Советская власть плюс кибернетизация всей страны: как в СССР почти изобрели интернет
В издательстве Corpus выходит книга историка медиа Натальи Конрадовой «Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны книге». Это история развития сетевых технологий в Советском Союзе и связанных с ними философских и научных концепций, а также возникновения рунета в постсоветской России. Как пишет автор во введении, «книга построена в основном по хронологическому принципу и затрагивает несколько периодов — 1920‑е, 1960‑е, 1990‑е годы, причем как в СССР и постсоветской России, так и в США. В ней много фактов, имен и дат, которые позволяют проследить историю технологий коммуникации в контексте истории техноутопий XX века». Публикуем фрагмент из главы, посвященной инженерам Анатолию Китову и Виктору Глушкову, которые пытались изобрести советский интернет, но встретили противодействие партийной номенклатуры.
В отличие от проектирования и производства ЭВМ советская кибернетика смогла выйти из догоняющего режима. Первоначальная идея теории управления принадлежала американскому математику Норберту Винеру. Советские компьютеры, без которых было невозможно строить кибернетические системы, сильно отставали от американских. И тем не менее советская кибернетика породила свою собственную, оригинальную и мощную техноутопию.
С середины 1950‑х до середины 1960‑х события происходили очень быстро. Ключевой фигурой перехода от строительства отдельных ЭВМ к созданию компьютерной сети стал инженер-полковник Анатолий Китов. В начале 1950‑х он работал военным представителем в Специальном конструкторском бюро 245, где в этот момент проектировали первую серийную советскую ЭВМ «Стрела». В спецхране СКБ-245 Китов нашел книгу Винера «Кибернетика», увлекся идеей автоматизации управления и начал ее популяризировать, несмотря на официальную критику кибернетики как «буржуазной лженауки». В 1955 году в журнале «Вопросы философии» вышла статья Китова, Соболева и Ляпунова «Основные черты кибернетики», после чего она была наконец признана, а в журнале «Природа» — статья Исаака Брука «Об управляющих машинах». Год спустя Китов опубликовал книгу «Электронные цифровые машины».
В 1959 году Китов отправил письмо Хрущеву с предложением построить компьютерную сеть для усовершенствования системы управления национальной экономикой. Как считают историки советской IT, это письмо повлияло на последующие решения ЦК КПСС, в частности «о внедрении радиоэлектронной техники во все отрасли народного хозяйства» 15. Однако Китов не был удовлетворен результатами и через полгода после первого письма отправил второе. В нем излагалась подробная программа строительства единой сети. Но поскольку в этом же письме Китов критиковал Минобороны, в котором состоял на службе, его программа не нашла поддержки, а чиновники Минобороны обиделись на критику, и Китов был уволен.
Тем временем кибернетика уже начала свое триумфальное шествие — усилиями Китова и других ученых она из «лженауки» превращалась в теорию управления, пригодную для строительства коммунизма. В конце 1950‑х проект Китова и кибернетика в целом активно обсуждаются в Академии наук СССР. В 1959 году Берг, Ляпунов и Китов делают доклад на заседании Президиума, после которого принимается решение о создании Научного совета по кибернетике под председательством Берга.
В 1962 году в статье «Наука величайших возможностей» в журнале «Природа» Берг описывает идею создания компьютерной сети следующим образом: «…В стране намечено построить управление всем народным хозяйством по единой системе, через специально создаваемые для этой цели мощные вычислительные центры, снабженные современными сверхбыстродействующими электронными вычислительными машинами и связанные с планирующими, финансирующими, транспортными и промышленными организациями единой системой так называемой технологической автоматической связи. Это позволит обеспечить получение руководящими органами своевременной полноценной информации о ходе и развитии хозяйственной деятельности в стране и даст возможность оперативно, непрерывно и в наивыгоднейшем режиме управлять им… С такой системой управления не сможет соперничать ни одна капиталистическая система, так как она всегда построена на противоречивых, антагонистических интересах разных групп населения».
К началу 1960‑х годов по всему СССР стали создаваться лаборатории, институты и отделения кибернетики, появилось целое поколение кибернетиков — теоретиков и практиков, инженеров, физиков, математиков и управленцев. По определению историка советской науки Славы Геровича, кибернетика превратилась в математический дублер всех научных дисциплин: «Включив в кибернетику все применения электронно-вычислительных машин и ссылаясь на ставшее тогда популярным представление о компьютере как объективном глашатае истины, советские кибернетики сумели обезоружить идеологических критиков и провозгласили цель „кибернетизации“ всех областей науки».
В начале 1960‑х идею Китова подхватывает Виктор Глушков, сменивший Сергея Лебедева на посту заведующего лабораторией вычислительной техники Института математики в Киеве (с 1961 года — Институт кибернетики). В отличие от инженера-электрика Лебедева Глушков был математиком, поэтому возможности кибернетики по улучшению управления в масштабе всей страны волновали его гораздо больше, чем создание компьютеров. В этой смене директоров ведущего советского института кроется символический момент смены системы координат: кибернетик Глушков наследует место инженера Лебедева, поколение «прагматиков» уступает место новому поколению «идеалистов». Безусловно, в СССР продолжали проектировать и строить компьютеры, обеспечивающие материальную базу для кибернетических идей, но именно кибернетика стала новой техноутопией. И именно Глушкову удалось развить это направление стратегически, создав из прикладной отрасли новую науку о будущем.
Как и проект Китова, суть концепции Глушкова сводилась к созданию и централизации автоматизированных систем управления (АСУ), которые предполагалось установить на всех производствах Советского Союза.
Проект назывался «Единая государственная сеть вычислительных центров», или ЕГСВЦ (в начале 1970‑х название сменилось на «Общегосударственная автоматизированная система учета и обработки информации», или ОГАС). За контроль над работой всех фабрик и заводов, а в перспективе и других организаций должен был отвечать специально спроектированный межведомственный вычислительный центр, куда бы поступала и обрабатывалась информация с мест.
Добиваясь финансирования проекта, Глушков объяснял чиновникам его важность потребностями плановой экономики социализма и вытекающими из этого задачами строительства коммунизма. Глушков даже предлагал перейти к электронным платежам, по крайней мере в одной из версий проекта. Сама по себе идея безналичного расчета не была оригинальной: еще в 1871 году американская компания Western Union внедрила систему оплаты по телеграфу, не говоря уже о кредитах, чеках и других системах виртуальных расчетов, историю которых можно проследить вплоть до древних цивилизаций. Однако концепция электронных платежей Глушкова не существовала сама по себе, а была частью его большой утопии электронного социализма, за которым логично следовал и коммунизм. В отличие от американских компаний, внедряющих электронные платежи для стимулирования покупок, Глушков создавал свою систему с мыслью вовсе отказаться от денег. По крайней мере тогда, когда на смену его версии электронного социализма придет коммунизм.
Можно сказать, что этому проекту идеально подходило сталинское определение кибернетики как «империалистической утопии», только уже не буржуазной, а социалистической. Это была концепция централизованного управления, доведенного до машинного совершенства, объективного и безошибочного. С помощью автоматизированных систем можно было получить контроль над всей территорией советской империи, независимо от масштаба объектов и их удаленности от Москвы.
Кризис середины 1960‑х, о котором шла речь выше, коснулся не только компьютерной индустрии, но и проекта компьютерных сетей. Только в области проектирования и производства ЭВМ он был в большей степени связан с внешнеполитическими проблемами, а проект ОГАС, по крайней мере формально, не был реализован по экономическим причинам. В начале 1960‑х в СССР стали готовить давно назревшие экономические реформы, которые должны были коснуться в первую очередь управления и планирования хозяйством. На этом фоне идея общегосударственной информационной системы заиграла новыми красками: потенциально кибернетика могла избавить социалистическую экономику от проблем громоздкого и запутанного планирования, которое не справлялось со своими задачами. В 1962 году Глушков представил концепцию ОГАС Алексею Косыгину, на тот момент заместителю председателя Совмина СССР, и заручился его поддержкой. В 1963 году при Госкомитете по науке был организован научный совет по внедрению математических методов и вычислительной техники в народное хозяйство. Совет возглавил Глушков, а его рядовым членом стал Анатолий Китов. В 1964 году они представили предэскизный проект сети Косыгину, но после критики со стороны Госстата и других учреждений он вернулся на доработку.
Однако когда пришло время выбирать модель экономической реформы, Косыгин предпочел дорогостоящему проекту Глушкова концепцию «либеральных экономистов».
Впервые она была сформулирована профессором кафедры статистики и учета из Харькова Евсеем Либерманом в 1962 году, поэтому на Западе реформы называют «либермановскими», а не «косыгинскими». В основе идеи Либермана лежала частичная демократизация и либерализация экономической системы, поэтому идеологически она противостояла ОГАСу, фундаментом которого была, наоборот, идея тотальной централизации и контроля. Соавторы реформы, экономисты Виктор Белкин и Игорь Бирман, не были принципиально против Глушкова или компьютеризации экономики, но считали затраты на ОГАС бессмысленными, пока не будут решены более базовые проблемы инфраструктуры: «Можно построить компьютерные центры и придумать прекрасные алгоритмы, но из этого ничего не выйдет до тех пор, пока транспортные организации считают километры в тоннах».
В конце 1960‑х, когда становится известно о запуске компьютерной сети Арпанет, ЦК КПСС возвращается к вопросу о единой сети. На протяжении 1970‑х проект ОГАС редактируется, к 1980 году готов его эскиз, однако, так и не получив ни официального одобрения, ни отмены, он перестал продвигаться и к середине 1980‑х сошел на нет. Новая волна экономических реформ и постепенное истончение железного занавеса привели в конечном счете к переходу на американские сетевые технологии. А Глушкова и Китова, пока проект ОГАСа редактировался и пересматривался, пригласили работать над локальными сетями — в частности, военными. Благодаря их деятельности Министерство обороны СССР перевело подчиненные ему подразделения на АСУ еще в 1970‑е годы.
Читайте также
В своих воспоминаниях, записанных в начале 1980‑х годов, Глушков оценивал стоимость проекта ОГАС в 20 миллиардов рублей, но упоминал, что разработчики предусмотрели самоокупаемость затрат по его созданию. «Но наши горе-экономисты, — говорит Глушков, — сбили Косыгина с толку тем, что, дескать, экономическая реформа вообще ничего не будет стоить, т. е. будет стоить ровно столько, сколько стоит бумага, на которой будет напечатано постановление Совета Министров, и даст в результате больше. Поэтому нас отставили в сторону и, более того, стали относиться с настороженностью. И Косыгин был недоволен».