Любовь как болезнь. Для женщин характерна эротомания, для мужчин — патологическая влюбленность

В книге «Фрагменты любовной речи» Ролан Барт пишет: «Считается, что всякий влюбленный безумен. Но можно ли представить себе безумца, который влюблен?» Да, и для этого безумия есть даже несколько обозначений — синдром Клерамбо, эротомания и патологическая влюбленность.

Знаки внимания

Однажды женщина, работавшая секретарем у экономиста Джона Мейнарда Кейнса, заметила, что босс начинает оказывать ей смутные, но выразительные знаки внимания. Когда он передал ей статью для экономического журнала, пишет она в своем дневнике, «его тонкие красивые пальцы скользнули по моим ладоням, и между нами будто пробежал разряд электричества». В другой раз Кейнс сделал секундную паузу во время диктовки.

Ей показалось, что эта пауза — его безмолвное признание в любви; он запнулся, потому что не смог выдержать избытка своих чувств. Через секунду, впрочем, Кейнс задумчиво произнес: «Кого бы вы поставили на пост министра финансов Албании?»

Через некоторое время Кейнс сообщил, что следующие три недели он не сможет отвечать на корреспонденцию. Обрадовавшись, секретарь тут же решила, что они оба отправятся в романтическое путешествие. Кейнс действительно уехал и три недели провел в пустыне Алжира. Но с собой он взял не ее, а своего друга и любовника, психолога Себастьяна Спротта.

Несмотря на некоторые нестыковки, уверенность женщины в том, что ее любят, продолжала нарастать. Когда Кейнс вернулся в Лондон, она уже видела знаки его любви повсюду — даже в том, как он моргал. Наконец она решилась написать ему письмо: «Я понимаю вас, я уверена в этом. Я не должна сломаться под напором вашей страсти… Я играю в эту игру исключительно ради вас. Я люблю вас, но вижу ваши недостатки и хочу помочь вам их преодолеть».

Получив это письмо, Кейнс был очень удивлен.

Он сказал ей, что произошло катастрофическое непонимание, и что не испытывает к ней никаких чувств, кроме профессиональных. Во время этого объяснения женщина испытывала лишь неземной восторг: «Таинственный обмен взглядами, полными смысла, произошел между нами — красота, преодолевающая самый строгий анализ».

Вскоре ей пришлось оставить свою должность и отправиться на лечение в Швейцарию. Через несколько лет она вышла замуж за школьного учителя и вполне счастливо дожила до глубокой старости. Она перестала засыпать объект своей любви письмами, но всё еще продолжала о нем думать. Ее иллюзии так до конца и не были разрушены: она была уверена, что что-то крайне интимное и романтическое произошло между ней и Кейнсом.

В истории этой женщины можно увидеть все основные черты эротомании. Это редкое психическое расстройство, при котором больной уверен, что является объектом страстной, романтической любви другого человека — и ничто не убедит его в обратном.

Эротомания часто сочетается с другими психическими болезнями — шизофренией, биполярным расстройством или пограничным расстройством личности, но встречается и в чистой форме.

Причины эротомании неясны, а прогнозы неутешительны: медикаменты и психотерапия помогают лишь в ограниченных случаях. Между тем последствия этой болезни могут быть крайне разрушительными.

Вот как описывает типичного эротомана основатель французской психиатрии Жан-Этьен Эскироль:

«Чтобы добиться успеха, они забывают про свои обязанности и про самые основные потребности: бледные и лишенные сна, когда любимая женщина удаляется от них, они дрожат от радости при ее возвращении. Неистощимые в своей болтливости, которая, впрочем, всегда касается одной и той же темы, они днем и ночью бредят о ней, принимают бред за действительность, и, переходя от страха к надежде, от ревности к ужасу, они покидают родных, друзей, пре­небрегают общественными обычаями и способны на самые необыкновенные, самые странные, самые мучительные поступки».

Из книги Чезаре Ломброзо «Любовь у помешанных»

Эскироль описал случай замужней барышни, влюбившейся в молодого человека. Она много говорила о том, какой он замечательный, и рассказывала всем о его чувствах. Затем ей стало казаться, что этот молодой человек управляет ее мыслями и поступками, и даже совокупляется с ней на расстоянии одной ей известными способами.

Эротомания обычно встречается среди женщин, но единичные случаи зафиксированы и среди мужчин. Длительное отсутствие сексуальных связей и близких отношений — частые сопутствующие признаки этого расстройства.

Болезнь начинается внезапно и может продолжаться десятки лет практически без изменений. Как правило, объектом любви становится человек с более высоким статусом. Среди врачей, психиатров и священников вероятность стать мишенью эротического бреда долгое время была выше, чем среди представителей других профессий. Когда появилось кино и телевидение, в группу риска вошли киноактеры и поп-звезды.

Больной верит, что сначала полюбили именно его, а он лишь отвечает на чувства другого. Объект любви часто даже не подозревает о существовании этого воображаемого романа — до тех пор, пока не сталкивается с чередой признаний и объяснений.

В 1921 году французский психиатр Гаэтан де Клерамбо описал один их самых известных случаев эротомании. Пожилая француженка была уверена, что в нее влюблен английский король Георг V.

Она приезжала в Англию, чтобы следить за ним у Букингемского дворца, и пребывала в твердом убеждении, что вся страна уже знает об их романе. Поднимание и опускание занавесок казались ей знаками любви, а пропажа части ее багажа — выражением недовольства.

«Король, возможно, испытывает ко мне ненависть, но он не в силах забыть меня, — говорила она. — Никогда он не будет относиться ко мне равнодушно, как и я к нему… Он словно в тумане, когда причиняет мне боль… Моя привязанность к нему исходит из самой глубины сердца».

Приди и возьми меня

Влюбленность эротомана обычно имеет платонический характер: это расстройство воображения, а не сексуального желания. Эротоман грезит и мечтает об объекте своей любви, он много говорит о нем, но эти мечты слабо связаны с реальностью. Эротомания — это нарушение в работе смысла, а не репродуктивных органов. Всё для больного кажется фатальным и значительным: банальный разговор о погоде звучит как признание в вечной верности, случайный взгляд говорит о самых глубоких переживаниях.

Главный герой романа Иэна Макьюэна «Невыносимая любовь», ставший объектом страсти эротомана, говорит: «Если бы я написал ему страстное признание в любви, это бы ничего не изменило… Он осветил мир своими чувствами, и мир подтверждал каждый поворот его эмоций».

Положительная сторона эротомании в том, что она придает жизни больного смысл и предназначение.

В конце книги «Второй пол» Симона де Бовуар замечает, что в прошлом эротомания часто накладывалась на религиозные переживания. Сочинения некоторых христианских мистиков насквозь пропитаны эротическим восторгом.

«Боже мой! Если бы самым чувственным женщинам ты дал испы­тать то, что испытываю я, они отвернулись бы от своих мнимых удовольствий для того, чтобы изведать истинное наслаждение», — восклицала французская квиетистка Мадам Гюйон.

Две сестры, описанные итальянским психиатром Чезаре Ломброзо, были одержимы одним и тем же помешательством: им казалось, что вот-вот придет красавец-офицер, который их любит, и женится на них. Они не выходили из своих комнат, надевали роскошные шелковые платья и питались одними сладостями. Тот факт, что офицер не приходил, они объясняли своим недостаточно богатым туалетом, и заказывали всё новые свадебные принадлежности. Когда к ним наконец явился какой-то офицер, они с презрением отвергли его ухаживания. Оказавшись в лечебнице, одна из сестер продолжала ждать своего идеального мужа и постоянно повторяла: «Приди и возьми меня».

Эротоман непрестанно пишет письма и дарит подарки объекту своей любви, а со временем может перейти к активным преследованиям. Всё, что мешает ему соединиться с возлюбленным, он будет воспринимать как нелепую помеху.

Даже если вы, разозлившись, крикнете ему: «Отвали и оставь меня в покое!» — он воспримет это как еще один шаг к доверительным отношениям — или же подумает, что вы наказываете его за какую-то оплошность, которую он должен немедленно исправить.

Если у вас есть супруг, больной будет думать, что вы сдерживаете свою страсть только ради сохранения семьи, но однажды преодолеете эти глупые социальные условности.

Эротоманы могут быть очень убедительны в своих заявлениях. Когда на журналистку из Нью-Йорка попали в суд за навязчивые преследования, ей удалось убедить судью, что на самом деле она сама пострадала от бессердечного любовника, а он только притворяется, что не имеет с ней ничего общего. Объекты любви эротомана иногда меняются: через несколько недель эта женщина начала преследовать уже самого этого судью.

Сталкерами, то есть преследователями, чаще становятся мужчины. Многих из них нельзя назвать настоящими эротоманами: они знают, что вы их не любите, но надеются, что со временем добьются вашей любви.

Один из самых известных примеров этого расстройства, которое психиатры называют патологической влюбленностью — Джон Хинкли. В 1981 году он совершил покушение на Рональда Рейгана в надежде, что это привлечет внимание Джоди Фостер.

Он полюбил эту актрису после просмотра фильма «Таксист», в котором она сыграла юную проститутку. Он много лет преследовал ее по всей стране и написал ей тысячи любовных посланий. Он надеялся, что в конце концов она станет его женой.

Первые законы о противодействии сталкингу появились в США в 1990-е годы. В России таких законов пока нет: если вас преследуют не с угрозами, а с предложениями о браке, полиция вам ничем не поможет.

Когда любовь становится патологией

Эротомания похожа на нормальную влюбленность в изложении параноика. Антрополог Хелен Харрис выделила семь признаков любовных переживаний, которые встречаются в любой из известных нам культур:

1) желание быть вместе;

2) идеализация возлюбленного;

3) фокусировка на одном человеке;

4) постоянные мысли о нем;

5) эмоциональная зависимость;

6) изменение жизненных приоритетов;

7) чувство эмпатии и потребность заботиться о любимом.

Те же самые переживания характерны и для эротомании. Разница в том, что эротоман пользуется любовным языком там, где для этого нет никаких оснований, и следует за своими иллюзиями с шизофренической навязчивостью.

Границы между нормой и патологией подвижны и изменчивы — об этом знает любой, кто хоть немного интересовался психическими расстройствами.

До XVIII века любовь принято было считать опасной болезнью с потенциально смертельным исходом. Философ и лекарь Авиценна в книге «Канон врачебной науки», которая в Средние века была популярным медицинским учебником, определяет любовь как навязчивое расстройство меланхолического характера.

Мысли больного постоянно возвращаются к образу любимого человека, его порабощают наваждения, которые препятствуют нормальной жизни и профессиональным занятиям. Для излечения болезни Авиценна предлагает соединить влюбленных браком. Если же это невозможно, он советует кровопускания, горячие ванны и пребывание на свету.

Юный монах Адсон, главный герой романа Умберто Эко «Имя розы», после небольшого эротического приключения листает в монастырской библиотеке трактаты на тему любви и сразу же находит у себя все симптомы этой тяжелой болезни: учащенный пульс, неровное дыхание, трепетание век, румянец, навязчивые мысли и притупление рассудка.

Современные нейрофизиологические исследования показали, что у влюбленного наблюдаются те же особенности работы мозга, что и у людей с обсессивно-компульсивным расстройством и героиновой зависимостью.

Американские психологи Ричард Соломон и Джон Корбит сравнивают любовную зависимость с зависимостью от опиатов: сначала мы получаем наслаждение и привязываемся к источнику приятных ощущений, потом нам требуется всё больше и больше, пока мы не теряем способность к самостоятельному существованию. Чтобы избавиться от зависимости, нам нужно пройти через абстиненцию или сильную встряску, например новую влюбленность.

Антрополог Хелен Фишер замечает, что любовная зависимость отличается от других видов аддикции в первую очередь не содержанием, а своей обычностью. Не все из нас сидели на опиатах или проигрывали все свои деньги в рулетку, но практически каждый человек в тот или иной момент жизни испытывал страстную влюбленность.

Более того, любовь входит в базовый набор наших культурных ценностей — мы превозносим ее как ни одно другое чувство.

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий», — говорит апостол Павел в «Послании к Коринфянам», и тысячи героинь голливудских кинофильмов готовы с ним согласиться.

В чистом виде эротомания встречается очень редко: в специальной литературе описано немногим более ста случаев этого расстройства. Но некоторые черты эротомании пропитывают и вполне нормальные отношения. Часто мы думаем, что нас любят больше, чем это есть на самом деле — и в этом нет ничего плохого.

Но если у нормального человека влюбленность в удачном случае может перейти в более спокойные и доверительные отношения, то для эротомана такой переход невозможен. Он зацикливается на первой стадии влюбленности — романтической страсти, которая постепенно разрушает и его жизнь, и жизнь избранного им человека.

В книге «Фрагменты любовной речи», современном катехизисе романтической любви, Ролан Барт пересказывает восточную притчу: «Один мандарин влюбился в куртизанку. „Я буду вашей, — сказала она, — если вы, дожидаясь меня, проведете сто ночей на табурете в саду у меня под окном“. Но на девяносто девятую ночь мандарин встал, взял под мышку свой табурет и удалился».

Любовь становится патологической в тот момент, когда мы одновременно хотим и овладеть куртизанкой, и сохранить в своем сознании ее идеальный образ. Если воображение вторгается в реальность, тем хуже для реальности — и тот, кто испытал на себе последствия патологической любви, хорошо об этом знает.