Как научиться жить без ревности? Советы философа

Ревность может быть ужасной. Но в то же время она неизбежна, поскольку мы привыкли сравнивать себя с другими, а неуправляемые эмоции сложно укротить. Более того, при ближайшем рассмотрении ревность может иметь определенную ценность, пишет Люк Браннинг, философ и преподаватель в Бирмингемском университете.

Что плохого в том, что мы хотим удержать ценное? Не кажутся ли нам подозрительными люди, которые уверяют нас в том, что они никогда не ревнуют?

Некоторые философы разделяют этот взгляд в защиту ревности, предполагая, что она является составной частью игровых отношений, эротическим катализатором: выражает заботу, предотвращает безразличие и мотивирует к размышлению.

Несмотря на то что эпизодическая ревность может иметь некоторые преимущества, она не должна становиться чертой характера. Вспышки сильной ревности могут породить чувства гнева и вины, парализовать разум и заставить ощутить себя ничтожеством. С ревностью нужно обращаться осторожно: ее вряд ли можно назвать универсальным афродизиаком. Есть основания полагать, что ревность тесно связана с агрессией и манипуляцией, поэтому любые возможные преимущества ревности необходимо сопоставлять с сопутствующими рисками. В близких отношениях необходимо снижать ущерб, поскольку близость может породить жестокость.

И наконец, ревность полезна в качестве знака заботы, поскольку мы пытаемся понять и сообщить свои эмоции в рамках близких отношений.

Романтические стереотипы превозносят невысказанное, сокровенное, а не открытое; а самокопание и эмоциональность не соответствуют стереотипам о маскулинности. Но если мы будем осознанно бороться с этими стереотипами, то заметим, что существует более мягкий путь выразить любовь: сказать об этом.

Несмотря на то что ревность редко несет практическую пользу, некоторые считают ее добродетелью. К примеру, философ морали Кристиан Кристианссон полагает, что ревность помогает нам осознать собственную ценность в отношениях. В своей книге Virtuous Emotions Кристианссон пишет о том, что неспособность испытывать ревность, когда чувства вашего возлюбленного или возлюбленной направлены куда-то в другое место, могут свидетельствовать о недостатке самоуважения и самоуверенности и даже об отсутствии чувства справедливости. Однако нам стоит понять разницу между поддерживаемыми культурой романтическими ожиданиями и реальными отношениями, а не списывать всё на некие врожденные черты характера.

Даже если рассматривать ревность в рамках романтического контекста и понятия справедливости, открытым остается вопрос о добродетельности ревности. Американские философы Джастин Д’Армс и Даниэль Якобсон считают, что зачастую у нас есть моральные или рациональные причины не испытывать те чувства, которые стоит испытывать.

Бравый солдат не испытывает страха в критической ситуации, где он был бы уместен. Разорванная связь между его истинными чувствами и чувствами, которые необходимы в конкретной ситуации, помогают ему выжить в битве. Эта же разорванная связь между нашими истинными чувствами и их уместностью помогает нам выжить в любовной битве.

Близость пропадает, когда мы фиксируемся на достоинстве и справедливости; и точно так же, как мы стараемся не злиться на небольшой проступок любимого человека, мы можем постараться не испытывать ревность — даже в тех случаях, когда она уместна.

Кроме того, черты характера можно рассматривать с холистической точки зрения. Даже если ревность является добродетелью, нам пришлось бы изучить ее в сравнении с другими добродетельными чертами и понять, нужно ли активно ее в себе развивать.

Этот аргумент отзовется во многих людях, которым свойственны немоногамные отношения. Они не только согласны с весьма сомнительной ценностью ревности, но и считают, что ее можно укротить.

Более того, многие считают, что мы можем воспитать в себе позитивные чувства от того, что партнеру хорошо с другими людьми. Это называют «сопричастностью» или «сорадостью» (неологизм, изобретенный в одной немоногамной коммуне в Сан-Франциско).

Вне зависимости от наших собственных взглядов на моногамию, нам стоит всерьез задуматься над тем, что от ревности можно избавиться и заместить ее положительными эмоциями. Нам всем может быть полезно разделить удовольствие дорогих нам людей, особенно в тех случаях, когда нас ослепляет конкуренция, беззащитность и тревога.

Но что же это такое — сорадость? Форма ли это гордыни, опосредованной радости или мазохистского наслаждения? Как научиться испытывать ее? Сорадость вряд ли стала бы краеугольным камнем немоногамного дискурса, если бы это чувство невозможно было испытать, но сама идея отсутствия ревности в социально ожидаемых ситуациях может показаться невероятной.

Размышляя над этими вопросами, я пришел к выводу, что сорадость — это черта, доступная каждому. Возможно, она более четко проявляется или легче развивается в немоногамных контекстах, однако она может значительно обогатить жизнь каждого из нас.

Вот несколько современных определений сорадости:

• радость от того, что видишь любовь своего партнера к другим людям;
• удовольствие от романтических и сексуальных отношений своего партнера за пределами ваших отношений;
• радость от того, что партнер получает удовольствие от других романтических или сексуальных отношений;
• принятие или удовольствие от радости партнера.

Эти определения дают расплывчатое представление о явлении, но можно уловить суть сорадости, которая заключается во внимании к чувствам и их ценности (к тому, как эмоции конструируют ситуацию). Чувства и эмоции могут быть валентными, описываться как позитивные или негативные. Наши эмоциональные оценки формируются на основе наших базовых убеждений. К примеру, тот факт, что мы кого-то любим, формирует наше отношение к их присутствию в нашей жизни или, наоборот, к их утере (скажем, в случае смерти).

Сорадость — это прочувствование эмоций других людей. Во-первых, мы испытываем положительные эмоции, мы не просто верим в то, что другому хорошо. Во-вторых, эти позитивные эмоции отражают наше позитивное конструирование ситуации. Сорадость непохожа на мазохистское удовольствие или наносное веселье, когда мы притворяемся, что всё хорошо, когда наши истинные чувства говорят о том, что это не так.

Сорадость не похожа на гордость. Мы можем гордиться тем, что кто-то немоногамен или думать, что это здорово, но гордость не требует сопереживания. Сорадость без эмпатии невозможна.

Кроме того, мы можем испытывать сорадость, не испытывая желания получить то, чего хотят другие. Асексуальный человек вполне может испытывать сорадость, когда его аллосексуальный партнер занимается сексом с другим.

Если бы сорадость была простым принятием благополучия других людей, наносным восхищением или мазохистской формой удовольствия, она не стала бы идеалом для немоногамной группы людей.

Воспитать в себе сорадость можно, снижая стремление к ревности и учась ценить счастье других людей. Чтобы укротить ревность, необходимо знать причины ее возникновения. Беспокойство, которое лежит в основе ревности, двулико: поскольку привязанность приносит нам удовольствие, ревность возникает из-за отношений с другими людьми; поскольку нас волнует собственная личность, ревность растет за счет любви к себе. Ларошфуко был прав, написав в 1671 году, что «в ревности больше самолюбия, чем любви».

Уязвленное самолюбие — это реакция на чувство собственной беззащитности, которое лежит в основе любой ревности.

Мы уязвимы, поскольку на нашу связь с миром влияют другие. С младенческих лет мы иррационально привязаны к людям, которых воспринимаем как источники безопасности. Привязанность приносит удовольствие, но за него мы платим зависимостью.

Наше благополучие зависит от действий других людей; наше восприятие себя строится на основе наших социальных ролей и идентичностей, что отводит окружающим людям второстепенные роли; вместе с тем многие другие важные концепции вроде благополучия, привлекательности, сообразительности требуют сравнения с другими.

Зависимость вносит в жизнь риск. Каждый момент лишения поддержки или приятной компании имеет разрушительный эффект для нашей «я-концепции». Поскольку этих рисков не избежать, мы обречены на уязвимость.

В свою очередь, уязвимость подкрепляет чувство обладания — чувство поиска близости к другим. Чувство обладания редко бывает рациональным: мы просто ищем безопасности. Собственники жаждут внимания других; люди с ощущением собственной правомочности считают, что им полагается такое внимание. Ощущение, что ты имеешь право на что-то, основывается на собственничестве и убеждениях о том, что является нормальным, естественным и заслуженным. Это чувство правомочности проистекает из социальных структур и норм, например из патриархальных стандартов или феминного поведения.

Уязвимость и чувство собственной правомочности питают ревность. Вспышка ревности строится на уязвимости и ощущении потенциальной потери; ревностный гнев основан на вере (а зачастую заблуждении) в то, что мы имеем право на привязанность.

Чтобы обойти ревность и воспитывать в себе сорадость, нам необходимо обратить внимание на собственную уязвимость, чувство собственничества и правомочность. С иррациональной ловушкой уязвимости поможет справиться когнитивная бихевиоральная терапия, которая поставит акцент на смене собственных убеждений.

Чтобы осознать, на что мы имеем право, необходимо подумать над романтическими концепциями и идеалами, например над идеями преданности и эксклюзивного владения. Так мы сможем перешагнуть через общепринятые социальные интерпретации. Но раздумывать необходимо холистически. К примеру, рассматривая явление преданности, нам нужно думать о коммуникации, честности и власти. В свою очередь, чтобы разобрать власть, необходимо рассмотреть социальные структуры, идентичности и нормы, определиться с понятиями согласия, автономии, мизогинии, расы, физических возможностей, гендера и т. д.

На уровне личности необходимо поработать с собственными ожиданиями и границами. Чего мы хотим от романтических отношений и почему мы этого хотим? Подвержены ли мы социальным архетипам или личным предубеждениям?

Не слишком ли мы зависимы от других? Что вызывает в нас чувство опасности и как этим можно управлять? Каких подтверждений мы ждем от партнера?

Рефлексией не удастся полностью победить ревность, поскольку наша уязвимость происходит из иррациональной привязанности к другим людям. Но мы можем справиться с худшими ее проявлениями через косвенное управление эмоциями. Медленное и поступательное движение к идее радости от благополучия партнера с другими людьми будет иметь большой терапевтический эффект. Также стоит стремиться к открытой коммуникации и обсуждать самые неприятные эмоции, поскольку ревность, как и страх, выживают в тишине. Можно также определить наиболее часто повторяющиеся мыслительные шаблоны, вроде таких: «А если она никогда не вернется?», «А если он лучше меня?». Мы можем создавать и сохранять атмосферу тепла, беседуя с друзьями и создавая ритуалы близости и выражения любви.

Помимо борьбы с ревностью, также необходимо воспитывать в себе чувство, которое Айрис Мердок в своей книге «Суверенитет добра» назвала «терпеливым и любящим уважением» к людям. Как это сделать?

Для начала необходимо перенаправить свое внимание: нужно спросить себя, что опыт, к которому вы ревнуете, дает нашему партнеру?

Во-вторых, нужно изменить свои мыслительные привычки и перестать воспринимать других людей как врагов, а социальные взаимодействия — как проявления конкуренции.

В-третьих, следует относиться к окружающим с эмпатией. Зачастую мы оцениваем других людей весьма схематично, не думая об их взглядах, интересах и личности. Сложно прочувствовать набросок, а не полноценный портрет.

С ревностью крайне сложно бороться. Не существует безболезненного слияния ревности и отношений, и ревность вовсе не помогает нам оценить благополучие дорогих нам людей. Но опыт отношений в немоногамных парах позволяет нам думать, что ревность вовсе не так неизбежна, как мы привыкли о ней думать.

Чувство сорадости дает те же преимущества, что можно приписать и лучшим проявлениям ревности: манифестация наших чувств, но без агрессивного отношения. В сорадости больше любви, чем самолюбия.