Я один, но это лечится: как происходит медикализация одиночества

У одиночества нет единого определения. В книге «Одиночество: человеческая природа и потребность в социальных связях» нейропсихолог Джон Качиоппо определяет его как субъективное ощущение недостатка общения, подчеркивая, что человеку необязательно быть изолированным от других людей, чтобы чувствовать себя одиноким.

Каждый человек на определенном этапе своей жизни испытывает одиночество. Как правило, оно обусловливается такими обстоятельствами, как смерть близкого человека, переезд на новое место, смена работы (или школы), развод, утрата трудоспособности или болезнь.

Хроническое одиночество — это нечто совсем иное. Как пишет в книге «Биография одиночества» историк культуры Фей Баунд Альберти, оно не связано с нехваткой общения: «Это осознанное ощущение отстраненности от близких и отсутствия своего места в мире». Такое одиночество трудно распознать и еще труднее вылечить.

В 2014 году вышла совместная статья Качиоппо и его жены и коллеги Стефани Качиоппо, в которой они сообщили, что ощущение изолированности способствует повышению уровня гормона стресса кортизола, нарушению сна и увеличивает вероятность развития различных заболеваний. Исследование, проведенное Джулианной Холт-Лунстад в 2015 году, показало, что одиночество «опаснее для здоровья, чем ожирение».

В 2017-м бывший генеральный хирург США Вивек Мурти заявил об «эпидемии» одиночества. Его опасения подтвердились годом позже, когда компания Cigna обнародовала результаты своего опроса: 50% американцев сообщили, что они чувствуют себя одинокими иногда или постоянно, а 25% — что их никто не понимает. (В опросе за 2020 год уже 61% американцев назвали себя одинокими — прирост в 11% всего за два года.)

Эта тревожная статистика породила целую череду статей об одиночестве.

А в 2018 году Трейси Крауч стала первым в истории Британии министром по вопросам одиночества. Согласно официальному пресс-релизу правительства, к 2023 году английские врачи «начнут прописывать пациентам, страдающим от одиночества, участие в общественной и волонтерской деятельности» так же, как сейчас прописывают лекарства.

За последние несколько лет в Северной Америке и Европе приобрели популярность терапевтические группы, встречи и специальные скамейки для одиноких людей. Однако случайные знакомства — не лучший выход из положения. Исследования показывают, что важны близкие отношения, а не количество знакомых.

Вот почему некоторые ученые начинают задумываться о медикаментозном решении этой проблемы.

Лечение одиночества гормонами

Стефани Качиоппо с мая 2017 года проводит клинические испытания в надежде найти лекарство от одиночества. Ей удалось установить, что гормон прегненолон, производимый надпочечниками, снижает тревожность.

Муж Стефани в течение многих лет говорил, что одиночество влияет на работу мозга. В 2008 году он написал, что «само по себе одиночество — не болезнь» и ситуационное одиночество не нуждается в медикаментозном лечении, но лекарства могут помочь «людям, которые не в силах вырваться из замкнутого круга одиночества, побороть депрессию и тревожность». И он, и его жена лишь несколько лет спустя озвучили идею о борьбе с чувством одиночества с помощью лекарственных средств.

В марте 2015 года они высказали предположение, что краткосрочный прием окситоцина в сочетании с психотерапией может помочь пациентам, страдающим от одиночества.

В декабре того же года супруги Качиоппо начали лечить тревожность, депрессию и агрессивное поведение при помощи нейростероида (стероида, синтезируемого в мозге) аллопрегнанолона.

Исследования (проведенные в том числе самими Качиоппо) показывают, что аллопрегнанолон снижает тревожность и способствует восстановлению клеток мозга. На данный момент он используется при лечении посттравматического стрессового расстройства, черепно-мозговых травм и болезни Альцгеймера.

В прошлом году на американский рынок вышел основанный на аллопрегнанолоне препарат «Зулрессо», предназначенный для терапии послеродовой депрессии. Супруги Качиоппо установили, что чувство одиночества также связано с неспособностью синтезировать аллопрегнанолон. Именно это открытие положило начало нынешним клиническим исследованиям.

Лечение одиночества окситоцином

Около десяти лет назад психиатр Рене Хурлеман из Ольденбургского университета начал исследовать окситоцин, который еще называют гормоном любви из-за того, что он выделяется при родах, кормлении грудью и физическом контакте. Хурлеман предположил, что окситоцин может помочь при различных заболеваниях, в том числе при социальном тревожном расстройстве и посттравматическом стрессовом расстройстве.

Благодаря экспериментам на животных известно, что окситоцин играет важную роль в социальных связях. Так почему бы, рассудил Хурлеман, не использовать его для лечения одиночества?

Хурлеман и его коллега Симона Шамай-Цоори из Хайфского университета начали проводить исследования на людях, чье чувство одиночества не было вызвано психическими расстройствами. Испытуемые проходят курс групповой психотерапии и принимают участие в общественных мероприятиях. Вдобавок к этому одна половина участников принимает окситоцин, а другая — плацебо. Хурлеман и Шамай-Цоори надеются выяснить, может ли окситоцин в форме спрея для носа ускорить процесс лечения.

По словам Хурлемана, окситоцин нельзя прописывать отдельно от психотерапии, так как он может помочь сформировать доверительные отношения между терапевтом и клиентом и тем самым повысить эффективности терапии.

Базовый уровень окситоцина у одиноких людей и у людей из контрольной группы одинаков, рассказывает Хурлеман. Но стоит только появиться социальному триггеру — и всё меняется.

Ученые разработали эксперимент, в рамках которого участники должны отвечать на вопросы о своих счастливых воспоминаниях.

«Такие условия способствуют не только выделению окситоцина, но и поддержанию его устойчиво высокого уровня в дальнейшем, — утверждает Хурлеман. — Однако у одиноких людей такой реакции не наблюдается».

У одиноких уровень окситоцина остается низким даже после воспоминаний о счастливых событиях. Это означает, что одинокие люди испытывают менее сильные положительные эмоции, даже когда думают о приятных мгновениях.

Команде Хурлемана удалось установить, что у одиноких и не одиноких людей отличается мозговая активность в двух участках: миндалевидном теле (центре страха) и прилежащем ядре (центре вознаграждения). Но по-прежнему рано говорить, можно ли воздействовать на эти участки мозга, чтобы устранить чувство одиночества.

Исследование планировалось завершить к концу 2020 года, но из-за коронавируса оно продлится на 18 месяцев дольше.

Психотерапия одиночества

Многие психологи, социологи и терапевты сомневаются в эффективности медикаментозного лечения хронического одиночества и по-прежнему отдают предпочтение психотерапевтическому подходу.

Психотерапевт из нью-йоркской клиники TriBeCa Therapy Рэйчел Бенджамин ведет группу, посвященную одиночеству.

Она считает, что из-за медикализации одиночества «люди чувствуют себя еще более одинокими». Бенджамин не имеет ничего против лекарств в целом и согласна, что иногда они могут спасти жизнь, но предупреждает, что «таблетки не помогут построить близкие отношения».

Психотерапевт Калеб Додсон из Сиэтла лечит одиночество при помощи метода экзистенциального анализа. Он объясняет пациентам, что, научившись понимать чувства и мотивацию других людей, но сохраняя при этом независимость, они могут перестать чувствовать себя отвергнутыми.

Как и Бенджамин, Додсон поддерживает медикаментозное лечение в определенных случаях и соглашается, что, когда речь идет о тяжелой депрессии, лекарства иногда необходимы. Главное, чтобы они не мешали клиенту осознавать собственные чувства.

«Желание найти лекарство от одиночества вполне естественно, ведь мы до сих пор не знаем, что делать с этой распространенной проблемой. Намного легче принять таблетку, чем годами посещать терапевта», — говорит Додсон.

В то же время Додсон предупреждает, что «врачи должны будут пройти специальную подготовку и постоянно наблюдать за пациентами, принимающими такие препараты». Избавление от боли, причиняемой одиночеством, может лишить людей мотивации извлечь урок из своих страданий.

Сегодня об одиночестве часто говорят в контексте «эпидемии», и этот факт может повлиять на выбор методов лечения, считает историк культуры Фей Баунд Альберти. Она называет заявление Мурти паникерством и предостерегает, что «подобные слова могут привести к необдуманным политическим решениям».

Баунд Альберти также не согласна с предложенным Джоном Качиоппо определением одиночества как эволюционного, внеисторического явления, независимого от экономических и социальных условий.

Она считает, что одиночество — это современное явление, порожденное индивидуализмом. По ее словам, отношение к одиночеству как к неизбежному злу снимает всякую ответственность с общества и освобождает нас от необходимости искать решение.

Кому выгодна медикализация одиночества

Когда в 2015 году у Джона Качиоппо обнаружили рак, он вынужден был сбавить обороты, но всё же продолжал исследования вплоть до своей смерти в 2018-м. Чтобы справиться с горем и найти в себе силы не прекращать работу, Стефани начала регулярно совершать долгие пробежки.

В ноябре 2019 она стала соавтором статьи, в которой высказала предположение о существовании генетической предрасположенности к одиночеству. В интервью The Guardian она сообщила, что участники ее исследования, принимавшие прегненолон, чувствовали себя менее одинокими, чем принимавшие плацебо.

Хотя потенциальный рынок препаратов от одиночества пока трудно оценить, Мелисса Гарридо из Бостонского университета говорит, что от патологизации одиночества выиграют в первую очередь фармацевтические компании.

Неизвестно, финансируют ли какие-либо из них исследования одиночества в настоящий момент, но уже сейчас окситоцин и прегненолон можно приобрести в Vitamin Shoppe, Walmart и на Amazon по цене 0,5–2 доллара за дозу.