«ДК — не трехкомнатная квартира на первом этаже». Интервью с архитекторами, реставрирующими советские дома культуры

— Если говорить об истории домов культуры, то начало свое они берут в системе народных домов и рабочих клубов, созданной в целях ликвидации безграмотности. Затем эти учреждения переросли в центры науки, культуры и спорта, где посетители сами могли формировать список кружков и выбирать, что им интересно. На одном из этапов своего развития ДК даже стали колыбелью русского рока и площадкой для публичных дискуссий. То есть эта система трансформировалась в зависимости от потребностей и настроений в обществе. А зачем дома культуры нужны сегодня?

Дарья Наугольнова: Официально государство сформулировало их задачу так: «Цель деятельности культурно-досуговых учреждений — в предоставлении услуг для населения по реализации своих творческих и духовных потребностей». Но на наш взгляд, это очень узкая цель. Она подразумевает только культурные функции — потому что система ДК относится к Министерству культуры. После промышленного кризиса 1990-х большинство ДК перешли под контроль этого ведомства. Например, если бы сейчас их курировало Министерство спорта, то во всех ДК вероятно, были бы только спортивные кружки. Перешли бы в Министерство науки — там была бы наука и техника.

Мы знаем, что эта система может дать обществу гораздо больше. Дома культуры могут стать фундаментом для развития креативной экономики — местом, где человек любых возраста, достатка и национальности может развивать не только свой духовный потенциал, но и профессиональный. Получать дополнительное образование и создавать сообщества, которые будут друг с другом сотрудничать.

Алексей Боев: Некоторые ДК это уже делают, но их пока единицы — может, штук двадцать. С учетом того, что сегодня в стране около сорока тысяч таких учреждений, все эти цели можно было бы осуществлять в куда более крупных масштабах.

Дарья: Каждый реализовывается по-своему. Кому-то действительно необходимо раскрытие духовного и творческого потенциала. Но у подавляющего большинства россиян не закрыто огромное количество базовых потребностей. И мы считаем, что система ДК могла бы заполнять пробелы многих других институций — системы образования и дополнительного образования, профориентации, социальных центров.

— Сегодня в крупных городах большое количество образовательных центров, спортивных секций, коворкингов, мест для отдыха и любых развлечений — есть выбор, куда пойти и чем заняться. Что ДК могли бы предложить на этом фоне?

Алексей: Как правило, коммерческие кружки располагаются на первых этажах домов или в каких-то офисных центрах — и всегда обособленно. Плюс ДК в том, что в одном месте собраны студии разных направленностей. Просто проходя мимо, посетитель может заинтересоваться чем-то новым для себя, раскрыть в себе неожиданные таланты и способности, познакомиться с единомышленниками и организовать с ними что-то совместное.

Дарья: Дом культуры — это не трехкомнатная квартира на первом этаже, это огромное здание, а если мы говорим про советский ДК, то еще и очень качественное. Там всегда предусмотрены выставочные пространства и концертный зал. ДК, в которых есть хорошие режиссеры, руководители, менеджеры, создают междисциплинарные проекты, когда, например, художественная студия занимается созданием декораций для театрального кружка, а в постановке участвуют вокалисты или танцоры из других секций. Одна из целей ДК — формирование сообщества.

— Чем дома культуры на протяжении своей истории отличались от культурно-досуговых центров в других странах? Например, от комьюнити-центров в Америке или местных социальных клубов в Британии, где целью тоже было формирование сообществ.

Алексей: В первую очередь — своими помещениями. В 1920–1930-е годы советские архитекторы-авангардисты разрабатывали проекты зданий специально для этих целей, в то время как аналогичные учреждения в Америке и Британии использовали уже существующие постройки. В СССР того времени профсоюзы заказывали у архитекторов проекты, проводили конкурсы и выявляли самые лучшие типологии; был большой бум строительства подобных учреждений.

В этих проектах было много архитектурных изобретений, которые распространились по всему миру и используются по сей день.

Большинство ДК принадлежало заводам — каждый из них являлся комьюнити-центром для целого предприятия, где работали тысячи человек. Люди проводили там время после работы, ходили на танцы, развивали свои творческие способности.

Дарья: Если мы говорим про Британию и США, то это было демократическое общество и низовая инициатива. В Советском Союзе одной из важных функций ДК была политпропаганда. Если очень грубо обобщить, то в фантик развлечений и досуга заворачивали политпросвет — людей настраивали на определенный лад. ДК на всех этапах своего развития были машиной по обращению населения в нужную веру.

— Нидерландский фонд креативных индустрий поддержал проект «Идентичность в типовом» одним из первых. А в чем для них был интерес?

Дарья: Мы хотели поделиться с нашими западными коллегами этой уникальной типологией. Дома культуры — это единственный в своем роде эксперимент, нигде больше такого не было. Среди прочих функций, дома культуры в СССР всегда были амортизаторами межнациональных конфликтов. В Нидерландах тоже огромное количество людей разных национальностей, много мигрантов, и мы хотели показать, что такая система может быть полезной.

Алексей: Когда вы видите культуру других народов, можете попробовать их еду, послушать их музыку, вы уже не видите в них устрашающих иноземцев. Больше понимаете причину тех или иных поступков. И всё это как раз познается через культуру.

Дарья: Один из проектов, над которым мы работали, — Дом дружбы народов в Якутске. Наверное, для всей России это уникальное учреждение. Во-первых, потому что это Арктика, город практически оторван от всего остального мира. В учреждении представлено сто сорок разных национальностей — их коллективы и творчество. Люди показывают друг другу лучшее, что есть в каждой из культур, — это вызывает интерес и уважение.

Нам рассказывали, что на территории Якутии живут национальности с непростой историей соседства, но сегодня все очень дружны. Они сохраняют свою идентичность, чему способствует культура. Они живут своими диаспорами и комьюнити, но при этом показывают друг другу лучшее, что у них есть.

— С чего начинаются такие большие проекты? Как вы выясняете, что именно нужно людям, как определяете, что в облике здания поменять, а что не трогать?

Алексей: Это достаточно сложный процесс, ведь речь идет о работе с муниципальным учреждением, а не с частным заказчиком. Сначала мы анализируем историю, смотрим архивные фотографии. Потому что после ремонта в ДК какие-то элементы зачастую терялись.

Дальше — анализ функционирования ДК. Что у них хорошо работает, а где слабые места. Например, часто пространства используются неэффективно, потому что работают с трех часов дня — это время, когда дети идут со школы, а по утрам всё простаивает. Столь большое здание предполагает большие траты на электроэнергию, поэтому простаивать ему нельзя — важно распланировать загруженность ДК с раннего утра до позднего вечера.

Потом мы спрашиваем посетителей ДК, что они хотели бы увидеть в нем. Иногда задача архитектора — не изобретать что-то из головы, а выслушать и проанализировать то, что говорят люди. Наконец, мы обращаемся к опыту других подобных организаций и прикидываем, какие еще функции мог бы выполнять этот ДК.

Дарья: Когда мы участвуем в проектах по реновации, то всегда по максимуму сохраняем декоративные элементы, которые создавались в XX веке — мозаики, витражи, барельефы. Как правило, они очень качественные, их делали местные скульпторы и художники, которые формировали айдентику города. У нас был проект в Воронеже, где до нас снесли оригинальный барельеф, и его нельзя было восстановить. Но мы, благодаря помощи местного художника, воссоздали его в виде проекции. Даже такими способами можно возвращать исторические элементы.

А в остальном в зданиях 1950–1970-х годов достаточно убрать все перегородки и сделать стены более светлыми. Минимум статичности, как можно больше открытости, функциональности, воздуха.

Еще один важный принцип реновации — не пытаться имитировать то, что было. Можно использовать материалы, максимально приближенные к тем, что использовались в стилях модернизм или сталинский ампир. Но по большому счету всё современное должно быть современным.

— Сильно ли различается работа над зданиями в стиле сталинского ампира и модернизма?

Алексей: Здания сталинской эпохи сложнее адаптировать под современные нужды, потому что там больше несущих стен, там сложно трансформировать пространства. Что касается модернистских зданий, то зачастую несущие конструкции там — колонны, поэтому проще сделать какие-то раздвижные перегородки.

С другой стороны, вот мы не так давно мы делали реновацию сталинского ДК в Новодвинске, и в итоге, хотя мы не производили никаких серьезных вмешательств, получилось современное удобное пространство — за счет цвета и разделение на зоны. Важна не только форма, но и содержание. Важно, чтобы в этих современных зданиях проводились соответствующие мероприятия.

Дарья: Да, это существенный момент, потому что сама по себе реновация ДК как здания — это не больше 20% успеха. Например, ДК Каменка в Красноярске — пример того, что и без какого-то большого и сложного ремонта можно создавать качественные проекты. Здесь весь успех заключается в менеджменте и программировании мероприятий.

Алексей: Еще один удачный пример. Мы работаем над нашим проектом четыре года, и для нас было сюрпризом, что на Болотной набережной в Москве появился центр «ГЭС-2», и для описания этого пространства создатели выбрали словосочетание «дом культуры». Само по себе здание не похоже на классический ДК — это постройка начала XIX века, но ей всё равно дали советское название. В «ГЭС-2» может зайти кто угодно и попробовать любую активность. Домам культуры сегодня нужно менять свой имидж и стремиться к какой-то похожей модели.

Дарья: Когда мы реализовали несколько первых проектов, мы поняли, что какие бы профессиональные архитекторы ни делали реновацию, вся остальная система к изменениям не готова. Поэтому мы решили создать онлайн-платформу, которая позволит сотрудникам разных ДК обмениваться знаниями и опытом. Из всех институций ДК, наверное, последняя, у которой ничего подобного нет.

Раз в год у них проходят съезды, но толку от них немного. От учреждений туда ездят только директора — а это не всегда самые прогрессивные сотрудники ДК. Сейчас мы делаем пилотную версию платформы для домов культуры Карачаево-Черкесии — изначально их сотрудники обратились к нам, чтобы мы помогли разработать прототип нового социокультурного центра. Мы хотели бы помочь домам культуры в этом регионе объединиться и привлекать к своей работе разных креативных предпринимателей.

— Чем должны быть наполнены современные дома культуры, чтобы стать привлекательными для молодежи?

Дарья: У каждого возраста есть свои потребности. Ребенку до шести лет нужны развивающие кружки, школьнику от шести до двенадцати — секции, связанные с наукой, техникой, искусством. С двенадцати до восемнадцати лет люди, как правило, делают больший акцент на профориентацию.

Молодым родителям важно иметь в шаговой доступности место дополнительного образования и самореализации; людям среднего возраста — место для освоения новой профессии или обмена опытом. Они образовывают свои комьюнити, поэтому им важно наличие каких-то коворкингов, где они смогут работать.

Студентам нужны неформальные пространства, где можно проводить лекции и дискуссии. Главная задача в том, чтобы руководители домов культур приглашали интересных людей, которые приведут за собой свою аудиторию.

Алексей: Один наш знакомый директор даже оплачивал обучение молодых ребят, чтобы потом они вернулись преподавать к нему в ДК — и сейчас там выстраивается целое сообщество. Этим ребятам даже не столько важна зарплата, сколько интересное общение, самореализация и выброс созидательной энергии.

Дарья: Иногда для того, чтобы место стало точкой притяжения, нужно совсем немного. Например, создатели одного из пространств в ДК Каменки просто накидали досок на траву, поставили экран для просмотра фильмов — и за сезон туда приходило до сотни тысяч человек. Можно сделать пятьдесят разных кружков в ДК, а можно — три, но очень востребованных.

— Каким проектам, с которыми вы работали, удалось подобрать кружки столь же удачно?

Дарья: Это учреждения очень разной направленности. Например, Дворец культуры ВИЗа в Екатеринбурге — сложное здание стиля сталинский ампир. Это уникальный случай, когда здание оживили, не изменяя его облик, — просто там стали оказывать огромное количество услуг.

Центр культуры «Московский» в Казани, Тульский центр народного творчества, ДК «Губерния» в Перми, Белгородский центр народного творчества.

— Изменилось ли ваше видение проекта после 24 февраля?

Дарья: Наша миссия осталась прежней — закрывать потребности, которые не могут удовлетворить другие институции. С самого начала проекта нам было важно, чтобы люди разных национальностей жили в мире, а культура и искусство как ничто другое могут этому способствовать.

Алексей: Тем более ДК распространены на территории всего бывшего Советского Союза. Эти учреждения везде одинаковые, и слабые стороны у них примерно одни и те же. Мы могли бы начать свой проект и в Армении — и работали бы примерно с теми же проблемами. Нам важно помогать людям.

Дарья: Мы считаем, что огромное количество социальных проблем на территории бывшего Советского Союза — результат отсутствия качественного созидательного досуга для населения. Если человеку есть чем заняться, если он видит вокруг себя амбициозных талантливых людей, он уже не захочет тратить свое время понапрасну, и его энергия будет направлена в правильное русло.

Еще для нас очень важна тема патриотизма — и для нас он заключается в том, чтобы сохранять эти здания, ведь это — физическая связь с историей; кроме того, наш патриотизм — это сохранять в домах культуры народное творчество, и я имею ввиду не бесконечное воспроизведение искусства XIX века или кокошников, а в том числе и что-то современное. Мы считаем, что культурные, образовательные проекты — последнее, что должно исчезнуть. И с 24 февраля мы еще больше убедились в важности нашей работы.

— Вы сказали, что проводите опросы, прежде чем начать проекты по реновации. Воспринимают ли местные жители советскую архитектуру как историческое наследие, считают ли они важным ее сохранять?

Алексей: Люди испытывают по этому поводу разные ощущения. Те, кому сейчас сорок, пятьдесят, шестьдесят лет, еще хранят живые воспоминания об этих зданиях при СССР, и они эти воспоминания передают. Такие места как раз создают город. В Воронеже был большой ДК имени 50-летия Октября. К сожалению, как раз после 24 февраля, его под шумок снесли. Весь город взбудоражился: это был функционирующий ДК.

Дарья: Здание принадлежало градообразующему предприятию оборонной промышленности, которым гордился город. Чуть ли не каждый третий воронежец работал на этом заводе. Стены этого Дома культуры строили рабочие предприятия своими руками, а их дети и внуки ходили туда на занятия. И то, что случилось — просто отвратительно, это демонстрация неуважения к горожанам и их физической связи с городом. Мы понимаем, это не единичный случай. Поэтому с помощью нашего проекта мы пытаемся донести до как можно большего количества людей, почему важно сохранять это наследие. За три года работы мы видим огромное влияние нашего проекта на всю эту систему. Иногда, например, если в каком-то городе собираются сносить ДК, то люди обращаются к нам за помощью.

В какой-то момент своей истории система ДК дошла до точки, когда в ней мало кто видел ценность. Но сегодня пошел обратный процесс, а еще люди стали ощущать ценность модернизма.

Тем не менее реновации ДК до сих пор зачастую проходят вообще без участия архитекторов. Их согласуют представитель Минкульта города, директор ДК и строители — а иногда даже директор исключен из этого процесса. То есть эти проекты никто не обсуждает с населением и профессиональным сообществом, хотя у нас есть специалисты по модернизму. Как правило, строители убирают все исторические элементы, залепливают фасад какими-нибудь композитными панелями, и никто не может их остановить. Архитекторы знают, как сэкономить, но всё сделать качественно. Строительные компании же уничтожают всё историческое наследие — они просто делают так, как им быстрее и удобнее.

Алексей: Они умеют работать с материалами и знают, какие точно понравятся заказчику: допустим, желто-коричневый керамогранит на фасаде, потому что на нем пыль не будет видна через пять лет. Но душу здания лучше архитектора точно никто не поймет.

— Дома культуры изначально были инициированы властью и всегда были под ее контролем. Может ли ДК быть низовой инициативой?

Алексей: Есть очень хороший пример — студия «Дай пять» в Воронеже, которую открыл стрит-арт художник Ян Посадский. В самом начале они снимали у пожилой женщины комнату под выставочное пространство; там же проводились видеопросмотры, выступали независимые художники.

Дарья: По сути, сейчас это единственное в Воронеже интересное пространство, которое своими силами сделали 25-летние парни.

Алексей: Им в этом никак не помогало государство. Они создали комьюнити таким, каким его хотели видеть. Но примерно также можно делать и ДК.

Однако тут встает вопрос смены парадигм. У многих руководителей домов культуры есть предрассудки, что если к ним придет молодежь, то она обязательно начнет распивать алкоголь и непонятно чем заниматься. Но молодежь бывает разная. В идеале в ДК должен быть грамотный менеджмент, который будет предоставлять пространства для тех, у кого есть идеи.

Дарья: Таких людей, как из «Дай пять», можно было бы приглашать как кураторов. При этом раз в сезон они должны меняться, чтобы на их место приходили новые, представляющие интересы других аудиторий. Например, в каждом городе есть люди, которые представляют интересы пожилых или молодых людей — найдите какое-то интересное комьюнити, приведите в ДК.

Алексей: Всё то же самое можно было бы организовывать и без ДК — если бы домов культуры не было, люди бы разобрались, что делать. Но в стране уже есть огромная система ДК, которая могла бы быть очень полезной.

Дарья: Как однажды нам сказал руководитель одного из ДК, отберите у людей всё — закройте дома культуры, уничтожьте галереи, — они всё равно будут где-то собираться вместе. Потому что потребность в самореализации и творчестве у человека очень мощная, несокрушимая. И система ДК уже столько всего переживала, что, по логике, уже давно должна была перестать существовать, и все-таки она продолжает жить. Она очень скромно финансируется — это тоже такой пережиток советского прошлого, что искусство должно быть бесплатным. Раньше заводы, которым принадлежали ДК, вкладывали в них деньги. Эти времена прошли, и ДК должны научиться развиваться без государственного обеспечения.

Алексей: Примерно так было и с парками. Раньше в них ставили лишь лавочки и фонари, а с 2012 года в парках начали появляться коммерческие пространства. Так что и в случае с ДК тоже можно всё поменять — если поменять представление о них. Но это небыстрый процесс.