искал Сьюзи, другого не устроил тариф.
В 2003 году американская художница Андреа Фрейзер через своего арт-дилера заключила контракт на сумму примерно в 20 000 долларов с коллекционером, который согласился заплатить ей за секс с ним. Процесс фиксировался на видео, ограниченное количество копий разошлось по частным галереям.
Таким образом Фрейзер стремилась подчеркнуть специфическое положение женщин-художниц в современном арт-сообществе, которым по-прежнему управляют мужчины. Также она довольно четко вскрыла проблему двойных стандартов, принятых в западном обществе: никто не станет осуждать мужчину, который платит за секс, однако женщина не может требовать деньги за секс без того, чтобы ее не обвинили в распущенности.
Заключение
Симона де Бовуар в программной книге «Второй пол» писала:
«В действительности в том обществе, где наличествуют нищета и безработица, каждая профессия тотчас приобретает своих служителей; пока будет необходимость в полиции и проституции, будут и полицейские, и проститутки. Кроме того, в среднем оба эти ремесла дают больший доход, чем многие другие. Было бы лицемерием удивляться масштабу проституции, предложение определяется спросом, в данном случае со стороны мужчин; это извечный и универсальный экономический процесс».