У мрачно-электронной группы «Телевизор» есть композиция «Мечта самоубийцы», от которой по позвоночнику бежит холодная волна: «Какой удивительный танец — не остановиться. Жизнь — это мечта, мечта самоубийцы...» Если жизнь стала такой несбыточной мечтой, то путь к смерти, конечно, всегда открыт. Но путь в другую сторону — тоже.
В заснеженном лесу на вражеской территории терпит крушение самолет. Летчика выбрасывает наружу с поврежденными ногами, он едва может идти. После пробного броска по глубокому снегу он пишет на листе из блокнота: был подбит, нахожусь там-то, если кто-то найдет, передайте в мою воинскую часть. И добавляет: «Буду делать десять шагов в день. Сегодня был первый день».
Эпический герой может появиться в современном фильме только на зеленом фоне, на котором потом нарисуют роботов, драконов или вторжение инопланетян.
В реалистичном кино такие герои вымерли: сейчас нам проще поверить в ненастоящего дракона, чем в настоящего человека. Но поверить придется, тем более что историю вы знаете. Алексей Маресьев, военный летчик, сбивший 10 немецких самолетов, летая с протезами, Герой Советского Союза и герой повести Бориса Полевого — истории о том, что преодолеть можно, наверное, всё, во всяком случае, такой шанс существует. Воодушевляющие рассказы обычно звучат так: сначала он поднимается, потом шатается, потом идет, а в конце радостно бежит. С настоящим человеком было по-другому: он сначала шатался, потом упал, а дальше плакал и полз. Зато в конце — летал.
«Алая женщина» (1969)
La femme écarlate
Наследницу капиталов оставляет без гроша любовник, служивший управляющим на ее фабрике. Продав драгоценности, она устраивает себе тайную вечерю с икрой и шампанским, чтобы затем наглотаться снотворного. Составляет прощальную записку в пошлейшем стиле любовных романов: дорогой Жюльен, чувства борются во мне, ты виноват в моей смерти… Внезапно перестает рыдать и комкает бумагу.
— Идиотизм, — говорит она. — Это его только обрадует. А что, если его убить?
Прекрасная блондинка в нарядах от Dior гуляет по Парижу, не заходя на территорию сумрачных гениев и бунтарей «новой волны». Эстетическое пиршество с любованием молодой Моникой Витти задумано в пику тренду: модные «левые» режиссеры уже похоронили буржуазию, а тут вам алые манто, белые машины и поедание мороженого на Эйфелевой башне как возможный повод остаться в живых. Но не путайте фильм с добрым советом из практичных 2010-х «Ешь, молись, люби» про духовную пользу гедонизма. Во французском фильме dolce vita — только временная отсрочка. Но когда муза Микеланджело Антониони ест мороженое, в этом упрямо видится какая-то экзистенциальная осмысленность, слегка сбивающая с суицидального настроя на приемлемую меланхолию. Или хотя бы мороженого захочется.
«Гарольд и Мод» (1971)
Harold and Maude
Юноша Гарольд, похожий на Уэнсдей Аддамс в депрессии, инсценирует самоубийства, чтобы привлечь внимание своей светской матери. В свободное от этого время он катается на катафалке и посещает похороны, потому что весь мир искусственный и что-то живое растет лишь рядом со смертью. Однажды на кладбище он встречает Мод. Она угоняет машины, придумывает запахи, позирует нагишом и намерена взять от жизни всё.
На фоне войны во Вьетнаме ни один уважающий себя режиссер не скрывал своей ненависти к системе и истово на нее жаловался. Система хочет поскорее сделать тебя ячейкой общества, запереть в ящике и наклеить ярлык. Если не получится — убить тебя на войне. А еще, мам, она не дает никаких ответов на проклятые вопросы! Бог и психоанализ не считаются. Как и все фильмы, обвиняющие во всех бедах истеблишмент, «Гарольд и Мод» страдает подростковым максимализмом, но его искупает детская жизнерадостность и святая простота. Ответы находятся у детей цветов, представленных восьмидесятилетней Мод с ее татуировкой на запястье, которая многое объясняет или не объясняет ничего, зависит от того, как посмотреть (не пропустите эту сцену). Мод — богиня-мать поколения хиппи. Мод — это солнце, и деревья, и земля. Мод собирается умереть и стать подсолнухом. Красивая идея, правда? Но чтобы им стать, сначала придется, как и ей, прожить долгую жизнь.
«Ничего не вижу, ничего не слышу» (1989)
See No Evil, Hear No Evil
Глухой Уолли и слепой Дэйв попадают в заварушку с убийством, скользким криминальным боссом (Кевин Спейси с тараканьими усишками) и женщиной с потрясающими ногами (в одной сцене Дэйв грозит ей своей эрекцией, притворяясь, что это пистолет). Положение безнадежно. Но у Уолли есть жизненная философия:
«Что-то тебя волнует — на хуй это. Жена тебя бросила — на хуй ее. Босс тебя уволил — на хуй его. Точно, бля. На хуй всё и всех».
Вообще рекомендовать комедии людям, которые собираются, например, порезать себе вены, — то же самое, что говорить больному туберкулезом: «Не кашляй, тогда выздоровеешь». Но «Ничего не вижу, ничего не слышу» рекомендовать можно. Это типичный продукт 80-х, когда плечи и компьютеры были большими, а политкорректность еще не наступила на горло комедии, поэтому в фильме нет никаких «визуально затрудненных» и «испытывающих трудностей со слухом», а есть слепой и глухой. Слепого играет лучший стендап-комик всех времен Ричард Прайор, человек, который матерился даже в детских передачах, пил, как Венечка Ерофеев, и однажды себя поджег. Глухого — Джин Уайлдер, Вилли Вонка и человек-мем. Уайлдер в детстве стал жертвой сексуального насилия, заработал на всю жизнь невроз и боялся чувствовать себя счастливым, чтобы не предать свою депрессивную мать, лишь после смерти которой решился в 23 года расстаться с девственностью и завести отношения. И вот эти люди на экране с особым цинизмом играют двух абсолютных лузеров, у которых ничего никогда не наладится. И это смешно. Будь здоров, не кашляй.
«Сад» (1995)
Záhrada
Великовозрастный детинушка Якоб валяет по жизни дурака. Не работает, торчит дома, заводит роман с замужней дамой. Папа велит ему продать старый дедовский сад, чтобы на вырученные деньги купил себе квартиру и начал какую-то самостоятельность. Якоб покидает город и отправляется в деревню. Сад оказывается отдельным миром.
Фантазия о двери, ведущей в Нарнию, ходит по пятам за каждым человеком, недовольным своим существованием. Кому бы не хотелось найти такое пространство, которое всё изменило бы? Философский магреализм словацкого фильма рассказывает о том лучшем, что может сделать Страна Чудес: изменить человека. Тринадцать мини-глав, краткое содержание которых озвучено рассказчиком в манере Йоды («Глава четвертая, в которой Якоб с неким Бенедиктом встречается»), Якоб будет заново постигать бытие: учиться читать, писать и лежать в саду на солнышке среди осыпавшихся яблок. Вокруг будут ходить овцы, святые, курицы, женщины и прочие божьи твари. Двери восприятия распахнутся. В четырнадцатой главе Якоб сам об этом расскажет. Отладит разваливающийся дом, встретит девушку, выкопает бутылку из земли в плавном течении времени под несмолкаемый щебет птиц. Станет совсем плохо — приходите в сад.
«Вкус вишни» (1997)
Ta’m e guilass
Мужчина средних лет, господин Бадии, желает покончить с собой. У него уже готова могила на холме, осталось найти человека, который придет на рассвете и окликнет его. Если господин Бадии отзовется, надо помочь ему выбраться. Если не отзовется, надо засыпать тело землей. Подобно новому Диогену, господин Бадии колесит по пыльным дорогам в поисках этого человека.
Картина титулованного иранского режиссера Аббаса Киаростами, получившая «Золотую пальмовую ветвь», — вечный кот Шредингера. Господин Бадии одновременно мертв и жив. Будем считать, что это тест. Фильм можно было назвать «Шум дождя», «Скрип колес», «Закат на стройке, за которым я наблюдаю, сидя на скамейке» или St. James Infirmary Blues по названию композиции, звучащей в финале. Или можно было вообще никак не называть — всё равно необъятности жизни, разбитой на тысячи мелочей и сплавленной воедино присутствием человека, подходящего названия пока не придумали. Фильм разговорный и дорожный, почти без сценария, импровизированный. Длится полтора часа — и пока мы здесь. Шум дождя. Скрип колес. Закат и блюз. Вкус вишни.
«Искусство негативного мышления» (2006)
Kunsten å tenke negativt
В результате несчастного случая Гейр становится инвалидом, и всё, что нужно знать о его душевном состоянии: в комнате у парня висит плакат с «Охотником на оленей». Не в силах больше выносить его поведения, жена приглашает к ним домой группу калек во главе с психологом в белой кофточке, которая учит их мыслить позитивно.
Этот фильм, снятый в традиционной для скандинавов цветовой палитре «50 оттенков серого», оценит любой человек, которому хоть раз хотелось кого-нибудь придушить, услышав призыв «мыслить позитивно». Самые разумные психологи уже заговорили о вреде «позитивного мышления», которому за большие деньги обучают на мотивационных семинарах будущих властелинов судьбы. Прибитые гвоздями к лицу улыбки и солнечная жизнерадостность любой ценой приводят к тому, что тягостные, грустные и тревожные мысли забиваются и копятся в подсознании, чтобы однажды рвануть ярче тысячи солнц, как ни одной жизнерадостности не снилось. Такую серию взрывов мы наблюдаем в фильме. Люди кричат о своей ненависти, разносят вдребезги дом, курят траву, напиваются, дают по морде белой кофточке, и совершенно очевидно: ничего позитивнее с ними уже давно не происходило.
«Легкое поведение» (2008)
Easy Virtue
Американская гонщица со сложным прошлым и затейливым именем Ларита выходит замуж за юного британца из старинной семьи сельских сквайров. Молодые едут в турне «знакомство с родителями». В английской сельской местности горожанка Ларита обнаруживает поместье размером с аэропорт, мать семейства с поджатыми губами, двух ее отвратительных дочек и физически присутствующего, но морально отсутствующего со времен Первой мировой отца. Добро пожаловать в ад.
На первый взгляд фильм кажется анекдотом про свекровь с невесткой (обычно это теща и зять), сдобренным пикировками на тему вечного конфликта культур. «Стул, на котором вы сейчас сидите, старше вашей страны», — надменно заявляет сухопарая англичанка эмансипированной блондинке из Детройта. И понятно, что для одной «американка» означает «шлюха, укравшая моего сыночка», а вторая сталкивается с цивилизацией, которая выглядит для нее безнадежно устаревшей. Но всё намного сложнее: красной нитью проходит тема войны и людей, которые никак не могут с нее вернуться. Американка в лучезарном исполнении Джессики Бил олицетворяет понятие move on: отпустить прошлое, каким бы трудным (или прекрасным) оно ни было, и пробираться через минное поле жизни дальше. Как говорил англичанин Черчилль: «Если проходишь через ад — продолжай идти».
«Смерть супергероя» (2011)
Death of a Superhero
Дон — пятнадцатилетний, который ничего не пробовал и всего хочет, особенно секса. Сублимируя, он рисует комиксы с супергероем, спасающим грудастых девиц. И как будто всего этого гормонально-подросткового ада мало, еще и болен раком в терминальной стадии. Родители находят ему очередного психолога, чтобы помог справиться со страхом смерти. Психолог с порога заявляет: «Смерть побеждает всегда».
Фильмы об умирающих — отдельный жанр духоподъемного кино, которое имеет дело с реальностью с позиции открыток Hallmark: «Умираешь? В добрый путь!» Тем ценнее экранизация романа новозеландца Энтони МакКартена, к сожалению, почти не замеченного в России. Фильм не превращается в сладкоречивую мелодраму, несмотря на залитые светом кадры, понимающих родителей, внезапную девушку на мотоцикле и вязаную кофту Энди Серкиса. Родители Дона находятся в безвыходном положении: они ничего не могут сделать правильно, потому что «правильно» в этой ситуации не существует. Девушка подарит первый поцелуй, но он станет последним. Психолог в кофте произнесет мудрые слова, но смерть останется делом одиноким. Она настигнет супергероя, как суперзлодей, бегающий за ним в комиксах с гигантским шприцом. Не оставит ничего, кроме «здесь и сейчас», втиснутого между сожалением и небытием. Дон выберет этот короткий миг, чтобы его прожить. Смерть побеждает всегда, но в этот раз и жизнь не проиграет.
«Сейчас или никогда» (2012)
Curfew
Ричард лежит в окровавленной ванне, раздается звонок от его сестры, с которой давно потерян контакт. Она просит срочно приехать и присмотреть за ее дочерью. Ричард перевязывает запястья и едет. Маленькая девочка со взглядом волчицы вручает дяде список мест, куда ее можно отвести, деньги, которые нельзя тратить на наркотики, и — вперед.
Короткометражка Шона Кристенсена, сценариста занимательного психодела «Вход в никуда», получила «Оскар» по понятным причинам. Фильм разговаривает на родном языке Голливуда: бледное лицо наркомана, электрическая хмарь мегаполиса, зарифмованный с кровью красный телефон. Посыл прозрачен, как в социальной рекламе: «Дайте себе шанс, телефон может зазвонить в любую минуту». Но сцену раздвоенной реальности в боулинге, когда все вдруг начинают танцевать, можно представить у Линча, если бы Линч снимал для Болливуда. А простой язык правдив: телефон действительно может зазвонить в любую минуту, и будет обидно именно в этот момент выйти в никуда.