— Почему вы стали заниматься фестивалем?
— От безысходности. Самара сформирована таким образом, что у нее есть два ядра — историческое и промышленное. В «старой» Самаре, исторической, осталось много кирпично-деревянной застройки. Все это очень активно разрушалось: приходили девелоперы, дома сжигали, строили новые. Известная история. Плюс за сто лет практически никто и никогда эти дома не ремонтировал. А после революции многие из них стали коммуналками. Жить в коммуналке — значит перестать относиться к дому как к своей собственности.
Сначала мы говорили об этом в группе «Интересная Самара» ВКонтакте, потом на ее основе появился интернет-журнал «Другой город». Мы писали как о печальном состоянии Самары, так и о положительных примерах, рассказывали об устройстве городов в других странах.
Это продолжалось довольно долго, был миллион комментариев в социальных сетях, но ничего не происходило.
У нас в городе действительно много людей, которым историческая среда очень дорога. И в какой-то момент ко мне стали подходить на улице и спрашивать, что делать.
Мы решили взять инициативу в свои руки и покрасить для начала три дома. Но вскоре оказалось, что покраски недостаточно, надо работать с деревянными деталями, потом еще с чем-то. И пошло-поехало.
— Когда начинаешь заниматься восстановлением исторического облика города, то сразу сталкиваешься с двумя вызовами: нужно сотрудничать, во-первых, с властями и, во-вторых, с искусствоведами. Как вы с этим справлялись?
— С властями у нас все как-то очень гладко прошло, что странно, на самом деле. Видимо, они не совсем правильно поняли, что мы там хотим сделать. Но первое, что я предпринял, это позвонил Никите Кирсанову (активист общественного движения за сохранение деревянного зодчества Томска, впоследствии председатель Комитета по сохранению исторического наследия города. — Прим. ред.), мы были знакомы по ЖЖ. Два часа мы с Никитой разговаривали. Я узнавал, сколько что стоит, если не воровать, что нужно делать в первую очередь, какие предстоят сложности. Он нас проконсультировал и вдохновил. Потом мы начали работать с нашими самарскими архитекторами и реставраторами. Сначала даже не давали информацию про фест в паблик, просто делали материалы для журнала, его читали все неравнодушные, в том числе и профильные специалисты.
— Я хочу восстанавливать исторический облик моего родного города, куда мне обращаться? Или я могу просто взять и сделать все самостоятельно?
— Самостоятельно это начинать нет особого смысла, потому что придется заново очень много проходить. Вот сейчас «Том Сойер Фест» в 11 городах идет. Мы всем им помогаем. Если вы хотите начать восстанавливать свой город, обращайтесь. Параллельно появляются какие-то похожие фестивали, которые существуют под другими названиями. Ради бога, пусть кто угодно пользуется этими технологиями. Мне ничуть не жалко, поскольку я болею за это дело. Может быть, в вашем городе уже есть нечто подобное.
Но у «Том Сойер Феста» есть свои принципы. Если вы работаете под этим названием, то должны их придерживаться. Первый — все добровольно, это не какой-то показушный чиновничий субботник. Второй — это не политическая история, ее нельзя узурпировать никаким политическим движением вне зависимости от направления.
Мы хотим объединить жителей вокруг исторического наследия. Зачастую приходят люди противоположных политических взглядов, но они дружат, вместе работают — это очень классно.
— Но материалы надо на что-то покупать. Откуда вы брали деньги?
— В первую очередь нам помогали спонсоры. Когда мы запустились, в социальных сетях очень быстро начала распространяться вирусная информация о нашей деятельности, и компании сами нас находили, покупали материалы и инструменты. Но были случаи, когда люди просто проходили мимо, замечали, что деревянным домом занимаются люди, которые не очень похожи на рабочих. Спрашивали, что происходит. Присоединялись или спонсировали. Однажды так прошел владелец кафе. Накормил всех волонтеров. Так довольно часто происходило.
А в прошлом году мы получили грант. Он пришелся очень кстати, потому что в какой-то момент мне начали писать из очень многих городов, и я кучу времени тратил на переписку с ними. С помощью гранта мы сделали небольшое вводное пособие, страниц на 90, в котором описали свой опыт — «Как любить город не только на словах». Оно лежит в свободном доступе на нашем сайте. Сейчас мы снимаем видео, которое зальем на YouTube. Там будем рассказывать про технологии, например, как правильно работать с деревом, кирпичом.
— Гранты — это здорово, но очень много бумажной работы. Не жалеете?
— Да, даже больше, чем реальной. Но, во всяком случае, мы сейчас какое-то время можем профессионально заниматься тем, чем мы занимались на волонтерских началах. И больше не нужно бегать подавать рекламку во все места.
— Сколько в итоге домов вы восстановили в Самаре?
— Семь за два года. И в ближайшее время восстановим еще четыре. Мы могли бы сделать больше, но очень много времени уходило на помощь другим городам. И в этом году мы в решили сильно в Самаре не разворачиваться. Но этим летом мы впервые не испытываем недостатка в волонтерах. Их порой даже больше, чем фронта работ.
— Есть ли идеи, как дальше развивать фестиваль?
— Мы свое занятие называем восстановлением исторической среды, а не чисто фасадной работой, поэтому постепенно мы все больше занимаемся общим благоустройством.
Дома, которые мы восстанавливаем, не являются памятниками и не имеют своих названий. Наши друзья из архивов поднимают имена первых хозяев, и теперь на фасад мы вешаем таблички — это и есть новые названия. Люди, которые раньше говорили о своем доме, что это какой-то сарай, начинали восклицать: «А, так это дом купца! Здорово, что я в этом доме живу».
Плюс еще мы стараемся добавлять на дома арт.
— Арт?
— Да, у нас работают граффитисты. Например, вместе с детьми мы думали, во что превратить трансформаторную будку. Решили, что будет аквариум. И наши художники нарисовали на будке разные виды волжской рыбы, которая у нас водится.
Но самая крутая и масштабная работа — работа художника Андрея Сяйлева.
Мы отсняли 800 фасадов разных эпох, характерных для Самары, была куча волонтеров, потом печатали эти фотографии на облицовочной плитке. И на брандмауэре одного из домов, простой кирпичной стене, выложили ее в последовательности от самых архаичных фасадов до новостроек. Эту работу номинировали на премию Курехина.
— А вы хотели бы сами стать немного профессиональнее в сфере восстановления исторического облика? Может быть, научиться вырезать наличники?
— Я думаю об этом, но меня не столько сами ремесла интересуют, сколько работа с исторической и пространственной средой. Я хотел бы изучать, как ее перезапускать, препятствовать деградации.
— У вас есть ориентиры, люди, на которых вы бы хотели равняться?
— Я ездил в апреле на воркшоп во Францию, там есть очень крутая организация Rempart. Они занимаются восстановлением городов уже больше 50 лет, и у них, конечно, все отточено. На одного специалиста у них приходится примерно 10 волонтеров. Это оптимально. У нас, к сожалению, просто негде взять деньги на содержание такого большого количества координаторов. Во Франции, кстати, такой человек называется аниматором. Он одновременно и плотник, и зажигалочка. Собирает вокруг себя волонтеров и передает умения. Получается реально командная работа. И волонтеры там делают сложные вещи. Я сам участвовал в строительстве стропил для крыши капеллы. Волонтерскими силами это делается за неделю. Я был поражен.
— Как вы относитесь к деятельности Варламова и Каца в области улучшения городской среды?
— Они занимаются по большей части медийной деятельностью. В целом это очень хорошо, потому что нужно просвещать нашу публику. Развлекательный формат здесь идеально подходит.
Есть огромные лагуны между архитекторами, профессионалами и обществом. К сожалению, я очень часто вижу, что они становятся практически непреодолимыми. Архитекторы варятся в своем компоте, а общество просит сделать дороги.
Если брать тот же Rempart, то в 60-х годах, когда они только начинали, на французском телевидении показывали много передач, где говорилось о важности сохранения исторического наследия. Оно у них тоже было в очень плохом состоянии после войны. Телевидение дало сильный толчок, начался всплеск общественной активности. Очень жалко, что у нас об этом не говорят. Ну, говорят, но, прямо скажем, не на «Пусть говорят».
— А в России есть люди или организации, авторитетные для вас в этом деле?
— Я знаю, что в Коломне общественными силами сделали очень крутой Музей пастилы. К сожалению, очень мало знаю о деятельности этих людей, но туристическая привлекательность города возросла во многом благодаря их инициативе.
Меня вдохновляет пример «Дома со львом» в Поповке. Это простой деревенский дом, в котором стены и потолок расписаны в жанре наивного искусства. Сделал это замечательный иконописец. Интересно, что находится дом в Саратовской области, на юге, а все рисунки по стилистике больше характерны для Скандинавии. Когда хозяин умер, дом должны были разобрать, но Юля Терехова, реставратор из Санкт-Петербурга, этот дом купила. И за несколько лет там заварилась какая-то невероятная история. Теперь там культурный центр, эта Поповка стала локальной меккой туризма. И важно, что само село стало развиваться. Теперь там даже есть экскурсоводы из местных.
— Что для вас было самое сложное в проведении «Том Сойер Феста»?
— Работа с жителями. Мы наивно считали, что придем, сделаем дома красивыми, и жители будут счастливы. Ничего подобного.
Там в одном из домов живет дама, которая сказала: «Я не хочу, чтобы мой дом был красивым. Я хочу, чтобы мэру за него было стыдно». Такая психология. Очень много людей думают, что мэр каждое утро встает, смотрит на их дом и испытывает душевные муки.
Сейчас в Самаре мы «Том Сойер Фест» переориентируем в более «левацкую» историю, то есть теперь мы больше работаем с людьми. Зимой проводили полевое исследование с волонтерами, ходили и смотрели, где жители сами что-то подкрашивали, чинили, подлаживали. Эти люди в силу каких-то финансовых причин не могут содержать свой дом, но они это хотят. Знакомились, чтобы в будущем в первую очередь помогать именно им. Их пример, я надеюсь, будет распространятся по карте города.