Окоченевшие котята, любовь к Гайдну и хиромантия: 10 фактов из новой книги о Joy Division и Иэне Кертисе

Пит Джонсон [друг детства Кертиса. — Прим. ред.]: «Одно время он страстно увлекался рыцарством и геральдикой. Он прочел все, что было можно, о Ричарде Львиное Сердце. Увлеченный с головой, он мог делать это часами. Он очень гордился фактом, правда это или нет, что фамилия Кертисов происходит от рыцарского слова „куртуазный“, „учтивый“. Так он говорил. И он был таким — учтивым, дружелюбным, открытым. Никто о нем не мог ни одного плохого слова сказать».

Пит Джонсон: «Нам было около двенадцати, и по ящику проводился конкурс. Это было телешоу, где прослушивали молодежные группы. Иэн написал в редакцию, что хотел бы попасть на шоу. На самом деле группы не было. То есть нас было четверо, и мы назывались Treacle Teapot. Иэн, я, Алан Фиркин, и, кажется, четвертым был Стив Мосс. У нас было два инструмента. Старое пианино у меня дома и дешевая пятифунтовая укулеле у Иэна. У остальных — все только самодельное. Мы садились в кружок и бренчали. Не знаю, был ли у нас солист, но лидером был Иэн. Он никогда не говорил: „Я главный“, но инициатива исходила от него — он организовывал, у него был драйв, и он понимал, к чему стремится.

Я боялся, что нам напишут с телевидения — и через неделю уже придется выступать на шоу. У нас было всего полпесни, а точнее, припев, песня называлась „Осталось четыре дня“. По-моему, в ней было три аккорда. Мне тогда казалось, что Treacle Teapot — это отличное название. Больше всего подходило к тому, что мы могли сотворить».

Дорин Кертис, мать: «Иэн просто бредил Боуи. Он подстригся как Дэвид, ежиком сверху и длинно по бокам. Нелл отвела его в салон „Видал Сассун“. Он купил ужасные красные бархатные штаны. Помню, как я думала: „О боже!“»

Кэрол Кертис, сестра: «В эру глэм-рока Иэн часто носил мою смешную меховую куртку. У него в комоде были голубые тени для глаз и черный лак для ногтей. Но он только игрался, не красился всем этим ни дома, ни тем более за его пределами. Думаю, это просто был эксперимент, но это было очень смешно».

Пит Джонсон: «Это было отличное время, чтобы быть шестнадцати-семнадцатилетним. Нас окружала музыка. В основном глэм-рок. Все на чем-нибудь играли. Иэну это очень нравилось. Он всегда лучше остальных разбирался в шмотках. Носил двухцветные зелено-фиолетовые штаны. Ему это было интересно, не из тщеславия или позерства. На самом деле ему было все равно, что о нем думают другие. В одном из своих образов он был мешковат. Он делал вид, что полнее, чем есть, и ему нравилось, когда люди на это покупались».

«Это была зауряднейшая свадьба молодых людей из Чешира середины семидесятых: пышные галстуки, укладки и одежда — все словно специально придуманное для того, чтобы добавить фотографиям этого времени налет комизма и тут же отойти в разряд дурного вкуса и ошибок моды. На Иэне был костюм в тонкую полоску от Джонатана Сильвера, владельца магазинов „Лорд Джон“, а также друга и соратника Дэвида Хокни.

Ни в свадебной церемонии, ни в отношениях молодых не было ничего, что хоть на шаг отходило бы от принятых норм. Но выбрав Гайдна в качестве музыки (включая национальный гимн Германии), Иэн и Дебби выразили свою любовь к немецкой культуре и истории».

«Первоначально группа Иэна называлась Stiff Kittens, и связано это было с одной историей, приключившейся с Buzzcocks.

Вспоминает Пит Шелли из Buzzcocks: „Мы играли в баре „Ранч“. Это было место, где происходило… ну, не то чтобы это был настоящий гей-бар, это был притон для несовершеннолетних. Чтобы там выступить, необходимо было встретиться с Фу Фу Ламарром [хозяином клуба и трансвеститом. — Прим. ред.]. Мы договорились о встрече, и она состоялась у него в сауне. На нем было полотенце, и мы вели переговоры о выступлении в „Ранч“. В общем, когда мы несли вниз по крутой лестнице оборудование, там оказалась кошка с котятами, и кто-то на одного наступил. Мы подумали, что тому конец, вот откуда окоченевшие котята. Но он не умер, ни одного котенка не пострадало… Хотя в какой-то момент показалось, что так и есть“.

Кто-то из Buzzcocks (может, Пит Шелли, может, Ричард Бун) сразу предложил это название молодой группе из Солфорда. Возможно, этому имени не хватало таинственности, чтобы продержаться долго, но первые слухи по Манчестеру уже поползли».

«Примерно в то же время Иэн читал книгу выжившего узника Аушвица — Ка-Цетника 1355633, взявшего для псевдонима свой лагерный номер. Одни говорят, что автором был Йехиель Динур, другие — что Кароль Цетински, но переведенная с иврита история рассказывает о сестре автора и в основном базируется на ее дневнике. Книга о бедствиях семнадцатилетней еврейской девушки, которую отправляют в бордель („Кукольный дом“) концентрационного лагеря, где женщин стерилизуют и используют как секс-рабынь для нацистских офицеров. Выполняя свои обязанности, они должны излучать улыбки и изображать счастье под страхом смерти — вот каково происхождение выражения Joy Division.

Марк Ридер [музыкант, продюсер, см. о нем ниже. — Прим. ред.]: „Скорее всего, Иэн долго размышлял над названием. Я никогда не спрашивал у Бернарда, но вряд ли тот тоже об этом думал, хотя и читал эту книгу. Может, Бернард и дал Иэну книгу, она была у него дома. Иэну было интересно все, что касалось Германии. Когда я впервые съездил туда, он расспрашивал меня, каково там, — потому что сам в ней не бывал. Я ответил, что почти как здесь, только чище. Он интересовался Третьим рейхом, но я не хочу, чтобы люди думали, что он был каким-то скрытым фашистом, потому что он им не был. Но обычно такое приходит на ум, когда говорят о подобных вещах. Вся тайная история нацистской Германии, которую не освещали в школьном курсе истории, потрясала Иэна — например, несчастные узницы лагерей, вынужденные ублажать нацистов. Этого же не было в школьных учебниках. Думаю, его интерес в первую очередь был вызван „Ночным портье“ — довольно спорным фильмом, затрагивающим этот вопрос. Однажды он упомянул его в разговоре. Так что он его наверняка видел“».

«Великому альбому требуется такое же оформление, и задачей Питера Сэвилла [автор обложки Unknown Pleasures. — Прим. ред.] — задним числом это кажется невозможным — было передать шокирующую простоту музыки через дизайн, который бы сразу бросался в глаза и выделял пластинку в ряду других на полке. Так вышло, что не Иэн Кертис и не Питер Сэвилл нашли график анализа Фурье, который столь загадочным образом украсил обложку дебюта Joy Division. Изображение случайно обнаружил Бернард Самнер, пролистывая „Кембриджскую астрономическую энциклопедию“ Саймона Моттона и наткнувшись на диаграмму 6.7. Эта удивительно захватывающая картина изображает сто последовательных импульсов первого радиопульсара и в то же время напоминает поперечный разрез виниловой пластинки или что-то связанное с морем. Картинку передали Сэвиллу вместе с инструкциями по ее расположению на обложке, но канонический дизайн ему еще только предстояло создать, поступив с пожеланием музыкантов видеть белую обложку с черным внутренним конвертом с точностью до наоборот. „Вопреки воле Joy Division я сделал ее черной снаружи и белой внутри, что, как мне показалось, прибавляло ей весомости, — рассказывал он журналу Mojo в 2005 году. — Я думал также добавить зернистости, потому что у нас было полно простой черноты на краях, а текстура придала бы ей осязаемости“. Зная, что названием альбома будет Unknown Pleasures, он решил, что загадочный черный предмет гораздо лучше подходит названию, чем белое пространство».

«Роб Греттон [менеджер группы. — Прим. ред.] думал, что изображение должно быть больше, что оно будет растянуто на всю обложку, а не потеряется, утонув в черноте. Закатив глаза, он проворчал: «Он, мать его, должен был быть белым. Белый конверт: мы же хотели, чтобы нас считали жизнерадостными, потому что нас тошнит от ублюдков вроде вас, которые считают нас унылыми… И картинка должна была быть большой!»

«Ни во Франции, ни где-либо еще почти ни у кого из группы не было денег. Иэн Кертис, имевший жену и ребенка, лучше всех знал, что на тридцать пять фунтов в неделю далеко не уедешь, даже в те времена. Чтобы заработать на карманные расходы, музыканты охотно брались за разные халтуры типа склейки обложек для пластинок других музыкантов Factory. Однажды они занимались этим на первом этаже дома Алана Эрасмуса на Палатин-роуд в Дидсбери, где позже обосновался штаб многообещающей Factory Records. Вини Райли [лидер группы The Durutti Column. — Прим. ред.] записал тогда свой первый альбом The Return Of The Durutti Column со штатным уже продюсером Factory Мартином Хэннетом, оформление альбома казалось незамысловатым: это был просто лист наждачной бумаги. Его надо было наклеить на белую обложку, и шутка заключалась в том, что, ставя пластинку на полку, человек портил конверты других альбомов. Joy Division целый день клеили обложки, включив фоном порнографию, чтобы было на что отвлечься среди монотонной рутины».

«Целью следующей поездки Иэна с Joy Division в Лондон была запись Closer на студии Britannia Row в Камден-Тауне. Пока Иэна не было, Дебби с родителями искали новых (и как можно больше далеких) хозяев для Кэнди, собаки Иэна. Примерно в это же время Дебби узнала об отношениях Иэна с Анник, и некоторые друзья считают, что ее решение избавиться от собаки было способом отомстить Иэну. С другой стороны, забота о Кэнди являлась дополнительным домашним бременем, если учесть, что Дебби надо было заниматься маленьким ребенком.

Терри Мейсон [ударник группы в 1976–1977 годах. — Прим. ред.]: „Дебби знала, как много для него значила собака. Он действительно очень расстроился. Он носил фотографию собаки в бумажнике. Думаю, она понимала, как действительно может задеть его, — причинив ему боль. Она заставила его отдать собаку кому-то из Ирлэма, очень далеко, чтобы они больше не могли увидеться“.

Это событие так впечатлило Терри, что он сам завел собаку: „Мы как-то говорили с Иэном о том, что, когда вернемся из Америки, я заведу себе собаку и она будет нашей с ним общей“. Вышло так, что Терри действительно завел собаку в день похорон Иэна».

«Марк провел Joy Division по туристическим местам города, а перед концертом на следующий день, 21 января, свозил их в Восточный Берлин через пропускной пункт „Чарли“. На коммунистической стороне все они купили себе маленькие значки с надписью „ГДР“ на память. Терри помнит, что на обратном пути микроавтобус потерялся, потому что Марк пользовался картой 1940 года издания. Они никак не могли найти кинотеатр „Кант“, где должен был состояться концерт, и кто-то оттуда вышел их встречать. Этот кинотеатр и по сей день стоит на том же месте.

Марк Ридер вспоминает, что после шоу они с Иэном говорили о хиромантии. „Помню, сидя в баре за пивом, Иэн рассказывал мне, как Линдси Рид читала линии его ладони. Рассказывал он про это с восхищением: демонстрировал свою линию жизни и говорил, что, по ее словам, доживет до восьмидесяти. Но я, как бы ужасно это ни звучало, тогда просто в это не поверил. Это было как вспышка. Как знамение. Я интересуюсь сверхъестественным, но к хиромантии отношусь скептически, а после этого события тем более. Некоторые друзья и коллеги считают, что у меня есть способности к ясновидению, но я не верю в подобные вещи и всегда, когда случается нечто такого рода, стараюсь найти рациональное объяснение. Но в тот раз что-то в глубине меня сказало, что этого не будет. Тогда я подумал, что это просто быстрая негативная реакция сознания, хотя так бывало всегда. Я сразу же вспомнил этот момент, когда услышал, что Иэн покончил с собой“».