«Зависть к пенису останется в прошлом». Как ученые открыли подлинную анатомию клитора

«Тут на самом деле что-то есть, правда?» — в голосе доктора Хелен О’Коннелл звучит почтение и даже благоговение: 59-летний австралийский уролог жестом указывает на то, что на первый взгляд кажется спутниковым снимком поверхности Марса с большим количеством розовато-красных рек и кратеров. Эта область исследована меньше, чем Красная планета: поперечное сечение клитора, показывающее микроскопические структуры внутри тканей. Доктор указывает на сердцевидную структуру в центре, разделенную на два полушария с толстой красной оболочкой вокруг них — пористой, усыпанной крошечными кавернами. «Видите, сколько в нем сосудов? — говорит она. — Здесь все — из эректильной и пещеристой тканей». Когда женщина возбуждается, полости заполняются кровью, как пещеристые и губчатое тела в пенисе.

Внутри клиторального тела находятся бледные импрессионистские завитки, которые сталкиваются друг с другом, как зашкаливающие порывы ветра на картине Ван Гога «Звездная ночь». Именно из-за этого изобилия нервных окончаний клитор настолько чувствителен к прикосновениям. Их особенно много в головке и пещеристых телах, где они реагируют на малейшее давление и вибрацию. По обеим сторонам тела клитора находятся два кратера с красной каймой: артерии, которые снабжают кровью эту чувствительную часть таза. Вдоль них проходят, как подчеркивает О’Коннелл, крупные нервы: даже у младенца их диаметр составляет 2 мм, их можно разглядеть и невооруженным глазом.

«Взгляните, какие розовые нервы, — говорит она. — Не правда ли, удивительно? Так близко к головке, но есть и нервные стволы… Вместо незаметных волокон здесь огромный полноценный нерв».

Это цитата со страницы 133 докторской диссертации О’Коннелл «Обзор анатомии клитора» в красном кожаном переплете. Она была опубликована в 2004 году и, возможно, пока остается самым тщательным из всех известных сегодня исследований анатомии и истории человеческого клитора. О’Коннелл снова обратилась к ней накануне нашей встречи в Западной клинике в Футскрее, огромном медицинском комплексе в восьми километрах к западу от Мельбурна, в конце февраля 2020 года (за несколько дней до того, как коронавирус обрушился на Австралию; тогда она работала в больнице в обычном режиме). О’Коннелл возглавляет здесь урологическое отделение; сегодня вместо хирургического костюма на ней элегантный черный, в полоску. Ее голубые глаза настороженно следят из-за узнаваемых бордовых очков с оправой «кошачий глаз». Когда она увлеченно перелистывает страницы, эти инопланетные изображения превращаются в знакомые пейзажи, карты местности, которые вы уже любите.

Когда нужно понять строение клитора, все дороги ведут к О’Коннелл. На протяжении всей карьеры ей приходилось наблюдать, как несправедливо относились к этой части тела — от Везалия и Фрейда до медицинских курсов ее современников. Как правило, ее учебники и учителя изображали его как младшего, недоразвитого кузена пениса. Но она никогда этому не верила. Она признает, что исследовать клитор сложно, поскольку большая его часть защищена жировой прослойкой и скрыта под тазовой костью. Но О’Коннелл всегда догадывалась о существовании и другой причины, которую просто не искали.

«Первоначально анатомов не интересовал клитор. Пенис был гораздо занимательнее, — заявила она в одном интервью BBC. — Он больше, и очки, чтобы его разглядеть, были не нужны».

Первые три года изучения медицины О’Коннелл потратила на зубрежку бесконечного списка греческих и латинских названий частей тела. Это уже было ужасно. Но потом к этому добавилась «отвратительная книга». Версия «Анатомии» Рэймонда Ласта 1985 года (учебника, по которому нужно было готовиться к экзаменам по хирургии) «была написана в сдержанном стиле, который был немного оскорбителен для молодой женщины», вспоминает О’Коннелл. Клитор едва ли упоминается, а поперечное сечение женского таза отсутствует. При этом четыре страницы уделены пенису. В тексте женские гениталии описаны как «неудачное» формирование мужских половых органов. Это слово она подчеркнула синей ручкой, а вместе с ним и «отсутствие жесткой опоры», «слабое развитие» и «отсутствие желез» — такие определения давались им.

«Ни одного упоминания об изменениях в его структуре при сексуальной активности! Или механизма эрекции», — нацарапала она на полях.

К тому времени О’Коннелл перевалило за двадцать, она была замужем. «Я знала по собственному телу, что там что-то есть, верно? Согласно Ласту, ничего там не было. И это неправильно. А вот что там было, какова анатомия — действительно нерешенный вопрос».

Позже, работая в центре женского здоровья в Мельбурне, она начала вплотную общаться не с исследователями из своей области, а с биологами, психологами и социологами. Один из них познакомил ее с совершенно иным источником знаний об анатомии — книгой о женском здоровье под названием «Новый взгляд на женское тело», где клитор изображался в виде продолговатого тельца с крыльями. У авторов, женщин из США, сформировавших феминистскую группу по охране здоровья, не было доступа к трупам для препарирования. Они раздевались ниже пояса и осматривали вульвы друг друга (одна участница даже мастурбировала до достижения оргазма на глазах иллюстратора, чтобы та могла рассмотреть клитор и прилегающие его структуры на каждой стадии возбуждения). Найденное они сравнивали с изображениями в стандартных анатомических текстах, отмечая широкое разнообразие среди самих женщин. «Великолепная методология», — отмечает О’Коннелл.

Она отложила это в дальний ящик своего сознания. Для начала ей предстояло пройти курс по урологии, чтобы стать первой женщиной-урологом в Австралии. «Но я пообещала себе изучить этот вопрос подробнее, как только подвернется случай, — говорит она. — В глубине души я сохраняла это намерение».

Когда она начала карьеру в области урологии, где доминируют мужчины, проблема стала еще очевиднее. При проведении операций на простате мужчины-хирурги тщательно следили за тем, чтобы не задеть нервы или кровеносные сосуды, перерезание которых могло бы навредить их сексуальной жизни. У женщин такие операции были сплошным минным полем. Никто точно не знал, какие нервы у них внизу и как они связаны между собой; никто не учитывал тонкости их анатомии, как у мужчин. Когда дело доходило до операций на уретре, гистерэктомии, родов с применением щипцов и процедур по удалению медицинских сеток из таза, клитор оказывался на линии огня. «Для хирурга, — заявила она в 1998 году, — это неприемлемо».

К концу обучения в медицинской школе О’Коннелл твердо решила выяснить, что же на самом деле происходит в паху. Она подозревала, что ответ находится где-то между текстами феминисток и мужчин-анатомов. Как и Везалий, она решила разобраться в этом вопросе не по книгам и устаревшим трудам, а вернувшись к основам: препарированию тел. Множества тел. «Где правда? — говорит она. — Вам нужно самим ее увидеть».

В 1998 году в университете Мельбурна О’Коннелл и ее коллега, специалист по микродиссекции Роберт Плентер, склонялись над тазом трупа, выпиленным от поясничного отдела до середины бедер — «слегка напоминающим шорты», как выразился другой коллега по препарированию. Она была одета в синий медицинский костюм и пластиковые очки, ее светлые волосы убраны назад. Руки спрятаны под двумя комплектами латексных перчаток в тщетной попытке не допустить проникновения паров едкого формальдегида. Над ней жужжало металлическое вытяжное устройство, которое всасывало токсичные испарения фиксатора, используемого для предотвращения преждевременного разложения тканей.

Плентер, специализирующийся на малоинвазивной хирургии, в частности на пересадке сердца мышам, показывал ей клитор. Но не просто клитор. Его обладательница — женщина 30 лет, высокая и сильная, — очевидно, умерла от опухоли на лице. До этого им приходилось работать с телами более пожилых дам, а значит, с клиторами, с возрастом несколько уменьшившимися (большинство из них также были законсервированы в формальдегиде, от которого ткани усыхают еще сильнее). Этот материал для исследования лучше, чем все предыдущие, представлял, как может выглядеть молодой здоровый клитор. Он состоял из эректильной ткани и разветвленных нервов. «Насколько работа с трупом может быть красивой… настолько она была совершенна», — говорит О’Коннелл. Один из коллег вспоминает, как был потрясен, обнаружив, что в клиторе столько же эректильной ткани, сколько и в пенисе, только распределена она иначе.

Эта несчастная женщина оказалась именно тем, кого они искали: их жемчужиной, подтверждением зарождающегося понимания, к которому они пришли на основе препарирования тел более пожилых.

Начиная с 1996 года О’Коннелл и Плентер работали в маленькой комнате для препарирования на пятом этаже медицинского корпуса университета в поисках анатомической истины. Структурированно и методично пара снимала слой за слоем, как археологи убирают пыль и грязь, чтобы добраться до скрытой под ними фигуры. Делать это приходилось медленно, потому что они ступили на новую территорию для современной науки. На препарирование миллиметров ткани могли уйти часы, а всего таза — месяцы. Для тонких разрезов требовались лупы — увеличительные стекла, устанавливаемые на очках, которые используют стоматологи и хирурги, и способные делать почти непрерывный поток фотографий. «К счастью, я славлюсь своим терпением», — говорит Плентер.

Обнаруженное оказалось не одним органом, а скоплением эректильных тканей вокруг вагинального канала и уретры. Формой это напоминало фаллос, направленный вниз, с двумя «руками», отброшенными на девять сантиметров назад к лобковой кости, и парой каплевидных луковиц, обхватывающих канал и уретру. Это была совсем не та структура, которую можно представить на двумерной плоскости, как она изображалась в учебниках (если вообще изображалась). Нужно было увидеть, как она обвивается вокруг влагалища и вплетается в окружающие ткани таза. Нужно было представить видимую часть — бугорок, который Мари Бонапарт считала полноценным клитором, вершину пирамиды из эректильного материала, большая часть которой скрыта под песком.

С каждым новым препарированным телом О’Коннелл все более убеждалась в правильности формы. Но для пущей уверенности она проверила свои выводы с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ), которая визуализировала эту часть тела у десяти здоровых молодых женщин. Снимки показали поразительно сильный приток крови в этой области, заставлявший клитор сиять на снимках ослепительно-белым светом. В 2005 году она опубликовала работу, в которой соединила обзор существующей литературы, микродиссекцию и снимки магнитнорезонансной томографии, чтобы показать полную анатомию клитора со всех сторон. Оказалось, что сама вагина не эректильна и не особенно чувствительна по своей природе; скорее именно тесная связь клитора с ней обусловливает ее роль в сексуальном удовольствии и возбуждении.

Это был настоящий переворот. В то время во многих медицинских учебниках головка клитора описывалась как целый орган. На самом деле, как писала О’Коннелл, «головка — небольшое, похожее на пуговицу продолжение тела клитора», похожее на головку пениса.

Клитор целиком был в десять раз больше его предполагаемого размера и формой напоминал гору из эректильной ткани, а не то, что подразумевает его греческое название — «маленький холмик». Более того, он был тесно связан со всеми окружающими его органами.

Работа О’Коннелл окончательно показала, что дихотомия Фрейда между вагиной и клитором была неверна. Он и другие психоаналитики призывали женщин отказаться от «инфантильного» клиторального удовольствия и принять свои вагины. Но, согласно ее выводам, любые ощущения от вагинальной пенетрации происходят из-за стимуляции различных частей клитора сквозь стенки влагалища. Все было так, как утверждали американские феминистки и отчасти Мари Бонапарт: почти каждый вид удовольствия может быть объяснен с помощью клитора. Никакого противопоставления клитора и вагины нет — это одно целое. О’Коннелл придумала термин «клиторальный комплекс» для обозначения не только головки, но и взаимосвязанной сети тканей, которые имеют общее снабжение кровью и нервами и вместе реагируют на возбуждение.

Ее открытие, образно говоря, задело за живое. СМИ прозвали ее анатомом-первопроходцем и «гуру клитора», изменившим наше представление о женском теле. «Зависть к пенису останется в прошлом, — писал журнал New Scientist после публикации ее первой работы. — Оказывается, клитор — вовсе не „маленький холмик“… Он простирается вглубь тела, а его общий размер по крайней мере вдвое больше, чем указано в большинстве текстов по анатомии». В конце концов ее исследования вернули «клитору его законное место на карте тела». Ее бывший преподаватель анатомии, доктор Норман Айзенберг, включил ее заключения в свою обучающую онлайн-программу «Анатомедиа». Ее «идеальный» клитор остается там главным материалом исследования, «во всей своей красе», утверждает он. В анатомическом музее университета есть даже пластинат клитора, на котором головка обозначена как «внешняя верхушка клитора», а все остальное — «клитор».

Возможно, она не была Везалием. Но совершила открытие, которое положило конец пониманию женского тела, выдвинутому отцом анатомии.

О’Коннелл никогда не стремилась стать вторым Везалием. Она просто пыталась устранить некоторые из грубейших ошибок, с которыми столкнулась в медицине. «Это дело необходимо было завершить, — говорит она. — Я не считаю себя анатомом. Я врач, уролог, хирург, у которого была возможность объективно взглянуть кое на что и внести свой вклад».

О’Коннелл считает, что использует современную науку для уточнения набросков Кобельта, возвращая их в центр внимания, где им и место. Но Кобельт сошел с дистанции, не дойдя до финишной прямой. Он проиллюстрировал клиторальные луковицы, но назвал их «вестибулярными луковицами» — «вестибюль» как своего рода преддверие для влагалища — и дал им общее название «пассивный женский половой орган». Более того, он упустил из виду связь клитора с уретрой и другими окружающими ее органами. О’Коннелл понимала их взаимосвязь, и это помогло объяснить, почему операции на уретре подразумевают риск повреждения клиторальных нервов. Она пошла дальше Кобельта, объединив все части клитора во взаимосвязанную структуру.

Читайте также

Мракобесие российской сексологии: вагинальный оргазм, дезадаптивная мастурбация и другие идеи, которые портят сексуальную жизнь

Как и идея о самом клиторе, открытия О’Коннелл распространились в культурной среде. Они проникли в умы акушеров-гинекологов, художников, ювелиров и ученых, которые, опираясь на ее исследования, по-новому представляли себе форму женского удовольствия. На основе ее данных были созданы трехмерные модели клитора в первую очередь для тех, кто больше всего заинтересован в его анатомии: секс-педагогов и терапевтов, хирургов, которые занимаются коррекцией пола и формируют влагалища и клиторы из пенисов, и врачей, которые проводят операции по восстановлению анатомии у женщин, подвергшихся обрезанию половых органов. Модели помогают им понять анатомию в трехмерной плоскости и помочь пациенткам лучше оценить свое тело.