«Нам нужны тигры, которые боятся человека». Директор Центральноазиатской программы WWF Григорий Мазманянц — о китайских тигриных фермах и экономической поддержке регионов ради спасения дикой природы

— Представим, что мы находимся во вселенной мультфильма, где главное развлечение — бокс. Какие хищники выступали бы здесь в супертяжелом весе?

— Тигр и белый медведь. И тигр, скорее всего, медведя бы побеждал. Тигр очень хитрый, маневренный и весит 300 килограммов. Это 300 килограммов очень плотных хороших мышц.

— Я не могу представить 300 килограммов.

— Сколько весит ваш котик?

— Три килограмма.

— Вот 100 ваших котиков — это и будет тигр.

— Тигр — машина для убийств или урчащая ленивая кошка, чего больше?

— Есть история про тигра, который обитал в Средней Азии, ее описал [советский зоолог] Аркадий Слудский. В ней тигр выпрыгивает из тростника, опрокидывает на землю купца, который ехал на верблюде, и утаскивает верблюда в тростник. Судите сами.

Что такое тигр, кроме того, что он состоит из сплошных мышц? Он слышит в пять раз лучше человека, видит на полтора километра вперед, может прыгнуть на 17 метров с пулей в сердце (такой случай тоже был).

Это всё, конечно, делает его очень хорошим хищником. Поэтому, безусловно, машиной для убийств его можно назвать. Но в то же время он, как и все кошки, невероятно ленив.

В год одному тигру нужно 60 кабанов, оленей или косуль. Вот он поймал одного кабана, съел, несколько дней может не охотиться. И всё это время он будет лежать и греться на солнышке или обходить свою территорию. Если тигр сыт и мимо него пройдет какой-нибудь копытный, он нападать на него не станет.

И уж точно тигр не будет нападать на зайчика. Это связано с тем, что на такую охоту тигр потратит больше энергии, чем получит. Ему объективно неинтересно.

— А на человека интересно?

— Порядочный тигр на человека не нападает.

Тигр не рассматривает человека как объект питания. Более того, здоровый тигр людей боится.

Но, действительно, тигры иногда нападают, и это бывает в трех случаях. Первый, самый распространенный, — провокация со стороны человека: например, когда человек в тигра выстрелил. Но и тут тигр в первую очередь попытается просто спастись.

Полтора года назад на Дальнем Востоке была такая история: пришел охотник с двумя собаками, собаки тигра зажали — ему было некуда отступать, и тогда он пробежал через охотника, то есть просто отбросил его. Зверь на человека не нападал, он его просто убрал со своей дороги. Но, понятно, когда тебя отбрасывает кошечка в 300 кг… В общем, тот охотник в больнице пробыл долго.

— Тигр испугался собак? Он же мог с ними очень быстро разделаться. Или нет?

— С собаками не так просто разделаться, если их несколько.

— Какой второй случай?

— Иногда тигр не может охотиться на нормальную дичь — по разным причинам. И тогда он преодолевает свой страх перед человеком, нападает на него и превращается в людоеда.

Что такое человек? Бегает плохо, зубов и когтей нет. По большому счету, прекрасный кусок мяса. И если тигр один раз этот кусок мяса попробовал и понял, что ему ничего не будет, то он встает на этот путь, и судьба у такого тигра одна — быть застреленным или пойти в зоопарк. Тигр-людоед в дикой природе никому не нужен.

Самая известная тигрица-людоедка жила в Индии в XV веке. Она съела бешеное количество людей, человек 16 точно, может, больше. А произошло это так: она напала на дикобраза, и его иголки застряли у нее в шее, вросли. Из-за этого она не могла охотиться на нормальную дичь.

Чтобы выжить, тигрица переключилась на человека. За ней охотилась половина Индии. В конце концов ее убили, но это было очень тяжело.

Тигр ведь очень умный зверь. Он вполне может прикинуться раненым или убитым, потом на глазах охотников куда-то прыгнуть, проползти на брюхе, сделав крюк, и оказаться за спиной у этих самых охотников.

— А третья причина?

— Защита детей. В фильме «Спасти тигра» на главного героя, Пашу Фоменко, тигрица напала именно по этой причине. Но такое бывает очень редко. Чаще всё же провокация.

Вообще, на Дальнем Востоке за последние 30 лет были только два случая, в которых не удалось установить причины нападения. Один из них такой: мужик пошел в магазин и не вернулся. Что было — неизвестно. То, что человека убил тигр, — понятно. Понятно еще, что мужчина явно не был охотником, скорее всего, он шел в магазин за бутылкой. Он не мог спровоцировать тигра на нападение. Что там произошло? Мы не знаем. Возможно, до этого тигра обидел другой человек.

— Специалисты, изучающие тигров, отмечают, что эти животные очень чуткие и скрытные. И человек может прожить долгие годы в местах, где водятся тигры, и ни разу их не увидеть. Это правда?

— Тигр — это кошка, которая, безусловно, не будет показывать ни зубов, ни когтей просто так, она будет их использовать только для охоты и в целях безопасности. И да, встретить тигра в дикой природе — это счастье, за которым гоняются тысячи людей. Если тигр заметит человека, он либо сразу убежит, либо сделает круг, обойдет человека и понаблюдает за ним со стороны, но не покажется. На Дальнем Востоке человек может увидеть тигра только если он находится на соседней сопке — а между сопками обычно километра два-три.

В индийских национальных парках самое любимое занятие туристов — пытаться встретить там тигра. Водитель, который умудрился подвести машину к тигру, получает огромные чаевые.

Я в Индии был во многих нацпарках, но ни разу тигра не встретил. На выезде из одного парка висел большой плакат: «Если вы сегодня не увидели тигра, не расстраивайтесь — он вас видел».

Лиза [Георгий кричит своей коллеге], ты видела тигра в дикой природе? Вот, она три зимы ходила за тигром, изучала передвижение тигра на Дальнем Востоке и ни разу его не видела.

— Что случилось с тиграми в дикие 1990-е?

— Для них 1990-е прошли плохо. Дело в том, что на Дальнем Востоке существовала культура профессиональных охотников, которые жили с добычи соболя, белки и т. п. За сезон охотник мог заработать себе на «Жигули». Сезон заканчивался — они возвращались в цивилизацию, сезон начинался — они опять уходили в тайгу. Это был нормальный промысел огромного количества людей.

В начале девяностых, когда возник запрет на ношение настоящих мехов, спрос на меха катастрофически упал.

А теперь представьте: у вас армия охотников, которые привыкли жить в тайге и привыкли таким образом зарабатывать деньги. И они оказались вне экономики, то, что они делали всегда, больше никому не нужно. За шкурку соболя им давали две копейки. Тогда они узнали, что тигр пользуется спросом у китайцев. Весь тигр: и шкура, и кости, и мясо. И многие охотники переключились на охоту на тигров.

Одновременно с этим государство перестало финансировать службу охраны природы. Люди в этих службах сидели за мизерную зарплату, и им, кроме этой мизерной зарплаты, не давали ничего: ни бензина, ни питания, ни спецодежды.

Параллельно охотники начали мочить копытных и продавать их на мясо. Отсутствие копытных животных, то есть отсутствие пропитания для тигра, приводило к тому, что тигр становился конфликтным: он шел в сторону деревни и нападал на корову, лошадь или собаку. Людям становилось страшно, и они шли его убивать.

В начале XX века во всем мире тигров было около 100 тысяч. К 2010 году их осталось 3000 штук. Не в России — в мире.

Отчасти спасти тигров удалось благодаря тому, что в 1990-х появились фонды, международные и российские, и защитники природы смогли платить антибраконьерским бригадам и охотинспекциям.

— Вы упомянули Китай. И вот вопрос: тигриные фермы действительно существуют?

— Конечно. Тигриные фермы сейчас точно существуют в Китае и во Вьетнаме. На данный момент у них обитает около восьми тысяч тигров.

— Эти тигры не числятся как тигры?

— Нет, не числятся. Это вообще смесь бульдога с носорогом, а не тигр. Но надо начать издалека.

В китайской медицине много веков подряд тигриные части тела используется для изготовления тех или иных лекарств, в первую очередь, связанных с потенцией. Однако ближе к нашему времени Китай охоту на тигров запретил. Понятно, что при этом медицинский спрос как был, так и остался. Раз есть спрос, должно быть и предложение. И в какой-то момент некоторые китайские дельцы не нашли ничего умнее, как сделать тигриные фермы, то есть они стали тигров разводить.

Происходит это так: пока тигрята маленькие, обустраивают специальную комнату, чтобы с ними могли пообщаться дети. Разумеется, за деньги. Когда тигрята становятся чуть старше, туда могут зайти взрослые. Когда вырастают окончательно, «фермеры» устраивают шоу-кормление: зрители кидают курицу, те бросаются и раздирают ее. Дальнейшая судьба этих тигров — попасть в пробирку с лекарствами.

Мы категорически против этих ферм, потому что они увеличивают потребность в «лекарствах», и мало того, что эти фермерские тигры страдают, так еще охотники убивают и диких — в других странах.

Долгое время Китай не разрешал продавать эти лекарства официально. А где-то в начале этого года вдруг сказал, что можно. Международное сообщество выразило протест, и вроде снова запретили.

— Могли бы вы пояснить фразу «они не числятся как тигры»?

— Тигры есть в дикой природе и в зоопарках. Зоопарк — это, на самом деле, генетический банк определенных видов животных. Все тигры в зоопарках учтены, у каждого есть полная медицинская карта, генетические книжки. И люди отслеживают скрещивания всех тигров. Нельзя, например, скрещивать брата с сестрой.

То, что происходит в Китае, вне учета. У многих тигров то лапы вывернуты, то глаза заплыли — это всё последствия родственных скрещиваний. И выпустить таких тигров никуда нельзя.

— То есть если всех диких и тигров в зоопарке вдруг не станет, мы не сможем взять тигров из этих ферм?

— Нет. Из этих ферм никого взять нельзя.

— А как тигры туда попадают?

— Тигрят можно купить в цирке.

Помню, я был маленький, пришел мой папа (1978 год на дворе), и сказал: «Мне сегодня предлагали тигренка за 100 рублей, я решил его не покупать».

Я был очень на него обижен: как ты мог не купить, папа? Я понять не мог. Тебе предлагали, а ты отказался от тигренка!

— Как вы относитесь к таким существам, как лигры и тигоны, когда скрещивают тигра и льва, например?

— Я ко всем подобным игрушкам отношусь очень плохо.

— Каково место этих животных в природе?

— Его нет. Это всё для развлечения толпы и дальнейшего бизнеса. В дикой природе такого рода животных нет.

— И не может появиться?

— Есть случаи, когда мы можем восстановить какой-то уникальный вид, который исчез, за счет скрещивания с близкородственными видами. Например, был такой кавказский зубр, но в какой-то момент от него осталась одна зубриха. Ее скрестили с бизоном, в итоге родилось потомство, которое дальше выпустили обратно на Кавказе, и эти животные заняли ту же нишу, которую занимали кавказские зубры.

На эту тему до сих пор ведутся серьезные дискуссии, насколько это правильно.

— Но вы ведь будете выпускать в Казахстане туранского тигра, а туранский тигр вымер.

— Генетические исследования, проведенные в 2010 году, показали, что с генетической точки зрения амурский тигр ничем не отличается от туранского.

Отличаются они только фенотипически, то есть внешне. Если вашу кошку отвезти в холодную Сибирь, то она останется той же кошкой, единственное — будет более пушистой. Такое изменение под влиянием среды — естественный процесс. И вот примерно этим же туранский тигр отличается от амурского.

Так что, чтобы восстановить [популяцию] туранских тигров, мы привезем сюда, в Казахстан, амурских с Дальнего Востока.

— Есть примерный срок, даты, когда это произойдет?

— Тигров мы планируем привезти в 2024 году. Хотя всё не так просто. Разговор на эту тему между Казахстаном и Россией был еще в 2010-м, но соглашение до сих пор не подписано.

Впрочем, мы рассчитываем, что Россия пойдет-таки навстречу, и тогда мы этих тигров отловим, привезем в Казахстан и поместим их в специальные вольеры на передержку. В этих вольерах мы будем следить за состоянием тигров. Спустя время повесим на них специальные отслеживающие ошейники и выпустим на волю.

Момент передержки очень важен, и его нельзя затянуть.

Если тигр в вольере для передержки проведет год или два, мы рискуем превратить его в частично домашнего. Как бы мы ни старались, чтобы он не видел человека, всё равно существует определенного рода влияние: тигры привыкают к звукам, к регулярной кормежке и т. д. И тогда мы можем получить тигра, который не испугается человека. Нам, человечеству, такие тигры не нужны.

Нам нужны тигры, которые боятся человека. Только тогда они смогут нормально существовать.

— До 2024 года вы будете готовить для них территорию? Почему так долго?

— Да, в целом на это предусмотрено пять-шесть лет. Сначала надо было провести исследование, найти подходящее место, сейчас эти земли нужно подготовить, чтобы тиграм там было комфортно.

Представьте себе огромную территорию, скажем, в два миллиона гектаров. На этой территории должны жить кабаны, олени, сайгаки, косули. Чтобы их туда завести, нам, во-первых, надо восстановить тугайные леса, в которых эти звери живут.

Тугайные леса — это тамарикс, лох, ива и туранга. Лох можно просто купить в питомнике. А вот иву надо заготавливать с осени: сотрудники едут в большие ивняки, срезают веточки и укладывают их на зиму в подвал таким образом, чтобы весной посадить черенки.

С турангой всё еще более сложно. Она, к сожалению, очень плохо размножается. Поэтому мы собираем семена, обрабатываем их в чашечках Петри, потом высаживаем в маленькие стаканчики, и только после этого рассаживаем в теплице. Через год пересаживаем их в специальном питомнике, где они растут еще год на открытом воздухе. И только после этого их можно высаживать на той территории, с которой мы работаем. Либо турангу можно клонировать.

Есть специальные лаборатории, где один листик туранги аккуратно делят на маленькие кусочки и клонируют. И получается такой маленький стаканчик с маленьким растением, эти растения тоже надо помещать в теплицу на год. В этом году мы построили теплицу на 18 тысяч таких вот стаканчиков.

Потом в разных охотхозяйствах мы ловим животных и привозим их на территорию. Дальше этих животных нужно подкармливать, потому что главной опасностью после браконьеров для них является зима.

Например, зимой кабанята еще маленькие, и им тяжело пробить снег и лед, чтобы докопаться до корней, так что они могут умереть от голода. Поэтому мы устраиваем кормовые площадки, куда завозим кукурузу, ячмень, специальный комбикорм, и кабаны могут нормально пережить суровую зиму. Если кабаненок пережил первую зиму, то дальше с ним всё будет хорошо.

— Когда мы говорили с микробиологом, которая изучает паразитов, она рассказывала про похожие программы, в которых ученые пытались переселить оленей на другую территорию. И часто популяция погибала из-за паразитов, потому местные паразиты животных просто заедали, у животных не было иммунитета. Как вы решаете эту проблему?

— Чтобы такого не было, мы сначала берем анализы у животных, а потом они живут на передержке. Как я уже сказал, передержка — это специальный большой вольер, около 10 гектаров. И пока животные там находятся, мы смотрим, не случилось ли чего с ними, не заболел ли кто. И только после этого происходит так называемый мягкий выпуск, то есть мы берем и открываем ворота вольера.

Перед этим мы вешаем ошейники, чтобы наблюдать, что с ними происходит. Причем в случае с оленями их вешаем только на самок, потому что у самцов шея во время гона сильно раздувается [и ошейник может их ранить]. Если же ошейник изначально будет болтаться, олень может из-за этого застрять в ветках. Кроме того, самцы дерутся на рогах. И рог может влететь под ошейник — тогда олени сцепятся на всю оставшуюся жизнь.

— Через эти ошейники ведь можно отслеживать движение, и если олень застрял в дереве, это заметно по карте.

— Понимаете, точно отслеживает движение только дорогой ошейник. Ошейник подешевле будет показывать разброс по точкам. И в этом случае возникнет ощущение, что олень там просто пасется.

— Покупать дорогие ошейники пока не можем?

— В прошлом году я покупал и плакал: 4,5 тысячи евро за штуку. Дорогие ошейники чаще вешают на тигров и леопардов.

— С этим разобрались. Но ведь в том, что леса вырублены или сожжены, животные расстреляны, во многом виноваты местные жители. Вы не боитесь, что история повторится?

— Нам действительно важно, чтобы местные жители поддерживали будущее природы этого края. Так что мы разработали специальные красивые модули для проведения уроков в школе, наши коллеги регулярно выпускают телевизионные передачи на эту тему, статьи, мы делаем огромные билборды, информационные плакаты, стенды.

Помимо этого мы раздаем местным жителям малые гранты: от 1,5 до 3 тысяч долларов, чтобы поддержать их бизнес. Грант можно получить, пройдя конкурс. Два года назад у нас было восемь грантов, например.

— Как эти гранты работают?

— Представьте: вы живете в деревне, к вам приходят и говорят: «Если вы хотите открыть какой-нибудь бизнес, отлично, вы можете подать заявку на грант, только бизнес должен быть экологически ориентирован. Если ваш бизнес заключается в отстреле местных животных, то не пойдет».

Проходит конкурс, человек пишет: «Я хочу выращивать гусей и уток на продажу, для этого мне нужен большой двор, курятник, утятник, корма и начальное стадо. У меня есть деньги на то, чтобы сделать курятник и купить корма, но мне не хватает на начальное стадо». И мы выделяем грант безвозмездно.

Это помогает людям переквалифицироваться. 40% дохода семей в деревнях вокруг территории, где мы работаем, — это доход от браконьерства. До тех пор, пока мы не переключим людей на какие-нибудь другие доходы, мы ситуацию кардинально не изменим.

Еще у нас будут работать конфликтные группы. Надо понимать, что многие конфликты с тиграми происходят из-за того, что тигр заходит на территорию поселка и съедает собачку. У собачки есть хозяин, который бросается ее защищать, то есть хватается за ружье, стреляет в тигра, а это, как мы уже знаем, провокация, и тигр может напасть на человека. Поэтому такой тигр — потенциально конфликтный тигр. В идеале его нужно обездвижить, а после передержки отправить как можно дальше от поселка. Этим и занимаются, например, конфликтные группы на Дальнем Востоке России.

— А на уровне мирового сообщества вы проводите какие-нибудь проекты, чтобы тигры в итоге в Казахстане закрепились?

— Вы знаете, есть одна история, которая мне кажется важной для мирового сообщества. В Казахстане есть прекрасное озеро Балхаш. На берегу этого самого озера расположена та территория, про которую мы с вами всё это время говорили.

Озеро Балхаш — единственное в мире озеро, которое разделено на две части: соленую и пресную.

Большая часть воды в озеро попадает из реки Или. Однако вода в Или собирается в основном на территории Китая, а Китай активно эту воду использует для развития своей гидроэнергетики и частного хозяйства. Вначале 1980-х Балхаш начал мелеть. Если уровень упадет ниже 341 метра над уровнем моря, он может разделиться на два разных озера: соленое и пресное. И с ним произойдет то, что когда-то произошло с Аральским морем: оно обмелело и перестало быть морем, после этого в регионе начались соляные бури, это уничтожило огромное количество людей [дно высохшего моря покрыто солью и пестицидами, из-за этого растительность, свойственная этой зоне, не появляется, как следствие, изменился климат: летом стало жарче, зимой холоднее. У местного населения участились респираторные заболевания, рак гортани и пищевода. — Прим. авт.].

Китай с Казахстаном вот уже 30 лет не могут договориться об объемах воды, который Китай обязан пропустить на территорию Казахстана. Однако не только Китай несет ответственность за озеро Балхаш. Из-за изменения климата уменьшаются ледники, которые питают реку на территории Китая. Чем хуже будет экологическая обстановка, тем сильнее растают ледники, и со временем всё меньше воды остается для всех: и для Китая, и для Казахстана.

Однако сейчас мы рассчитываем, что после перевозки тигров у Казахстана появится дополнительный аргумент в этом споре по поводу воды. Без озерной воды тигры просто не выживут.

Если страны договорятся, то какое-то минимальное количество воды, необходимое для поддержания уровня, будет поступать в озеро Балхаш всегда, и мы не получим повторения трагедии Арала. Поэтому тигра можно считать будущим защитником Балхаша.