— Так, смотри. Я сейчас задаю тебе самый важный и самый сложный вопрос за все интервью. Три. Два. Один. Как у тебя дела?
— Хорошо, вообще крутяк. Смотрю, как криптовалюта падает.
— Это хорошая замена сериалу.
— Он же в конце 17-го был 15 тысяч, а сейчас уже типа семь. Эта линейка, падающая вниз, вообще кошмарно смотрится.
— Ладно, давай перейдем к основным вопросам. Как прошли съемки Pussy Money Weed?
— Хорошо прошли. Я пробовал много новых для себя вещей в кинематографе и рисковал как режиссер. Я снял этот клип в клетке слона. Точнее, это даже не клетка слона, это его дом, который обычно люди не видят. Когда я пошел на свидание со своей девушкой, я ее отвез в зоопарк, и у меня возникла идея сделать это именно там.
— Люди, которые снимались в клипе, просто потрясающие. Долго проходил отбор актеров?
— Да, долго. В Эстонии вообще так мало народу. У нас никого не найти, все стесняются, никто не готов.
— Как я понимаю, больше всего идей в клип принес ты?
— Идеи — всегда командная работа, но часто они у меня рождаются сами собой, как импровизация. Я обычно придумываю 80–90 %.
— У тебя есть свой стиль, который прослеживается с клипа Winaloto. Я имею в виду эту самую тему с массовкой. Планируешь дальше играть на этом в следующих клипах?
— Все время хочется чего-то нового, двигаться дальше. Думаю, буду уходить в минимализм. Это типа как Apple. У них хорошо получается убирать все лишнее. Если сравнить MacOs с Windows, сразу станет видно, сколько всего лишнего во второй ОС.
— Читал комментарии на ютубе. Кто-то пишет, что твои клипы не имеют смысла, а созданы скорее для того, чтобы шокировать зрителя. Как прокомментируешь такой выпад?
— Это смешно. Я вчера вот тоже это прочитал. Это как-то тупо. У клипов настолько сильная эстетика, настолько сильные кадры, идеи, что если бы я хотел кого-то шокировать, то взял бы и просто насрал кому-то в рот. Если бы мне хотелось всего лишь шокировать, я только так и делал бы.
— Ты же вдохновляешься Линчем и Ходорковски? Линч, как и ты, поет, снимает и рисует. Давай поговорим о твоем другом искусстве, ты раньше занимался рисунком. Продолжаешь это дело?
— Да. Я рисую дизайны, можно сказать. Меньше карандашом. Сейчас вот пришло вдохновение делать свой магазин.
— Чем вдохновляешься?
— Был вот в недавно в Москве на Такаси Мураками и в Лондоне в галерее Тейт, только забыл, кто там был выставлен.
— А не хотел бы свою выставку сделать?
— Я постепенно двигаюсь в эту сторону. Ищу, в какой момент перейти на искусство.
— Каким рисунком гордишься больше всего?
— Наверное, Томми Кэшем, это самый крутой мой рисунок.
— А из тех, что на бумаге?
— Я горжусь своими стенсилами, они там остались до сих пор на районе [Томми вырос в таллиннском районе Копли. — Прим. ред]. Интересно наблюдать за ними, когда я возвращаюсь к себе. Круто видеть, что краска не смывается. Жалко, что сейчас все меньше таких артов. Наверное, это потому, что все больше людей живут в интернете. Раньше вот в джунглях или в пещерах обитали, а теперь уже запутались в мировой паутине. Фейсбук, инстаграм, твиттер — теперь наш новый дом.
— Еще и телеграм.
— Еще и он, да.
— Продолжая тему визуального искусства: заметил, ты удалил большую часть своих фотографий в инстаграме. С чем это связано? Ребрендинг?
— Не, я их не удалял. Просто узнал недавно, что их можно архивировать. Они не стираются. Я так подумал — уберу какие-то фотки и оставлю самые любимые. И намного легче стало даже листать. Никакой другой идеи тут нет. У людей часто повторяются идеи, концепты. Не хотелось бы видеть тонну своих одинаковых фоток.
— А кто в основном придумывал образы для фоток — ты или фотограф?
— Ни одну мою фотку никогда не придумывал фотограф. Я просто говорю, как и что я хочу, а они ставят свет и нажимают на кнопку.
— В России обычно говорят, что хлеб всему голова, и вообще наделяют этот продукт некой сакральностью. Но на фотографиях ты использовал его по-разному, в том числе и как обувь. Кто-нибудь жаловался тебе на этот фотосет?
— Блин, а я вообще не понял, что это такое было. То есть война закончилась сколько лет назад, какие деды воевали? Это же можно про все что угодно так говорить. Весь хлеб, который я использовал, вернее большую его часть, мы съели, а остальное отдали в приют для бездомных. Единственный хлеб, который был испорчен — те два батона, из которых были сделаны тапки. Думаю, из-за этого никто не умер. Там такие комменты пошли — вообще! Какие-то люди из неизвестных мест начали писать, я так удивился. Лет под 40 люди начали писать, даже из Турции. Это у меня самый популярный кадр в инстаграме.
— Кстати, ты писал, что скорпион из обложки песни Pussy Money Weed настоящий. Тебе действительно положили его на лицо?
— Нет, я бы умер. Они действительно убивают. У нас в студии было три скорпиона. Мы сначала сфоткали скорпиона, а потом уже наложили на мою фотографию.
— Тогда вопрос чисто теоретический: что страшнее, первый выход на сцену или скорпион на лице?
— Скорпион на лице, конечно. От сцены не умрешь (смеется). На сцену всегда похер было. Никогда не боюсь.
— В самый первый раз тоже не боялся?
— Не-а. Просто когда ты в первые разы выходишь на сцену, людям настолько на тебя пофиг, что этот страх просто исчезает. Тебя никто не знает, тебе нечего терять.
— Что самое интересное ты получал от фанатов на выступлениях?
— Конечно, самая большая вещь, которую они мне дарят, — это свое сердце. Ничто не может быть круче любви и той отдачи — энергии, которую получаешь во время выступлений. Потому что хуже всего выступать для тухлого народа. Дарят все время какие-то рисунки, много винтажного адика из секонд-хенда. Один раз был смешной случай: в Варшаве мне подарили на день рождения мешок с картохой.
— Самый крутой концерт, на котором ты побывал?
— Когда мне было 17 или 18, я пошел на концерт Снуп Дога. Он тогда выступал в Таллине. Поехал туда со своими чуваками, стали поближе к сцене. Дождь пошел, но было все равно, мы же на Снуп Доге. И был момент, когда Снуп Дог кинул один из своих косяков в народ. И, прикинь, этот блант приземлился как раз возле меня. Я его сразу зажег и передал друзьям. Это было даже до рэпа. Мне потом начали говорить, что в меня поселился дух Снуп Дога.
— Ты назвал бы Снуп Дога богом живых выступлений?
— Нет. Ну, он один из живых богов рэпа, конечно, но не выступлений. Он вообще очень чинный на сцене. Я вот летом выступал на фестивале Sonar в Барселоне, со мной тогда на одной сцене был Arca. Вот он выступал круто.
— Есть разница между Arca на сцене и в клипе?
— Вот вообще нет. Он настолько вжился в этого персонажа, что на сцене он точно такой же, как и в клипе. Как будто видео смотришь.
— На кого еще ты хотел бы сходить? На Death Grips, например?
— Очень хотел бы. Еще на Эминема. Даже если его последний альбом был херовым, я все равно хочу сходить на шоу Эминема, пока он еще не умер. Я надеюсь, что это наступит не скоро, просто в последнее время у всех музыкантов появилась внезапная тенденция исчезать. Как-то смотрел его старые выступления и откровенно жалел, что не был ни на одном. Надо сходить на него хотя бы ради галочки. У него же статус, как у Майкла Джексона.
— На Linkin Park успел сходить?
— К сожалению, нет, но зато сходил летом на Rammstein. Это же они ввели тенденцию запускать пиротехнику на своих шоу и играть с огнем. Что-то на уровне Slipknot.
— Сколько у тебя в среднем занимает написание текста к одной песне?
— По-разному, Winaloto я написал за 15 минут, Pussy Money Weed где-то так же. Последнюю сразу записал. На некоторых бывает долго зависаешь, потому что ты знаешь, что это очень хорошая композиция и тебе надо больше в нее вложиться.
— Окей, какой свой трек ты считаешь самым глубокомысленным?
— Сразу трудно сказать, потому что у всех полно маленьких деталей. Я свой рэп обычно называю абстрактным. Самый продуманный для меня — Surf, потому что он красивый, какой-то поэтичный. Полный во всех смыслах.
— Не зря же он вошел в сборник «Танцевальная осень 2017».
— Не зря, не зря.
— Есть ли у тебя треки, которые, по твоему мнению, получили недостаточно внимания?
— Мне не понравилось, когда у меня вышел трек с Charlie XCX, и кто-то начал говорить, что это попса, и вообще хейтить. Я как музыкант хочу попробовать себя в разных стилях: Surf, Guez Whoz Bak, Prorapsuperstar. Мне нравится делать разное.
— Перед Pussy Money Weed у тебя вышел трек Rawr. Очень эмоциональная песня. Перед релизом ты написал, что был в депрессии во время ее записи. Можешь поделиться, что именно вызвало у тебя эти чувства?
— Не сказал бы в депрессии — просто злой.
— Это было что-то личное?
— Это не было чем-то сокровенным. Я вообще очень позитивный человек, просто такая энергия была, которую хотелось освободить.
— Кажется, получилось что-то между XXXTentacion и Linkin Park.
— Ну, еще и Bones тогда. Он это делал еще три года назад, а сейчас Экс вышел и все говорят о том, как это свежо. Это как Face и Kodak Black. Я к тому, что все уже было сделано. Может быть, видео, похожего на Pussy Money Weed еще не делали, но тем не менее.
— Вот у тебя была песня Leave Me Alone, которая получилась довольно депрессивной.Тоже было какое-то влияние или ты решил, что тебе нужна грустная песня в альбоме?
— Не, там у меня была идея. В конце у меня звучит там “Stuck in this dump when I should be in Miami” и еще кубки показываются. То, что у тебя все эти награды, это еще не значит, что ты будешь в Майами. Тогда я думал так.
— Есть сейчас кто-то из молодых русскоязычных исполнителей, кто тебе нравится?
— Очень нравится Oneohtrix Point Never. Он один из основателей стиля vaporwave, у него родители из Петербурга. Я сказал бы, что этот человек, как Aphex двухтысячных. Он настолько крутой, что ему может позвонить Weekend и записать с ним саундтрек.
— А что тебя вдохновляет в русской культуре?
— Люди: как русские себя ведут и какие они свободные. Сама эстетика русская, в которой я тоже вырос. Русский язык — то, насколько он эмоционален. По-эстонски не можешь сказать все так эмоционально, даже по-английски это труднее. Другие языки они, знаешь, будто квадратные. Менее чувственные, что ли.
— Какое твое любимое русское слово?
— «Давай». Слова-паразиты — они вообще смешные, но «давай» мне больше всего нравится. Интересно, что все эстонцы говорят «давай», даже если они русофобы. Они даже не воспринимают его как русское слово больше. Они сделали его эстонским.
— А есть какой-нибудь любимый русский персонаж, может, Чебурашка или кто-нибудь еще?
— Персонаж? Путин (смеется). Это самый популярный русский персонаж. Чебурашка — это уже слишком олдскул, знаешь. Он уже давно слетел по статсам.
— Мне кажется, о русской культуре хорошо говорит «Кровосток». Особенно в этой цитате:
Иконка мироточит, радиатор течет, юбка с вырезом,
Молочко парное, ножичек в крови, шлакоблоки самовывозом.
По-твоему, это отражает дух России?
— «Кровосток» вообще крутые ребята, думаю, они это в тему сказали.
— Насколько вы похожи с «Кровостоком», если отталкиваться от того, что вы оба рассказываете о постсоветском пространстве? Мне кажется, главная разница между вами — способ вещания: если у тебя это в основном в клипах, то у «Кровостока» в песнях.
— Если вот так взять, то мы очень похожи.
— Что ты думаешь про все последние конфликты в русском рэпе: типа D.Masta против Schokk или Kizaru против Pharaoh?
— Не знаю, я не слежу за ними, но по-любому я стою за Фарой.
— Как тебе вообще тема с версусами? Ты пошел бы на какой-нибудь в качестве участника?
— Максимум посмотреть пошел бы, участвовать нет интереса. Разве что если с Ильичем побаттлиться.
— Это было бы стоящее зрелище.
— Давай сейчас будет момент, когда я Илью Прусикина вызываю на баттл. Только на английском.
— Тогда давай ты запишешь к нему обращение на английском.
— Okay,
Не ну вообще-то знаешь, у нас такой дружный баттл будет, я же так его люблю. В общем, я бы только с ним пошел.
— Если он прочитает это и будет не против, то ты пойдешь на баттл?
— Тогда мы этим займемся, да.
— Я знаю, у тебя скоро будет большой европейский тур. А твой новый альбом на какой стадии находится? Он появится в этом году?
— Думаю, да. По-любому.
— Он тоже будет называться Pussy Money Weed?
— (Смеется.) Я не знаю, у меня название всегда появляется в голове спонтанно.
— У тебя есть интересный магазин с мерчем. Хотел спросить кое-что: если вот у Канье Веста есть фирменные изи бусты, то у тебя, как у Канье Иста, наверное, тоже должны быть свои кроссовки. Не считая тапок из хлеба. Как бы выглядела эта обувь?
— Так они скоро выйдут. Я буду продавать резиновые сапоги для дождливой погоды. Это должно быть круто, потому что это настолько русская тема! Я сейчас ищу дистрибьютора и производство. Скорее всего, оно будет в России. Думаю, они выйдут как раз вовремя, весной, когда все таять будет. Сейчас все говорят, что угги круто, кроксы круто, а я буду резиновые сапоги делать.
— Сначала люди воспринимали тебя как русифицированную версию Die Antwoord, а теперь все больше людей называют тебя Канье Истом. Как думаешь, это уже устоявшийся образ или потом тебя будут сравнивать с кем-то другим?
— Мне Канье Ист уже нравится намного больше. Я думаю, это уже останется моим прозвищем. Я никогда себя не называл ребенком Ди Антвурда, но я сам себя назвал Канье Истом.
— Привязка к Канье сделана ради популярности на Западе?
— Нет, я люблю Канье и хочу быть похожим на него.
— У вас с Little Big был не только совместный клип, но и сериал American Russians, который лишился второго сезона. Почему? Я как поклонник жду новой эпопеи со Снуп Догом.
— Потому что у каждого сейчас свои дела. У Ильича, допустим, ребенок, у меня сейчас тоже времени не хватает. Мы хотим подняться на следующий уровень и тогда уже это сделать.
— Клип и первая серия American Russians вышли в один и тот же день (9 сентября 2015 года). Они же связаны? В конце клипа ты женишься и уезжаешь со своей возлюбленной, судя по всему, на Брайтон-Бич. В начале первой серии эта же женщина выкидывает твои вещи. Были еще какие-то отсылки?
— Да, там было много отсылок, просто сейчас уже и не вспомню.
— Как так получилось, что ты выбил себе часть зуба?
— Я выбил его микрофоном, выступая во Франции перед тремя тысячами человек. Очень крутой концерт был, я пел Boy Butterfly и почувствовал, как кусочек выпал у меня, быстро подобрал его и продолжил. Песня даже не прервалась.
— От зубов перейдем к волосам. В интервью до этого ты говорил, что созреешь для переезда в Нью-Йорк, когда у тебя отрастут волосы. Судя по клипу, они скоро уже вернутся в прежнее состояние. Ты готов?
— Да, я решил для себя, что когда волосы отрастут, я буду к этому готов. Они немного отросли, но еще недостаточно, так что я еще никуда не еду.