Северное сияние, олени и солнечная энергия. Создатель заполярной базы отдыха Федор Личутин — о том, как она устроена
Уже более двадцати лет Федор Личутин строит свою базу отдыха. Он постоянно ее улучшает, добавляет новые постройки, адаптирует в соответствии с цивилизационными требованиями и продумывает новые туры. Нюанс в том, что эта база находится за полярным кругом — в 100 километрах к северу от Нарьян-Мара, столицы НАО, в 70 километрах от ближайшего населенного пункта и окружена заказниками, заповедниками, водой и тундрой. «Нож» расспросил Федора об устройстве базе, туристах и арктических развлечениях.
— База называется «Ханавэй Ся». Что это значит?
— Мы хотели, чтобы название было привязано к местности. Здесь рядом сопка Мохнатка и мыс Соколка. Последний раньше назывался «Ханавэй Ся» — «соколиный обрыв» на ненецком языке и на языке коми и «конец пути» на английском (смеется). Его и решили взять.
— Там водятся соколы?
— Они живут парами и практически каждый год вьют там гнезда. В прошлом году снова приезжали браконьеры и украли соколиные яйца на продажу в Арабские Эмираты — птенец стоит сто тысяч! Но я тоже дурака свалял: выложил в инстаграм фотографию гнезда и геолокацию. Теперь стараюсь выкладывать поменьше. В этом году еще поставлю фотоловушки.
— Как добраться до базы? Где она находится?
— База расположена практически на границе с морем [Печорский залив Баренцева моря — прим.]: через три километра от базы по Печоре поворот, за ним — горизонт и больше ничего. Чтобы добраться до нее, нужно приехать в Нарьян-Мар, где мы всех встречаем и отвозим на базу. Местные тоже могут привезти, но если приезжаю я, выходит дешевле. В прошлом году у меня выходило 20 тысяч рублей на дорогу туда-обратно, а «таксисты» возят за 20–25 тысяч рублей в одну сторону. Но обычно я сам этим занимаюсь: нужно, чтобы лодка была более-менее мореходной — все-таки волны, мало ли начнет штормить.
— Бывает ли такое, что добраться невозможно?
— Бывает, один-два дня — когда ледоход, например, но тогда можно прилететь на вертолете. А так нет: летом на лодке (на воздушной подушке или на аэроглиссере), зимой — на снегоходах. В этом году для снегохода купили большую кибитку — туда спокойно помещается пять—шесть человек, и выходит дешевле.
— Почему вы выбрали именно это место?
— Когда я все это начинал в 1997 году, ближе шестидесяти километров от Нарьян-Мара строить было нельзя, такой был закон.
Но я все равно решил сделать базу: здесь рыбачил мой дедушка, потом отец, потом я. Дедушка в 1974–1975 годах построил на этом месте землянку: выкопал яму и накрыл досками, чтобы использовать ее вместо палатки, когда мы собирали ягоды или рыбачили. Потом землянку расширили и поставили избу, в которой можно жить, — а уже на ее месте залили фундамент первого гостевого дома.
Ну и лишние люди сюда не ездят, слишком большое расстояние: незачем ехать так далеко, чтобы нашкодить. Это своеобразный оазис на краю тундры и Печоры — в радиусе пятидесяти—шестидесяти километров ничего подобного нет.
— Как выглядит база сейчас? Что там есть?
— Там два гостевых дома, баня, небольшая столовая. И еще доделываем чум. Раньше его ставили для оленей. Мы его утеплили и ждем, когда сошьют балаганы, потом поставим печку — в общем, сделаем настоящий чум, он будет готов уже в мае. Написали для него специальный тур «Чумовой выходной»: предлагаем пожить один—два дня в чуме.
Сейчас планируем сделать в бане постоянный душ и тепло — мы вложили в это уже кучу денег, купили солнечный коллектор. Пока тестируем его на маленькой бане, чтобы понять, сколько нам их нужно. Еще используем ветрогенератор. Он, правда, сломался — уже четвертый по счету: они не выдерживают нашего ветра. Фирмы заявляют, что ветрогенератор рассчитан на 40 м/с, но они уже при 25–30 м/с выходят из строя.
— Достаточно ли базе альтернативных источников энергии или нужны дополнительные?
— У нас в планах полностью отказаться от дров и перейти на ветро-солнечную энергию. Для этого нужно 1–1,3 миллиона рублей. С февраля по октябрь будут работать солнечные панели, с ноября по январь — ветряк.
Пока энергии ветрогенератора хватает на освещение и зарядку телефона. Проверили солнечные панели: уже удалось вскипятить два чайника. Солнечных панелей нужно больше. Но мы уже начинаем шиковать. Изначально мы хотели всего лишь упростить зарядку телефона, поскольку раньше для этого требовалось включать электростанцию: заводишь ее за час, а она съедает два литра бензина. А теперь мы не притрагиваемся к станции по две недели.
— Как вам удалось привезти столько материала для строительства? Вокруг только карликовые деревья, а по тундре ездить можно только зимой, когда она укрыта плотным слоем снега.
— Я несколько раз в месяц езжу из Нарьян-Мара на базу. Едешь на выходных — берешь с собой полкуба досок, например. В следующий раз — пять бревен. И так каждый раз. Как курочка клюет по зернышку. Много материалов я доставлял по реке, как по старинке сплавляли, просто бросая в воду. Но это больше мороки: потом надо материалы из воды доставать, сушить, ставить груз. Привезти можно только летом — и теряешь год: осенью и зимой — снег, строиться нельзя. Я таким образом потерял два года: сначала возил материалы, потом строил.
— Кто вам помогал создавать базу?
— Жена и дети. Еще друзья приезжали отдыхать и тоже помогали. В основном все сделано своими силами: выходные, отпуск — поехал строить. Я раньше работал газовщиком посменно, четыре через четыре, и проводил на базе все выходные. Сейчас уже четыре года занимаюсь только базой.
— А была какая-то помощь от государства? Например, при закупке материалов и т. д.
— Нет, никто не помогал. Один раз мне дали грант: мы купили байдарки, квадроцикл, палатки, походную посуду. Больше никакой помощи не было.
Вообще есть разная помощь, но там столько бумаг, что проще все сделать самому. Например, нам предлагали частично оплатить солнечные панели и ветрогенератор. Для этого нужно собрать очень много бумаг и привезти специалистов, чтобы они все установили, зафиксировали, и потом еще занимались обслуживанием. Поэтому, когда они мне говорят: «Федя, а чем тебе помочь?», я отвечаю: «Не мешайте мне».
— Чем люди занимаются на базе?
— Можно начать с весны: в мае обычно охотятся на гусей или рыбачат — ловят щуку, она как раз с икрой активно идет на нерест. До охотников, в марте-апреле, приезжают фотолюбители, которые фотографируют животных (зайцев, куропаток, полярной совы) и природу. Везут специальную дорогостоящую аппаратуру. В июне-июле еще гнездятся птицы, у них свадебный сезон — некоторым фотографам тоже интересно.
После охотников приезжают те, кто хочет просто отдохнуть и походить по летней тундре, пока нет комаров. В это время мы организовываем туры на байдарках: есть несколько рек, по которым можно сплавиться. Есть простые и безопасные, есть категорийные. Ходим пешком по тундре, собираем дикоросы, поскольку травы цветут.
Можем выехать в море. Мы планируем купить катер, на котором можно будет уплывать далеко, уже даже написали круизный тур. Поселков на побережье нет, но стоят избы и можно разбить палаточный лагерь. Солнце, пляжи! И, кстати, там нет комаров.
В августе и сентябре собираем ягоды. С 18–20 августа уже начинает показываться северное сияние, а в октябре—ноябре оно ярче всего. Много людей приезжают специально посмотреть на северное сияние.
Рыбалка у нас круглый год. Еще часто просят свозить к оленеводам: посидеть в чуме, погладить оленей или прокатиться на них.
— Что такое «свозить к оленеводам»?
— Свозить к оленеводам — это свозить в стадо, где они живут и работают, в чум. Оленеводы все время кочуют с места на место [по определенным маршрутам — прим.], застать их можно не всегда. С октября по декабрь и с мая по июнь до них доехать легко, они находятся в десяти—двадцати километрах от базы. А зимой, например, они могут стоять в 87 километрах до базы — и это самое близкое. Но если гости хотят поехать — ничего не поделать.
— Почему туристы к вам приезжают?
— В основном ради охоты и рыбалки, среди них есть и постоянные гости. И перезагрузиться, конечно, отдохнуть от всего. Многие выбирают базу, чтобы увидеть новую для себя природу — особенно приезжие из других городов. Такие туристы обычно проводят здесь два—четыре дня.
Местные, кстати, иногда тоже добираются, но сейчас их бывает меньше. У нас же урезали зарплаты в последние три-четыре года.
Все говорили, что туристы сюда приезжать не будут, что я зря всем этим занимаюсь. «Никто сюда не приедет, никто не захочет». А мы все равно долбили и долбили, делали и делали. Сразу запустили сайт — правда, посетителей от этого не прибавилось. Но я стал ездить по выставкам и это немного нас продвинуло. И очень помогла реклама в городе: на телевидении, на радио, в газетах.
С пандемией туристов стало больше. Раньше их не было зимой, а сейчас они приезжают круглый год: может, без наплыва, но каждый месяц есть несколько групп.
— Бывают иностранные гости?
— Уже второй год подряд иностранцев нет из-за пандемии. Но до этого приезжали гости из тринадцати разных стран: Вьетнам, Китай, Германия, Италия, Франция, Грузия, Латвия, Эстония, Швеция — всех не помню. У нас есть книга отзывов: мы определяли по языкам, кто откуда приехал, и насчитали 12–13 стран.
— Были ли необычные просьбы у туристов?
— Мы летали на вертолетах, ездили на подушках — но чего-то особенно экстравагантного не было, просят обычно то, что мы и так предлагаем. Некоторые хотели, чтобы возле базы ходили лоси или медведи. Я им говорю: «Договаривайтесь с ними сами!».
Или, например, одна группа просила, чтобы для них забили оленя — хотели приготовить свежее мясо. Раз попросили, пришлось организовать: поехали к оленеводам, забили оленя.
— Чем вы занимаетесь, когда нет гостей?
— Убираемся, готовим базу, что-то планируем, сажаем садик. У нас хорошо растет клубника, репа, картошка. На зиму мы заготовили четырнадцать литров клубники — это не считая, сколько съели просто так. Зелень тоже растет — гостям нравится.
— В тундре же нет глубокой почвы. Как все это растет?
— У нас там уже больше сорока лет небольшой огород. Возили из города удобрения, навоз, опилки, кидали торф. Ну и вечная мерзлота сейчас сильно отходит — уже оттаяла на полтора метра. Я на днях ездил в тундру. Весна придет на месяц раньше: куропатки уже стали кричать и песцы почернели.
— Как это сказывается на природе?
— Озера стали высыхать, реки стали быстро зарастать. Ничего не поделаешь, парниковый эффект.
— Расскажите про оленей, которые живут на базе, — откуда они?
— Сейчас у нас живут пять оленей. Я купил Снежку (самку) и она через три года принесла теленка, Ятому. Ятома родила Фиалку, а сейчас опять ходит беременная, стельная. Жорика мне отдали: он бегал у оленеводов в корале [загон для подсчета скота — прим.] и сломал ногу. Был вариант забить его на мясо, но он же совсем был молочный, ни мяса, ничего. И оленеводы предложили мне взять его и вылечить, они знают, что я это умею. Я забрал Жорика. У него был легкий перелом, ничего страшного. Он был маленький и его каждый день носили на руках, чтобы он поел. А сейчас он уже сам всех носит: в этом году его объездили, купили сани, упряжь есть. Будет вдвоем с еще одним оленем, Федей. Его так назвали оленеводы, когда он убежал от меня к ним и жил там год. Потом оленеводы привели его обратно.
Зимой олени каждый день приходят к дому: то хлеб с солью им дашь, то еще чего-нибудь вкусного. А летом они обычно держатся в стороне от людей, но иногда все же подходят к гостям, особенно Жорик, он добродушный. Едят с рук, а кто-то и погладить дается.
