Созидательное разрушение: за что присудили премию памяти Альфреда Нобеля по экономике

Перемены последних двух столетий в благополучии людей совершенно не сопоставимы по масштабу ни с чем в предыдущей истории. Эти перемены настолько велики, что любые колебания в прошлом человечества для нас малозаметны — с точки зрения человека, живущего на современном уровне благополучия, до промышленной революции человечество пребывало на самом дне по любым показателям уровня жизни. И это мало зависело от исторического периода, все всегда было очень плохо и очень стабильно. Небольшие подъемы сменялись небольшими спадами, люди не ждали от будущего улучшения жизни. Но в последние 200 лет ситуация радикально изменилась: в среднем доходы удваивались за трудовую жизнь каждого поколения.

Почему все изменилось? Как появилась возможность для устойчивого технологического прогресса и сопутствующего ему устойчивого экономического роста?

Самогенерирующийся прогресс

Экономический историк Джоэл Мокир описал механизмы, позволяющие научным открытиям и практическим технологическим разработкам дополнять друг друга и создавать «самогенерирующийся прогресс», ведущий к устойчивому росту. До начала промышленной революции ни научные открытия, ни технологические прорывы не оказывали заметного влияния на долгосрочный экономический рост. Новые идеи не приводили к появлению множества усовершенствований и новых приложений, которые мы теперь воспринимаем как должное и естественное следствие научных достижений.

Мокир доказывал, что одна из важных причин запуска «самогенерирующегося роста» — объединение практических знаний «о том, как что-то сделать», с фундаментальными знаниями «о том, как устроен мир». Описание закономерностей в мире природы математиками или философами развивалось отдельно от технологий, применяемых ремесленниками на практике, которые передавались и совершенствовались в границах семьи или цеха. Люди знали, что что-то сработает, но не знали почему. Инновации были бессистемными или основывались на неверных представлениях о мире, как бесчисленные попытки превратить свинец в золото.

Научная революция XVI-XVII веков привела к тому, что ученые стали настаивать на точных методах измерения, экспериментах и воспроизводимости результатов. Это стало главным фактором резкого роста полезных знаний, которые можно использовать в производстве товаров и услуг, — тут-то и начался рост. Создать рабочие доступные паровые машины стало возможным благодаря знаниям об атмосферном давлении и о вакууме. Сталелитейное производство появилось благодаря пониманию того, как кислород снижает содержание углерода в расплавленном чугуне; электроника — благодаря фундаментальным открытиям, связанным с электричеством.

Для устойчивого роста благосостояния необходимо, чтобы объединение теоретического и практического знаний произошло на уровне общества, а не в головах отдельных гениев. Без квалифицированных мастеров, инженеров, коммерсантов (людей, способных понимать технические проекты и превращать идеи в коммерческие продукты) блестящие идеи останутся лишь на чертежной доске, как, например, проекты вертолетов Леонардо да Винчи.

Подготовленный прогресс

Еще один фактор, необходимый для устойчивого роста, — это открытость общества к изменениям. Рост, основанный на инновациях, создает не только победителей, но и проигравших. Новые изобретения разрушают существующие структуры, работы и иерархии в обществе, поэтому новые технологии сталкиваются с сопротивлением со стороны устоявшихся групп интересов, старых элит, которые видят в них угрозу своим привилегиям.

Эпоха Просвещения в целом способствовала повышению уровня принятия перемен в обществе. Само распространение знаний иногда способствует снижению сопротивления новым идеям. Если бы люди знали о существовании бактерий, венгерский врач Игнац Земмельвейс, обнаруживший, что уровень материнской смертности резко снижается, когда медики моют руки, сумел бы убедить врачей мыть руки, а не умер бы в психбольнице от побоев.

Особенно преуспели страны, в которых институты, такие как британский парламент, не давали элите блокировать перемены. Вместо этого представители разных групп интересов получили возможность собираться и достигать взаимовыгодных компромиссов.

Другие два лауреата, Филипп Агион и Питер Ховитт, построили математическую модель, показывающую, как технологический прогресс ведет к устойчивому росту. Центральным понятием этой модели стало «созидательное разрушение» — преобразующий процесс, в ходе которого компании и рабочие места постоянно исчезают и заменяются новыми. Компания, у которой есть идея создания лучшего продукта или более эффективного средства производства, может обойти других и стать лидером рынка, поэтому у компаний появляется устойчивый стимул к инвестированию в исследования и разработки, к совершенствованию своего продукта и способа производства. Тут важно не столько общее понимание, сколько конкретика, — эта математико-экономическая модель хорошо описывает современные данные, касающиеся экономического роста и дает какие-то рекомендации, когда пора противодействовать чрезмерному доминированию монополий на рынке или поддерживать людей, пострадавших от инноваций.

Главное, чему научили нас лауреаты этого года, — что устойчивый рост нельзя воспринимать как должное, пишут на сайте Нобелевского комитета. Экономическая стагнация была нормой на протяжении почти всей истории человечества, и она может вернуться, если общество не будет противодействовать угрозам росту, возникающим со стороны доминирующих на рынке компаний, не желающих терять привилегии элит или потенциально обездоленных групп, из-за ограничений академической свободы. Если общество не сможет справиться с этими угрозами, машина творческого разрушения, обеспечивающая нам устойчивый рост, перестанет работать.