Хроники цифрового фашизма: что ждет Facebook, где сидит поколение Z и какими станут соцсети будущего

О начатой в твиттере кампании #DeleteFacebook большинство пользователей узнало из новостной ленты самого фейсбука. Она быстро угасла, не принеся ощутимых результатов — разве что заставила Цукерберга, по его словам, «задуматься о молодежи и репутации». Претензии Конгресса США к Цукербергу закончились тем, что он пообещал внимательнее следить за выборами и предпринял меры по борьбе с троллями и фейковыми аккаунтами — на этом все закончилось. Претензии Европейского союза к Цукербергу выглядят чуть более угрожающими, но также поражают своей безрезультатностью. Из ответа Цукерберга на вопрос, как пользователи, не зарегистрированные на фейсбуке, могут удалить собранную о них информацию (это называется shadow profiling и делается «с целью обезопасить зарегистрированных пользователей») следует, что для этого нужно… зарегистрироваться на фейсбуке.

Что такое «эпоха цифрового фашизма»

В основу всемирной паутины в ее современном виде в начале 90-х была положена левацкая идея общедоступности. У интернета не было привязки к единому центру управления, пользователи могли сохранять анонимность и пользоваться большинством сервисов и услуг бесплатно. Обеспечивать общедоступность интернет-блага взялись технологические предприниматели вроде создателей Google Сергея Брина и Ларри Пейджа. Они оставили онлайн-сервисы бесплатными, а деньги стали получать за рекламу, которая всё время бомбардировала юзеров. С появлением соцсетей роль технологических магнатов выросла: теперь они не просто предоставляют бесплатные услуги в обмен на просмотр рекламы — они создали системы управления поведением пользователей.

В современном интернете уже практически невозможно прямое взаимодействие двух людей без невидимого третьего, контролирующего и направляющего эти взаимодействия, и сегодня левацкая децентрализованная модель интернета — это популярный миф, давно превратившийся в утопическую сказку.

Корпорации вроде Google и Facebook ничем не уступают — и даже превосходят государства силой воздействия на умы людей. Эти корпорации уже невозможно уничтожить силой рыночной конкуренции: фейсбук уже научился «хакать» эмоции людей и манипулировать мнениями — так что пользователей не удастся убедить уйти в другую социальную сеть. Израильский мыслитель Юваль Харари утверждает, что корпоративный мир сегодня живет по законам фашизма, на который работает сбор «больших данных». Можно даже сказать, что мы живем в эпоху цифрового фашизма, когда цифровые корпорации могут заставить или даже убедить пользователей отказаться от своих ценностей (например, приватности частной жизни), только для того, чтобы получить еще больше выгод для самих корпораций.

Конкуренция на рынке социальных сетей

В 2003 году начинающий интернет-предприниматель Деннис Кроули вместе со своим однокурсником Алексом Раинертом запустили социальную сеть Dodgeball. Высылая сервису сообщения о своем местоположении, пользователи получали уведомления об интересных заведениях поблизости и о местонахождении друзей. В 2005 году приложение купил Google. Деннис Кроули ушел из компании через два года, а в 2009-м Dodgeball прекратил работу, вместо него запустили аналогичный сервис под своей маркой — Google Latitude, который потом заработал под названием Trusted Contacts и затем стал частью приложения Google Maps.

Уйдя из Google, Деннис Кроули начал работать над новым аналогом своего геолокационного детища и к 2009 году вышел на рынок мобильных приложений с программой Foursquare. Приложение выполняло те же функции, что и Dodgeball, но работало уже не на старых телефонах и технологии sms, а на смартфонах с быстрым интернетом. В Foursquare был элемент геймификации, пользователям выдавали значки и бонусы за посещение определенных мест и взаимодействия с друзьями. Приложение стало пользоваться популярностью, все разом узнали, что в клевых местах нужно «чекиниться». Со временем Foursquare пришло в упадок, потому что стало похожим на персонифицированный поисковик по местным барам, ресторанам и развлечениям — а этот рынок уже был занят крупными игроками вроде Google, TripAdvisor и Yelp.

Во времена расцвета Foursquare Кевин Систром выпустился из Гарварда. Несколько лет проработав в Google, начинающий предприниматель решил уйти и сделать собственное приложение, которое сможет конкурировать с Foursquare. Он разработал прототип такого приложения и назвал его Burbn в честь любимого напитка. На одной вечеринке он познакомился с будущим инвестором, Стивом Андерсоном, сколотившем солидный капитал на вложениях в Twitter. Burbn давал возможность чекиниться, создавать планы для будущих чекинов, получать очки за тусовки с друзьями, постить фотографии и многое другое. Но уже в середине 2010 года Систром и его коллеги поняли, что они так и не смогли придумать ничего, что помогло бы им обойти Foursquare.

Они решили сфокусироваться только на одной фиче — загрузке фотографий. Так что за 8 недель они полностью перекроили Burbn, оставив из функций только фотографии, лайки и комментарии. Так в октябре 2010 года на свет появился Instagram. За два месяца он набрал первый миллион пользователей, за год — 10 млн, а в 2012 году был продан Систромом за 1 млрд компании Facebook.

В 2011-м двое выпускников Стэнфордского университета (альма-матер большого количества успешных IT-стартаперов) Эван Шпигель и Бобби Мерфи основали мультимедийную платформу Snapchat. Программа специализируется на переписках и чатах между пользователями, а популярность приобрела благодаря новым (на момент запуска) технологиям дополненной реальности и благодаря введению в 2013 году раздела My stories — видео и картинок, доступных на короткий срок и затем исчезающих из соцсети. Особой любовью Snapchat стал пользоваться у подростков. Его популяризации приложился и Барак Обама, платформой пользовались много звезд, пока в начале 2018 года Кайли Дженнер не написала в твиттере: “Sooo does anyone else not open Snapchat anymore? Or is it just me… ugh this is so sad”.

После этого твита компания потеряла больше миллиарда долларов и закрепила за собой репутацию угасающей социальной сети — хотя основной причиной ее увядания послужил отнюдь не твит Дженнер. Марк Цукерберг присматривался к детищу Эвана Шпигеля еще в год основания Snapchat, тогда он предложил купить компанию за 60 млн долларов. Через два года он повторил свое предложение, на этот раз уже за 3 млрд долларов. Оба раза владельцу Facebook отказали. Тогда Цукерберг пошел другим путем и продублировал основную фишку Snapchat — временный контент — в уже принадлежащем ему инстаграме. В августе 2016 года сториз впервые появились в инстаграме, а уже через год количество их пользователей перевалило за отметку 250 млн в день (против 173 млн пользователей у Snapchat, который выстраивал свою пользовательскую базу больше 5 лет). Сториз в инстаграме увеличили популярность самого сервиса, а также среднее время за день, проведенное пользователями на платформе.

Незадолго до введения этой функции в инстаграм, в 2016 году, Snapchat хотел купить другой IT-гигант: Google предлагал гигантскую сумму в 30 млрд долларов, но владельцы отказали и ему. В результате на начало 2018 года стоимость компании упала до 18 млрд долларов, Snapchat продолжает терять деньги и пользователей.

Монополии используют агрессивную стратегию приобретения бизнесов возможных конкурентов еще до того, как они стали реальной угрозой: так Цукерберг приобрел Instagram на ранних стадиях развития за 1 млрд, а сейчас он стоит 35 млрд. Проблемы у монополий начинаются в том случае, если они прозевали успешный бизнес на ранних этапах и позволили ему вырасти до угрожающего конкуренцией уровня — так произошло со Snapchat. В этой ситуации приходится бороться за лидерство, что может требовать значительных сил и ресурсов — в чем монополисты не заинтересованы. Сейчас рассчитывать на появление новых крупных игроков на рынке интернет-технологий не приходится: чаще всего успешные стартаперы даже рады продать свое детище на ранних этапах, чтобы получить много денег сразу и избавить себя от заранее обреченной на крах попытки конкурировать с крупными игроками.

В последнее время появляются данные, что социальные сети вредят психическому здоровью пользователей, приводят к депрессии и повышенной тревожности, в инстаграме даже появился таймер проведенного в приложении времени. Распространение этого мнения может привести к тому, что фейсбук попадет в одну категорию с табаком, а на его использование наложат ограничения.

Государственное регулирование западных стран не может себе позволить закрыть или заблокировать социальную сеть, как это происходит с телеграмом в России.

Претензии по поводу приватности данных пользователей — другая серьезная проблема. Самой крупной угрозой для Facebook стали расспросы Европейского парламента о маркетинговых профайлах пользователей. Если в этой сфере будет введено жесткое регулирование, рекламные доходы компании могут резко упасть.

Ну и отдельная очевидная угроза — антимонопольное законодательство. Ситуация с монополиями может измениться, если технологические гиганты вроде Facebook и Google начнут считаться таковыми на законодательном уровне. Несмотря на то что монополистов заметно невооруженным глазом — формально американского антимонопольного законодательства они не нарушают. В Европе другая тенденция: на недавних слушаниях в Европарламенте Цукербергу буквально на пальцах объяснили, что Европа — не Америка и государственное регулирование здесь вполне серьезно, а его откровенно считают монополистом. Однако пока что рано говорить, какие у этих слушаний будут последствия. Тем временем Цукерберг продолжит приобретать новых пользователей через свою программу internet.org, которая собирается предоставить интернет-доступ нескольким миллиардам людей, у которых сейчас его нет.

Почему Facebook всё еще в топе

Из десяти самых популярных социальных сетей на 2018 год 4 принадлежат Facebook, Inc. Фейсбук насчитывает 2,234 млрд пользователей, вотсап — 1,5 млрд, мессенджер — 1,3 млрд и инстаграм — 813 млн зарегистрированных пользователей. Основанной в 2004 году социальной сети понадобилось 8,5 лет, чтобы заполучить свой первый миллиард пользователей, и вдвое меньше — чтобы привлечь второй. Если компания Цукерберга будет продолжать в таком же темпе, меньше чем через три года в мире закончатся люди, у которых нет фейсбука. Это будет одновременно кульминационный и кризисный момент для компании, после которого ее ожидает либо тотальная доминация, либо постепенное (а возможно, и крайне стремительное) падение.

Сетевой эффект

Львиная доля успеха Facebook и 70 % технологических гигантов двух последних десятилетий основывается на сетевом эффекте. Эта экономическая особенность продукта, при которой каждый новый пользователь услуги увеличивает ценность этой услуги для других пользователей.

Классический пример сетевого эффекта можно было наблюдать в эпоху телефонизации: чем больше людей подключались к телефонным линиям, тем ценнее телефон становился для других пользователей и тем привлекательнее он становился для неподключенных людей.

В современной экономике ни один технологический стартап не может добиться значительного успеха, не задействовав эти технологии.

Эффект личных связей

Фейсбук был не первой социальной сетью, в которой люди могли обмениваться картинками, сообщениями и фотографиями. Он отталкивался от уже существовавшей социальной сети Friendster, основанной канадским программистом Джонатаном Абрамсом в 2002 году. В самом названии платформы была заложена суть психологической привлекательности социальной сети: возможность заводить друзей, устанавливать новые социальные контакты и поддерживать их. Этот личностный принцип использовался и в основанной в 2002 году сети LinkedIn, ориентированной на расширение профессиональной репутации и связей, и в большинстве других крупных социальных сетей. Идентичность и репутация пользователей подвязывается к их аккаунту в социальной сети. Чем больше людей из вашего окружения пользуется какой-то одной социальной сетью, чем больше репутаций и идентичностей завязано на ней — тем больше оснований у вас присоединиться.

Изначально интернет ценился за анонимность: ранние социальные сети, форумы и чаты позволяли сохранить личность автора сообщений в тайне и создать альтернативную виртуальную личность. Основная тенденция современных социальных сетей — полная идентификация, хотя успех дуровского телеграма доказывает, что анонимность всё еще востребована.

Однако анонимность вызывает недовольство спецслужб разных стран, которые утверждают, что этой анонимностью пользуются террористы, в частности представители запрещенной организации «Исламское государство». Но хотя в Иране, Китае и России власти заблокировали мессенджер, ни в России, ни в Иране (стране с максимальным количеством телеграм-пользователей) статистика использования приложения сильно не упала.

Эффект повального увлечения

Сначала Facebook был внутренней сетью для одного американского колледжа, затем — для сети колледжей, а потом перешел на общемировой уровень, так как начал работать принцип «ты не в теме, если ты не в нашей сети». Чемпион по использованию этого приема — компания Apple, которой удалось создать устойчивый ореол элитарности своего бренда. Стив Джобс объяснял маркетологам Apple, что их задача — заставить людей думать, что если бы Леонардо да Винчи и Альберт Эйнштейн дожили до нашего времени, они пользовались бы исключительно техникой Apple.

Facebook зацементировал этот эффект в 2008 году запуском программы Facebook Connect — сервиса, позволяющего использовать свой аккаунт, чтобы залогиниться на других сайтах и сервисах. Это не только увеличило доверие и привязанность пользователей к сети Цукерберга, но и привязало тысячи сайтов, использующих эту технологию, к фейсбуку (он делит первое место с Google, также позволяющим залогиниться на многих сервисах).

У этого эффекта есть и обратная сторона.

Когда количество пользователей «горячей» сети становится чрезмерным, пользователи могут посчитать, что элитарный продукт стал чересчур попсовым и массовым и настало время переходить к чему-то новенькому.

Facebook уже начал сталкиваться с этой проблемой в случае с подростками, которые скептично относятся к «старперской» соцсети.

Эффект двусторонней платформы

Самый успешный пример использования этого эффекта демонстрирует компания Microsoft. Она позволяет производителям компьютерных программ писать приложения для платформы Windows, предоставляя взамен свою клиентскую базу. Этот же эффект на рынке мобильных приложений использует Apple и Google, которые привлекают миллионы разработчиков писать программы для мобильных устройств с их операционными системами. Facebook, начиная с 2008 года, также позволил разработчикам писать приложения поверх кода социальной сети. Однако большинство приложений, написанных для фейсбука, оказались играми, а другая значительная часть — манипулятивными приложениями по сбору данных пользователей (в том числе из-за которых компания оказалась в эпицентре политического скандала с выборами президента).

Эффект двустороннего рынка

Главными клиентами социальных сетей с точки зрения прибыли выступают рекламодатели. Они покупают у соцсетей внимание их пользователей — своих потенциальных покупателей — пользуясь встроенными рекламными инструментами.

Фейсбук сам не производит никакой рекламы, он просто соединяет покупателей и поставщиков товаров и услуг — такая «платформенная» модель оказывается одной из самых прибыльных моделей в современной экономике.

У крупнейшей компании такси Uber нет собственного автопарка — и при этом он стоит больше производителя машин General Motors. У поставщика услуг по временному проживанию Airbnb нет собственной недвижимости — но он стоит больше сети отелей «Хилтон».

Эффект информационной сети

Чем больше у соцсети информации о пользователях, тем выше ее ценность. Стремительный рост количества пользователей и увеличение времени, проведенного в фейсбуке (сейчас это в среднем около 41 минуты в день) позволили Цукербергу выжать из этой информации максимум пользы. Количество данных о пользователях перевалило через критический порог, теперь компания может мониторить предпочтения людей в реальном времени.

Возмущение общественности по большей части касается этого эффекта: фейсбук знает о нас слишком много и, как оказалось, предоставляет эту информацию третьим лицам, которые активно используют ее, чтобы манипулировать мнением и поведением громадного количества людей. Эту опасную черту сети Цукерберга одним из первых во всеуслышание подчеркнул инвестиционный магнат Джордж Сорос: на Всемирном экономическом форуме в Давосе он сказал, что Facebook возомнил себя хозяином мира, хотя на самом деле он уязвим — и вскоре это поймет.

Слушания Цукерберга в Конгрессе США, а затем в Европейском парламенте обнажили суть претензий властей к компании: слишком много влияния, слишком мало ответственности.

Много сил заинтересованы в том, чтобы Facebook уступил свои лидирующие позиции. Теоретически это может произойти по двум причинам: компания может рухнуть как бизнес, проиграв в конкурентной борьбе другим компаниям, — либо же ее может опустить на дно государственное регулирование.

Почему поколение Z не пользуется фейсбуком

У сетевых эффектов, ответственных за колоссальные успехи IT-компаний, есть и негативные стороны. После определенного момента «больше» перестает означать «лучше»: большое количество пользователей начинает мешать друг другу.

Классический пример такого сетевого загрязнения — дорожная сеть, перенасыщенность которой создает пробки и загрязнение окружающей среды. В случае с фейсбуком загрязнение проявляется в лентах: алгоритмы не справляются с гигантским количеством трафика, и в ленту попадает много мусора — бесполезного, а иногда и вредоносного.

Другой аспект сетевого загрязнения — перенасыщенность сети социальных контактов. С годами в друзья набивается много лишних людей, с которыми пользователи не хотят взаимодействовать, но и удалить не могут.

Острее всего это ощущают подростки, они не хотят сидеть в одной сети со своими бабушками и родителями и склонны переходить на другие медиаплатформы. Основу подросткового рынка составляют представители поколения Z — рожденные после 1996 года. В одной только Америке поколение Z насчитывает 61 млн человек, это уже больше чем поколение X и 2/3 от поколения беби-бумеров.

Какие соцсети выберет поколение Z

Самые популярные у поколения Z социальные сети — это продвинутые видеочаты и онлайн-тусовки. Набравшее обороты в 2017 году приложение House Party позволяет создавать видеочаты с несколькими друзьями для «виртуальной домашней вечеринки» и участвовать сразу на нескольких вечеринках одновременно. House Party вырос из аналогичного приложения для видеочатов Meerkat 2015 года. Через несколько недель после основания Meerkat Twitter закрыл доступ к своей клиентской базе, из которой Meerkat импортировал контакты пользователей, и запустил собственный аналог видеостримингового сервиса — Periscope.

Отдельное внимание разработчики уделяют приложениям для знакомств среди тинейджеров. Например, приложение Bumble — прямой аналог Tinder, в котором только девушки имеют право устанавливать первый контакт.

Или приложение Monkey, разработанное двумя 18-летними стартаперами: оно устраивает виртуальные свидания всего на 15 секунд (рай для людей с синдромом дефицита внимания), по истечению которых можно перейти к следующему собеседнику или добавить время. Разработчик Monkey Исайя Тернер создал приложение в знак протеста и неудовлетворительной работы социальных медиасервисов, а в конце 2017 года продал свой стартап конкуренту на рынке видеочатов Holla. Holla специализируется на алгоритмах по поиску и соединению единомышленников с похожими интересами и демографическими данными.

Какими станут соцсети в ближайшем будущем

На подходе продвинутые системы виртуальной реальности. Виртуальный чат с настраиваемой окружающей действительностью и пейзажами вокруг — заманчивое предложение. Скорее всего, появятся независимые стартапы, которые смогут предоставить пользователям максимально удобный формат таких виртуальных вечеринок — а схема поглощения успешных стартапов отработана до блеска.

На конференции F8 в 2017 году Цукерберг представил приложение Facebook Spaces. Это VR-чат, в котором каждый участник представлен трехмерным аватаром — пока что примитивным, способным условно передавать выражения лица и жестикуляцию собеседников. Spaces — быстрая реакция на популярность приложения Houseparty, но интересы Цукерберга в виртуальной реальности уходят дальше приложений, в сторону оборудования. В марте 2014-го Facebook за 2 млрд долларов приобрел компанию Oculus VR, специализирующуюся на девайсах и программах для виртуальной реальности. В 2016 году Oculus начали продажу очков виртуальной реальности Oculus Rift, на тот момент они стоили 600 долларов, а на конференции F8 в мае 2018-го Цукерберг объявил о выходе новой модели VR-очков под названием Oculus Go уже за 200. Если Facebook удастся сделать свои очки основным техническим стандартом в VR-сфере, разработчики игр и приложений будут вынуждены разрабатывать свои продукты специально для Oculus — и Цукерберг снова будет пожинать плоды сетевого эффекта.

Цукерберг обещает, что скоро он сделает так, что мы сможем общаться, используя только ум. Он не имел в виду, что мы научимся думать, прежде чем говорить, или что мы сможем размышлять самостоятельно. Цукерберг говорил о технологиях, разрабатываемых в инновационных отделах Facebook: они позволят печатать усилием мысли и «слышать кожей».

За технологии будущего в Facebook отвечает Регина Дуган, которая называет их silent speech interfaces. Дуган — ветеран в деле инноваций — работала до Facebook в инновационном отделе Google, а еще до этого возглавляла Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США. Ее послужной список еще раз подчеркивает, что Facebook — уже давно не «просто успешная социальная сеть».

Целесообразность таких мозговых интерфейсов Регина Дуган объясняет на простых числах. В нашем мозгу примерно 86 млрд нейронов, каждый из которых активен на частоте 1 kHz. Мозг выдает около одного терабита информации в секунду — это как 40 HD-фильмов, из них полезной — на 4 HD-фильма в секунду. Разговорная речь производит около 40–60 битов информации в секунду — это скорость интернет-модемов 80-х. Разработчики из Facebook озабочены тем, что в результате несовершенства речевого аппарата информацию размером с 4 HD-фильма мы выдаем на скорости «диалапного» модема. Мозг производит слишком много полезной информации, а мы выдаем — слишком мало: ученые пытаются создать такие технологии, которые позволят пользователям передавать информацию непосредственно из мозга в мозг. Это не получится сделать сразу, так что Facebook работает над системой, которая для начала позволит усилием мысли печатать 100 слов в минуту — то есть в 5 раз больше, чем мы печатаем на клавиатуре телефона. Технология компании, позволяющая «слышать через кожу» состоит из сети датчиков, встроенных в одежду (например, в рукав рубашки): через них человек получает импульсы, которые затем декодируются в слова. Мы сможем посылать сигналы с помощью мыслей, а получать их с помощью одежды, без телефона, без экрана и без каких-либо дополнительных девайсов, занимающих руки.

«Вы снимаете много фотографий и выбираете, какими из них хотите поделиться. Точно так же у вас есть много мыслей — и вы сможете выбирать, какими из них вам поделиться», — говорит Регина Дуган. Угрозы для приватности пользователей социальных сетей будущего, к которым будут подключаться не наши девайсы, а наши мозги, очевидны и превосходят мрачные фантазии Джорджа Оруэлла в «1984». В то же время развитие этих технологий может привести к совершенно новому типу коммуникации между людьми. Сестры Вачовски в своем сериале Sense8 описали один из возможных вариантов такого развития: группа из 8 людей — условный чатик будущего — живет в разных уголках мира. Члены группы могут меняться телами, разделять физические и эмоциональные переживания и делиться способностями друг с другом. У Вачовски природа такой связи носит слегка сверхъестественный характер — вскоре таких эффектов можно будет добиться с помощью новых технологий.