Мать-звери, самострелы из душ и советы волков: с кем и за что сражаются шаманы

Во всех культурах, где существует шаманизм, считается, что служители культа призываются духами для особой и небезопасной работы — обеспечивать посредничество между людьми и сверхъестественными существами. Пройдя ряд тяжелых испытаний духовного свойства, избранный обретает способность камлать — входить в состояние экстаза, в котором возможны путешествия между мирами.

В шаманизме Вселенная многослойна — делится на верхний, срединный и нижний миры. В первом обитают небожители, в последнем — темные сущности, а «между ними», на земле, живут люди и различные духи. Кроме того, в срединном мире разворачивается основное противостояние потусторонних сил.

Наделенные сверхспособностями, шаманы могут проводить разного рода обряды, лечить, управлять погодой, предсказывать грядущее.

Кое-где, например на Чукотке и Аляске, ритуальный транс использовался для имитации будущего сражения, чтобы узнать исход битвы, а то и повлиять на него.

У шамана всегда было много врагов, как в этом мире, так и в других, поскольку его жизнь представляла собой постоянный духовный поединок. Внутри «профессионального сообщества» сражения велись между этническими группами (например, между бурятскими и якутскими заклинателями), кланами — или же просто для того, чтобы их участники могли продемонстрировать свою силу и мастерство. Часто несколько шаманов объединялись против одного, известного своими кознями или чем-то им не угодившего.

Также в этом деле крайне велика вероятность встретиться с теми, кого в якутском языке называют «абасы́», — со злыми духами. В отличие от небесных, которые относятся к более высоким сферам спиритуального, они очень активно проявляют себя в срединном мире, творя разные бесчинства. Поэтому всякий ойун (шаман) должен быть предупрежден и вооружен.

В Сибири таких медиумов часто разделяют на «‎белых» и «‎черных». Некоторые исследователи утверждают, что первые просят заступничества, удачи и счастья у добрых духов, а вторые насылают болезни и бедствия при пособничестве темных сил.

Тем не менее четкое деление на «хороших» и «плохих» колдунов, как и на добрых и злых богов, нетипично для язычества и традиционных религий в целом. Скажем, Улу Тойон, глава абасы, обитает в верхнем мире и покровительствует носителям шаманского дара; он же дал людям душу и послал им огонь. Примерно ту же нишу у индейцев равнин занимает Койот. Этот бог способен на дурные поступки, но снабжает человеческий род ценными знаниями, а в некоторых мифах и создает его.

Не исключено, что полярные оценки добра и зла были связаны с западноевропейскими христианскими трактовками. Небожителей-тэнгриев этнографы XIX — начала ХХ века называют «гениями» (по аналогии с покровителями стихий), а также говорят о демонах и чертях. Сами представители коренных народов часто используют слова из этой же лексико-тематической группы, именуя, например, нижний мир адом. А многие из них и вовсе двоеверцы.

Впрочем, такое разделение служителей культа, даже если одни обращались к тэнгриям, а вторые имели дело с темными силами, никогда строго не коррелировало с моральной оценкой их деяний. «‎Черные» шаманы также лечат больных и защищают людей — просто другими методами.

Однако их общение с духами нижнего мира не всегда носит характер борьбы — иногда с ними можно заключить договор, что трудно представить себе в христианском экзорцизме. У некоторых народов одни и те же шаманы способны призывать и небесных покровителей, и сверхъестественные силы из низших областей, равно как и сражаться с агрессивными сущностями.

Работа шамана

Считается, что избранным шамана делают духи (нижнего, верхнего и срединного миров), поэтому не следовать своему пути он не может. Обретение дара — тяжелый и болезненный процесс борьбы. Инициируемый проходит особые испытания: переживает символическую смерть и рождается в новом качестве.

Шаманизм — это способ держать под контролем повышенную нервную чувствительность, «включая» ее в нужные моменты. Так что для того, кто призван к служению, невыполнение «обязанностей» чревато очень тяжелыми последствиями: духи прогневаются, и безумие может вернуться.

Однако шаман заботится не только о себе — он гарант гармоничных отношений людей и природы, медиатор между земным царством и миром духов. Это важная задача и сакральный долг, от которого нельзя отказаться. Чтобы сохранять свой статус, шаманам, как и представителям других профессий, нужно подтверждать навыки и умения.

Философ и этнолог К. Леви-Стросс выделяет три критерия такой «профпригодности»: 1) личный опыт посвященного, испытывающего особые психосоматические ощущения; 2) «отзывы» больных, которым помогают (или не помогают) его методы; 3) реакция зрителей камлания как коллективное подтверждение эффективности лечения.

В Якутии была записана следующая история. Один старик ехал по берегу Лены на остров Тиит-Арыы в компании молодого парня и шамана Ивана Иванова по прозванию Кюстэх-Ойун. Наступила морозная ночь, и они сбились с пути. В какой стороне жилой дом, никто не знал. Старик сказал шаману: «Ну, мы тут, по-видимому, околеем от мороза! Что же ты именуешь себя шаманом, призови на помощь свое колдовство!» Кюстэх-Ойун велел парню принести ветку тальника (ивы), ударил ею по снегу, что-то прошептав, и вызвал синее пламя размером с глиняный горшок. Этот огонек довел путников через непроглядную ночь до самого дома старика, а потом исчез.

Считается, что к шаману можно обратиться, когда обычные методы не помогают. Хороший заклинатель отыщет выход, подтвердит свой статус и войдет в легенды — а все плохие, очевидно, погребены глубоко под снегом.

Не отступая от своего пути, шаман тем не менее может отказаться делать что-то без награды или особых жестов уважения — в полном соответствии с языческими принципами договора и обмена. В мифах за всё надо платить — даже бог-заклинатель Один девять суток провисел на мировом ясене, чтобы постичь тайны рун. Шаманам чужд пафос нестяжательства: в некоторых обстоятельствах они могут действовать в своих интересах и просить за камлание разных благ.

Например, однажды два шамана заночевали у старухи в Таттинском улусе, где проходила большая свадьба. В юрту наведались двое и сообщили, что 25 гостей «лишились рассудка и поют, вселяя в себя злых духов» и бесчинствуя сверх всякой меры, так что их пришлось связать. Шаманы заявили: «Мы прибудем завтра, если пришлете к нам девять человек на конях бело-молочной масти». Утром со свадьбы действительно приехали верховые, оказав требовательным экзорцистам большой почет и выполнив условия их «райдера».

Неясно, тешили ли шаманы таким образом свое тщеславие или же, хорошо разбираясь в свойствах разных веществ, тянули время, пока буйные гости не придут в чувство, избавившись от «злых духов». Так или иначе, свидетели отмечают, что целители, прибыв, набрали воды в рот, окропили одержимых и те тут же выздоровели. Шаманов щедро одарили и проводили обратно.

Шаманские техники боя

Призвать на помощь духов

В сражениях участвовали не сами шаманы, а их духи, которые в наиболее архаичных верованиях представлялись в качестве мать-зверей («ийэ-кыыл» в якутской мифологии).

Сила колдуна зависела от того, какую форму имеет его дух, — скажем, собака считалась слабее лося.

Впрочем, владелец отвечал за своих эзотерических подопечных головой, причем вполне физически — тот, чей мать-зверь был смертельно ранен, тоже не мог жить дальше.

В некоторых преданиях при обучении шамана духи забирали все три его души: воздух-душу, землю-душу и мать-душу.

• Первая проходит обучение и, в отличие от двух остальных, возвращается к хозяину. Ее следовало оберегать — некоторые, отправляясь на бой, запирали воздух-душу в доме, взяв с родных обещание ни за что не открывать дверь. (Есть свидетельства, что шаманки в схватке сильнее шаманов, потому что они прячут ее в своей вульве.)
• Земля-душа обращается в рыбу, которая обитает в особом месте и всё время старается перепрыгнуть через запруду. Если это случится, шаман умрет.
• Мать-душа также уносится в таинственные области и там превращается в фантастическое животное, мать-зверя. С ним шаман лично встречается лишь трижды: при первом камлании, в середине жизни и перед смертью. Тем не менее в битвах мать-зверь выступал от его имени. Иногда, повздорив в иных мирах, ийэ-кыыл враждовали между собой даже без воли хозяев, которым приходилось мириться с тем, что теперь они ведут магическую войну.

«Только один раз в году, когда растает последний снег и вся земля почернеет, шаманские ие-кыла (мать-звери) появляются на земле; тогда души шаманов, воплощенные в них, рыщут везде; их видит только глаз колдуна, обыкновенные же люди их не замечают. Сильные и смелые из них пролетают с шумом и ревом, слабые — тихонько и крадучись; особенно драчливостью и задором отличаются шаманки, и действительно, если среди них встретится настоящая колдунья, то никому не уступит; неопытные или задорные шаманы часто вступают в драку, что ведет за собой болезнь или даже смерть того, чей ие-кыла был побит. Иногда сходятся на бой первоклассные силачи-шаманы и, сцепившись, лежат в протяжении нескольких месяцев, даже лет, не в состоянии одолеть друг друга; тогда люди — собственники этих ие-кыла сильно болеют, пока один из них не умрет и не освободит другого».

В. Л. Серошевский

Также призывающие духи дают шаману покровителей. А. А. Попов, исследовавший эту сторону жизни вилюйских якутов, упоминает защитников, имеющих облик быков (хотя при желании они могут обратиться во что угодно, даже в иголку). Если сражаются два ойуна, их быки бодаются друг с другом. Помощники-птицы, например кулик или кукушка, способны переносить хозяина в отдаленные места во время камлания, отправляться на поиски духа болезни или украденной души человека, пораженного недугом. У прославленного шамана может быть не более 47 помощников, у слабого — не менее трех.

Для борьбы с могущественными противниками на защиту призываются великие духи предков, которые при жизни сами были избраны потусторонними силами. Также можно заручиться помощью божеств — в этом случае шаман-жрец считался практически непобедимым.

Призывающие духи снабжают человека разным оружием и средствами защиты. Например, стрелы из серого камня, «уорба», можно послать из лука с лыковой тетивой в противника-шамана и гарантированно убить его. Правда, их всего три, потому применяются они только в случае угрозы для жизни. Также шаманы получают в дар треугольные кусочки железа под названием «сикара». Этот предмет подкладывается врагу в тарелку, а в желудке у него превращается в смертоносного червя. В некоторых легендах более слабый шаман, убегая от преследователя, помещает сикара в падаль на пути, и его противник, побуждаемый таинственной силой, не сможет ее не съесть.

Взвести курки шаманских самострелов

Для борьбы с невидимыми сущностями, например с духами-помощниками противника или пришельцами из нижних миров, шаман мог расставить самострелы. Также ими ограждали свои владения. Враг задевал тонкий волос — и его тут же поражала стрела. Но для особого дела и оружие требовалось специальное — это были не простые луки с нитями, которые охотники настораживают для добычи зверя.

В исключительных случаях шаманские самострелы изготавливались не из чего-нибудь, а из домочадцев. В качестве челака (спуска) служила жена самого шамана, а кольями для волоса становились дети. Для тетивы требуется пожилая женщина, для лука — молодой парень… Так на самострел можно пустить всех родственников. Речь, конечно, не о поделках из плоти (о них будет сказано ниже), а о душах родных людей, которые шаман заключал в оружие. Считалось, что, если стрела пролетит мимо цели, его близкие умрут.

Такой риск всегда существовал, особенно когда самострел был неверно настроен в борьбе с шаманом не своей «весовой категории». По якутским поверьям, высокий дух противника, превосходящего по силе владельца оружия, перешагивал через сторожельный волос, а маленький, наоборот, мог пробраться под ним. Самострел оставался взведенным, пока его не обезвредит хозяин. А если тот погибал — до первой жертвы. Где-то в тайге такое эхо войны может настичь и случайного путника, по неосторожности зашедшего на тропу с шаманскими ловушками.

Вызвать грозу и превратиться в ураган

Исторически считалось, что шаманы умеют влиять на погоду, причем не только с целью улучшить ее, но и чтобы вызвать себе на помощь грозовой шторм.

Согласно якутским преданиям, ойун мог пойти войной на противника, обратившись в «холорук» — ураган. В таком виде он мчался, не разбирая дороги, — и иногда обнаруживал, что навстречу ему идет противник, тоже принявший облик стихийного явления.

Магические смерчи оставляли просеки в тайге, а место их столкновения представляло собой ужасающее зрелище.

По свидетельствам этнографов, сражение, которое устроили шаманы на берегу реки Муны, вызвало огромные разрушения, и местные жители еще долго приводили эту территорию в порядок. Считается, что ареалы таких битв небезопасны: кроме уже упомянутых самострелов и других ловушек, путника там могут ожидать и разные неприятности духовного плана. К тому же места смерти ойунов иногда сторожат и защищают от осквернения их духи, нападая на непрошеных гостей.

В мифологии нижнеамурских народов шаман может управлять ветром, используя его в боевых целях. Например, улетая от злых духов с душой спасенного больного, он оборачивается и делает то, что называется «хуксинг» у верховых нанайцев или «пугуйни» у низовых, — дует ветром, и дорогу за ним скрывают и запутывают потоки воздуха. Так шаман маскируется, словно выпускающий чернила кальмар, и преследователи теряют его из вида. Грозу же нанайцы представляли себе как бой двух могущественных колдунов.

Создать тупилака

Если привычные методы борьбы с врагами не работали, некоторые шаманы гренландских инуитов могли прибегнуть к крайней мере — создать «тупилака». Это колдовство не без причины считалось крайне скверным, потому обряд проводили в строгой тайне.

Шаман собирал вместе части животных: тюленью шкуру, бивни моржа, оленьи рога, крылья гагары — и фрагменты тела ребенка. Из всего этого суровыми нитками сшивалась жуткая химера. В некоторых вариантах легенды части тел складывают в кожаную сумку с той же задачей — собрать всесторонне вооруженное существо, имеющее связь с разными стихиями и способное перемещаться по суше и по морю.

Эти навыки требовались тупилаку, чтобы уничтожить врага, где бы тот ни находился. Шаман надевал задом наперед куртку с капюшоном и, читая специальные заклинания, совершал со своим творением ритуальное совокупление. Оживив таким образом тупилака, он выбрасывал его в море с наказом убить противника. Выполнив предназначение, трупный голем снова превращался в груду мертвой плоти.

Правда, успех не был гарантирован: если враг оказывался сильнее, он мог натравить чудовище на создателя. Тогда у того оставался только один выход — сознаться в содеянном перед стойбищем. За нарушение табу шаману и всему его роду грозили обструкция и вечное проклятие. Несмотря ни на что, находились те, кто всё-таки решался на такое колдовство. Об этом свидетельствует множество фигурок тупилаков разнообразной конфигурации, которые до сих пор вырезают эскимосские мастера.

Болезнь как противник и оружие

Излечение больных

Целительные практики шаманов широко описаны в литературе и тесно связаны с символикой поединка. Как правило, болезнь понималась как происки злого духа, который овладевал либо телом, либо душой человека. Шаману требовалось провести обряд изгнания или отправиться за границу срединного мира, чтобы вернуть похищенное.

Также в традиционных культурах болезнь считается нарушением равновесия в жизни человека и окружающем мире. В этом случае камлания позволяли выяснить причины случившегося и пообщаться с духами.

Например, шаманы уичолей (Западная Мексика), зачастую под воздействием пейота, отправлялись в лес, чтобы посоветоваться с волками и получить их силу.

Иногда хворь — результат порчи, наведенной другим шаманом из личной неприязни к больному, из ревности к «коллеге» или по заказу недоброжелателей. Представители народности уичоль приводят в пример ситуацию, когда семьи обещают друг другу поженить детей, а те, вырастая, по любви выбирают себе других партнеров. В этом случае мать одного рода может проклясть юношу или девушку из другого, обратившись за помощью к шаману.

Вопреки распространенному мнению, нервные расстройства присущи не только современному западному миру, но и многим традиционным культурам, правда, отношение к ним было несколько иным. Например, нанайцы и ульчи считали, что обитающие в тучах духи, «луг’луки», забирают у людей душу и летает с ней среди ветра, отчего у больного «крутится в голове».

Колдун, которому удалось пережить «шаманскую хворь» и справиться с собственной патологией, буквально помогал человеку биться за его душу. Вместе с песнями и танцами, обращенными к чувствам, всё это оказывало сильное психотерапевтическое действие. Шаманские практики — способ выразить в символической форме сложные переживания, а по мнению Леви-Стросса, аффектация способствует этому как нельзя лучше.

Какой бы ни была причина и природа болезни, шаман, взявшийся за лечение, вступает в область обитания сверхъестественных сил, где его ждет множество опасностей. Религиозная медицина практически неотделима от сражений. Иногда шаманы прогоняли злых духов песнопениями и плясками, в других случаях атаковали колдунов, которые навели порчу, или же брали штурмом владения темных сил.

При путешествии в иные области бытия самым трудным было не найти искомое, а вытащить его оттуда в наш мир. У народностей Нижнего Амура шаманы, отправляясь на поиски души больного, прятали ее в складки одежды или котомку. Существуют деревянные фигурки ойунов со специальным углублением в животе — нишей для хранения ценного груза.

В некоторых версиях легенд спиритуальное воплощение больного человека хватали ртом или глотали. Иногда ойун выполнял исключительно функцию охранника, пока добычу нес дух-помощник. По сообщению одного знатока старинных нанайских обычаев, «шаман отбивал у злых духов душу больного, но сам ее не брал, а поручал это сделать своему духу — медвежьей голове».

Темные силы можно было победить особым оружием, напугать — или же вступить с ними в переговоры. В преданиях индейцев колдун-лекарь спустился в каноэ по родовой реке, чтобы попасть в страну мертвых. Душу при этом можно было выменять на дары или на жизнь другого человека. Так, тюркские шаманы обманом заманивали душу несчастного, предназначенного в жертву, в рукоятку бубна и взамен получали потерянную душу больного. Похожим образом действовали и самодийские целители в Сибири.

Сражение с эпидемией

Инфекционные заболевания, выкашивавшие целые селения, в анимистической, «одушевленной» картине мира часто персонифицировались. Например, об оспе говорили как о живом существе, которое бродит по улусам, пожирая людей.

Исследователь этнографии якутов, эвенков и бурят Г. В. Ксенофонтов записал историю, относящуюся ко времени, когда эпидемия этого заболевания прокатилась по тем краям. Один тунгусский шаман, отослав подальше свою семью, вышел на бой с Оспой, которая «ходила прямо воочию». Сам он к тому моменту давно страдал от «тот ёлюю» (букв. «раздутие живота») и уже не боялся смерти.

Болезнь появилась перед ним в своем видимом образе и потребовала выдать родных: «Я сама оспа, абаасы (бес, злой дух) и хожу не по свое! По приказу самого бога, по его письменному указу. Я пришла в этот край лесов и верховьев речек, чтобы пожрать вас. Куда же ушли члены твоей семьи, ты обязан мне сказать это?» Шаман указал ей на тропу вдоль речки, между двух высоких, утесистых берегов. Оспа отправилась туда, но вдруг раздался треск, с обеих сторон полетели стрелы и вонзились ей в бока, как раз возле почек.

Болезнь догадалась, что попалась в ловушку шамана, вернулась в его юрту, страдая от боли, и стала просить, чтобы тот вытащил стрелы, у которых были обратные шипы. Также она сказала, что в благодарность исцелит его. Тогда шаман заключил с духом болезни договор: Оспа выполнит свое обещание и уйдет прочь, не возвращаясь.

Таким образом, он не только сразил Недуг из своих самострелов, но и излечил его самого с помощью магического искусства — поманил стрелы так, что наконечники тут же выпали наружу. А Оспа, в свою очередь, исцелила шамана от тот ёлюю, сгинула и больше действительно не приходила.

В похожей истории ойун «бодался с Оспой» и бежал от нее в тайгу, в Мытахский наслег, но, пока знахарь кочевал, от него отбилась кобылица с жеребенком. Когда шаман вернулся за ними, Болезнь поймала свою жертву и пожрала.

Тогда на бой вышел брат погибшего, тоже шаман. Он победил Оспу и взял с нее обязательство не приходить больше к его потомкам.

В начале эпидемии COVID-19 алтайский шаман из духовного центра тюрков сообщил, что намерен сделать подношение новому вирусу. Правда, обряд имел скорее умиротворяющее значение — автор экстравагантной инициативы отметил, что не сражается с пандемией: «Коронавирус — живой организм, к нему тоже надо отнестись с уважением, он создан природой человека из-за его агрессии». С точки зрения современной науки утверждение, конечно, спорное, но в традиционных верованиях духовной сущностью обладают и горы, и моря, так что и вирус, очевидно, также наделен жизнью.

***

Когда Александр Габышев окрестил себя «шаманом-воином» и отправился в поход на Москву, чтобы «изгнать из Кремля демона», дорогу ему преградили бурятские «коллеги» из религиозной организации «Тэнгэри». Их представитель потребовал, чтобы Габышев не называл себя этим высоким словом. По мнению общины, он нарушил каноны шаманизма, который несет гармонию и свет. Битвы, по крайней мере в нашем мире, не случилось — стороны ритуально испили молока и разошлись.

Учитывая, как легко языческие организации могут оказаться в списке экстремистских, желание мирных общин избежать любых ассоциаций с чем-либо радикальным вполне понятно. Та же «Тэнгэри» имела проблемы из-за жертвенных верблюдов: животные были сожжены во имя укрепления России. После ритуала прокуратура провела проверку, обряд раскритиковали другие шаманские организации. Случившееся лишний раз показывает, что движение неоднородно, а грань между шаманизмом и неошаманизмом тонка.

Сегодня трудно ответить на вопрос, каким группам или отдельным фигурам принадлежит монополия на дар духов. В мифах такие споры решались ритуальным поединком. Воспринимать шаманизм как религию, служащую «свету, согласию и миру», — политически понятный пацифистский подход, противоречащий, однако, самой сути этого явления, которое уходит корнями в глубокую древность. Находясь в безусловной гармонии с природой и бытием (вернее, всеми тремя его пластами), ойуны былых эпох тем не менее постоянно вступали в отчаянные поединки с темными духами, хворями и друг с другом.