Африканские чудеса. Почему одни страны Африки богатеют, а другие беднеют — и чему это может научить нас

Тропическая Африка — это часть африканского континента к югу от Сахары и по совместительству беднейший регион на Земле. ВВП на душу населения тут всего 1600$, что в 6 раз меньше, чем в Азии, и в 22 раза меньше европейского. История Тропической Африки запятнана жестоким разделом и колонизацией европейскими державами. После получения независимости власть в большинстве стран попала в руки к радикальным диктаторами, которые не только переняли колониальные методы эксплуатации населения, но и во многом превзошли своих предшественников.

Все это подготовило почву для становления региона, прославившегося своей политической нестабильностью, коррупцией и бедностью. Всего за 50 лет тут прошли более 30 гражданских войн, сотни крупных вооруженных конфликтов и 7 полномасштабных геноцидов.

Как и следовало ожидать, темпы экономического и индустриального развития в странах, расположенных к югу от Сахары, ужасающие. 9 из 10 беднейших стран мира находятся здесь — на самом богатом природными ресурсами континенте, где люди уживаются с будто бесконечным круговоротом нарушений прав человека, голода и экономического упадка.

Однако некоторые страны региона в последние годы смогли достичь стабильного роста и уровня жизни, далеко не похожего на типичный африканский. Из рассмотрения того, как в остальном похожие страны пошли разными путями и одни смогли создать настоящее экономическое чудо, пока другие терпели неудачи, можно извлечь уроки и понять, что именно необходимо стране для стабильного развития.

Ботсвана — Сьерра-Леоне: важность грамотного лидера

Ботсвана и Сьерра-Леоне — это африканские страны, которые, хоть и находятся довольно далеко друг от друга, но после обретения независимости имели похожие стартовые условия. Обе эти страны были британскими колониями, которые занимались сельским хозяйством, но переключились на алмазную промышленность.

Сегодня Ботсвана — одна из наиболее быстрорастущих экономик не только в Африке, но и во всем мире, в то время как Сьерра-Леоне, согласно МВФ, вторая беднейшая страна на планете по ВВП на душу населения. Причина такому серьезному отрыву — различия в управлении после обретения независимости.

На момент обретения независимости в 1966 году Ботсвана была третьей по бедности страной в мире, не имела практически никакой инфраструктуры, лишь 22 человека в стране имели высшее образование. К власти пришел Серетсе Кхама — вероятно, один из лучших африканских правителей новейшего времени. Он приступил к осуществлению реформ, нацеленных на превращение страны в экономику, основанную на экспорте (в основном мяса, меди и алмазов, чьи большие залежи были очень удачно открыты в 1960-х годах).

Кхама ввел жесткие меры по борьбе с коррупцией, которая до сих пор является помехой развития в соседних странах. Его администрация проводила политику расширения свободы рынка и прав бизнеса. Были снижены налоги на прибыль, либерализована торговля, расширены свободы человека, Кхама отстаивал либеральную демократию и боролся с расизмом — и все это в самом центре региона, охваченного гражданскими войнами, расовой враждой, коррупцией и диктатурами.

Правительство активно привлекало иностранные горнодобывающие компании на свои алмазные рудники, а взамен присваивало себе 50% от их прибыли. Эти доходы были инвестированы в развитие инфраструктуры, здравоохранения, образования и других отраслей экономики, которые стали основными драйверами экономического роста.

Все это привело к тому, что экономика Ботсваны стала самой быстрорастущей в мире.

Теперь посмотрим на Сьерра-Леоне, которая, в отличие от Ботсваны, имеет такие преимущества, как прямой выход к морю и куда более легкодоступные алмазные залежи. После обретения независимости в 1961 году к власти в стране пришел Милтон Маргаи, который хоть и был честным лидером, но умер через три года после вступления в должность. На смену ему пришел его младший брат Альберт — куда менее добросовестный лидер, попытавшийся сразу же консолидировать власть в своих руках и проводивший политику сегрегации по национальному признаку.

Это подняло волну недовольства и в последующие два года в стране произошло целых три переворота, после которых к власти пришел Сиака Стивенс. Стивенс де-факто сразу же привел страну к тоталитарному репрессивному режиму, в том числе при помощи запугивания и убийств оппонентов. Диктатура Стивенса была крайне жестока и коррумпирована даже по меркам Африки.

Это привело к упадку в экономике — тиран и его приближенные сразу же начали разворовывать ресурсы страны для собственного обогащения. Коррупция приобрела такие масштабы, что многие социальные сферы просто не могли функционировать: здравоохранение, образование и другие общественные сервисы практически перестали существовать.

На смену Стивенсу после его смерти пришел Джозеф Момо, который перенял тоталитарные черты своего предшественника, а в чем-то был еще хуже. Десятилетия коррупции, хищения и жестокого авторитарного режима привели к такой нестабильности, что в 1991 году в стране началась гражданская война, которая окончательно уничтожила экономику государства. На протяжении следующего десятилетия по стране шли волны убийств и насилия, и даже детей использовали в качестве солдат. Хуже всего ситуация обстояла в регионах с алмазными залежами, где вооруженные бандитские группировки вели жестокую борьбу за контроль над ними.

Сьерра-Леоне сегодня — это страна, которая до сих пор не восстановилась от гуманитарного и экономического кризиса, устроенного ее деспотическими лидерами.

Нынешнее правительство унаследовало несостоявшееся государство, которое они вряд ли смогут восстановить в ближайшем будущем, так как уровни коррупции в стране до сих пор продолжают бить любые рекорды.

Обе страны имели одинаковые условия, можно даже сказать, что у Ботсваны они были хуже. Однако руководство Сьерра-Леоне пошло по пути коррупции и хищения, инструментом для чего стала жестокая диктатура, тогда как демократическое руководство Ботсваны создавало фундамент для одной из самых богатейших и комфортных для жизни стран Африки.

Маврикий — Мадагаскар: важность экономической политики

Мадагаскар и Маврикий — это два островных государства, которые являются ярким примером того, как страны с эффективной экономической политикой могут вступить на путь развития, несмотря на любые препятствия, а те, у кого ее нет, погрязнуть в круговороте нищеты и кризисов.

На сегодняшний день по ВВП на душу населения Маврикий богаче абсолютно всех стран континентальной Африки, в то время как Мадагаскар, несмотря на бóльшие размеры и изобилие природных ресурсов, является четвертой по бедности страной в Африке.

На момент получения независимости в 1968 году Маврикий был неприметным маленьким островом с высоким уровнем безработицы и бедным населением. Он был отдален от всех торговых партнеров, а основным источником доходов служил экспорт сахара — страна сильно зависела от цен на него и испытывала серьезный шок при малейшем их падении. Лауреат Нобелевской премии по экономике Джеймс Мид прямо заявлял, что «перспективы развития Маврикия оставляют желать лучшего» и страна, скорее всего, станет жертвой мальтузианской ловушки.

Мальтузианская ловушка — это кризисная ситуация, типичная для доиндустриальных обществ, в результате которой рост населения обгоняет рост производства провизии из-за ограниченности природных ресурсов и высокой рождаемости. Выход из мальтузианской ловушки возможен, только если темпы роста производства будут постоянно выше темпов роста населения, то есть либо в процессе быстрой индустриализации, либо в процессе депопуляции.

Хотя в успех Маврикия никто не верил, за последние десятилетия он превратился в богатейшую из африканских стран с развитой и диверсифицированной экономикой, основанной на туризме, разнообразной промышленности и финансовых услугах.

Успех Маврикия объясняется грамотной экономической политикой его властей. Правительство четко осознавало преимущества и недостатки своей страны и разработало ориентированный на экспорт подход, который способствовал либерализации и привлечению иностранных инвестиций, поддерживаемых активным участием государства.

Этот процесс происходил постепенно. В 70-х годах на территории Маврикия создали особую экономическую зону — территорию, на которой инвесторы могут производить, хранить, импортировать, экспортировать и т. д. свои товары под особым (более мягким) регулированием и с минимальными пошлинами. Это начало привлекать иностранный капитал и порождало доход, который власти на протяжении десятилетий постоянно реинвестировали обратно в развитие экономики.

Другой важной составляющей были государственные институты. С момента обретения независимости выборы в стране были мирными и справедливыми, правительство соблюдало закон, суды были честными, а уровень коррупции низким. Страна регулярно занимает первое место в индексе эффективности государственного управления в Африке Мо Ибрагима (индекс учитывает равноправие, безопасность, законность и др.).

Все это позволило маленькому государству, в успех которого не верил ни один экономист, стать богатейшей страной Африки, чью историю с момента обретения независимости называют «Маврикийским чудом».

Взглянув на соседнее островное государство Мадагаскар, которое не только больше размером, но и имеет больше природных и трудовых ресурсов, чудо Маврикия становится еще удивительнее. Мадагаскар, несмотря на все свои преимущества, остался крайне бедной страной, где около 70% населения живет за чертой бедности.

В 1970-х годах, как раз когда Маврикий стал привлекать зарубежных инвесторов, власти Мадагаскара подумали, что хорошо было бы отправить их куда подальше. Они изгнали послов других стран и начали национализировать частные компании, в том числе иностранные. Пока Маврикий помогал своим фермерам искать экспортные рынки, на Мадагаскаре стали отбирать землю у людей и консолидировать ее в руках правительства. Те фирмы, которым посчастливилось избежать национализации, были вынуждены продавать свою продукцию по установленным государством ценам и отдавать значительную часть выручки в казну.

Подобные экономические реформы были вызваны идеей властей, что они не нуждаются в инвесторах и сами смогут обеспечить экономический рост и улучшить качество жизни. Однако к началу 80-х годов попытки создать жизнеспособные социалистические институты и стимулировать экономику за счет увеличения государственных инвестиций не привели ни к чему хорошему.

Экспорт сократился, инфляция выросла, госдолг значительно увеличился. Экономика отреагировала резким спадом. На обслуживание долга уходило более половины всех государственных доходов, а импорт почти прекратился из-за нехватки валюты. Промышленное производство упало в два раза, а иностранные инвестиции сократились почти до нуля.

Обанкротившаяся к 1982 году страна была вынуждена принять программу структурной перестройки, навязанную МВФ, и столкнуться с унизительным возвратом к либерализации экономики. Хоть власти и согласились начать этот процесс, предпринимали они его крайне медленно, зачастую действуя в интересах тех, у кого были политические связи.

Эта разрушительная экономическая политика привела к тому, что Мадагаскар стал одной из беднейших стран мира и попал в список тех немногих государств, которые за последние 50 лет стали беднее.

Оба этих островных государства начинали с нуля в середине ХХ века, однако правительство Маврикия разработала экономическую стратегию, основанную на фактических данных, а не недостижимых фантазиях. Власти Мадагаскара ввели необоснованную ничем экономическую политику, надеясь построить «социалистический рай» к началу нового века, не имея никакого представления о том, как это нужно делать, и своими реформами только добили и без того слабую экономику.

Руанда — Бурунди: важность осознания ошибок

Руанда и Бурунди — две небольшие соседние страны. Во второй половине ХХ века они переживали постоянные конфликты между основными этническими группами — тутси и хуту. В 90-х годах эти конфликты закончились геноцидом против тутси, который не только унес жизни более миллиона человек, но и серьезно подорвал и без того хрупкие экономики этих стран.

Однако с тех пор ситуация в двух похожих странах стала совсем разной. Хоть они обе не являются демократическими, все же власти Руанды смогли научиться на своих ошибках и поставить страну на путь стабильного развития и повышения уровня жизни, а Бурунди по сей день остается беднейшей страной на свете.

С момента окончания геноцида в 1994 году лидером Руанды остается один человек — Поль Кагаме. Хоть он и является де-факто автократом в де-юре демократической стране, однако на его счет можно записать быстрый экономический рост и получение максимальной выгоды для страны из минимальных доступных ресурсов. Со времен геноцида ВВП на душу населения Руанды вырос более чем в 5 раз.

Геноцид разрушил хрупкую экономику Руанды, привел к серьезному обнищанию населения и подорвал способность страны привлекать внешние инвестиции. Благодаря осознанию ошибок прошлого Руанда добилась значительного прогресса в восстановлении экономики, а также начала крупную программу по ее диверсификации, снижению зависимости от натурального хозяйства и развитию экспортоориентированных отраслей.

Власти поняли, что основной причиной геноцида был экономический спад, перенаселение и возникшая в результате конкуренция за скудные сельскохозяйственные угодья и другие ресурсы. Стабильный экономический рост стал главным инструментом предотвращения новых гражданских конфликтов в стране (а также привлечения в страну инвестиций — важного фактора продолжения этого роста). Правительству удалось добиться своих целей и средний рост со времен геноцида составляет поразительных 8% в год.

Другим инструментом для развития страны послужила, как ни странно, политика подавления свободы слова. Осознавая, что новые этнические конфликты не приведут ни к чему хорошему, президент Руанды ввел наказание за любые действия, способные их спровоцировать, и теперь даже за неаккуратную шутку о чьей-либо национальной принадлежности можно получить тюремный срок.

Правозащитники считают политику президента репрессивной, однако со времен ее введения в Руанде не было ни одного крупного межэтнического конфликта, а до тех пор, пока уровень жизни граждан растет, они вполне готовы терпеть автократа у власти.

Жесткая, но относительно бескорыстная политика властей позволила достичь экономического роста и политической стабильности, сделав Руанду комфортной для проживания страной, а столицу — финансовым центром и одним из самых безопасных городов Африки.

Теперь взглянем на историю Бурунди. Со времен геноцида в стране еще долго не могли уладить гражданскую напряженность, а правительство несколько раз свергалось в постоянных государственных переворотах. Лишь в 2005 году к власти пришел первый «стабильный» президент — Пьер Нкурунзиза.

В первые годы правления он ввел несколько реформ для поддержания своего рейтинга, однако вскоре под его руководством начали расти уровень коррупции и президентской власти. Вскоре Нкурунзиза перешел к откровенно репрессивной политике, перестав переживать о поддержании экономики или безопасности в стране. Единственное, что заботило президента — это удержание власти.

Во время своего второго срока Нкурунзиза запретил людям выходить на пробежки, так как боялся, что их могут использовать для прикрытия политических собраний под видом групповых тренировок. Вскоре, по тем же соображениям, в стране были запрещены и мотоциклы. Все это происходило в то время, когда соседняя Руанда достигла такого уровня развития, что начала производить собственные электрические мотоциклы.

Выдвигаясь на третий срок, Нкурунзиза не имел абсолютно никакой поддержки у населения, что привело к массовым протестам, а вскоре и к их подавлению посредством убийства протестующих — погибло более 1700 человек, а 390 тысяч человек бежали в соседние страны.

Бедность, коррупция, нестабильность и этническая напряженность в Бурунди росли с каждым годом правления безграмотного лидера, который ничему не научился на ошибках прошлого и, набивая карманы, вел страну к все большему кризису.

Президент Руанды смог использовать свою неограниченную власть для контроля над непростой ситуацией и извлечения выгоды для своей страны, в то время как его коллегу из Бурунди не заботило ничего, кроме сохранения поста.

Самый важный урок, который можно вынести из исследования Африки и вселяющий наибольшую надежду, заключается в том, что многие из положительных тенденций взаимно усиливают друг друга. Страны с более дееспособным правительственным аппаратом и более честной демократией, как правило, добиваются лучших экономических результатов и больше инвестируют в образование. Более сильная экономика и лучшее образование, в свою очередь, помогают снизить безработицу, улучшить уровень жизни и так далее. Не все страны находятся в этом благоприятном цикле, но для тех, кто находится, различия сразу же становятся заметны. Кенийские женщины, например, не только живут намного богаче своих сестер в Танзании, но и у каждой из них на 1,4 ребенка меньше. Жители Руанды не только живут лучше, чем жители Бурунди, но и уровень грамотности у них намного выше.

Многие районы Африки по-прежнему испытывают серьезные проблемы. Экономика Нигерии растет недостаточно быстро и не поспевает за ростом населения из-за неумелого управления. Развитие ЮАР замедляется и правительство едва может нормально работать из-за растущей коррупции и бесхозяйственности. Нигер и Чад застряли в циклах насилия, высокой рождаемости и неграмотности, на преодоление которых уйдут десятилетия. Но в долгосрочной перспективе у некоторых стран положительные тенденции сохраняются: быстрая урбанизация, растущая доля детей, посещающих школу, сотни тысяч студентов в университетах за рубежом — это все большие основания для надежды. При попутном ветре эти тренды обещают принести значительные свободы и богатства сотням миллионов людей. Вышеперечисленные примеры показывают, что страны Африки вовсе не обречены на круговорот коррупции, насилия и бедности. При грамотном управлении даже самые, казалось бы, безнадежные государства могут достичь процветания.