«Это наш круговорот котиков». Сотрудники Фонда защиты городских животных — о котоковоркингах в ЖК, вреде кормления птиц летом и о том, как спасать кошек, замурованных в подвалах

— Расскажите о «Котобюро»: что это такое, как у вас родилась идея кошачьих коворкингов, есть ли уже такие где-нибудь в мире?

Дарья Путинцева: Мы в Фонде защиты городских животных уже больше четырех лет обследуем подвалы домов, которые идут под снос по программе реновации, и эвакуируем оттуда кошек. В городских приютах Москвы всего 2000 кошачьих мест, и они давно переполнены. Поэтому мы открыли такое пространство для кошек, куда можно прийти, познакомиться с кошкой и взять домой животное, которое тронуло ваше сердце.

Для того чтобы аренда окупалась, нужно было зарабатывать. И мы подумали, что такой приют нового типа хорошо будет сочетаться с пространством антикафе, мини-коворкингом и небольшим лекторием. Всё это мы назвали «Котобюро», оно работает в Москве, в районе метро «Маяковская»/»Баррикадная» по адресу: Садовая-Кудринская ул., д. 21, стр. 4.

Аналогов нашему проекту нет. Есть котокафе, но это другая история. Владельцы котокафе берут животных из приютов или у волонтеров, а мы и есть приют, мы сами спасаем кошек в рамках наших программ. Это полный цикл: обследование территории и эвакуация кошек из подвала сносимого здания, лечение, переезд в «Котобюро» и, наконец, обретение животным новой семьи.

Такая деятельность требует намного больше расходов, чем содержание обычного котокафе. Поэтому оплата работы ловца на объекте, лечение котиков, транспортировка — всё это оплачивается из пожертвований в наш фонд.

«Котобюро» — это, так сказать, витрина нашей работы. Основной процесс остается внутри.

— Россия занимает первое место по количеству владельцев кошек, на фоне этой статистики коворкинг с котами в каждом дворе, который вы продвигаете, — отличная идея. Как идет сотрудничество с застройщиками? Вы пишете, что вам требуется под коворкинг помещение от 50 квадратных метров — это, считай, целая квартира, которую можно продать. Насколько охотно вам идут навстречу московские девелоперы?

Дарья: В июне прошлого года мы впервые приняли участие в градостроительной выставке «Арх Москва» и там познакомились с первыми партнерами-застройщиками. Сейчас мы сотрудничаем уже с восемью строительными компаниями, пока они оплачивают только отлов и лечение животных с их территории. Последний раз эвакуировали 16 кошек из сносимой котельной, на территории которой будет возводиться ЖК одного популярного застройщика.

Речь об устройстве «Котобюро» в ЖК застройщиков пока не идет — мы еще закладываем для этого почву, но сам факт того, что к нам прислушиваются, что застройщики пошли на сотрудничество, — это огромный шаг в нашем деле. И мы активно работаем над продвижением проекта «Котобюро в ЖК».

Что касается нужного нам помещения, мы говорим не о квартире, а о помещении на первом этаже, предназначенном для кафе, парикмахерских и т. д. Застройщику ничего не стоит выделить из своего бюджета то, что мы просим.

Мы считаем, что застройщик должен брать на себя ответственность за живых существ, которые живут на территории, где он работает. Ведь когда сносится дом или завод, людей предупреждают, переселяют. А животных никто не предупреждает.

И раз уж застройщик работает на этой земле, гуманно будет признать ответственность за них. Тем более что мы предлагаем полный цикл спасения животных и управления будущим «Котобюро» — застройщику ничего не потребуется делать, сотрудники фонда возьмут все заботы на себя. Но, конечно, мы не сможем работать без средств и места для расселения животных.

Наш единственный маленький приют не может вместить всех бездомных кошек Москвы. Поэтому мы предлагаем застройщику выделить помещение для кошек в одном из своих ЖК — не обязательно будущих, у них у всех уже есть готовые постройки. Это предложение, которое выгодно всем.

— Какие правила соблюдаются в «Котобюро» для того, чтобы животным было комфортно? Коворкинг — это пространство для взрослых, без детей, верно?

Дарья: Коворкинг в будни — это пространство для взрослых. Если гости приходят с детьми, мы объясняем правила, что дети должны не шуметь, не удерживать котиков против их воли и вести себя как взрослые.

Выходные — наоборот, семейные дни. Мы проводим различные мероприятия, творческие мастер-классы. К нам приходит много семей с детьми.

Дети должны уважать наших котиков: не бегать, вести себя тихо, не брать котиков на руки. Коты и кошки — такие же живые существа, с эмоциями, потребностями в личном пространстве. Для них организовано вертикальное пространство — полочки, лесенки, множество укрытий, чтобы они могли уединиться. Многие из наших подопечных сами запрыгивают на руки и не прочь поиграть. В таких случаях мы только за социализацию котиков.

— Можно ли забрать понравившееся животное? И каким критериям должен соответствовать будущий хозяин, есть ли у вас механизмы отслеживания того, что с кошкой дальше всё будет хорошо?

Дарья: Забирать нужно! Ведь это и есть цель «Котобюро» — чтобы котик находил дом, а на его место мы могли заселить следующего спасенного, который ждет очереди в стационаре клиники и тоже может обрести дом. Это наш круговорот котиков в «Котобюро».

Все потенциальные хозяева проходят тщательный отбор. Мы просим будущего владельца заполнить анкету и из его ответов понимаем, что это за человек, можем ли мы доверить ему животное. Наша анкета очень показательна, в ней сразу видно отношение человека к кошкам. Она позволяет отсеивать «неадекватов».

Главное условие — это установка защитных сеток «антикошка». Без них мы не отдаем кота, несмотря ни на какие уговоры. Больше о том, почему эти сетки нужны в каждом доме, где живет кошка, можно прочитать на странице волонтерского просветительского проекта «Кошки не птицы».

Второе условие — положительное отношение к стерилизации/кастрации и отказ от разведения животных (воспроизводства потомства). Третье — конечно же, качественное питание, соответствующее видовым потребностям кошки, готовность обеспечить своевременную ветеринарную помощь и, естественно, никакого насилия.

Мы смотрим и на то, по каким причинам будущие владельцы готовы отказаться от животного. Если это разодранные обои на стенах, проблемы с туалетом, переезд — сразу отказываем. Такие люди не готовы взять ответственность за животного. Животное — это не игрушка, а полноценный член семьи. Когда заболевает ребенок или у него возникают проблемы, мы же не думаем о том, чтобы отказаться от ребенка, мы решаем проблему. Это показатель ответственности и зрелости человека.

Также не отдаем животных несовершеннолетним, так как подписываем с будущим хозяином договор ответственного содержания. В случае если анкета приходит от несовершеннолетнего, мы разговариваем с родителями и, если семья соответствует, заключаем договор с ними.

— Вы спасаете кошек из подвалов домов. Почему вообще они оказываются замурованными там, обреченными на мучительную смерть? Неужели те, кто этим занимаются, не могут проверить подвалы на наличие животных?

Дарья: Когда мы вошли в эту сферу, то обнаружили, что эти кошки никому не нужны. Ситуация, конечно, меняется. Фонд реновации пишет о нас статьи, поддерживает информационно. Но денег на отлов, содержание и лечение этих кошек никто никогда не выделял. Как мы видим, проблема не очевидна большинству людей и профильным структурам — либо им безразлично то, что при сносе здания кошки остаются погребенными под завалами.

Кошки живут в подвалах домов и на промышленных предприятиях. Это их места обитания. При этом кошки — животные с высокой способностью к мимикрии. То есть если они не захотят, чтобы вы их увидели, — вы их не увидите. Это очень осторожные и скрытные животные. Поэтому мы используем такие устройства, как камера ночного видения с фиксацией движения и котоловки, — иначе поймать неручную кошку невозможно.

Когда дом сносится — а это шум, грохот, работа крупногабаритной техники, — кошка не бежит из подвала, она бежит в подвал, считая его своим домом и безопасным местом. А там она оказывается похоронена заживо.

— Как происходит спасение, кто входит в команду, которая этим занимается? Каков дальнейший алгоритм действий с этими животными и где они живут, помимо коворкингов?

Дарья: Схема здесь такая:

Мы получаем письмо от Фонда реновации с указанием адреса дома и сроками сноса.
Отправляем нашего ловца установить в подвалах камеры.
Если движение зафиксировано и камеры обнаружили котов, мы устанавливаем специальные ловушки — котоловки. Они полностью безопасны для животных.
Ловим котов и отвозим в клинику.
Отправляем в Фонд реновации акт о том, что дом обследован и животные эвакуированы или не обнаружены.
В клинике проводим необходимые манипуляции: обследование, лечение, обработка от паразитов, стерилизация, вакцинация.
Отвозим котиков в «Котобюро», где они живут до пристройства в семью.

Команда проекта: координатор программы «Кошки реновации» Людмила Ивлева занимается всей коммуникацией с Фондом реновации, ловцами, отслеживает камеры и сигналы о поимке, координирует ловца, а в последний год также привлекает застройщиков к сотрудничеству. Наш постоянный ловец Алексей выезжает на все объекты, ставит камеры, возвращается ставить котоловки, когда камера зафиксировала кота (количество котоловок ограниченно, а у нас под снос чаще идет несколько объектов). Он же отвозит животных в ветеринарную клинику, потом в «Котобюро». Там тоже есть своя команда, мы все постоянно взаимодействуем.

В «Котобюро» посменно дежурят два администратора — Андрей и Сергей. Они встречают гостей, рассказывают о «Котобюро», фонде и «Кошках реновации», проводят утреннюю уборку, уборку в течение дня и вечернюю уборку, поддерживают «Котобюро» в чистоте и приятном виде. Следят за здоровьем котиков и чуть что — направляют в клинику.

Еще у «Котобюро» есть SMM-менеджер, бывший ловец «Кошек реновации» и администратор «Котобюро», — Мария. Она ведет все соцсети «Котобюро», организовывает мероприятия, придумывает всякий креатив.

Хозяйственной и административной частью занимается управляющий: закупает расходные материалы, общается с партнерами, обновляет информацию о «Котобюро» на различных интернет-площадках.

И очень здорово, что вы спросили про команду.

Часто есть представление, что НКО — это какая-то абстрактная структура. Люди скидывают деньги, благотворительный фонд переводит их на лечение. Эта картина далека от реальности. В фондах работают люди, и именно их усилия — причина того, что фонд эффективен и помощь подопечным оказывается.

Фонд защиты городских животных, частью которого является «Котобюро», в свою очередь, состоит из команды: у нас есть координатор программы «Кошки реновации», координатор программы #НАКОРМИ, координатор программы стерилизации (сейчас она временно приостановлена); есть менеджер внешних коммуникаций, который привлекает партнеров к программам фонда, ведет коммуникацию со СМИ (и сейчас пишет вам это интервью), привлекает пожертвования, работает с дизайнерами и интеллектуальными волонтерами, есть SMM-менеджер всех соцсетей фонда (отдельно от «Котобюро»); юрист, администратор всего фонда — связующее звено между сотрудниками и бухгалтерией, который ведет всю бумажную работу и документацию; операторы горячей линии (сейчас тоже временно не работает); есть ловец и, наконец, директор — человек, который делает всё.

— Участвуют ли в вашей работе волонтеры? Нужна ли вам помощь, помимо финансовой, и какая? Ведь людей, любящих кошек, много, но они обычно не могут позволить себе больше, чем подкормить кота у подъезда, зато у них есть нефинансовые ресурсы.

Дарья: Отлов ведется профессионально, это не волонтерская работа. Не может любой человек с улицы или волонтер пойти в подвал аварийного здания и выставить камеры, настроить котоловку, а потом еще и пересадить животное из огромной, массивной котоловки в переноску так, чтобы этот напуганный дикий шипящий кот не сбежал. И при этом возвращаться на один объект с тяжелым оборудованием минимум три раза, а таких объектов под снос — несколько за период.

Конечно, нужно растить новые кадры, обучать их всему. Но желающих не много. Как правило, ловцами становятся люди очень идейные — это тяжелая работа, требующая огромного количества времени и физических сил.

Нам очень нужны автоволонтеры — те, кто отвезет животных из «Котобюро» в клинику и обратно, развезет корм бабушкам, которые участвуют в проекте #НАКОРМИ. В последнее время стало актуально волонтерское дежурство на мероприятиях. Всегда есть потребность в интеллектуальном волонтерстве — дизайн, копирайтинг, помощь в «Котобюро».

Но проблема в том, что волонтеры не работают систематически. Это скорее разовая история, а постоянно спасать, лечить, содержать животных и координировать работу волонтера — это задача сотрудников Фонда защиты городских животных. И мы делаем всё это благодаря пожертвованиям — это самый действенный вид помощи. Лучше всего, если вы оформляете систематическое пожертвование («подписка на пожертвования», ежемесячные рекуррентные платежи) даже на небольшую сумму.

— На сайте вы пишете, что занимаетесь выездной стерилизацией на предприятиях, а также на квартирах у хордеров. Кто такие хордеры, что это за термин? И насколько безопасна выездная стерилизация животных без дальнейшего контроля? Всё же для кошек это полостная операция, после которой некому будет отслеживать, нормально ли идет заживление или есть осложнения, а в антисанитарных условиях кошка может подхватить инфекцию, расчесать шов и погибнуть от заражения. Что делается, чтобы это предотвратить?

Дарья: Понятие хординга входит в Международную классификацию болезней 11-го пересмотра как патологическое накопительство, или силлогомания. Это поведенческое расстройство личности, которое может возникать как в пожилом, так и в молодом возрасте. Хордер — это человек с «синдромом Плюшкина», который накапливает кучу ненужных вещей и превращает свой дом в мусорку. Часто такие люди начинают разводить или собирать кошек при отсутствии достаточной площади для их проживания и возможности ухаживать за ними надлежащим образом, и эту свою несостоятельность они отрицают. В их квартирах питомцы живут, постоянно скрещиваясь, болея, иногда голод приводит к поеданию ими собственного потомства. Естественно, мы стараемся предотвратить эти трагедии — не говоря уже о неудобствах, которые обитатели таких квартир доставляют всему подъезду.

Мы крайне не рекомендуем оперировать на дому обычных животных. Но в случае острой необходимости мы вынуждены прибегать к такому способу, когда речь идет о том, чтобы срочно, пока есть возможность кастрировать животных и прекратить их постоянное размножение и близкородственное скрещивание.

Именно поэтому мы работаем только с несколькими вызывными специалистами, профессионалами, выполняющими свою работу на совесть. Потому что хирургия в кухонных условиях сопряжена с повышенным риском осложнений. И мы должны заботиться о благополучии животных, а не только о сокращении их численности путем кастрации. Наш выездной хирург делает это быстро, умело, с хорошим наркозом, отслеживанием животных после операции и с минимальным риском осложнений.

— Предприятия могут помочь московским кошкам и получить налоговые льготы. Расскажите об этом детальнее — помогать могут только зарегистрированные в Москве компании или фирмы со всей России? Сколько они смогут на этом сэкономить? Примерно какую часть поддержки вы получаете от бизнеса?

Дарья: Если речь идет именно о пожертвованиях от бизнеса, безвозмездном вкладе, а не об оплате наших услуг (по стерилизации, отлову, лечению), то не более 5%. Остальные 95% — пожертвования физических лиц. Они у нас, конечно, диверсифицированы по способам пожертвования. Кто-то переводит баллы в приложении «Активный гражданин», а оттуда они уже поступают к нам в рублях в соотношении 1:1. Приходит «кешбэк во благо» из «Тинькофф банка» — это тоже средства простых граждан, банк в этом случае выступает посредником (хотя и ему отдельное спасибо за такую возможность для нас и пользователей). Бонусы из BeFit приходят, «Много лосося» перечисляет 5% с продаж блюд категории «Еда для котика». Но в масштабах пожертвований от физических лиц помощь от бизнеса сейчас — это, конечно, капля в море.

Что касается налоговых льгот для ответственного бизнеса, который хочет помогать, — у нас об этом есть целая страничка на сайте. Воспользоваться правом на уменьшение собственной налогооблагаемой базы на сумму пожертвований в пользу благотворительных организаций могут только юридические лица на общей системе налогообложения (в пределах 1% выручки).

— На вашем сайте, помимо кошек, есть активные кампании по другим городским животным — птицы, которых используют в качестве декора, бобры, которые против, и некая убивающая утят вертикаль. Расскажите, пожалуйста, нашим читателям о том, что это за проблемы и чем они могут помочь, в том числе через изменение своего поведения и экопросвещение по этим темам среди знакомых.

Дарья: Любое взаимодействие с животными должно начинаться со слов «не навреди». Это ключевая максима. Животным в городской среде нужна не столько помощь, сколько защита от антропогенного воздействия и «причиняющего добро» населения.

Например, не нужно кормить птиц в теплое время года. Птицы теряют способность к самостоятельному добыванию пищи, становятся зависимыми от человека, перестают мигрировать, оседая в городе, и приобретают статус синантропного животного. Это нехорошо, так как в городе сформирована экосистема и внедрение нового элемента или удаление существующего влечет за собой изменение всей цепочки, а это нередко приводит к трагедиям. Также нельзя кормить птиц хлебом (хотя, казалось бы, это уже всем давно известно, но регулярно мы наблюдаем в парках поток людей с батонами хлеба, которые «хотят покормить уточек»).

Если рассуждать на уровне градостроительных проектов, то в них не учитываются интересы животного мира и зачастую игнорируется само наличие животных в городах. Это притом, что численность животных и птиц на городских территориях превышает численность людей! К сожалению, при проектировании зданий и объектов инфраструктуры не проводят зоомониторинг и не планируют мероприятия по снижению воздействия строительства на животных. И происходят трагедии.

Только один пример: средний небоскреб со стеклянными фасадами «убивает» десятки тысяч птиц в год: птица, летящая со скоростью 60 км/ч, не успевает увернуться от столкновения с фасадом, в котором отражается небо.

Животные — это не только кошки и собаки, это и белки, и ежи, и птицы, и многие другие важные, но незаметные жители города.

Мы ведем кампанию против потребительского отношения к городским птицам: их используют как живой декор, кормят недопустимыми продуктами, выставляют в ТЦ как «bird-терапию», забывая при этом, что имеют дело с живыми существами.

История бобров, которые против варварской реабилитации рек: в рамках государственной программы Московской области «Экология и окружающая среда Подмосковья» на 2017–2026 годы вовсю идет программа экологической реабилитации рек. И порой в жертву благоустройству люди приносят животных и растения: разрушая среду обитания зверей, лишая мест гнездования птиц, уничтожая деревья. Так, при реабилитации Яузы экскаватор сровнял с землей хатки бобров. Зима. Вырыть новые дома нет возможности, растительности там нет. Срочно найти новые места обитания невозможно. Если зверь не краснокнижный, если он не живет на особо охраняемой природной территории (ООПТ), он обречен. Да и ООПТ уже не преграда, взять хотя бы Битцевский лес, где в рамках «благоустройства» перерыли всё и погибли тысячи животных и рептилий.

А еще вы знаете, что при благоустройстве прудов в городах часто гибнут утята?

Причина достаточно простая — вертикальные береговые укрепления. При замене естественной береговой линии на искусственную никто не думает о том, что это может нанести непоправимый вред уткам, и с орнитологами, конечно, не консультируется. Из прудов с вертикальным береговым укреплением или без пологих сходов птенцы не могут выбраться на сушу и погибают. Плотов, с домиками или без, для решения проблемы недостаточно. С определенного возраста птенцы нуждаются в дополнительных кормах, которые доступны на суше, но не в воде, и только на суше полностью оперившиеся, но еще не умеющие летать птенцы могут физически готовиться к своим первым полетам. Для просвещения людей о проблеме мы разработали наклейки-памятки и предлагаем паркам размещать их на благоприятных и безопасных для птиц прудах. Если пруды уже оборудованы вертикальным берегом, то тогда есть вариант установить пологий сход (помост).

Подробнее о проблемах животных, связанных с антропогенным воздействием, можно почитать здесь.

— Многие помнят фонд по громкой кампании Bloody FIFA 2018, результатом которой стала отмена тендеров на убийство тысяч собак. Кто был автором идеи, вам помогало какое-то агентство или вы своими силами начали и развивали кампанию по пиару этой замечательной инициативы? Видите ли вы сейчас проблемы аналогичного масштаба, которые можно предотвратить через подключение небезразличных граждан?

Екатерина Дмитриева: Самым сложным в этой кампании было привлечение внимания к проблеме на начальном этапе. Агентства нам не помогали, в первые несколько дней я лично разослала более 370 писем в российские и зарубежные СМИ. И теперь точно знаю, что успех зависит от наличия стройных задокументированных доказательств проблемы, анализа, четкого посыла и методичной однообразной работы.

Конечно, я воспользовалась проведением чемпионата мира как инфоповодом, и не в последнюю очередь благодаря интересу спортивных СМИ удалось вывести кампанию на обсуждение проблемы на самом высоком уровне. Я работала не с тендерами на убийство собак вообще, я посчитала сумму, которую предполагалось потратить на уничтожение животных в городах чемпионата мира, получилось 100 млн рублей.

Я обращалась к подписчикам для создания видеороликов, графического материала, петиция и письма переводились на семь языков. Удалось создать структуру в разных городах мира в поддержку инициативы. И еще один важный пункт для успеха кампании — качественная небанальная графика, возможно, на грани фола, но не привычная лапка в сердечке.

К сожалению, сейчас я не вижу предпосылок для проведения масштабной общественной кампании. Изменилась и ситуация в стране и в мире, но самое главное, что спустя пять лет после принятия закона 498-ФЗ «Об ответственном обращении с животными», запретившего регулирование численности животных с помощью эвтаназии, убивать животных возможно вновь. Речь идет о поправках к закону 498-ФЗ, дающих регионам право принимать свои законодательные акты и обращаться с животными как угодно, подробнее об этом читайте здесь. Поэтому спасем кого можем. Закрывая глаза. Возможно, ветер переменится, но убитых уже не вернуть.

— Чем вы занимаетесь сейчас и какие новые инициативы по защите городских животных готовите?

Екатерина: Сейчас развиваем нашу ветеринарную клинику — UrbanVet. Не у каждого фонда есть своя ветеринарная служба, но каждый к этому стремится. Для нас это большой шаг. Мы открыли ее для обслуживания животных, спасенных нашим фондом, с перспективой приема и других пациентов.

Плюс и в том, что это не бизнес ради заработка, в отличие от коммерческих ветеринарных клиник.

Когда люди придут в UrbanVet поставить вакцину своему питомцу, стерилизовать/кастрировать или просто показать врачу по какому-либо вопросу — они получат помощь, а мы — средства для существования фонда. Получается двойная польза: и свою собачку пролечил, и бездомным животным помог. По аналогии с «Котобюро» все средства, которые мы получаем, идут на счет фонда, и вывести их оттуда без отчетности перед налоговой никак нельзя. В этом суть НКО (некоммерческой организации): наша деятельность не направлена на получение прибыли. Хотя сотрудники фонда получают зарплату, их цель — решение социально важной проблемы. В первую очередь средства направляются на помощь животным. По закону не более 20% расходов НКО могут быть направлены на зарплаты сотрудников.

— Давайте составим с вами как экспертами инструкцию для горожан: самые частые проблемы городских животных и что нужно делать в каждом случае.

1) Я вижу, как животное погибает от голода и холода, но у меня нет возможности взять его себе.

Нет возможности — очень распространенная формулировка. А у фондов есть возможность? У фондов тоже ограниченные возможности, мы не можем брать всех животных. В таком случае везите животное в клинику, обследуйте, сдайте анализы на основные вирусные инфекции, действуйте по назначениям врача. Обработайте от паразитов, и, если животное здорово, можно его стерилизовать и вакцинировать. Параллельно или после найдите передержку — в Москве полно волонтеров, предоставляющих такую услугу (платно или бесплатно). Можно объединиться с соседями, друзьями — устроить сбор.

2) Я вижу раненое/больное животное, но у меня в обрез денег, я не смогу заплатить за его лечение.

Каждый принимает решение сам: помочь или уйти. Это опять же про ответственность взрослого человека.

3) Я вижу живодера, который издевается над животным.

Звоните в полицию, пишите заявление, поднимайте шум в соцсетях, районных группах, группах по защите животных. Обращайтесь в районные и/или городские СМИ, нужно предать это преступление огласке. Если полиция не реагирует — пишите обращение в прокуратуру по поводу ее бездействия. Вы также можете пожаловаться на действия полиции по телефону единой горячей линии МВД: 8 (800) 222-74-47.

4) Я слышу мяуканье из замурованного подвала.

Вы можете самостоятельно вскрыть продух или воспользоваться нашей инструкцией:

Сделайте фото и/или видео закрытого продуха (продух — это окошко в подвальной части жилого дома). Рекомендуем снять видео, в котором будет слышно мяуканье. Обязательно подтвердите дату съемки, проговорив ее вслух.
По закону (постановление Правительства РФ № 1498 от 23.11.2019) один продух должен быть всегда, даже в случае сильных морозов. Закрывают эти окошки недобросовестные люди чем угодно: листом фанеры, листом железа, решеткой. Поддеть их можно монтировкой или другим подручным инструментом, который подцепит материал, как рычагом. Это не так сложно, как кажется, и вы не совершаете противозаконных действий, наоборот.
Если не получается вскрыть самостоятельно, идите в управляющую компанию и требуйте это сделать (но помните: если там не отреагируют быстро, животные успеют погибнуть, так что лучше позовите на помощь знакомых, у которых это получится). Действия в следующих пунктах — для тех, кто готов заняться долгосрочной борьбой и предотвратить дальнейшие нарушения закона.
Позвоните в Единую диспетчерскую службу города Москвы: +7 (495) 539-53-53. Вам назовут номер заявки — запишите его.
Идите в управляющую компанию дома с номером заявки и письменным заявлением.
Пишите заявление в полицию: замуровывание кошек является преступлением согласно статье 245 УК РФ. Жаловаться нужно на управляющую компанию, которая отказывается открывать продух и освобождать кошек. Если заявление принимать отказываются, запишите ФИО того, кто вам отказал, и подойдите к начальнику дежурной части или другим руководителям. Вы можете пожаловаться на действия полиции по телефону единой горячей линии МВД: 8 (800) 222-74-47.
Если встречаете бездействие и там, записывайтесь на прием к главе префектуры или управы района (для регионов — глава города/района). Помните, что везде с собой нужно иметь письменные обращения. Не пренебрегайте помощью местных (муниципальных) депутатов — они тоже решают проблемы жизни животных. Есть также руководители в областных администрациях, и, как правило, они или их заместители тоже ведут личный прием граждан.

5) У меня умер одинокий знакомый, и никто не хочет заботиться о его животных.

Вы можете забрать и стерилизовать кошек, начать искать им новый дом. Обратитесь к соседям и друзьям: не хочет ли кто-то взять кошек. Помните, у каждого человека есть колоссальный ресурс — это «неокошаченная» аудитория. В отличие от фондов и зооволонтеров ваше окружение еще «не окошачено».

Напоминаем, что самое действенное добро — это то, которое вы творите постоянно, пускай и потихоньку. Подпишитесь на посильную сумму рекуррентного платежа здесь, помогите животным, которым это нужно, и почувствуйте себя хорошим человеком. Заслуженно! ❤️

Фотографии предоставлены Фондом