Как и зачем мы дарим подарки? Анатомия дарения от Колумба до Винни-Пуха
Процесс дарения подарков почти не изменился с древних времен. Изучая традиции разных культур, антропологи выяснили основные принципы дарения и скрытые смыслы, которые и сегодня связывают подарком отдающую и принимающую стороны. Разбираемся, зачем люди преподносят друг другу дары и причем тут власть и общественный договор.
Если вы собираетесь подарить кому-то на день рождения книгу, то, скорее всего, вы удалите с задней стороны обложки магазинный ценник, потому что не хотите, чтобы виновник торжества знал, сколько стоит подарок. Хотя узнать цену книги несложно, достаточно ввести ее название в любой поисковик. Этот жест показывает, что подарок — или дар — отличается от товара. Без ценника подарок обладает ценностью, но не имеет стоимости.
Кроме того, возможно, здесь происходит демонстрация чистоты намерений. Подарок предоставляется не в соответствии с интересом или выгодой, а «просто так» или, как говорила сова в мультфильме про Винни-Пуха, «без-воз-мез-дно!».
Почему в капиталистическом мире до сих пор происходит это подчеркнутое изъятие дара из товарно-денежных отношений? Почему люди дарят друг другу бесценные подарки и какие цели при этом они преследуют?
Довольно долго дары находились в слепом пятне и не были предметом изучения. Показательный пример неузнавания дарообмена можно увидеть во встрече Колумба с жителями открытой им Америки.
Колумб и загадка дара дикарей
В 1493 году в Европе широко распространился один из первых антропологических документов. Это было письмо, написанное Христофором Колумбом двум чиновникам, принимавшим участие в организации экспедиции — дьяку дворцовой палаты Арагонского королевства Луису де Сантанхелю и казначею королевства Габриелю Санчесу. В письме Колумб описывал открытые им земли, их предполагаемые и реальные богатства, а также нравы и обычаи населявших острова людей.
Письмо было написано на двух будто бы разных языках. Один из них — это средневековый язык чудес. В Средние века воображаемая Индия считалась местом, в котором сосредоточены всевозможные диковины и богатства. И в письме Колумба в режиме ожидания чудес каждый следующий остров был еще больше, чем предыдущий. Он пишет о «хвостатых людях», «безволосых людях», «множестве пряностей», «золоте без счета» и т. п.
Другой язык — это прагматический язык модерна. На нем путешественник и торговец точно определяет расстояние и количество, детально описывает увиденное.
На этом втором языке первооткрыватель рассказывал о дарах.
Сам Колумб явился на первый открытый им остров с дарами: «Везде, где я бывал… я давал жителям всё, что у меня было с собою, как то: платье и другие вещи, ничего не получая взамен». В то же время в тексте письма отмечается, что жители острова сами спешили делать подарки: «Если у них попросить какую-то вещь, они никогда не откажутся ее отдать. Напротив, они сами предлагают ее и при том с таким радушием, что кажется, будто они дарят свои сердца. И будь то ценная или ничтожная вещь, они остаются довольны любой мелочью и любым способом, которым ее им дали».
Европеец удивлялся тому, что в дарах жители острова не знают цену обмениваемым вещам. Он запретил своим матросам обманывать несчастных, обменивая на ерунду ценные с точки зрения европейцев вещи. «Даже за обломки лопнувших обручей от винных бочек, они, как дикари (como bestias), отдавали, что у них было».
Путешественник не замечает, что сomo bestias действуют почти также, как и наши современники, удаляющие ценники с подарков; их интересует не ценность вещи, а сам обмен. Он нужен не для наживы, а для чего-то другого. Колумб не понял суть дарообмена у индейцев, хотя сам пришел к ним с дарами.
Три универсальных правила дарения
Дар оставался загадкой до начала XX века, пока в 1925 году не вышла книга французского антрополога Марселя Мосса «Очерк о даре». Племянник знаменитого социолога Эмиля Дюркгейма, Мосс в отличие от других антропологов не ездил в экспедиции на далекие острова, в пустыни или в джунгли, но внимательно читал отчеты путешественников и книги коллег, проводивших полевые исследования.
Мосс обратил внимание на то, что в архаических обществах не было товарно-денежного обмена. Распределение ресурсов здесь осуществлялось в форме ритуальных подношений — даров.
Люди обменивались не только материальными предметами, но также символами, ритуалами (например, песнями и танцами) и даже невестами.
В первую очередь Мосса заинтересовал потлач — ритуальное распределение даров у индейцев Северо-Запада, среди таких племен, как квакиутл, тлинкит, цимшиан и нутка, и кула — дарообмен среди меланезийских племен на Тробрианских островах. Однако задача автора «Очерка о даре» была более амбициозной.
Мосс показал, что во всех сообществах, в том числе в современном, действуют три правила дарообмена: обязанность дарить, обязанность принимать дар и обязанность отдаривать.
Несоблюдение любой из них может привести к серьезным социальным и политическим последствиям. Даже в капиталистическом обществе дар в виде подарков, услуг и подношений играет важную роль.
Текст Мосса вызвал и до сих пор вызывает бурную дискуссию исследователей. Одни авторы находят в тексте Мосса новые идеи и стараются развить их на этнографическом материале, собранном в тех или иных регионах. Другие пытаются спорить с ним и ищут примеры альтернативных способов дарения и формы дара.
Щедрость как социальный лифт
Ритуальную раздачу подарков потлач подробно описал во второй половине XIX века Франц Боас, американский антрополог, родившийся в Германии.
При инициации, рождении ребенка или бракосочетании «виновники торжества» раздавали всё свое имущество. Например, каждый член клана или племени, в зависимости от масштаба потлача, получал одеяло. Если оставалось лишнее имущество, то его могли сжечь, сломать, бросить в воду. Как считалось, в этот момент тоже происходил потлач, и люди одаривали духов.
В соответствии с правилами, которые выявил Мосс, дар возвращался сторицей. Люди, занимавшие определенное место в социальной иерархии, должны были быть щедрыми, и, наоборот, щедрость позволяла продвинуться по общественной лестнице. Тот, кто устраивает потлач, получает социальное признание.
Боас застал общество квакиутлов в состоянии колониального кризиса. Дело в том, что триггером потлача были не столько богатые природные ресурсы региона, сколько торговая экспансия колонизаторов. В форте Руперт на острове Ванкувер Боас наблюдал и зафиксировал потлач в его высшей точке.
Ружья, одеяла, эмалированная посуда и даже швейные машинки, которые можно видеть на фотографиях потлача того времени, привлекали внимание индейцев квакиутл и других племен. Если раньше в раздаче могли участвовать только вожди и влиятельные люди, то теперь в режиме гонки вооружений к потлачу стремились все члены племени. Для них это был способ изменить свое положение в социальной иерархии и занять более высокое место.
Тем не менее, несмотря на иерархию и ее трансформацию, несмотря на политические игры, важным принципом потлача остается горизонтальная взаимность «ты — мне, я — тебе» между участниками.
Каждый должен предоставлять ответный дар, но при этом он всё же имеет возможность отдариться — сохранить и даже увеличить честь ответным даром.
Подарок как заключение союза
В Меланезии на Тробрианских островах сложилась иная форма дарообмена — кула. Исследованием ее занимался Бронислав Малиновский, который описал этот обычай в книге «Аргонавты западной части Тихого океана».
«Тробрианцы различали торговлю — гимвали и ритуальный обмен кула — ритуальный обмен ожерельями и браслетами.
Мужчины отправлялись в опасные путешествия по островам архипелага и обменивали особые вещи — браслеты на ожерелья. Причем обмен кула осуществлялся по кругу: по часовой стрелке двигались соулава — ожерелья из красных раковин, а против часовой стрелки — браслеты из белых раковин мвали.
Эти предметы могли обмениваться только друг на друга, их нельзя было выменять на другие ценности. Период обращения предметов кула составлял от двух до десяти лет. Обмен браслетами и ожерельями превращал участников дарения в постоянных партнеров и сопровождался дарами. Торг был неуместен, а щедрость приветствовалась».
Малиновский и Мосс делали акцент на том, что кула не может быть средством обогащения и наживы.
Кула подчеркнуто отличается не только от торговли. Предметы не оставляют себе, не превращают в собственность, не делают средством обогащения; их не хранят, а передают дальше, обмениваясь в двух направлениях со следующими экспедициями.
Дар как заключение договора
В своей книге Марсель Мосс показал, что дары играют важную роль в создании общества, потому что они соединяют людей, создавая обязанности и обязательства.
Сила дара в следующем: если вам подарили подарок и вы приняли его, то вы чувствуете обязанность сделать ответный дар.
Между даром и ответным даром существует временной промежуток. Соответственно, мы получаем длящуюся связь между людьми. В этом смысле вещи (и не только они) заставляют людей определенным образом действовать. В германском праве залог, говорил Мосс, имел не экономическое, а магическое происхождение. Это означает, что вещь оставляли в залог вовсе не потому, что она была ценной, чтобы за ней потом вернуться.
Между вещью и ее владельцем сохранялась магическая связь, и таким образом через залог можно было повлиять на владельца. Именно поэтому за оставленной вещью возвращались.
Итак, дары, собственно, и создают общество. В дарообмене есть еще и важная политическая составляющая. Американский антрополог Маршалл Салинз внимательно прочитал заключительную главу «Очерка о даре» и в своей книге «Экономика каменного века» сравнил дар в архаических обществах с договором в обществах модерна у Гоббса.
Договор у Гоббса и дар у Мосса — средства прекращения войны. Английский политический философ и французский антрополог были согласны в том, что существует первоначальное естественное состояние разобщенных индивидов, и его можно преодолеть даром или договором, которые функционируют на основании взаимности.
По Гоббсу, переход от естественного состояния к гражданскому и прекращение войны осуществляется путем договора «огромного множества людей», которые доверяют часть своих прав суверену — парламенту или монарху. У Мосса люди, обмениваясь взаимными дарами, прекращают войну и устанавливают мир.
Если принять точку зрения Салинза, то возникает ряд сложностей. Во-первых, если дар был успешной формой договора в архаических обществах, то неясно, для чего понадобился договор в новое время? Во-вторых, непонятно, почему Гоббс, описывая естественное состояние, не обратил никакого внимания на дар как средство мира и солидарности, не заметил взаимный дарообмен в догосударственном состоянии?
Дарение как проявление власти
Салинз игнорирует различение дара и договора, которое проводит Гоббс в «Левиафане». По мнению английского философа, дар и договор отличаются тем, что второй обладает взаимностью, когда минимум два договаривающихся лица что-то получают взамен, а дар у Гоббса является односторонним.
Для Гоббса в дарении нет никакой гарантии возврата: «Перенесение права не взаимно, а лишь одна из сторон переносит свое право на другую сторону в надежде приобрести этим дружбу или какую-нибудь услугу от нее или друзей». Философ считал, что дар оставляет людей в состоянии войны. В то же время дар суверена у Гоббса тоже односторонний и представляет собой «благо, проистекающее из милости тех, кто это благо жалует».
В этом смысле односторонний дар правителя, так же как подарки родителей маленьким детям, так же как бесконечный дар Бога, — это вертикальные дары, направленные сверху вниз, которые в принципе не могут быть отдарены. В таких дарах скорее утверждается власть дарящего, чем происходит приобретение блага получателем.
Марсель Мосс не замечал того, что дары могут быть односторонними проявлениями власти. Томас Гоббс не видел, что дары могут быть взаимными и бескорыстными. Христофор Колумб как представитель Бога и короля приходил к индейцам с даром власти, который не может быть отдарен, но не замечал те взаимные дары, которые делали индейцы.
Французский социолог Пьер Бурдье, который исследовал подарки в Кабилии, обратил внимание на то, что дарообмен может быть очень гибким. Схема, которую он предложил, превосходит в вариативности три правила Мосса.
Возможна ситуация, когда на дар не будет ответа или получатель будет медлить с ним.
Это означает, что когда сегодня мы делаем подарки, то мы можем использовать их в зависимости от ситуации как средство манипуляции другим, навязывания, власти — или как средство мира, солидарности и дружбы.
Когда мы дарим подарок и отдираем ценник с задней стороны книги, мы можем иметь в виду совершенно разные вещи: этот жест может выражать самые добрые намерения, например желание установить или поддержать дружеские отношения, — но он может скрывать намерение захватить другого подарком и сделать его обязанным.