«Тень популярности Летова для некоторых музыкантов до сих пор травматична». Иван Смех — о первой книге по истории сибирского панка

— Владимир Козлов в предисловии говорит, что музыка, о которой он сперва снял документальный фильм, а потом вы вместе составили книгу, сильно на него повлияла. А на вас?

— Повлияла еще как! Всё это я слушал класса с восьмого школы, благодаря этой музыке я познакомился со значительной частью важных для меня людей. Например, я познакомился со своей будущей женой через человека, с которым в своё время начал общаться в сообществе ru_grob в ЖЖ. И в начале общения с участниками «Ленина Пакета» это тоже была одна из важных общих тем. Припоминаю, как мы впервые с Айваном разговорились и обсуждали живо какие-то редкие записи «Посева».

Я в разговоре если использую какие-то стихотворные цитаты, то чаще всего из «Гражданской обороны», «Инструкции по выживанию», «Соломенных Енотов», и меня дико бесит, когда кто-нибудь их не считывает и приходится объяснять, откуда это.

Например, «Если тебе нужен свет, значит, нужно носить его с собой» недавно в разговор вворачивал! Но часто делаю так даже не ради темы конкретной, а для абсурдного поддержания диалога куски фраз продолжаю цитатами. Ну и это всё не говоря уже о кучах записанных каверов, бесконечных отсылках в собственных песнях, многолетнем хождении на концерты и прочем.

Владимир Козлов и Иван Смех. Фото: Игорь Фаткин

— Не казалось в какой-то момент, что вы всё это переросли?

— Нет. Если говорить о «Гражданской обороне», то ее, наверное, можно перерасти, она простовата, Летов никогда не выходит за подростковый уровень мышления, пусть он и передан ему оголтело и максимально энергично…

А вот как перерасти Кузю УО — я не знаю. Он же транслирует некое совершенное слияние с миром, он подобен Сиддхартхе и достиг вершин мудрости, прозревший человек, и я, наверное, никого больше не знаю, кто до такого в состоянии дойти. Как можно перерасти совершенство?

Да и остальные артисты сибирской сцены — это же передовые деятели отечественной культуры. Можно, конечно, перекопать определенный культурный пласт так, что он больше тебе ничего не будет давать, но вот именно стать старше — нет. Как, например, стать старше «Вербы» и «Иволги» Неумоева? А на деле-то я даже не всё послушал в свое время, сейчас продолжаю.

Вот «Чернозём», пока работал над книгой, я расслушал значительно плотнее, раньше любил и знал только первый релиз, теперь полюбил и узнал все. Очень прекрасная группа. Джексон, во-первых, наверное, лучший вокалист сибирского панка, хотя там много великолепных, во-вторых, в плане текстов он замечателен как импрессионист и удачно это подчеркивает продуманным звуком, усиливает еще, то есть это и в рамках сибирского панка уникальный проект. Сибирский панк чрезвычайно разный!

— Мне показалось, или движ вокруг сцены и бытовые подробности интересовали вас едва ли не больше, чем само творчество музыкантов?

— В книге — конечно, ну а как еще? Я же не мог вставить туда музыку. И даже публиковать тексты песен, мне кажется, было бы совсем неуместным. Такой текст адекватен именно для фиксации бытовых событий. Надо заметить, что взятые Владимиром интервью вышли весьма колоритными, и большая удача, что расшифровщик их передал дословно, так что удалось по-максимуму сохранить людскую речь.

Многие персонажи книги сами по себе чрезвычайно угарны. У них свой яркий стиль мышления, свой стиль общения и лексикон. Самый очевидный пример — Манагер, все эти его словесные бриллианты: в интервью и в песнях мелькает схожий набор.

Из менее очевидных, например, Кочнев [ударник группы «Центральный гастроном». — Прим. ред.], — мне до работы над книгой не доводилось сталкиваться с его прямой речью. Он стал настоящим украшением книги, причем в первую очередь именно с точки зрения эстетики, а не фактографии. Так что всё это напрямую связано с их творчеством, не говоря уже об образе жизни.

— А с малоизвестными группами вроде «Центрального гастронома» или «ПУТТИ» вы когда познакомились?

— В этом плане мне повезло, я сразу начал интересоваться широким слоем сибирского панка. С «Обороной» меня познакомил мой одноклассник Александр Кузьмин, это был 2005 год, и я сам тогда слушал только русский рэп и какую-то обдристанную MTV-шную альтернативу, хотя среди рэпа уже были «Ленина Пакет» и схожие группы в моем плейлисте.

Так вот, с Виталием из «ЛП» я тогда где-то немного пообщался, и он дал рекомендацию, что надо слушать все «сайд-проекты» «ГрОба» [«Адольф Гитлер», «Коммунизм», «Армия Власова», «Враг Народа», «Спинки Мента», «Цыганята и Я с Ильича», «Анархия» и т. д. — Прим. ред.], потому что они интереснее и экспериментальнее. В результате первый альбом, который я сам записал в 2006 году, целиком состоял из перепевок Манагера, точнее я просто перепел целиком «Паралич». Еще мы в школе на переменах распевали «На всех дорогах по проверке» из альбома «Кузи УО и Христосов на паперти» — там просто пять минут по кругу поется строчка одна, «На всех дорогах по проверке о-о-о-о-о». Выходили на перемене отдохнуть и воспроизводили эту композицию, даже записи остались.

К 2010 году, кстати, я записал полноценный альбом каверов на Кузю УО, называется «Марина тухлая дура». А еще вспомнилась редкая забавная история, как мы с другом однажды оказались без часов по какому-то стечению обстоятельств, и надо было выждать ровно пятнадцать минут — тогда я засек их, включив на плеере «Стачку шахтеров в Кузбассе», тогда на плеер очень мало музыки помещалось, и повезло, что эта длинная композиция была под рукой.

В остальном — и «Коммунизм» тогда очень много слушал, и на концерты Лукича ходили, Кузи опять же, — но, конечно, саму «ГО» тоже очень много крутили, второй нашей песней из репертуара школьных перемен была «Война».

А когда мы с Александром, одноклассником, решили организовать домашнюю запись (он играл на гитаре, я на сподручных ударных из коробок и кухонной утвари, а вокал чередовали) — задумались, как назвать группу, и решили, что незачем далеко ходить: назвали «Гражданская оборона». Не очень удачная вышла запись, но зато ресурсозатратная: во время нее поломались используемые предметы кухонной утвари.

— А записи легко было достать? Не «ГО» или Кузю, а более экзотических представителей той же волны.

— Ну, кстати говоря, Кузя весьма экзотичен, у него множество неочевидных релизов, и некоторые из них либо не изданы, либо изданы совсем недавно — например, «Сорок первый день». По-моему, дискографии его целиковой, с учетом всяких «Фашистских петрушек», никто еще не собрал. Зато некоторым повезло: даже дискография «Центрального гастронома» уже давно залита на рутрекер. Но в целом огромное удобство пришло от Вербицкого, он сделал многим исполнителям и группам отдельные сайты на lenin.ru (Манагер, Константин Рябинов, «Замогилье», «Флирт»). Вот там я сидел, качал музыку, штудировал материалы.

Например, на каком-то форуме типа rrock.net человек выложил несколько оцифровок с кассет группы «ТЕРРОР» из Уссурийска, я выразил ему огромную благодарность, и он, увидев такой азарт, оцифровал еще несколько кассет. Это был единственный известный мне случай, когда кто-то занялся их оцифровками! Прошло более десяти лет, и далее по сети путешествовали только они же (плюс то немногое, что выложено на официальном сайте). Еще порядка восьми альбомов за это время никто оцифровать так и не удосужился. Так что это было огромной удачей, группа чудесная.

— Вам не кажется, что Летова и Янки в книге получилось слишком много?

— Трудно сказать. Надо понимать, что основной массив релизов за охватываемый период был действительно записан на «ГрОб Рекордз», речь идет о десятках альбомов, в то время как у «ИпВ», например, к моменту роспуска «Гражданской обороны» было всего две студийных записи.

Очевидно, Летов был самым активным сибирским панком этого периода, заставлял всех работать и раскачивал.

Вообще, хотя Владимир Козлов спрашивал многих участников интервью конкретно про Летова и Янку, кто-то эти вопросы обрубал сразу, а кто-то углублялся и начинал там что-то оспаривать подробно, то есть тень популярности Летова для некоторых музыкантов до сих пор травматична. Поэтому если бы я старался уменьшить присутствие Летова и Янки в книге, я исказил бы историю, объективно они должны там быть.

Хотя обычно я в своих статьях стараюсь несколько переписывать историю, основываясь на результатах собственного художественного анализа, в «Следах на снегу» ничего подобного нет, разве что в конце там я чуть-чуть высказался в плане похвал конкретным музыкантам. Мои симпатии и антипатии полностью остались за кадром. У меня в столе, например, пролеживает большая критическая статья про один из ансамблей, активно действующих в книге, а те или иные мысли и оценки есть почти по всем. Возвращаясь к Янке еще — про нее ведь после мемуарной книги никто больше не собирал материал, и в этом плане очень хорошо, что Владимир опрашивал о ней героев. Например, воспоминания Гузели мне показались весьма задорными и ценными.

— Какая-то реакция на книгу уже есть? Что-то интересное, может быть?

— Произошло несколько неожиданное: нас с Владимиром позвали на выставку некоего молодого сибирского художника, указав, что хотели бы нашего участия в дискуссии об анархизме и панк-культуре, которая планируется под закрытие выставки. Причем сообщение передавала девушка в должности пиар-менеджера, сообщившая, что художник этот опирается на наследие сибирского панка.

Мне в ходе работы над книгой одним из принципиальнейших моментов (он объединяет всех музыкантов сибирского панка — и тех, кто играл похуже, и тех, кто получше, и тех, кто выбирал какую-то потенциально более популярную и простую музыку, и наиболее радикальных эстетически) показалось то, что они все не захотели подстраиваться под требования рынка, с болью переживали процесс коммерциализации музыки, не желали в нем участвовать и, в общем, так и не нашли себе на этом рынке места.

Помню, в каком-то эссе писатель Роман Сенчин сокрушался, когда узнал, что даже Егор Летов купил квартиру с помощью родственников, потому что сам бы не потянул. Так что речь о том, что действительно никто из сибирских панков не подстроился. А вот тут человек вполне подошел под стандарты галереи, ориентирующейся на популярных современных авторов, продает свои работы за пару сотен тысяч через те же ресурсы в интернете, скажем, что и работы Церетели и Цоя, и всё это проходит через пиар-менеджера.

Я совершенно не против этого, пусть себе, да и художником он может быть нормальным, но зачем лезть на чужую культурную территорию и пытаться стирать те границы, которые, наоборот, стоило бы прочерчивать более строго и отчетливо, — понять не могу. Принципиально важно разделять такие вещи. Да мы и сами с Владимиром, думаю, не безгрешны, и оголтелый нонконформизм нам не свойственен, но это всё-таки какой-то карикатурный перебор.