Западня для мужчин: в обществе процветает гендерная дискриминация, о которой все молчат

Это не значит, что быть женщиной легко, поспешно добавляет Натан. Он понимает, почему многих дам тревожат общественные установки, требующие от современной женщины быть и идеальной матерью, и специалистом не хуже мужчины. Но немногие женщины замечают то, что и мужчины пытаются совладать с похожими проблемами:

«От меня ждут, что я как мужчина буду добывать деньги, это само собой, а еще, конечно же, убивать насекомых и чинить все вещи в доме. Это не снимает с меня обязанности быть внимательным к чувствам домашних, помогать жене с готовкой, покупать продукты, сидеть с детьми и тому подобное».

В отличие от двух своих бывших, которые строили карьеры, приносившие внутреннее удовлетворение и позволявшие уделять время детям, Натан всегда чувствовал себя обязанным заниматься той работой, которая позволяла бы содержать семью. «Последние двадцать с лишним лет я был прикован к своему столу, — говорит он. — Мне нравится моя профессия, но если бы сейчас мне было 20 и мне сказали бы, что я могу в жизни заниматься чем угодно, не уверен, что пошел бы именно этим путем». Натан с завистью говорит о своих подругах, которые решили оставить карьеру, когда стали матерями. «Их не считали неудачницами. Если им что-то и говорили, то — „Как это здорово, ты выбираешь быть мамой, это самое важное на свете“. Для мужчины это не вариант».

Натан не одинок в своих опасениях. В период с 1977 по 2008 год процент американских отцов, страдающих от конфликтов между семьей и карьерой в парах, где работали оба, взлетел с 35 % до 60 %. Процент матерей, страдающих от той же проблемы, вырос только незначительно: с 41 % до 47 %. Молодые мужчины, вынужденные содержать семью, часто сообщают о высоком уровне стресса и переживают, что слишком мало времени проводят с детьми.

В силу того, что мужчины — в особенности белые мужчины-профессионалы — занимают исключительно привилегированное положение в обществе, Натан неохотно говорит о своих чувствах: «Я никогда не рассказывал об этом ни одной близкой женщине, думаю, что и не стоило этого делать».

Он опасается не зря. В большинстве дискуссий о гендерном неравноправии мужчины вроде Натана предстают частью проблемы. Женщины по всему миру могут чаще выпускаться из колледжей, чем мужчины, но им еще только предстоит достичь сопоставимых карьерных успехов. Виновато, судя по всему, неравное бремя родительства.

Хотя мужчины в процветающих странах проводят куда больше времени за готовкой, уборкой и воспитанием детей, чем когда бы то ни было, их усилия все еще меркнут в сравнении с женскими. В Америке, например, матери уделяют заботе о детях и домашней работе почти вдвое больше времени, чем их партнеры мужского пола. Даже пары, строившие грандиозные планы на равноправное партнерство, обычно возвращаются к более традиционным ролям после рождения ребенка. Свежее исследование на материале «дневников времени» хорошо образованных американских пар, в которых зарабатывают оба партнера, выявило: у молодых отцов в 3,5 раза больше свободного времени, чем у их партнерш, а матери, работающие полный день, по-прежнему вынуждены делать львиную долю неоплачиваемой работы по дому.

Феминистки давно утверждают, что мужчины не видят особой нужды больше помогать по дому, поскольку уже наслаждаются всеми благами брака и отцовства без каких-либо дополнительных усилий.

«Хотя ситуация со временем меняется, брак для мужчин по-прежнему остается чрезвычайно выгодным с точки зрения того реального труда, который они бесплатно получают от своих жен», — считает Скотт Колтрейн, социолог из Университета Орегона. Колтрейн выяснил, что с учетом таких переменных, как возраст и образование, женатые американские мужчины зарабатывают значительно больше, чем неженатые или разведенные, и их заработок растет с каждым рожденным ребенком.

Брак делает мужчин более продуктивными на работе, поскольку позволяет им переложить значительную долю домашних дел на плечи жены. Женщины, однако, не получают подобных «брачных надбавок», и их заработок с каждым рожденным ребенком снижается.

Эти последствия родительства заметны в целом ряде западных стран; они существеннее в гендерно-консервативных странах, таких как Австрия и Германия, и слабее в странах более прогрессивных, например в Швеции. Этот домашний дисбаланс мог бы объяснить, почему уровень женской занятости — после стремительного взлета в 1960–1980-х годах — в 1990-х замедлился, а с начала 2000-х выровнялся.

Чтобы больше матерей могли преуспеть на оплачиваемых должностях, больше отцов должны взять на себя часть домашних обязанностей. Но фрустрация Натана показывает, что это не так просто, как кажется.

В сферах, где доминируют мужчины, женщины могут продвигаться не так быстро, как хотелось бы феминисткам, но они делают это куда быстрее, чем мужчины в тех сферах, где доминируют женщины. Чтобы лучше понять эту асимметрию, мы должны пристальнее всмотреться в сравнительную ценность мужественности и женственности.

Большинство людей считает, что гендер — это просто схема классификации различий или модель для руководства поведением детей. Реальность более опасна.

Мы обычно высоко ценим черты, ассоциируемые с мужчинами, — такие как знания и опыт, сила, мужественность, стоицизм, — и недооцениваем качества, ассоциируемые с женщинами: теплоту, нежность, способность к сопереживанию.

Обычно мы рассматриваем мужественность в терминах власти и доминирования, а женственность — в терминах мягкости и подчинения. Мы полагаемся на мужчин и потворствуем женщинам.

Иными словами, гендер — это не просто набор черт, воплощенный в отдельных людях, но тонкая система стратификации, которая часто дает преимущество мужчинам и лишает его женщин.

Это означает, что у женщин куда больше поводов действовать по-мужски, чем у мужчин — по-женски. Женщин, которые ведут себя как их коллеги-мужчины, могут не любить за «командный тон» и «стервозность», но эти негативные последствия уравновешиваются тем, что они чаще получают больше власти и больше денег. Однако когда мужчины перенимают работу и поведение, ассоциируемые с женщинами, они обычно сталкиваются с потерей статуса, уменьшением числа привилегий и увеличением социальных санкций, особенно со стороны других мужчин. «Если мужчины хотят понизить свой статус, это рассматривается как непостижимый кризис, — объясняет Барбара Рисман, глава факультета социологии Университета Иллинойса, Чикаго. — Речь не просто о том, чтобы больше походить на женщин. Это рассматривается как бытность чем-то меньшим, чем мужчина, потому что женщина считается чем-то меньшим, чем мужчина».

Стоит увидеть маскулинность как элитное братство, дающее особые привилегии, как становится понятнее, почему членство в нем так строго ограничивается. Годится не каждый мужчина. Испытания для новичков начинаются рано. Девочек учат, что они могут стать кем только захотят, и утирают их слезы, когда им трудно. Но мальчиков учат, что они должны закалиться, выбросить вздор из головы и встречать испытания «по-мужски». Многие родители с умилением смотрят, как их дочери отказываются от кукол и платьев ради спортивных игр или конструктора, будто девочки уже на детской площадке учатся «пробивать себе путь». Но когда маленький мальчик готов променять футбольный мяч на балетную пачку, многие теряют душевное равновесие.

По мере взросления мальчики часто готовы пойти даже на мучения, чтобы доказать друг другу свою мужественность, тогда как девочки наслаждаются гораздо более широким диапазоном приемлемого поведения. «Если мы начнем считаться, кому приходится тяжелее, то девочкам, на самом деле, живется куда лучше в том, что касается определения женственности», — говорит Лиза Дамур, психолог, тесно работающая с подростками.

«Ты можешь быть пацанкой, и это круто. Ты можешь любить косметику, и это круто. Но мальчики действуют в слишком узких рамках того, что считается маскулинным». Когда мальчики отходят от этого сценария, их обычно травят или бьют. Их мужской статус одновременно настолько ценен и настолько ненадежен, что его приходится завоевывать снова и снова.

Для многих мужчин рабочее место становится очередным испытательным полигоном, где они в постоянной борьбе отстаивают свой статус альфа-самцов. «На многих рабочих местах подразумевается постоянное соперничество между мужчинами за установление негласной иерархии, — считает Джоан Уильямс, феминистка и юрист из Калифорнийского университета. — Если переработки — это способ доказать, что у тебя длиннее (речь о расписании), то большинство мужчин будут чувствовать необходимость перерабатывать».

Отцы, по их собственным словам, так же сильно переживают из-за того, что проводят недостаточно времени с детьми. Но неуверенность в том, как на них посмотрят другие мужчины, заставляет их реже пользоваться преимуществами процедур и правил, разработанных специально для родителей, и вызывает стойкое сопротивление самой идее сидеть дома с детьми. В недавнем исследовании мужчин-миллениалов Сара Тебо (Университет Калифорнии) и Дэвид Педуйя (Университет Техаса) выяснили, что мужчины более склонны пользоваться возможностями гибкого графика, если считают, что их коллеги-мужчины поступят так же. Другие исследования рабочих правил в части отпуска по отцовству выявили, что мужчины пользуются такими возможностями только тогда, когда они предназначены сугубо для мужчин и другие отцы тоже к ним прибегают. Например, норвежское исследование показало, что мужчины гораздо чаще берут отпуск по уходу за ребенком, если их братья или коллеги-мужчины уже его брали.

В противном случае большинство мужчин полагают, что даже гендерно-нейтральные правила по установлению гибкого графика рассчитаны на женщин, и если мужчины ими воспользуются, то вызовут презрение коллег. Многие придерживаются такого же мнения, как Чейз — 50-летний отец и партнер в международной юридической фирме в Чикаго:

«Когда я вижу женщину с детьми и знаю, что она и ее муж работают как бешеные, я беспокоюсь за детей, — говорит он. — Но когда я вижу отцов, сидящих дома с детьми, я не испытываю к ним особого уважения. Называйте это сексизмом или как хотите, но, по-моему, так делают только слабаки. Ты выходишь из игры, не борешься за успех — а я ценю эти качества в сотрудниках».

В целом, когда женщины отходят от работы ради детей, они, может, и начинают зарабатывать меньше, но их по-прежнему считают правильными женщинами. Когда то же самое делают отцы, их часто воспринимают как менее достойных мужчин.

Эрик, юрист по интересам компании в крупной фирме в Филадельфии, рассказывает, что борьба за место партнера держит его в офисе около 50 часов в неделю. «Целевые показатели все время растут», — говорит он со вздохом. С ипотекой, двумя маленькими детьми, учащимися в частной школе, и женой, которая решила не возвращаться на работу, чтобы заниматься их воспитанием (ее собственной зарплаты поверенного едва хватало на няню), он чувствует, что слегка «забуксовал» по жизни: «Никто тебе не рассказывает, как все это устроено в реальности. Ты внезапно обнаруживаешь себя на беговой дорожке и должен бежать, иначе упадешь».

В идеальном мире, по его словам, он предпочел бы поровну разделить родительские и домашние обязанности со своей женой, но сейчас это невозможно из-за его работы. Он вспоминает, как ему пришлось пропустить недавнее родительское собрание из-за запланированного созвона с клиентом: «Я даже не сообщил начальству, потому что знал, что в ответ увижу недовольную мину или закатывание глаз».

За последние десятилетия требования во многих профессиях выросли.

Низкооплачиваемые работники обычно составляют себе четкое расписание на неделю, которое редко меняется, но от высокооплачиваемых профессионалов ждут, что они будут работать дольше, чем когда-либо, и засиживаться в офисе до поздней ночи.

В 1979 году 16 % американских наемных сотрудников работали по меньшей мере 50 часов в неделю. К 2014 году их число составляло уже 21 %.

Исследование Юнчжу Ча из университета Индианы и Ким Уиден из Корнуэлла показало, что начиная с 1990-х годов сотрудников, которые задерживаются на работе дольше всех, чаще вознаграждают высокими зарплатами и продвижениями. Раньше в офисах засиживались те, что получали невысокую зарплату; сейчас наоборот. В 2014 году средний американец, работающий полный день, получал около 26 долларов в час; те, кто работал минимум 50 часов в неделю, получали почти 33 доллара.

Все более жесткие ожидания на работе укрепляют гендерное разделение домашних обязанностей. Они подталкивают женщин переходить на частичную занятость, а мужчин — полагаться на женщин в присмотре за детьми. Кроме того, многие работодатели заведомо предполагают, что матери будут — и должны — ставить семью на первое место и что отпрыски неизбежно будут удерживать женщину от подъема по карьерной лестнице.

Многие отцы чувствуют себя обязанными жить согласно ожиданиям начальства отчасти и потому, что хорошая зарплата все еще считается фундаментальным признаком хорошего отца. Даже те пары, которые знакомятся в Гарвардской бизнес-школе, ориентируются на непроговоренное ожидание того, что мужчина из них двоих будет зарабатывать больше.

Психолог Шон Гровер, работающий над книгой о сложном пути к родительству, говорит, что традиционалистские идеи всплывают на поверхность, когда ориентированная на карьеру молодая женщина начинает задумываться о том, чтобы завести детей: «Если поскрести таких женщин, они признаются, что ищут человека, который сможет их содержать. Мы всерьез боремся с этим».

Эти ожидания быстро меняются: в 2013 году всего 28 % участников опроса Pew Research согласились с высказыванием: «В целом для брака лучше, если муж зарабатывает больше жены». В 1997 году согласившихся было 40 % .

Но мало кто полностью невосприимчив к общественным установкам, которые формировались веками. Стив, 40-летний сценарист из Бруклина, говорит, что чувствовал себя «определенно очень странно», когда в первые годы брака зарабатывал вполовину меньше своей жены: «Мы все современные и прогрессивные и хотим, чтобы в браке все было поровну, но в трудные времена она иногда говорила: вообще-то предполагается, что ты будешь нас содержать». Это натянутость была едва уловимой, добавляет он, потому что настоящих проблем с деньгами у них никогда не было: «Но, когда ее все доставало, она разыгрывала карту „это не моя проблема, ведь я — женщина“. У мужчин такой карты нет».

Многие мужчины переживают и о том, что их привлекательность для партнера завязана на профессиональный успех.

Роберт, 32-летний предприниматель в области цифровых медиа из Сан-Франциско, говорит, что завидует друзьям, которые более умеренны в своих тратах. «Если бы мы были более экономны, может, мне не пришлось бы так много работать, — говорит он. — Но сложно донести эту мысль, если твоя невеста видит в тебе успешного человека, который способен содержать вас обоих».

Женщины жалуются на то, что их, нравится им это или нет, часто отодвигают на «путь мамочки», где меньше платят, реже продвигают и меньше уважают. Но многих мужчин ровно так же печалят перспективы «пути папочки». Исследования показывают, что родители, которые берут отпуска по семейным причинам или просят о гибком графике, чтобы подстроиться под маленьких детей, обычно сталкиваются с неприятными последствиями, такими как более низкий заработок в долгосрочной перспективе, более редкие повышения и менее одобрительные оценки их рабочих результатов. И мужчины, и женщины склонны относиться к отцам, берущим декретный отпуск, как к слабым и неполноценным. Опрос служащих в Австралии показал, что мужчинам в два раза чаще отказывают в просьбах о гибком графике, чем женщинам. Один из мужчин вспоминал, как менеджер сказал ему, что «частичная занятость у нас традиционно предоставляется только женщинам».

Патрик, тележурналист из Атланты, уже в начале карьеры научился не ждать от работодателя поблажек. Его жена, акушер-гинеколог, работала в больнице в две смены, так что на его долю пришлась большая часть заботы об их троих маленьких детях. Когда он попытался объяснить продюсеру, почему не может поработать в выходные, в ответ он услышал ледяное: «Патрик, у всех есть семья, и на твою всем плевать». Сложно представить, что менеджер-мужчина сказал бы такое женщине.

Большинство женщин думает, что мужчины держатся за традиционные мужские роли, потому что им это выгодно. Конечно, восхождение по профессиональной лестнице дает больше денег, власти и статуса, чем по «пути мамочки». Но эти преимущества не даются даром. Исследуя пары, Кристин Мюнш из Университета Коннектикута выявила, что мужчины были здоровее в те годы, когда делили труды по зарабатыванию на хлеб со своими партнершами. С самыми значительными проблемами со здоровьем и с наибольшей тревогой они сталкивались тогда, когда их жены совсем уходили с рынка труда.

Более эгалитарные браки, судя по всему, функционируют лучше.

Пары с более равноправным подходом к домашним делам счастливее в браке, а секса у них больше и он лучше, чем у тех, кто делит обязанности в соответствии с традиционными моделями.

Отцы, которые берут на себя больше домашних обязанностей, не только чаще чувствуют себя счастливее и ближе с семьей, но и дольше живут. Исследование 72 тысяч шведских мужчин, ставших отцами между 1988 и 1989 годами, показало, что отцы, которые брали от одного до двух месяцев декретного отпуска, имели на 24 % меньше шансов умереть к 2008 году, чем те, кто отпуска не брал. Шведские авторы предполагают, что отцы, которые были больше включены в домашнюю жизнь, оказались менее склонны рисковать, чтобы доказать свою мужественность.

Все это наводит на мысль о том, что мужчины, как и женщины, счастливее в более сбалансированных отношениях. Но такие сложно построить — мешают устаревшие представления о том, как люди должны себя вести, наряду с необходимостью больше времени проводить на работе. Большинство мужчин опасаются обсуждать такие вещи открыто, отчасти из-за того, что жалобы женщин часто затмевают их собственные. Но они молчат еще и потому, что жалобы на бремя мужской жизни нарушают неписаный кодекс мужественности. «Это табу, — говорит Джесси, 50-летний писатель и отец двоих сыновей. — В моем замкнутом кругу космополитичного Миннеаполиса в центре внимания находится развитие женщин. О мужчинах мы не говорим».

Но такой разговор необходим, если пары надеются вопреки культурным и экономическим ожиданиям строить действительно равноправные партнерства. «Женщины требуют от мужчин солидарности и сочувствия, и они этого заслуживают, — говорит Патрик из Атланты. — Но мне бы хотелось, чтобы мужчинам тоже доставалось немного понимания и участия».