«В основе всего — отсутствие выбора». В Москве поставили спектакль-перформанс, посвященный сексуальному принуждению в творческой среде
Три актрисы в маленьких черных платьях водят три группы зрителей по трем локациям пространства «Рихтер». На каждой локации актрисы упоминают некую Анну Писвул. Между делом мы узнаем, что «кто умеет дрочить, знает Анну Писвул», что «Анна Писвул сучка», что она продюсер феминистских ужастиков и основатель порностудии. Вся эта информация пригождается в конце спектакля.
На первой же локации я, окруженная фразами «улыбнулась, засветила сосок» и «не хочу трахаться с карликами!», превращаюсь в ферзя. Сосед, зритель слева, становится конем. В нас немного поиграли, но вскоре оставили — герои увлеклись спором о том, почему один не делает другому, трансгендеру, минет.
Диалоги актрис — главным образом про насилие, про постоянные попытки вырваться из сложившийся ситуации и провал этих попыток, потому что в основе всего — отсутствие выбора.
Театральная часть каждой сцены заканчивается тогда, когда актриса в черном платье стучит хлопушкой и говорит: «Стоп, снято». В этот момент другие актрисы берут карточки и зачитывают настоящие истории насилия.
Под а капелла девушек в черных платьях, поющих: «вся королевская конница… вся королевская рать…» зрители меняются локациями.
Пьесу написал француз Антон Бонничи, сейчас он ставит ее в Париже. В России спектакль ставит Елена Смородинова. Изначально темой постановки была порноиндустрия, но потом все немного трансформировалось.
Елена Смородинова, режиссер, инициатор проекта
«Вся история про порно и про феминизм, которая представлена в пьесе Антона, до меня не доходила. Я понимала, что плаваю и что это надо понять и объяснить. Так что я жила с внутренним вопросом, как это сделать. И вот на одной из репетиций я спрашиваю у актрис: „Девочки, а зачем вы сюда пришли, как у вас эта тема отзывается?“. И одна из них рассказывает мне, как ее изнасиловал продюсер. Потом был вал подобных историй. И когда они все это рассказали, я поняла, что не имею права это игнорировать. Оказалось, что мир российского театра и кино гораздо страшнее, чем придуманная пьеса про порно.
Сейчас я учусь у Бориса Юхананова. До этого была театральным обозревателем. То есть я человек из другой среды, поэтому когда я слышала, как актрисы говорят „если ты актриса, ты должна быть готова ко всему“, я переглядывалась с друзьями и спрашивала: „Да?“
Сейчас у нас около 40 историй насилия. Какие-то в пьесе, какие-то распечатаны на карточках и разбросаны по всему „Рихтеру“. Многие девочки, которые в этом проекте играют, читают свои истории. Для них это повод что-то переосмыслить и понять.
У нас была идея сделать чисто документальную постановку, но в игре есть интересный момент перевертыша. Сначала зритель думает: „господи, что это? Какие-то Сандры, какие-то карлики!“ — зритель видит кино, а потом слышит истории актрис»
Екатерина Дар, актриса, инициатор проекта
Я гуляла по Парижу после съемок в фильме и увидела, как кто-то репетирует на первом этаже библиотеки. Я зашла и познакомилась с режиссером, Антоном Бонничи. Мы стали общаться и в итоге решили сделать международную постановку.
Московская и парижская постановки отличаются, они должны отличаться. Это очень тонко почувствовала Лена Смородинова. В Париже тема насилия не кажется экстравагантной и новой, французы говорят об этом за обедом. А в России нет.
И когда мы репетировали, делали вербатимы — это такое упражнение, когда ты рассказываешь личные истории. Лена сказала, что мы вставим все эти реальные истории в постановку.
Я не подвергалась насилию со стороны режиссеров или продюсеров. Но считаю, что и наш спектакль не сколько о насилии, сколько о свободе. Какие-то притеснения бывают и со стороны женщин в адрес мужчин, и случается это в любой профессиональной среде. Тема спектакля — это лишь способ подобраться к другой, более глобальной теме.
А если говорить конкретно про театр, то я считаю так же, как говорю в финальной сцене: если человек берет на роль только ту актрису, которая с ним переспит, то он не думает о художественном замысле произведения. А что за фильм получится, если человек работает по такому принципу? К такому режиссеру не стоит даже и идти.
Евгения Миляева, актриса
В качестве постановщика я сталкивалась с тем, что ты должна определенным образом выглядеть, должна определенным образом себя вести, чтобы мужчины вокруг поверили, что ты достойна этой работы. А когда ты конкурируешь с мужчинами, ты должна быть гораздо более ресурсной, профессиональной и деятельной, чтобы выдержать эти постоянные «да ладно, ты женщина, ты не можешь».
Анна Небо, актриса
У каждой актрисы, которая хотела присоединиться к проекту, был болезненный опыт, которым хотелось поделиться. Так было и у меня. У меня есть история, о которой я всегда молчала. Но тогда я поняла, что мне нужно ее проработать, чтобы перестать бояться режиссеров на кастинге, чтобы чувствовать себя свободной, чтобы понимать свою ценность. Потому что после таких историй, как правило, девушки теряют себя, они стираются, они боятся. У очень многих актрис есть такая история. Часто бывает, когда ты приходишь на кастинг и на тебя смотрят как на товар, который можно трахнуть. И на этом с тобой строится общение. Были случаи, когда прямым текстом предлагали:»Девочка, ты понравилась режиссеру, если хочешь получить роль, иди пообщайся». И ты понимаешь, что по-другому ты эту роль не получишь. Подобные спектакли — это возможность смело сказать о том, что происходит.
Юлия Хамитова, актриса, инициатор проекта
Сейчас, если ты подверглась насилию, достаточно написать пост в фейсбуке — и того или иного сотрудника уволят. На мой взгляд, в наше время стало чуть проще и будет ли насилие — это решать тебе, это вопрос достоинства. Но чувство собственного достоинства приходит с возрастом, к сожалению.