Пирожные из яичницы и игрушки из картошки: как и на чем экономили наши предки
Происходили революции, сменялись режимы, гремели войны — а люди каждый день готовили обед, латали брюки и искали способ разумно сэкономить. Исследуем, как нужда воспитала в советских гражданах хозяйственную смекалку, каким образом они проявляли изобретательность в быту и почему теперь для нас предметы их домашнего обихода кажутся искусством.
Укладка дров и раков. Как вели хозяйство в XIX веке
«Она езжала по работам,
Солила на зиму грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила в баню по субботам,
Служанок била осердясь —
Все это мужа не спросясь».
Так пишет Пушкин в романе «Евгений Онегин», описывая обстановку в семействе Татьяны Лариной. Наблюдение за хозяйством было неотъемлемой чертой старой усадебной жизни. Именно в 30-е гг. XIX века происходит оскудение дворянства, на общественной сцене появляются разночинцы. А следовательно, возрастает общественный запрос на литературу по домоводству и кулинарии.
«Каждой хозяйке не мешает иметь хорошую поваренную книгу, и тогда-то ей будет нисколько не трудно и не затруднительно составить меню обеда, как званого, так равно и простого. Я говорю здесь, конечно, только о тех хозяйках, которые не держат дорогостоящих поваров, а довольствуются кухарками, готовящими по их указаниям».
Наставляет «Гигиено-экономический словарь практических познаний, необходимых каждому для сохранения и продления жизни в хозяйстве и экономии» (1888).
В конце XIX века большим спросом пользуются такие книги как «Полная хозяйственная книга» Екатерины Авдеевой (1851), «Подарок молодым хозяйкам, или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве» Елены Молоховец (1861) или «Настоящий подарок молодым хозяйкам. Средства к сокращению расходов в домашнем хозяйстве, проверенные путем практического опыта» Елены Петровой (1875).
В таких книгах можно было найти подсказки на любой случай жизни: здесь были советы по правильной заготовке дров, кулинарные меню и рецепты косметики. Встречались и строки о том, как правильно вести себя в обществе: «Бесспорно, женщине необходимо быть образованной, но она не должна выказывать своих познаний и хвастать ими, чтобы не сделаться смешною. Одно позволительно женщине: изящные искусства, музыка, пение, рисование, здесь она без хвастовства может выказывать свои дарования, и родители должны стараться об их усовершенствовании, когда заметят в детях способности и будут иметь к тому средства; может быть со временем это будет служить им не только увеселением, но доставлять насущный хлеб, кто может поручиться за будущее».
Хозяйственные секреты в таких книгах, впрочем, иногда выглядят несколько экстравагантно. Та же самая Петрова, например, советует чистить ковры белой булкой. А в книге Авдеевой можно найти рецепты попугайного торта и советы о том, как укладывать раков на пирамидку.
Главные заповеди своей книги Авдеева приводит уже на первых страницах:
«Следует принять за неизменное правило, что самая лучшая, следовательно, самая дорогая провизия, всегда обходится несоизмеримо дешевле самой дешевой.
Нужно знать, в какое время года, и что именно должно приобретать для стола и вообще для хозяйства.
Кушанья следует подавать к столу своевременно.
Кухарок и поваров следует подвергать самому тщательному контролю».
Есть гиацинты, спать в скульптуре: быт периода революции
Весь этот несоизмеримо сложный быт с кухарками, поварами, огромным количеством кастрюль, кокотниц и десертных вилочек ушел в прошлое в 1917 году. И уже нельзя было без грустной иронии читать строки из книги Молоховец: «Суп из зеленого гороха с черепахой», «Суп-пюре из дичи» или «Копченая нижняя челюсть вепря». После революции книги Молоховец с полумиллионным тиражом, уже не переиздавались. У советского народа появилась собственная кулинарная утопия «Книга о вкусной и здоровой пище» Анастаса Микояна.
В годы военного коммунизма, когда вся страна лежала в разрухе, не стоило специально задумываться об экономии. Не было практически ничего: еды, дров и спальных мест…
Брюс Чатвин в своей книге «„Утц“ и другие истории из мира искусств» пишет: «Плохие бытовые условия способствуют развитию жизни фантастической. Архитектор Бертольд Любеткин, учившийся во ВХУТЕМАСе, вспоминал в беседе со мной зиму 1918-го. Он жил в задней комнате московской гостиницы „Метрополь“ вместе с шестнадцатью другими учащимися. Они ели гиацинты из оконных цветочных ящиков; спали, завернувшись в газеты, между балок-перекрытий, поскольку половые доски сожгли; у них не было ни одеял, ни источника тепла, кроме утюга, который они грели на печурке в комнате портье.
Его однокашник по фамилии Колесников не мог найти жилье, поэтому просверлил дыру в уличной скульптуре „Красный клин“ и устроился там на зиму.
Тот же Колесников представил в училище проект (напоминающий концептуальное искусство образца 1794 года или рассказ Борхеса) по превращению Земли в свой собственный глобус, для чего следовало протянуть от полюса к полюсу стальную дугу, на которой художник мог бы проводить дни и ночи».
Ему вторит филолог Виктор Шкловский: «Мы, живущие изо дня в день, вошли в зиму без дров… Чем мы топили? Я сжег свою мебель, скульптурный станок, книжные полки и книги, книги без числа и без меры. Если бы у меня были деревянные руки и ноги, я топил бы и оказался бы к весне без конечностей».
Проблему питания приходилось решать самыми неожиданными способами. Историк Владимир Паперный иронически замечает:
«„Мы начинаем распахивать новую ниву искусства…“ Эта метафора была буквально реализована Владимиром Татлиным, когда он в голодные 20-е годы ломом и киркой вскрыл асфальт во дворе ленинградской Академии художеств и засадил эту ниву искусств картошкой».
Игрушки из картошки и блюда на примусе 1920-х
В 1920-е годы на смену попугайному торту и пирамиде из раков приходят пирожные из яичницы, морковный кофе и «компот и разности».
Книга Дедриной с первых строк была пропитана коммунистической идеей. Главный смысл жизни человека — это труд, а всё остальное необходимо лишь для того, чтобы продуктивнее трудиться. В предисловии читаем:
«Питание, как известно, предназначено для поддержания нормальной деятельности нашего организма, истощающегося во время работы. Поэтому целью настоящей книги было — дать возможность иметь питательный и в то же время разнообразный стол. Однако, ввиду все возрастающей дороговизны жизни мы, при составлении этой книги, приняли во внимание не только кулинарные, но и экономические соображения. Таким образом в наш сборник вошли рецепты кушаний наиболее дешевых и вместе с тем настолько простых, что большинство из них может быть приготовлено на примусе».
Еще одной популярной книгой 1920-х был «Спутник домашней хозяйки» Уваровой с подзаголовком «1000 кулинарных рецептов с указаниями как готовить на примусе».
Соответственно, основное внимание здесь также уделялось блюдам, приготовление которых не должно отнять много времени.
Сразу несколько рецептов в книге посвящено блюдам из зайчатины: «Филейчики из зайца», «Кролик жареный», «Заяц тушеный»… В конце 1920-х гг. по всей стране пропагандировалось кролиководство, правительство пыталось хоть так накормить голодную страну. Интересно, что братья Васильевы, создатели легендарного «Чапаева», в 1932 году снимают короткометражку «Невероятно, но факт», в которой прославляют всенародное разведение кроликов. Посетитель рабочей столовой кривит рот, увидев в меню новый деликатес: мясо жареного кролика: «Дожили… скоро жареными лягушками кормить будут». Тут на экране возникает анимационная вставка, в который бодрый кролик показывает обывателю свою готовность служить социализму. Он готов отдать свое мясо, шкуру, кости и даже уши, из которых можно варить замечательный клей!
А плакаты, прославляющие кролиководство, появлялись в Советском Союзе и после войны.
Словом, хозяйкам приходилось проявлять всю свою изобретательность. Младшее поколение тем временем должно было позаботиться о развлечениях. Те, кому не хватало игрушек, делали их из бумаги, спичек и любых подручных материалов. В 1920-е гг. выходит целая серия книг на эту тему: «Игрушки из картошки», «Игрушки из пробок», «Развлечения со спичками» и многие другие. Авторы не стеснялись опровергать поговорку «Спички детям не игрушка». Со страниц этих книг взирали страшноватые поделки, коричневые чудища советского хенд-мейда.
«Подбери подходящие картошки и хорошенько вымой. Разрежь и выдолби их, как показано, перочинным ножом. Руки, ноги, шеи, хвосты сделай из спичек или из палочек. Скрути из бумаги трубочку и сделай из нее самоварный кран и носик для чайника. Картошки скрепляй спичками», — наставляли авторы.
В стране победившего социализма и тотального дефицита каждый мальчишка умел немного паять, лудить или работать за верстаком. Походная кровать? Эскимосская лодка? Термос? Все это можно легко сделать из строительных отходов, если верить книге К. С. Микони.
«Быстроходный роллер для льда легко сделать самому. Работа самая простая. Весь роллер делается из дерева. Единственно, что дорого в роллере, это две пары коньков, но их можно всегда снять, когда нужно кататься просто на коньках», — оптимистично рассказывает автор.
Как советская бережливость справлялась с модой
Советский человек был невольным минималистом: ему не приходилось экономить, ведь в условиях плановой экономики все было просчитано государством. Даже количество одежды, которое полагается иметь среднему человеку. В книге Лазаря Чериковера «Типы и габариты мебели», изданной в 1944 году, мы находим интересную таблицу.
В ней автор описывает средний набор белья, платья и обуви на взрослого мужчину: зимнее пальто — одна шутка, осеннее пальто —одна штука, брюки — две штуки, и так далее.
В эпоху оттепели, когда страна начала потихоньку приходить в себя от послевоенной разрухи, у людей снова появилось желание красиво одеваться. В это время среди населения активно продвигалась идея бережливости в одежде, пропагандировались разнообразные способы переделки старых вещей.
В книге «Полезные советы», выпущенной издательством «Московский рабочий» в 1958 году встречаем такую критику буржуазных нравов:
«Обдумывая моду, которая должна прийти на смену устаревшей, предприниматели всячески стараются сделать так, чтобы исключить возможность превратить предметы, вышедшие из моды, в новомодные путем незначительных переделок. Например, если раньше в ходу были темные оттенки, то объявляются модными светлые тона. Естественно, что в таком случае нельзя прибегнуть к перекраске одежды…».
Совсем иная ситуация, разумеется, была в Советском Союзе, где люди годами носили одни и те же вещи, а потом перешивали и перекрашивали износившееся. В той же книге даются несложные советы, как превратить старый мужской пиджак в женский жилет или сделать фартук из старой блузки.
Как из плохого быта рождалось искусство
Мир советского человека был безотходным производством. Здесь ничего не выкидывали, любая вещь переживала вторую, а то и третью жизнь. Этот феномен, который процветал на протяжении всего существования советского союза, исследовал художник Владимир Архипов в своем проекте «Вынужденные вещи». Станок для бритья, сделанный из иглодержателя, лопата на костыле, затычка для ванной из вилки — чего только нет в его коллекции.
Особенно занимательно читать комментарии создателей этих вещей:
«— Ну чё, я просто ей бреюсь. Да перестань ты! Это просто мне финансовая сложность. Мне просто лень покупать для этого самого станок, потому что это спортивная… как она называется-то, господи? (…) Ну, станок покупать мне лень, неудобно и неохота. Это иглодержатель, чем мы шьём на операции. У меня два „шика“, даже не два, а три, один на работе, один здесь и один у неё (…) Ну, для этого нужен ещё „суперслалом“, что ли, или другой совсем, понимаешь».
Что это? Предметы повседневного обихода или произведения концептуального искусства?
Материальная бедность порождала невиданную фантазию, в очередной раз подтверждая слова Брюса Чатвина: «Плохие бытовые условия способствуют развитию жизни фантастической».
Что ещё почитать об этом
1. Брюс Чатвин, «Утц и другие истории из мира искусства».
2. Владимир Паперный, «Культура два».
3. Елена Молоховец, «Подарок молодым хозяйкам, или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве».
4. Ольга и Павел Сюткины, «Непридуманная история советской кухни».
5. Юрий Анненков, «Дневник моих встреч».