Пропаганда для масс, гламур для элиты: женские журналы в СССР

Женские журналы от революции до войны: пропаганда с перерывом на НЭП

Большевики справедливо считали СМИ важным орудием пропаганды, поэтому после прихода к власти взялись за организацию женской прессы. Главная идея, которую важно было донести до читательниц сразу после революции — что женщины наравне с мужчинами могут и должны участвовать и в строительстве коммунизма, и в наращивании производства. Страна лежала в руинах, и рабочие руки были отчаянно нужны.

Первый советский журнал для женщин назывался «Коммунистка». Издание ориентировалось в основном на руководящих работниц, было подчеркнуто официальным и императивным: по сути, оно лишь доводило до сведения читательниц линию партии, координировало пропагандистскую работу и не предполагало ни доверительности, ни обратной связи.

Даже заголовки почти всегда были императивными: «Усилить рост ленинской партии», «Взять классовую установку в работе», «Готовить кадры безбожников», «Наладить руководство выдвиженками».

В целом, как считают исследователи, у РСДРП(б) сложилось два типа партийных изданий: руководящие и массовые. «Коммунистка» явно относилась к первому типу. Следом появились издания второго типа: они тоже были призваны в первую очередь пропагандировать, а не развлекать, но были рассчитаны на аудиторию «попроще» и говорили на более понятном ей языке.

Первый из двух главных советских массовых журналов для женщин — «Крестьянка» — начал выходить в 1922 году. Этот журнал переживет Советский Союз: последний печатный выпуск выйдет в 2015 году, а электронная версия существует и сегодня.

«Крестьянка» была призвана «сдвинуть сознание крестьянок с тупика безграмотности и предрассудков». Журнал рассказывал о том, как поднимать крестьянское хозяйство, зачем получать агрономические знания и покупать сельхозмашины, как организовать комитеты взаимопомощи, ясли, детсады, как ликвидировать безграмотность (для этого позже стало выходить приложение «Долой неграмотность») и создавать женсоветы. И, конечно, не уставал напоминать, как Октябрьская революция изменила жизнь крестьянок к лучшему.

Журналисты издания, понимая, что имеют дело с малограмотной, а то и вовсе неграмотной аудиторией, старались имитировать крестьянскую речь (по крайней мере, в рассказах и стихах), а еще — по-максимуму использовать в оформлении иллюстрации, рисунки и картинки в лубочном стиле.

Порой им приходилось объяснять читательницам, например, концепцию карикатуры.

«Показали мне ребята картинку, сами-то заливаются, смеются, а нам не понравилось, — жаловалась одна из читательниц. — Была там написана Арина-делегатка, да такой уродиной представлена — страсть глянуть. Ноги-то кривые, а лапти — какие-то просто плетни. Не след вам конфузить нас, крестьянок».

Редакции пришлось оправдываться, что в рубрике «Веселая страничка» специально помещаются «смешные рисунки, чтоб было весело, смешно… Такие рисунки называются „карикатура“».

В 1923 году возобновляет выход второй главный женский журнал СССР — «Работница». Он был основан еще до революции — первый номер вышел 8 марта 1914 года, — но во время Гражданской войны ресурсов его на издание не было. «Работница» тоже была подчеркнуто пропагандистской: рубрики, которые повсеместно встречались в дореволюционных женских журналах (воспитание детей, рукоделие, кулинария), появились только в 1927 году под давлением читательниц, да и то возникали в журнале лишь время от времени и занимали максимум страницу. Постоянными же рубриками были, например, «От станка в школу», «Работница в производстве», «Комсомолка», «Революция быта», «Строительство новой жизни», «Ленинский набор». О содержании нетрудно догадаться.

Интересно, что как статус работницы в СССР был гораздо престижнее статуса крестьянки, так и качество их профильных журналов отличалось. Даже в послевоенные годы «Крестьянка» печаталась на дешевой желтой газетной бумаге, с плохой полиграфией, в черно-белых тонах, с минимумом фотографий и вкладышей. Полиграфия «Работницы» была гораздо качественнее.

По образу и подобию этих журналов в регионах появлялись свои издания: «Красная сибирячка» в Новосибирске, «Работница и крестьянка» в Ленинграде и Симбирске, «Красная тулячка» в Туле, «Труженица Северного Кавказа» в Ростове-на-Дону, «Свободная женщина» в Казани и так далее, плюс издания на национальных языках в республиках СССР.

Именно потому, что для «Работницы», «Крестьянки» и их региональных аналогов пропаганда была приоритетнее, чем реальные интересы читательниц, в период нэпа у них появились мощные конкуренты. В 1926 году акционерное общество «Огонек» начинает выпускать «Женский журнал» — издание, ориентированное на домохозяек. Совсем уж без пропаганды и там не обходилось, но наряду с рубриками вроде «Общественная и политическая жизнь» были рубрики «Кройка и шитье», «Рукоделие», «Краткий курс кулинарии», «Дом и хозяйство», «Мать и ребенок», «Детский уголок», «Моды в красках» и «Здоровье женщины» (в последней, кстати, публиковались обстоятельные статьи, например, о беременности и послеродовом периоде). За это журнал позже и поплатился: уже в конце 1920-х его заклеймили за «внеклассовость» и за то, что вместо освещения политических задач он «со вкусом описывал шик парижских магазинов». Выход его прекратился. Примерно в то же время за «безыдейность» были закрыты и многие другие издания, выходившие в сравнительно либеральный период нэпа. И в следующие десятилетия женские журналы уже не отклонялись от линии партии.

«Журнал для хозяек» в 1923 году тоже демонстрирует совсем иной образ женщины:

К 1930 году в СССР выходило 18 центральных и региональных женских журналов с общим тиражом более 800 тысяч экземпляров. Число читательниц, конечно, было в разы выше.

Индивидуальную подписку могли позволить себе не все, поэтому обычной практикой было подписаться на «Работницу» вскладчину целой комнатой или несколькими комнатами в рабочем общежитии, а на «Крестьянку» — целой деревней.

С началом индустриализации главной задачей женских журналов — в первую очередь, конечно, «Работницы» — становится производственная пропаганда. Женщин во что бы то ни стало нужно было вовлечь в социалистическое строительство. Для достижения этой цели все средства были хороши, поэтому наряду с прямой пропагандой в журналах публикуются, например, трогательные рассказы о том, как некая ударница труда находит на производстве свою любовь. Например, на полном ходу ремонтирует паровоз, рискуя жизнью — и коллега, восхищенный ее отвагой, влюбляется. Впрочем, журналисты не забывают подчеркнуть, что личная жизнь — все-таки дело десятое: на первом месте в жизни советской женщины — любовь к родине и труду. Деньги — тоже важный аргумент, даже для строительниц коммунизма, поэтому в женских журналах объясняют, как здорово быть финансово независимой и позволять себе дорогие покупки. Героини статей обстоятельно рассказывают, какие замечательные вещи они купили на свои зарплаты, увеличенные за превышение плана: «Велосипед, пальто, шелковый вязаный платок, валенки, отрез на костюм, на платье», — перечисляет комбайнер Петрова из Саратовского края в статье для «Работницы».

При этом, хотя партия изо всех сил стремилась привлечь женщин на производство, руководители и рабочие на местах были полны предубеждений и совершенно не жаждали принимать «баб» в коллектив или, хуже того, работать под их началом. Такие предубеждения и противостояние им — одна из постоянных тем в женских журналах того времени, но решение этой проблемы перекладывалось на самих женщин: им предлагалось доказать, что даже на вредных производствах и физически тяжелых работах они не уступают мужчинам.

Послевоенные журналы: медленный разворот от общественного к личному

Примерно в таком довольно однообразном и не очень увлекательном формате журналы просуществовали до войны — да и в первое послевоенное десятилетие оставались примерно такими же. Тем более, что после войны у государства снова возникла нехватка рабочих рук, и, чтобы восстановить разрушенное хозяйство, женщины должны были совершать трудовые подвиги наравне с мужчинами. Так что во всех женских журналах того времени женщина снова представлена в первую очередь как энтузиастка, стахановка, героиня труда; роль «жены и матери» отступает на задний план.

Понятие «неженская профессия» исчезает из обихода: во всех журналах пишут, что женщина ничем не уступает мужчине даже на тяжелых работах.

При этом счастливую советскую женщину в прессе тех лет постоянно сравнивают со страдающими женщинами капиталистических стран — те, бедняжки, живут в мире эксплуатации, дискриминации и неравной оплаты труда.

В общем, очень поучительный и не очень увлекательный контент:

Но в 1960-х контент начинает меняться. В том числе и потому, что страна все глубже проваливалась в демографическую яму. В эти годы рождаемость в СССР впервые упала ниже уровня воспроизводства населения (2,1 рождения на одну женщину); росло количество разводов, бездетных семей и матерей-одиночек. Обсуждать эти проблемы на страницах прессы было не принято, но решать их, по мнению властей, было нужно. И решение снова взвалили на женщин.

Власти внезапно вспомнили: женщина нужна государству не только как строительница социализма. И это немедленно отразилось на содержании женских журналов. В них вдруг заговорили про давно забытую «женственность», «духовный мир женщины» и женские «личные интересы», которые все предыдущие десятилетия пытались заменить общественными; начали писать о любви, верности и взаимоотношениях в семье. В «Работнице» появились постоянные рубрики «На моральные темы» и «На темы семейного воспитания».

Образ женщины-работницы, конечно, никуда не делся (рабочие руки все еще были нужны), но параллельно с ним на страницах журналов появляется образ «женщины-матери». В «Работнице» и «Крестьянке» начинают выходить постоянные рубрики «Ответы на письма матерей» и «Беседа с матерью», где публикуются статьи о воспитании и детском здоровье. Дальше — больше: сначала в «Работнице», а потом в «Советской женщине» заводят рубрики с советами психолога; чаще всего там рассказывается о том, отчего возникают конфликты и как их предотвращать (ведь нужно же снижать показатели разводов).

Журналы пытаются сформировать новый идеал: женщину, которая одинаково прекрасно справляется и с трудовыми подвигами, и с семьей, и с воспитанием детей. О том, что вообще-то совмещение функций работницы, жены и матери — огромная нагрузка для женщины, робко начали говорить только в конце 1970-х.

И рубрика для девочек-подростков появилась:

Кулинарные рецепты из дружественных стран:

Рубрика про материнство:

Но в основном по-прежнему в таком духе:

«Работница» в 1980 году. Уже есть интерактив: письма читательниц, где они не повествуют о трудовых подвигах, а обсуждают бытовые проблемы, например, пьянство близких.

Есть рубрика про модные тренды:

К середине 1980-х женские журналы окончательно превращаются в издания для «хранительниц очага»: все меньше пропаганды стахановского труда, все больше рубрик про воспитание, психологию, рукоделие и домоводство. А в перестроечные времена «Работница», «Крестьянка» и другие журналы начали наперегонки осваивать развлекательный формат. В них появились интервью с известными актерами и музыкантами, рубрики о красоте, о кино и театре, об астрологии (в «Работнице» — «Школа Глобы», в «Крестьянке» — «Астрология без мистики и тайн»). «Работница» пошла еще дальше: в 1988 году в ней появилась рубрика о культуре интимных отношений «Разговор для двоих», что еще пару лет назад было невообразимо.

Модные журналы: параллельная реальность

В женской прессе советских времен существовало еще одно направление, развивавшееся как бы изолированно от остальных — модные журналы.

Первым журналом мод, выпущенном в Советском Союзе, стал «Ателье» — издание Ателье мод, созданного при предприятии «Москвошвея». «Ателье» 1923 года — гораздо больше, чем просто модный журнал в классическом понимании: это было подчеркнуто эстетское издание обо всем, «что творчески прекрасно, что заслуживает наибольшего внимания в области материальной культуры». Достаточно посмотреть на список авторов, с которыми редакции удалось договориться о сотрудничестве: Ахматова, Анненков, Замятин, Кузмин, Кустодиев, Сомов, Бакст, Петров-Водкин и многие другие.

Первый номер производит удивительное впечатление. Тут и очерк о парижской уличной моде, причем автор — не кто-нибудь, а знаменитый драматург Николай Евреинов. И перечисление модных трендов: «В вечерних туалетах излюбленный цвет — розовый. Чулок черных совсем не носят. Высокой обуви тоже не носят. Модные туфли — типа сандалий с остроконечными носками. Прежний корсет устранен совсем». И размышления о разработке функциональных костюмов: «Так как в подавляющем большинстве у нас преобладает трудовой элемент, одежда должна быть приспособлена для труда». И полезные советы: например о том, что вышивка на одежде «может отвлечь внимание и даже уничтожить впечатление плохой окраски и тканья» — гражданская война только что закончилась, в стране по-прежнему разруха. И культурологические статьи, например, «Влияние танца на моду». И, конечно, фотографии и эскизы модной одежды. Помимо прочего, здесь есть, например, платье-бутон от Веры Мухиной — нарочито женственное платье с пышной юбкой и стянутой талией, на четверть века предвосхитившее диоровский new look.

К сожалению, первый выпуск «Ателье» стал и последним: издавать такой журнал оказалось не по средствам. А через два года закрылось и само Ателье мод.

В годы нэпа выходит довольно много модных журналов: «Моды», «Моды сезона», «Четыре сезона», цветное приложение к журналу «Красная панорама» «Искусство одеваться». Да и в других женских изданиях были обширные разделы о моде: скажем, в журнале «Женская жизнь» обзоры мод и статьи про рукоделие занимали около трети каждого номера. Все это разнообразие свернули вместе с нэпом — и все же даже тогда модные журналы никуда не исчезли.

«Искусство одеваться»:

Самым популярным в 1930-е был журнал «Модели сезона» (впрочем, «популярность» была весьма условной: журнал издавался небольшими тиражами и никогда не был массовым; достать его было сложно). Интересно, что в нем была даже рубрика «Моды за границей», где демонстрировались работы западных кутюрье — правда, как водится в СССР, пиратским образом: не указывались ни название дома моделей, ни имя модельера, ни название журнала, откуда взяты фотографии.

Еще более нишевым был «Дом моделей» — официальный журнал открывшегося в 1935 году Дома моделей на Сретенке. С первого взгляда было понятно, что это издание не для всех (Дом моделей шил для жен партийной элиты, на ту же аудиторию был рассчитан и журнал): образы женщин на его страницах не имели ничего общего с теми, что транслировались на страницах «Работницы» и «Крестьянки».

Пока «Работница» рекомендовала читательницам, «которым приходится делать сравнительно тяжелую физическую работу — подъем и переноску тяжестей — туго подвязывать живот, носить брюшной бандаж», «Дом моделей» публиковал изображения изящных женщин, которые явно никогда не поднимали ничего тяжелее букета цветов.

Пока в той же «Работнице» рассказывали о вреде высоких каблуков и призывали заменить его «гигиеничным, низким, широким и удобным», на страницах модных журналов красовались женщины на шпильках. Примерно в то же время, когда на страницах «Крестьянки» клеймили слишком непрактичную западную моду словами «У нас в Советской стране постоянного труда и великой стройки не место подобному платью», платья, которые демонстрировались в «Доме моделей», меньше всего были предназначены для постоянного труда или каких бы то ни было строек.

Выпуск модных журналов не прекратился даже с началом войны: их издавали до 1943 года включительно. По словам историка моды Мэган Виртанен, в эти годы они не столько несли практическую пользу, сколько поддерживали боевой дух: «Это прекрасный психологический способ сохранить личность, ниточка, связывающая с нормальной жизнью. Напоминание, что эта нормальная жизнь — с помадами, платьями, духами „Красная Москва“ — все-таки бывает. Да, сейчас ее нет. Но люди рассматривали эти журналы и верили в то, что она бывает и что она обязательно наступит снова». Уже в 1945 году возобновляется выпуск журнала «Модели сезона»; причем зимний номер (а он готовился зимой 1944 года, когда война еще шла!) выходит на дорогой мелованной бумаге. Примечательно, что сразу после окончания войны на страницах советских модных журналов впервые ненадолго появляются мужчины: элегантные, беспечные, в модных пиджаках, тренчах и пальто.

С конца 1950-х и особенно в 1960-х модных журналов издается уже довольно много. Главные — «Мода стран социализма», «Журнал мод» и «Модели сезона» — издавал Общесоюзный дом моделей. Свои журналы-альбомы с текущими коллекциями выпускали и региональные Дома моделей, и даже крупные универмаги (например, ЦУМ и ГУМ). В особенной цене были прибалтийские журналы: за эстонским Siluet от Таллинского дома моделей, литовским Banga и латвийским Rigas Modes модницам приходилось буквально охотиться. Они печатались сравнительно небольшими тиражами и в первую очередь рассылались по ателье — в продажу попадали крохи, на многомиллионную страну их не хватало. Еще дефицитнее были модные журналы стран соцлагеря.

При этом сложилась удивительная ситуация как из мема про «Вы продаете? Нет, просто показываю». Если на Западе задачей модных журналов было не в последнюю очередь стимулировать читательниц на покупку модной одежды, то в СССР купить представленное на страницах было почти невозможно. Именно поэтому в СССР в обилии издавались журналы с выкройками: «Шейте дома», «Я шью сама» и тому подобные. Модницам ничего не оставалось, кроме как пытаться повторить представленные модели.

А сразу после начала перестройки на рынке модных журналов случился прорыв железного занавеса: на русском языке начал выходить журнал Burda Moden, первое совместное советско-западное модное издание. Две фуры с надписями Burda Moden nach Moskau на бортах отправились из ФРГ в СССР 19 февраля 1987 года. Первый тираж — 100 тысяч экземпляров — мгновенно разошелся, даже не дойдя до киосков «Союзпечати»: его распространяли по предприятиям через профкомы. Да и в дальнейшем «Бурда Моден» можно было купить в основном у спекулянтов за космические деньги: цена доходила до 50 рублей при официальной в 5 рублей — тоже, кстати, серьезные деньги! Но советских модниц это не останавливало: ведь в журнале не только демонстрировались самые актуальные модели, но и давалась возможность немедленно повторить их с помощью выкроек.

Советские читательницы и не представляли, что женская пресса может быть такой: «Бурда Моден» наглядно показал им, насколько советские журналы отстали от мировых трендов. Неудивительно, что, хотя журнал издавался в десятках стран, нигде больше он не стал настолько культовым. Тогдашний министр иностранных дел ФРГ позже сказал, что Энне Бурда сделала для налаживания отношений между двумя странами «больше, чем три дипломатические миссии».