Почему мы стыдимся и что с этим делать? Первый нестыдный гид по стыду

Щеки горят, слова путаются, сердце бьется чаще, ладони потеют. Хочется поскорее забиться в укромное место и больше никогда оттуда не выходить! Ученые предупреждают: стыд негативно влияет на самооценку и может привести к депрессии. Стыдиться неприятно и даже больно. Неудивительно, что большинство статей на эту тему называют стыд токсичной эмоцией.

Но как бы мы ни пытались избавиться от стыда на уровне личности, в обществе это всё еще норма. К счастью, в последнее время всё больше людей понимают, что стыдить людей за тело или сексуальность, которые не вписываются в социальные рамки, неправильно.

Шейминг начинают воспринимать как негативную практику, от которой надо избавляться. Однако стыд всё равно никуда не делся. Теперь мы стыдим друг друга за расистские, гомофобные или сексистские высказывания.

Так стыд все-таки иногда полезен или пора запретить поучать людей независимо от того, в чем они «провинились»? Поможет ли это избавиться от собственного стыда? А может, это чувство так укоренено в нашей психике, что, даже перестав шеймить других, сами мы всё равно продолжим стыдиться?

Что такое стыд?

Хотя стыд интуитивно знаком нам всем и, более того, встречается во всех культурах, дать однозначное определение этому чувству сложно. Объясняют это по-разному.

1. Мы плохо разделяем близкие между собой эмоции, особенно если они похоже проявляются в теле. Например, стыд часто путают со смущением. Различаются они по уровню переживания: стыд гораздо мучительнее, интенсивнее и продолжительнее.

Стыд возникает, когда задеты важные ценности и моральные принципы. Человек думает: «Я плохой и неправильный».

Смущение проходит быстрее и обычно связано с нарушением не столь важных социальных норм. Кроме того, в русском языке о смущении можно говорить даже в положительной ситуации: так, мы можем смутиться, услышав комплимент и похвалу. Стыдиться же всегда неприятно.

2. В разных языках эмоции называются и разделяются по-разному. В каком-то языке одному чувству могут дать несколько названий, а в другом, наоборот, несколько эмоций объединить одним словом.

Например, в русском языке мы говорим о стыде, не различая его оттенков. А в мандаринском китайском выделяют целых четыре понятия:

• diu lian — стыд из-за потери репутации;
• can kui — стыд, который испытывают, когда не получается достичь идеала;
• xiu kui — стыд из-за личной неудачи;
• xiu chi — стыд из-за общественной неудачи.

Средства языка помогают нам лучше или хуже описывать и понимать эмоции и формировать свою собственную эмоциональную культуру.

3. В научной литературе стыд часто описывают в связке с виной. Дело в том, что контраст между стыдом и виной помогает разобраться в этих эмоциях.

Виним мы себя за конкретный проступок, например, когда разбили любимую бабушкину чашку. Стыдиться — значит разочароваться в своей личности и качествах: например, мне стыдно из-за того, что я дедлайнер (неудачница, некрасивая, не умею красиво говорить — нужное подчеркнуть).

Конечно, мои личные качества могут быть связаны с определенными поступками (за которые я могу себя винить!), но испытывать стыд можно, даже ничего не сделав. Потому он и коварнее, чем вина. Ощутив вину, мы просим прощения и стараемся поскорее исправить ситуацию, но когда стыдимся, хочется лишь провалиться сквозь землю, чтобы больше никто и никогда не узнал, насколько мы плохие и неправильные.

Вина всегда касается действия, а стыд — личности.

Понимание этих различий помогает понять, что конкретно вы испытываете: стыд, вину или то и другое одновременно.

Называть свои эмоции и знать об их особенностях полезно, так как это помогает лучше понять себя и свои потребности.

Главная отличительная особенность стыда — это ощущение себя недостойным, плохим и неправильным. Из-за этого возникает острое желание поскорее спрятаться от всего мира, чтобы никто не увидел, как мы не соответствуем ценностям, важным для нас или общества.

Почему возникает ощущение недостойности?

Стыдясь, мы ощущаем себя неправильными, хуже других людей и недостойными их общества. Почему так? Оказывается, стыд — это социальная эмоция.

Социальные эмоции тесно связаны с чувствами и действиями других людей — их одобрением или осуждением. Помимо стыда, к ним относятся вина, ревность, зависть, гордость, сочувствие.

При базовых эмоциях вроде радости или гнева значение имеет только осознание собственного «я». Социальные же эмоции связаны с тем, что мы стремимся осознавать себя частью группы или целого общества и понимаем, что существуют другие «я», которые могут испытывать к нам различные чувства.

Поэтому многие исследователи подчеркивают, что в формировании стыда важную роль играет взгляд Другого — способность взглянуть на себя со стороны, узнать, что о вас думают другие люди.

«Стыд в своей первичной структуре есть стыд перед кем-то. Я только что сделал неловкий или вульгарный жест, этот жест прилип ко мне, я его не сужу, не порицаю, я просто его переживаю, я реализую его в форме для-себя. Но вот вдруг я поднимаю голову: кто-то был здесь и видел меня. Я тут же осознаю всю вульгарность моего жеста, и мне стыдно…

Итак, другой является неизбежным посредником, соединяющим меня со мной самим; я стыжусь, каким я являюсь другому».

Жан-Поль Сартр «Бытие и ничто»

И хотя здесь Сартр говорит о реальном взгляде со стороны (кто-то действительно увидел мой вульгарный жест), нам достаточно представить, что было бы, если бы кто-то увидел его.

Самый первый опыт стыда мы чаще всего получаем в раннем детстве, когда родители или другие значимые взрослые указали нам со стороны, что нечто — стыдно. Когда мы взрослеем, нам всё меньше нужно реальное присутствие других людей, чтобы испытать стыд. Мы формируем в воображении образ Другого, который будет оценивать все наши поступки. Часто такая оценка происходит автоматически и бессознательно.

Аудитория, реальная или воображаемая, — важный компонент стыда.

От оценки других людей зависит, почувствуем ли мы, что совершаем что-то недостойное и плохое. Испытав стыд, мы захотим спрятаться именно от этой аудитории, ведь она видела наш провал.

То есть стыд формируется обществом?

Узнав, что стыд — это социальная эмоция, можно увлечься спорами об обществе, упустив из виду, что это еще и реакция тела. С точки зрения физиологии стыд проявляется одинаково независимо от того, в какой культуре мы выросли. Зачем же эволюция наградила нас краснеющими щеками и желанием провалиться сквозь землю?

Нидерландский приматолог Франс де Вааль в своей книге «Истоки морали. В поисках человеческого у приматов» замечает, что похожую реакцию можно наблюдать у шимпанзе. Провинившиеся обезьяны съеживаются, ползают в пыли перед своим вожаком, пригибаются к земле и смотрят снизу вверх, чтобы продемонстрировать свое подчинение. Человеческое тело показывает стыд еще ярче: мы неконтролируемо краснеем.

Общее у человека и шимпанзе физиологическое проявление стыда показывает, что это адаптация, выработанная в процессе эволюции, пишет де Вааль. Это социальный сигнал, который сообщает другим: мы прекрасно знаем, что поступили неправильно, и теперь всеми силами стремимся исправиться. Таким образом, стыд показывает, что мы просто оступились, не представляем угрозы для сообщества и хотим взаимодействовать с окружающими.

«Разве не лучше было бы, если бы кровь в самые неподходящие моменты не бросалась непроизвольно к щекам и шее, где изменение цвета кожи видно издалека, как горящий фонарь? Для прирожденного манипулятора подобный сигнал не имеет положительного смысла. Я могу придумать для такого румянца один-единственный смысл: покрасневшее лицо сообщает другим людям о том, что вы знаете, как сказываются на них ваши действия. Это способствует доверию».

Франс де Вааль «Истоки морали. В поисках человеческого у приматов»

С точки зрения эволюции стыд со всеми составляющими его неприятными физиологическими реакциями необходим нам, чтобы выжить. Стыд показывает, что мы понимаем, как наши действия влияют на других, и готовы взаимодействовать с окружающими и исправиться в случае проступка.

Значит, стыд полезен?

И да, и нет. С точки зрения эволюции стыд и любые другие социальные эмоции полезны для сохранения сложной социальной структуры. Человечество смогло достичь столь многого потому, что мы как биологический вид отлично кооперируемся и способны работать сообща. Но одно дело — способность ощущать стыд и совсем другое — в каких ситуациях мы его испытываем. Тут уже важную роль играет культура.

Классический взгляд на культуру сквозь призму стыда представлен в работах американской антропологини Рут Бенедикт, которая в своей книге «Хризантема и меч: модели японской культуры» (1946) предположила, что Америка — это культура вины, а Япония — культура стыда.

Американец, совершивший плохой поступок, почувствует вину, справиться с которой ему помогут раскаяние и действия, заглаживающие содеянное. Японцу же от покаяния легче не станет: вместо вины он испытает стыд за самого себя (ведь он допустил промах) и решит изолироваться от общества.

Теория Рут Бенедикт стала популярной: вскоре все культуры поделили на культуры стыда и вины (иногда сюда добавляют страх). В целом западное общество считается культурой вины. Некоторые исследователи даже уверены, что это объясняет, почему на Западе настолько не любят стыд и всеми силами с ним борются: вина нам просто-напросто привычнее и понятнее, мы знаем, что с ней делать и как перестать ее испытывать.

Однако не стоит забывать, что Бенедикт написала свою книгу после Второй мировой войны, а с тех пор многое поменялось. Кроме того, ее теорию критикуют за поспешные выводы. Да и заявление, что в западной культуре вина значимее стыда, выглядит сомнительно.

На страны Запада огромное влияние оказало христианство, в котором стыд играет ключевую роль: вкусив с древа познания, Адам и Ева испытали именно это чувство.

Кроме того, современные психотерапевты пишут, что на Западе бушует эпидемия стыда. Стыд — это одна из главных эмоций, которую испытывают нарциссы и люди с нарциссической травмой (то есть те, кто долго находились в отношениях с нарциссами). Причина в том, что такие люди предъявляют к себе и окружающим завышенные требования. Часто они не могут им соответствовать, и тогда ругают себя (или других) за это.

Этот стыд — неосознанный, он не просто время от времени появляется в жизни таких людей, но является ее постоянным фоном. Человек всё время не дотягивает до (невозможного) идеала и постоянно ощущает свою «недостойность». Конечно, такой стыд токсичен и разрушает личность.

Подробнее о связи нарциссической травмы и стыда можно почитать в книге Анастасии Долгановой «Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза».

Современные антропологи также напоминают, что в каждой культуре присутствуют и стыд, и вина, а классификация Рут Бенедикт лишь помогает понять, какая эмоция сильнее влияет на конкретное общество.

Как западная культура учит нас стыдиться?

Борьба со стыдом не новое изобретение: уже в Античности философы недолюбливали это чувство. Аристотель писал:

«О стыде не приличествует говорить как о некоей добродетели, потому что он больше напоминает страсть, нежели склад [души]…

Эта страсть подобает не всякому возрасту, но [только] молодому. Мы полагаем, что в определенном возрасте следует быть стыдливыми, потому что, живя по страсти, молодые совершают много проступков, а стыдливость препятствует им. И мы хвалим стыдливых среди молодежи, но человека более взрослого никто, пожалуй, не похвалит за стеснительность…

Стыдливость, коль скоро она возникла в связи с дурными поступками, чужда порядочному человеку…

Нелепо ведет себя тот, кто, совершив один из постыдных поступков, стесняется и думает, что тем самым он порядочный человек. Стыд ведь бывает за произвольные поступки, а порядочный человек по своей воле никогда не сделает дурного».

Аристотель «Никомахова этика»

Благодаря Аристотелю многие философы рассматривали стыд как исключительно моральную эмоцию и иногда даже подчеркивали, что это своего рода моральный компас. Раз стыдишься, значит, совершил что-то неправильное.

Впрочем, в наши дни не все согласны с этим, многие ученые уверены, что стыд мы испытываем и в других случаях. Например, американский философ Дж. Дэвид Веллеман утверждает, что стыд возникает, когда мы переступаем грань между публичным и частным.

Веллеман рассуждает: что случится, если однажды мы проснемся в мире, где совсем нет стыда? Судя по всему, мы окажемся… в библейском раю (возможно, это не так уж плохо).

Веллеман анализирует историю Адама и Евы, которая, безусловно, повлияла на то, как западная культура относится к стыду, и приходит к интересному выводу. Адам и Ева впервые испытали стыд не из-за нарушения моральных норм, а из-за осознания своей наготы. Так стыд в западной культуре стал тесно связан с телом и сексуальностью. Веллеману это не нравится:

«Известная версия предполагает, что то знание, которое обрели Адам и Ева, — это знание о сексе. То, что они внезапно осознали, согласно этой интерпретации, — это сексуальность всей ситуации, из-за чего они почувствовали одновременно похоть и стыд.

Такая версия выглядит странно, потому что предполагает, будто Бог, создавая Адама и Еву, не хотел, чтобы они использовали свои гениталии. Но зачем тогда он их ими наделил? Я не отрицаю, что то знание, которое обрели Адам и Ева, в какой-то степени связано с сексом, но за этим скрывается что-то большее».

Дж. Дэвид Веллеман «Происхождение стыда»

Как считает Веллеман, «большее» — это знание про общее и частное. Вкусив плод с древа познания, Адам и Ева устыдились не столько сексуальности, сколько того, что нарушена их приватность: то, что они хотели бы скрыть, вдруг стало публичным.

Читайте также

Секс по-христиански: оргазм как доказательство Бога, профеминизм Христа и другие исследования сексуальной теологии

Именно поэтому, когда мы стыдимся, то ощущаем реальный или воображаемый взгляд другого. Известное выражение «стыдно, когда видно» точно описывает, как возникает стыд: когда то, что мы (или общество) хотели бы оставить личным, вдруг стало известно всем.

Стыд в западной культуре помогает очертить свои и чужие границы: разделить личное и публичное и в случае нарушения границ наказать нарушителя.

Американская писательница и философ Брене Браун рассказывает, что может случиться, когда человек сталкивается со своим стыдом лицом к лицу

Когда стыд становится токсичным?

Ценить личное и общественное, не нарушать чужие границы и знать, что никто не нарушит твои, — отличная идея. Но почему тогда стыд так часто негативно на нас влияет? Всё дело в нормах, которые фиксируют черту между личным и публичным.

Что делать достоянием общественности, а что лучше скрыть, каждое общество решает само. Иногда наш субъективный взгляд на нормы приватного и публичного не совпадает с тем, что принято в обществе, а порой эти нормы просто устаревают или не подходят нам.

Что именно заставляет нас стыдиться: нормы общества или наши собственные принципы?

Существуют две конкурирующие теории — автономного и гетеронормативного стыда.

• Теория автономного стыда гласит, что мы стыдимся чего-то, только когда действуем вразрез со своими ценностями и принципами. Например, для меня важно сдавать работу в срок, но я не успеваю и стыжу себя за это. Общество может одобрять или критиковать мое желание не быть дедлайнером, но я испытываю жгучий стыд, ведь я нарушила то, что важно лично для меня.

• Теория гетеронормативного стыда утверждает, что я стыжусь в первую очередь тогда, когда нарушаю нормы, важные для общества, в котором я живу. Если в социуме культивируется образ человека, успевающего всегда и везде, то я буду стыдить себя за нарушения всех дедлайнов. Но если общество поощряет заботу о себе и снисходительное отношение к своим недостаткам, то я скорее буду стыдиться того, что беру на себя слишком много и мало отдыхаю.

Можно приводить много аргументов в пользу каждой из теорий. Но чтобы понять, почему стыд бывает токсичным, стоит обратиться к самому объекту стыда и спросить: почему я стыжусь именно этого? Какие нормы за этим стоят? Они важны лично для меня или это то, чем руководствуется большинство?

Иногда нам неловко от того, что действительно важно для нас. Тогда стыд помогает увидеть, что именно мы делаем не так, чтобы в дальнейшем больше так не поступать и исправиться.

Но иногда мы стыдимся чего-то, с чем сами не согласны. Что делать тогда? Философы и психотерапевты советуют усомниться в этих нормах, признать их неадекватность и призвать на помощь здоровую гордость.

Гордость за себя и свои поступки — это эмоция, противоположная стыду. Она помогает изменить не только себя, но и общество. Если еще полвека назад люди стыдились того, что принадлежат к ЛГБТК+, и всячески скрывали это, то благодаря гей-прайдам (pride с английского как раз переводится как «гордость») и борьбе за равноправие сейчас скорее будут шеймить гомофобов.

Когда мы анализируем собственный стыд и стыд, который поощряется обществом, мы лучше понимаем себя и свою культуру. Если общественные нормы вас не удовлетворяют, сомнение помогает менять их — и переставать себя стыдиться.

Важно думать и говорить о стыде. Нужно не только замечать его, но и проверять, за что мы шеймим себя и других. И тогда, возможно, стыд станет нашим другом: поможет нам лучше кооперироваться, уважать свои и чужие границы — или подскажет, как нужно менять общественные нормы.