Техноолигархия — политический режим будущего: почему власть IT-гигантов сильнее государственной

Концентрация власти, денег и влияния в руках небольшой группы людей — явление старое как мир. Но в случае с техноолигархией поменялся сам характер господства: оно стало тотальным.

Нет более золотоносной индустрии, чем Большие технологии, как нет людей богаче, чем техноолигархи. В начале XXI века политика полностью перекочевала в интернет и социальные сети, оказавшись тем самым во власти владельцев технологий. Деньги и политика подчинились цифровым элитам благодаря их технологическому превосходству. Государство из гегемона превратилось в еще одного клиента IT-индустрии. Народ, оказавшись в ее власти, стал суммой прозрачных индивидуумов, которых технологии понимают лучше, чем они сами.

Мы наблюдаем установление нового цивилизационного режима, который обещает нам слияние человека с компьютером и выход человечества за пределы Земли и Солнечной системы. Во главе этой глобальной трансформации стоят технологические элиты.

Их власть держится на трех китах: сказочных деньгах, политическом влиянии и технологическом превосходстве.

Откуда у техноолигархов власть?

1: Деньги

Богатство Больших технологий — результат общественного договора: они стоят так дорого, потому что огромное число людей предпочитают инвестировать свои деньги в них. Цифровые технологии — самое надежное капиталовложение. С начала XXI века деньги постепенно перетекают в технологический сектор из других отраслей, а пандемия только ускорила этот процесс.

Власть техноэлит держится на обещании непрекращающегося роста: по закону Мура, мощность процессоров удваивается каждый год, а вместе с ней умножается и стоимость IT-корпораций. Если бы десять лет назад вы вложили $1000 в акции Microsoft, сегодня у вас было бы $11 000, а если в акции Tesla — то уже $85 000.

Этому росту не видно предела, и технологии ближайшего будущего обещают принести этим компаниям еще больше денег: один только искусственный интеллект к 2030 году будет ежегодно приносить дополнительные 13 триллионов долларов в мировую экономику.

Размах деятельности технокорпораций уже напоминает государства, а не частные компании.

В 2018 году Apple пообещала Трампу за пять лет вложить в экономику США $350 млрд. Теперь компания обещает Байдену вложить в Штаты уже $430 млрд и к 2023 году создать 20 000 новых рабочих мест. В то же время Amazon только в 2020 году нанял полмиллиона новых работников.

Пандемия коронавируса потопталась по экономикам всех стран мира, но для Больших технологий она оказалась золотой порой: в 2020 году суммарная стоимость пяти крупнейших американских IT-компаний перевалила за $7,5 трлн — это в пять раз больше ВВП России.

Да и личные состояния техноолигархов на фоне пандемии росли как на дрожжах. Ярче всех расцвели Безос и Маск: их состояния в общей сложности выросли на $200 млрд. Это больше, чем ВВП большинства стран мира. На эти деньги можно восемь раз побороть голод в США (для одного раза было бы достаточно $25 млрд).

Создатель Amazon Джефф Безос за год увеличил состояние на $70 млрд, потому что парализованная локдауном Америка была вынуждена закупаться в его онлайн-магазине. Создатель электрокаров и ракет Илон Маск никак не способствовал преодолению коронакризиса — даже называл карантинные меры «фашистскими». Но они не помешали ему запускать ракеты и строить автомобили, и Маск разбогател на рекордные по всем меркам $132 миллиарда — это больше, чем весь Израиль заработал за 2020 год.

Пандемия породила «клуб стомиллиардников» (раньше в мире еще не было людей с таким количеством денег) и почти все участники этого клуба — техноолигархи. Безос даже стал единственным членом клуба владельцев двухсот миллиардов долларов, пусть и ненадолго. Впрочем, ему предсказывают статус первого в истории человека с триллионом долларов, так что спешить ему некуда.

2: Политическое влияние

В 2011 году Эрик Шмидт, главный исполнительный директор Google на тот момент, поделился своим видением баланса сил между технологиями и политиками:

«Сижу я на ужине в 1995 году, и Энди Гроув, тогдашний директор Intel, толкает речь: „Это легко понять: технологический бизнес двигается в три раза быстрее обычного бизнеса. А правительство двигается в три раза медленнее обычного бизнеса. Так что между нами — девятикратный разрыв“. И я подумал: „Мне подходит“».

В 2008 году Шмидт стоял на сцене рядом с Бараком Обамой, когда тот принимал поздравления с победой в президентской гонке — потому что Google и он лично помогли Обаме одержать ее. Этот техноолигарх стал первым и самым важным человеком-мостом между Кремниевой долиной и Капитолийским холмом. При Обаме Шмидт был советником по технологиям и диктовал, как правильно регулировать IT-индустрию. При Трампе же он стал укреплять связь между Кремниевой долиной и Пентагоном: помогал самой дорогой в мире армии «стать современной».

Впоследствии таких людей-мостов стало очень много: политики и военные уходят работать к техноолигархам, а подчиненные техноолигархов — к политикам и военным. Правительство и Кремниевая долина тесно переплетены на уровне персонала — часто это просто одни и те же люди. Это заметно и рядовым гражданам: семь из десяти американцев считают, что у социальных сетей слишком много власти и влияния на политику. Столько же считают, что соцсети пользуются этой властью и цензурируют политические высказывания.

Способность техноолигархов подавлять неугодные им политические точки зрения сполна проявилась во время выборов президента США в 2020 году. Президент Трамп проиграл выборы, однако отказывался признать это и, все еще находясь у власти, утверждал, что выборы недействительны. Делал это он через социальные сети, в первую очередь — через свои страницы в Twitter (88 млн подписчиков) и Facebook (35 млн).

Услышать призывы Трампа было не так уж просто: глава Twitter Джек Дорси и глава Facebook Цукерберг решили, что президент занял неправильную позицию и вредит демократии. Сначала техноолигархи стали помечать посты Трампа как содержащие «ложные утверждения о выборах», а затем и вовсе заблокировали его аккаунты, перекрыв действующему президенту США связь с десятками миллионов граждан.

Полная блокировка страниц Трампа случилась после захвата Капитолия, осуществленного его сторонниками 6 января 2021 года. Сам штурм был результатом самоорганизации протестующих в социальных сетях, что вполне соответствует началу классического сценария «соцсетевой революции». Но он не привел ни к революционному подъему, ни к просто масштабным беспорядкам — именно потому, что его пресекли техноолигархи. Владельцы Twitter и Facebook закрыли все крупные группы, где собирались сторонники Трампа, готовые к активным протестам. Дальше подключились владельцы Apple и Google, удалившие из магазинов мобильных приложений резко набиравшую популярность соцсеть сторонников Трампа — Parler. И финальную точку поставил уже Джефф Безос, который отключил Parler от своих облачных серверов, фактически остановив ее деятельность.

В 2016 году Дональд Трамп стал президентом благодаря ресурсам Facebook, а в 2021 году его политическая карьера завершилась после решения Цукерберга и горстки других техноолигархов отключить его от ресурсов соцсетей.

За последнее десятилетие техноэлиты неоднократно демонстрировали, что имеют влияние как на исход электоральных процессов, так и на принятие законов. И речь идет не только о классическом для США лоббировании, когда компании официально заносят деньги законодателям, чтобы те принимали законы в их интересах. Технокорпорации освоили полный законодательный цикл: их юристы разрабатывают законы, лоббисты несут их политикам, пиарщики создают поддержку со стороны народа и в результате государство принимает нужный закон.

Например, в 2020 году группа политиков в Калифорнии предложила приравнять доставщиков и таксистов, работающих через приложения типа Uber в качестве независимых контрагентов, к наемным сотрудникам. Смысл инициативы был в том, чтобы заставить технокомпании взять на себя больше финансовых и юридических обязательств перед своими работниками. Принятие закона означало бы провал в прибылях корпораций — владельцев платформ, поэтому они развернули борьбу с этим законом и создали свою альтернативу, «Предложение 22» — поправку, в которой наемные работники назывались «независимыми подрядчиками», а не «сотрудниками», а компании типа Uber не несли перед ними особых обязательств.

Заинтересованные стороны потратили на лоббирование и рекламу «Предложения 22» около $200 млн. Больше половины денег дали две компании: Uber ($60 млн) и Lyft ($50 млн). В результате им удалось убедить десять миллионов калифорнийцев проголосовать нужным им образом, «Предложение 22» приняли, и работники Uber стали называться «подрядчиками», а не «сотрудниками». Рынок воспринял эту победу как гарантию безоблачного будущего уберизованной экономики, поэтому стоимость двух главных интересантов «Предложения 22» выросла на миллиарды долларов: лоббистские расходы Lyft окупились в 36 раз, а Uber — аж в 193 раза.

Политики время от времени демонстративно наезжают на техноэлиты: например, Элизабет Уоррен требует разделить технокорпорации на мелкие компании, а Берни Сандерс хочет заставить Безоса и других техноолигархов платить больше налогов. Эта риторика импонирует многим, но проблема в том, что основные инструменты для донесения таких идей обеспечивают политикам все те же технокорпорации. Александрия Окасио-Кортез, известная своей критикой техноэлит, еще громче критикует коллег по демократической партии, которые тратят недостаточно денег на рекламу в Facebook.

Однако если зависимость, в которой политики находятся по отношению к социальным сетям и технологиям — это понятный всем, но все же негласный фактор влияния техноэлит, у последних есть и официальная линия защиты. Она называется «китайской угрозой» — то есть обострившейся в последние годы конкуренцией между Китаем и США, которую уже называют новой холодной войной.

Ведущие представители техноолигархии — от Шмидта до Цукерберга — являются самыми громкими алармистами, когда речь заходит о конкуренции со стороны Поднебесной. И чем серьезнее в глазах американских политиков «красная угроза», тем меньше у них шансов на обуздание владельцев IT-корпорации: американские «техночемпионы» должны цвести и крепнуть, чтобы всегда выигрывать у китайских конкурентов — технологически и финансово. В Китае, между прочим, работает тот же принцип: Партия не трогает цифровых олигархов и их корпорации, чтобы не мешать им конкурировать с американскими соперниками.

Особой пикантности этой борьбе придает тот факт, что сотрудники американских и китайских техногигантов зачастую переходят в противоположный лагерь, причем речь идет именно о топ-сотрудниках.

3: Технологическое превосходство

Википедия определяет технологию как «совокупность методов и инструментов для достижения желаемого результата». Желают современные люди того же, что и всегда: выживания и размножения, благополучия и процветания. А вот «совокупность методов и инструментов», которая сейчас помогает человечеству добиться этих целей — относительно новое и беспрецедентное по силе явление.

Компьютеры и смартфоны, социальные сети и искусственный интеллект — мы пользуемся ими каждый день и нечасто задумываемся, что все эти многообразные инструменты принадлежат небольшой группе людей. В развитых странах те, кто обладает технологиями, могут контролировать и финансовые, и политические институты, поэтому в конечном счете власть принадлежит именно им.

Когда мы говорим, что IT-олигархи «владеют технологиями», мы имеем в виду не только обладание патентами (хотя и его тоже). Они владеют инфраструктурой и платформами, на которых эти технологии работают. Мир постепенно расширяется за пределы физической реальности, прибавляя к ней виртуальную; техноэлите принадлежат как подавляющая часть виртуальных земель — от игровых миров до социальных сетей, так и киты, на которых эти виртуальные земли стоят — от операционных систем до облачных серверов.

В 2020 году экосистема Facebook насчитывала 1,8 млрд ежедневных активных пользователей. Эти люди живут в разных странах на разных континентах, подчиняются разным законам и голосуют за разных политиков. Но на всех них распространяется единоличная власть Цукерберга — их виртуального правителя. Личная жизнь, карьера, бизнес, психическое и физическое благополучие этих людей зависят от принятых в штабах Facebook решений. Бан аккаунта может сломать карьеру не только кулинарному блогеру, но и президенту США.

Давайте опустимся на уровень ниже: большинство людей заходят в соцсети с мобильных устройств. Существуют около десятка компаний, чьими смартфонами пользуется три с половиной миллиарда человек. При этом на 99% этих устройств установлена одна из двух операционных систем: или Android (71,83%), или iOS (27,41%). То есть две компании, Google и Apple, контролируют большую часть того, что происходит на «расширителях мозга», как назвал смартфоны Маск, во всем мире. Похожая ситуация и с компьютерами: на 3/4 всех компьютеров планеты установлена ОС Windows от Microsoft, а на каждом шестом — MacOS от Apple.

Пример Microsoft позволяет нам заглянуть в ближайшее будущее: треть дохода приходит к ней от «умного облака». Если раньше компании и государственные учреждения покупали свои собственные компьютерные мощности, то теперь они арендуют их с облачных ферм — или умных облаков — разделенных между несколькими корпорациями. Треть всей облачной вычислительной мощности в мире принадлежит компании Джеффа Безоса Amazon. Список его клиентов поражает воображение: от Netflix и Samsung до ООН и Госдепа США.

И тут дело обстоит так же, как в случае с соцсетью сторонников Трампа Parler: если Безос решит, что кто-то из его клиентов нарушает правила платформы, он имеет право его отключить — будь то метеорологическая служба или американские военные.

Кстати, именно на облачных вычислениях сейчас хорошо просматривается властный баланс в США. Последние два года Министерство обороны США пытается подключиться к сервисам облачных вычислений. Контракт по обслуживанию военных размером в $10 млрд разыгрывался между двумя крупнейшими игроками в этой сфере — Amazon и Microsoft. В октябре 2019 года контракт выиграла Microsoft, но он так и не вступил в силу, потому что Amazon все это время оспаривает решение военных в суде. В итоге Министерство обороны вынуждено наблюдать, как два техногиганта разбираются между собой.

Стратегия техноолигархов: «disruption»

Любимое слово техноэлит — disruption, на русский его иногда переводят как «прорывные инновации». Оксфордский словарь определяет disruption как «радикальное изменение существующих индустрий и рынков с помощью технологических инноваций». Сейчас не осталось практически ни одной сферы, которой не коснулись бы прорывные инновации IT-гигантов. Их методы и инструменты всегда удобнее, дешевле и эффективнее всего, что было до них, поэтому список присвоенных ими отраслей крайне широк: от торговли и коммуникаций до кино и массмедиа, от политтехнологий и рекламы до автомобилей и ракет.

Искусственный интеллект — ключевая прорывная инновация ближайших десятилетий. Мы привыкли говорить о ней в будущем времени, как о чем-то, что когда-нибудь придет и заберет у людей работу. Но на самом деле ИИ уже второе десятилетие совсем рядом: в алгоритмах социальных сетей, на финансовых рынках, в оружии военных — и с каждым годом он все сильнее проникает в ткань нашей повседневности.

Технокорпорации изменили положение вещей, присущее доцифровому веку. Тогда фундаментальная наука и передовые технологии были прерогативой ученых из госучреждений, которые могли себе позволить не гнаться за прибылью.

Теперь техноолигархи настолько богаты, что именно они, а не правительства, тратят больше всего денег на прорывные технологии: они собрали лучших ученых со всего мира и из всех сфер науки, создали им идеальные условия и не требуют от их изобретений прибыли. Самые удивительные результаты этого подхода проявляются именно в разработке ИИ.

Главный исследовательский институт в сфере ИИ — это корпорация Google. По количеству инноваций в этой области она обгоняет двух ближайших конкурентов — Стэнфордский и Массачусетский университеты — вместе взятых. А на острие гугловских ИИ-изысканий находится самая амбициозная и прорывная технология в истории человечества — Artificial General Intelligence (AGI). Это те самые наделенные сознанием роботы, о которых давно грезят фантасты и дерзкие футурологи вроде Рэя Курцвейла.

Даже самые скромные расчеты, не подразумевающие изобретение AGI и технологическую сингулярность, обещают полную трансформацию нашей привычной жизни. «Через тридцать лет на обложке журнала Time в качестве лучшего CEO года, скорее всего, будет изображен робот. Он запоминает лучше, чем мы, считает быстрее и не ссорится с конкурентами», — говорит китайский техноолигарх Джек Ма.

Оживший ИИ может стать технологией, ведущей нас к точке сингулярности, за которой люди перестанут быть людьми и станут частью единого планетарного, а то и вселенского сознания.

Звучит как фантастика?

Не сомневайтесь: именно такая фантастика в умах у техноолигархов. И во главе этой (анти)утопии будут стоять все те же технокорпорации: Google, Microsoft и Amazon.