Человек — оценивающее животное. Как наши ценности влияют на наше психическое здоровье

Оглавление

• Ценности с точки зрения нейробиологии
• Ценности и культура
• Как ценности связаны с психологическим благополучием и психическим здоровьем
• Ценности и психотерапия
• Что почитать, если пугает бессмысленность

Один покоряет вершину за вершиной и всё равно не чувствует себя полноценным, реализовавшимся человеком; другой даже в стесненных обстоятельствах получает удовольствие от жизни. Чем обусловлены такие различия?

Наш мозг похож на сложную систему, заточенную под решение проблем: найти трудность, поставить цель, достичь ее, улучшить адаптацию.

Однако задачи мы ставим перед собой не только простые (поесть, поспать, спариться, не умереть) ― нам подавай смыслы, близость и самореализацию. Воплощение ценностей, короче говоря.

Как психологи объясняют, что такое ценности:

― «Ценности — это социально разделяемые представления о том, что хорошо, правильно и желательно».
― «Ценности — общая склонность предпочитать нечто чему-то другому» (Герт Хофстеде).
― «Личные ценности — это четко сформулированные желаемые цели, которые управляют тем, как люди распределяют внимание, оценивают события и других людей, а также объясняют их поведение и суждения».

Именно ценности помогают нам определиться с тем, чего мы хотим; понять, что делать для удовлетворения своих потребностей и как выбрать из окружающего изобилия то, что действительно нужно. Достижение целей воспринимается как нечто важное тогда, когда эти цели значимы для конкретного человека. Поэтому Вася с удовольствием засиживается в офисе допоздна и любит проводить свободное время за обсуждением рабочих вопросов с коллегами, а Петя стремится как можно быстрее смыться со службы и пойти рыбачить ― разные ценности, разные пути к ощущению полноты жизни.

А вот Вова о ценностях не задумывается в принципе, у него другая повестка: Вова хочет быть счастливым, как люди из рекламы туалетной бумаги со смываемой втулкой. Вове кажется, что любые эмоции, кроме «хороших», ― это что-то несовместимое с нормальной жизнью, и он бросает все силы на то, чтобы не бояться, не злиться и не грустить. Он попадает в «ловушку счастья», как называет ее автор одноименной книги и тренер в терапии принятия и ответственности Расс Хэррис, убегает от негативных эмоций вместо того, чтобы задуматься о том, к чему ему хотелось бы идти.

«Я задумывалась о смысле своей жизни, о том, что значу для окружающих, что поменялось, если бы меня не было. Но ответы, которые мне на тот момент приходили в голову, были неутешительными. Я чувствовала вину за то, что со мной происходит, и казалось, что смысл жизни найти невозможно или что это что-то совершенно недостижимое для меня. Такие вопросы делали только хуже.

До того момента, как я поняла, что то, что со мной происходит, ― это не окей и тут требуется помощь специалистов и большая работа, для меня особенно важным было поступить в престижный вуз, получить высшее образование, развиваться в сфере профессиональных интересов. Больше заботило то, как ко мне относятся окружающие, чем то, в каком я состоянии.

Мне точно помогло и помогает осознание того, что человек ценен сам по себе, а не из-за чего-то».

Софья (смешанное тревожно-депрессивное расстройство и ограничительное расстройство пищевого поведения)

«Человек — оценивающее животное»

С нейробиологической точки зрения осмысление ценностей — процесс сложносочиненный. Если посадить разных людей в аппарат функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ, которая часто используется в современных исследованиях работы мозга) и заставить думать о важном или о смысле жизни, у всех них не активируется какая-нибудь одна извилина или бугорок с замысловатым названием. Наши ценности не живут в каком-то конкретном кусочке мозга, а скорее являются результатом слаженной работы сложных нейронных сетей.

Тем не менее ученые любят сканировать мозги людей в разных обстоятельствах, и с каждым годом в нашем распоряжении оказывается всё больше данных, в том числе и о том, какие структуры задействованы в этих сетях и какие функции они выполняют.

В своем курсе «Найти цель и смысл жизни: жить ради того, что действительно важно» профессор Вик Стретчер (PhD, MPH) отмечает забавное совпадение: в месте, где традиционно принято рисовать третий глаз, внутри черепной коробки располагается вентромедиальная префронтальная кора, которую по праву можно назвать одним из центров внутреннего просветления. В вмПФК обрабатываются данные об эмоциях, восприятии себя и других людей. Эта область тесно связана с социально-обусловленным принятием решений и результатами обработки опыта прожитой жизни.

В исследованиях восприятия ценностей и смыслов также часто фигурирует орбитофронтальная кора, которая трудится над определением субъективной ценности поощрений, получаемых из окружающей среды. Скажем, проходит человек мимо кафе и видит фото гамбургера — в теории отличная вкусняшка. Но насколько этот гамбургер нужен этому человеку в данный момент? Может, человек сыт? Или у него расстраивается желудок от фастфуда и употребление гамбургера чревато изжогой? Ответы на эти вопросы и вычислит ОФК.

Мудрый нейронный «третий глаз» — своего рода надстройка над более старыми отделами мозга, которые с древних времен отвечают за богатство эмоциональной жизни. Именно они закладывают фундамент, без которого осмысление ценностей было бы невозможным в принципе: ведь то, что для нас важно, это и есть «хорошо», это и ощущается как приятное. А то, что неважно или недопустимо, — условно «плохо» и неприятно. Эмоции как главный путеводитель по жизни помогают нам слышать самих себя и осознавать свои истинные потребности.

Размышления о ценностях, в свою очередь, способны влиять на активацию разных отделов мозга и, следовательно, наши реакции.

Например, мысли о дорогих и близких людях, делали испытуемых более восприимчивыми к информации о здоровом образе жизни, к которой они обычно относились негативно.

Советы о пользе движения, вреде курения и нездоровой еды не вызывали сильной защитной реакции, если получавший их человек предварительно обращался к трансцендентным (позволяющим «превзойти себя») ценностям. Такие размышления способны снижать активность систем организма, отвечающих за стрессовую реакцию (в том числе миндалевидного тела, которое любит активничать у людей, склонных к тревоге).

«Во время депрессии я не видела смысла ни в чем. Это сейчас я могу обернуться назад и сказать, что какие-то ценности всё-таки были. Мне не хотелось причинять боль близким своими поступками и мыслями. Я откликалась на их просьбы. Значит, забота в отношениях была одной из ценностей. Мысли о смысле жизни, кстати, были постоянно, но я не могла его для себя найти.

Во втором депрессивном эпизоде я была более агрессивной, уже не заботилась о чувствах близких, не утешали меня и друзья. Нашла смысл в улучшайзинге тела, появилось РПП, но хотя бы умирать передумала. Я изолировалась от социума (мне казалось, что я очень толстая, не хотела, чтобы меня такой видели), пыталась общаться с людьми в интернете. Ценностями были открытое общение, аутентичность; я честно выражала свои мысли, но поняла, что „нормальные“ люди меня не понимают, как будто между [нами] огромная, непреодолимая пропасть.

Дружба всё еще была ценностью — я стала искать себе подобных и нашла во „ВКонтакте“ группу людей с ментальными расстройствами, и она стала моим новым смыслом. Я выкладывала там тематические посты про психические расстройства и пыталась создать атмосферу, в которой каждый мог бы свободно высказывать свои мысли и его бы не закидали тапками за то, что он выходит за рамки „нормального“, как это было со мной».

Марина (депрессия, суицидальные мысли, расстройство пищевого поведения)

Также исследования показывают: активная реакция системы вознаграждения и подкрепления в мозге (а конкретно ее элемента — прилежащего ядра) на мысли о просоциальных действиях вроде помощи и благодарности или о работе над долгосрочными целями у подростков предсказывает снижение депрессивных симптомов в будущем. Если же внутренний «подкрепитель» активно отзывается на эгоистичный гедонизм, это скорее свидетельствует о возможном усилении депрессивных симптомов в дальнейшем.

Хотя на ощущение благополучия в настоящем ориентированные «вовне» ценности особенно не влияют, психологическое благополучие в долгосрочной перспективе с большей вероятность окажется связано со смыслами, которые выходят за пределы получения удовольствия.

Ценности — подарок эволюции, помогающий эффективнее регулировать поведение с учетом наших замысловатых потребностей. Их появление связано с процессом социального развития, поэтому, размышляя о ценностях, невозможно представлять сферического себя в вакууме ― это всегда история про «я» рядом с «другими», про себя в контексте отношений.

Ценности и культура

Ценности вырабатываются на основании личного опыта, но он в большинстве случаев связан с другими людьми. Основа закладывается в семье или другой социальной группе, в которой растет человек. Коллективы, в которые мы попадаем на протяжении жизни (компания друзей, учебная группа, коллеги, религиозные организации), культура страны, в которой мы живем, формируют нас, а мы ― их.

Групповые ценности служат той же цели, что и индивидуальные: сделать так, чтобы группа-«хозяйка» этих ценностей выживала, а лучше — процветала.

Люди с расстройствами пищевого поведения часто вспоминают, что родители или опекуны буквально заставляли их есть «через „не хочу“» или настаивали на необходимости беречь еду. История происхождения таких идей о сверхценности еды часто уходит корнями в голодные, кризисные времена, когда недостаток продуктов действительно угрожал жизни. В ответ на это на уровне группы (семьи) формировалась ценность: во что бы то ни стало беречь еду. Однако, когда контекст существования семьи сменился на более благополучный и еды стало достаточно, эта ценность потеряла адаптационный смысл.

Необходимость отказа от неадаптивных ценностей своей социальной группы вплетена в процесс выхода из РПП (например, приходится учиться не есть больше, чем хочется, даже если выбросить недоеденное рука не поднимается). Когда расстройство выходит в ремиссию, трансформируются и ценности: например, из «беречь еду» в «беречь тело и заботиться о нем».

Некоторые ученые называют ценности сердцем культуры, определяющим не только то, что мы считаем важным, но и то, что мы считаем правдой («социальные аксиомы», например, что все люди равны ― или что кто-то всё-таки «равнее»). При этом сравнение ценностей, существующих в разных культурах, — непростая задача для исследователей: их трудно измерить, легко неправильно интерпретировать и невозможно игнорировать. Сложности могут возникнуть на любом этапе:

• начиная с поиска репрезентативной выборки (группы людей, которая будет действительно показательной в отношении качеств целого народа);
• и заканчивая языковыми барьерами (когда одни и те же слова означают разные вещи или аналоги отсутствуют в разных языках; например, белорусские «любоў» к пиву или сериалу и «каханне» к партнеру будут переведены на русский одним словом «любовь»).

Поэтому с большой осторожностью стоит относиться к заявлениям о различиях в ценностях представителей разных культур — даже к подкрепленным ссылками на исследование, в котором обнаружились различия между жителями московских окраин и берлинских сквотов.

В исследованиях влияния культуры на индивидуальные ценности часто используется модель ценностей Шварца (подробнее ознакомиться с ней, а также почитать о ценностях россиян, можно здесь), в которой выделяются 10 типов ценностей:

1. саморегуляция,
2. полнота жизненных ощущений,
3. гедонизм,
4. достижения,
5. власть,
6. безопасность,
7. конформность,
8. традиции,
9. благожелательность,
10. универсализм.

Интересно, что зачастую обнаруживается корреляция ценностей с уровнем ВВП страны, в которой они измерялись. Исследования показывают, что различия ценностей на индивидуальном уровне намного выше, чем на культурном (страна происхождения определяет индивидуальную вариативность всего на 2–12%).

Зачастую разница в представлениях о ценностях в разных культурах кажется нам намного более значительной, чем она есть на самом деле. Такие искажения восприятия продиктованы свойственными нам когнитивными ошибками — например, подчеркиванием различий (А носит платок, а Б нет) и игнорированием сходств (и А, и Б стремятся любить и быть любимыми). Кроме того, нужно учитывать и еще один важный фактор: возможные различия в поведении, через которые реализуются одни и те же ценности. Например, духовные ценности в одном сообществе могут выражаться через религиозные практики, а в другом ― через нерелигиозное развитие осознанности. Тем не менее групповые ценности представителей обоих сообществ окажутся очень похожими.

«[Из-за расстройства] на первый план вышли забота о физическом благополучии, отдых, снизилась значимость материнства и таких ролей как хозяйка, жена, сексуальная партнерша.

Были мысли о том, что я неправильно живу, что я потеряла смысл. Чувства безысходности, отчаяния, бессилия, беспомощности.

Переоценка ценностей у меня происходила не во время расстройства / его лечения, а значительно позже, когда был уже длительный опыт психотерапии, накоплены какие-то знания о социальном и политическом устройстве страны. При постоянной поддержке личного и семейного терапевтов.

Задумываюсь: если бы расстройство случилось сейчас, то какие ценности помогли бы мне? Предполагаю, те, что вышли на первый план недавно: гражданская, социальная и профессиональная активность. Еще интересно, если для меня это всё стало важным, случилось бы у меня расстройство?»

Татьяна (тревожно-фобическое расстройство)

Выход там же, где и вход: как ценности связаны с психологическим благополучием и психическим здоровьем

От конфликта ценностей или временной потери контакта с ними не застрахован никто; наличие/отсутствие опыта работы с психологом или поставленного у психиатра диагноза в этом смысле непоказательно.

Тем не менее ощущение внутренней пустоты, собственной никчемности и отсутствия смысла жизни (вплоть до возникновения желания эту жизнь прекратить) встречаются среди диагностических критериев различных заболеваний (например, пограничного расстройства личности и депрессии).

Потерю контакта с ценностями даже называют одним из трансдиагностических факторов формирования психических расстройств (то есть эта проблема не связана с каким-то конкретным диагнозом, а скорее с психологическим неблагополучием как таковым, в самых разных его формах). Причем эта потеря может оказаться как причиной, так и следствием психологических трудностей.

С одной стороны, невозможность реализовать свои ценности, отсутствие или искажение системы координат мешают человеку получать полноценное удовольствие и удовлетворение от жизни, а значит, могут приводить к эмоциональным нарушениям (например, возникновению тревожных или депрессивных состояний). Так, психически здоровая женщина, забеременевшая после многократных попыток ЭКО и потерявшая ребенка, может столкнуться с невозможностью реализовать свои ценности, что в сочетании с переживанием потери зачастую приводит к депрессии.

С другой стороны, эмоциональные нарушения (например, при той же депрессии) не позволяют использовать чувства как ориентир при определении этих самых координат и заводят в тупик бессмысленности.

«[Во время депрессии] всё потеряло смысл, то, что было важным, перестало иметь значение. Каждый день был похож на другой, и тяжесть от бессмысленности его проживания очень сильно била по психике.

До болезни я училась на курсах повышения квалификации, проводила психологические курсы, вела клиентов, участвовала в интервизиях. Ходила в музеи и на прогулки. И это всё было для меня очень важно и ценно. Когда я заболела, то не понимала, зачем вставать по утрам, если все дни одинаковы. Обучение перестало быть для меня интересным и нужным. Работа казалась бесполезной, обесценилась помощь другим. Я перестала готовить, просто разогревала полуфабрикаты на семью.

Это была „лежачая“ депрессия: сон по 12–16 часов, сначала как способ забыться, потом я просто не могла встать, меня вырубало на ходу. Казалось, что пространство давит на всё тело, нарушилось внимание, не могла читать, сосредоточиться, забывала простые слова. В голове постоянно звучал вопрос: ради чего я живу?

Хотелось только спать, казалось, что существование лишено цели и единственный выход ― в окно. Суицидальные мысли были очень навязчивыми. Когда я начала лечиться, довольно быстро стало возвращаться желание получать новые знания, писать тексты для социальных сетей. Захотелось выходить на улицу, чтобы прогуляться и насладиться природой, получить удовольствие. Мне кажется, именно возможность получать удовольствие от привычных дел играет ключевую роль в возвращении смысла этих действий.

В болезни настолько меняется восприятие жизни, что любая отсылка к смыслам ― как извне, так и изнутри ― просто не работает. Только когда возвращается здоровое мышление, восстанавливаются смыслы и ценности. Это делает психотерапия и/или фармакотерапия».

Лидия (депрессия)

Фридрих Ницше (хоть его вряд ли можно считать примером психологического благополучия) сформулировал принцип, который, по сути, лежит в основе психотерапевтической работы с ценностями и смыслом жизни: наличие качественного «зачем» поможет преодолеть любое «как».

Понимание смысла деятельности, ценностей, на реализацию которых эта деятельность направлена, способно придать сил и само по себе выступить подкреплением на жизненном пути, каким бы тернистым он ни оказался.

К сожалению, сделать что-то для себя важным одной силой воли нельзя. Если особенности работы нейромедиаторов или определенных отделов мозга выражаются в снижении значимости чего-либо для человека, он не может сказать себе: «Для меня важно быть хорошей матерью, буду жить для своей семьи» и тут же увидеть смысл и ощутить удовлетворенность. Где же выход? Посмотрим, какие решения предлагает психотерапия ― на примере когнитивно-поведенческого направления (КПТ).

«В период расстройства сверхценностью стало „нормальное“ самочувствие. Появилась некая гонка, смыслом которой стало удержание тех сил, которые есть.

Мои ценности ― созидание, радость от того, что мои руки могут сделать что-то хорошее, ― за несколько лет (очень постепенно) обернулись против меня. Радость пропала (перестала иметь значение). Активность стала уходом от чего-то и только отнимала силы. Смысл просто потерялся. То, что я себе придумывала, чтобы продолжать деятельность, раздражало своей фальшивостью и тоже лишало сил. Оглядываясь назад, удивляюсь, как всё постепенно происходило, как будто незаметно. Совсем перестала мечтать и что-то планировать.

В самые сложные периоды всё важное казалось недостижимым. Давила кристальная ясность невозможности ничего изменить и моего бессилия. Это воспринималось истиной, основой. Очень тяжко. Я повторяла себе, что это неправда, и не верила себе. Важно помнить, что не это тебя определяет, то, что ты видишь и ощущаешь, ― не есть полная картина. Действительность больше и интереснее».

Евгения (тревожное расстройство и депрессия)

Ценности и психотерапия

Работа с ценностями в консультировании, психотерапии и коучинге тесно связана с прояснением потребностей, которые человеку не удается удовлетворить.

Стивен Хэйес, создатель терапии принятия и ответственности, выделяет шесть основных потребностей (стремлений), которые могут стать «мишенями» терапевтической работы: принадлежность (то есть отношения с другими), понимание мира, чувственный опыт, ориентация в происходящем, компетентность и свободный выбор.

Поняв, какие потребности для нас важны, но не удовлетворяются, мы можем определить курс дальнейшего движения и делать выбор в пользу действий, которые с этим курсом согласуются, используя ценности как компас.

Обращение к ценностям в КПТ помогает корректировать негативные убеждения о себе. Например, человек вырос в семье с пьющим отцом и подвергся травле в школе, и у него появилось ощущение, что он тряпка. Ценность «быть хорошим отцом своему сыну» может помочь ему преодолеть инерцию привычного отношения к себе и начать создавать ситуации, в которых это убеждение можно будет опровергнуть (например, эффективно заботясь о благополучии ребенка, сходив с мальчиком в походы и т. п.).

Работа с ценностями также важна в процессе поведенческой активации (расширения репертуара действий у людей, которые из-за психологических трудностей замыкаются в себе) и экспозиции (когда человек намеренно сталкивается со своими страхами, постепенно снижая их значимость).

Таблетка счастья: может ли психиатр выписать рецепт на возвращение смысла жизни?

Так как ощущение смысла и ценности разных аспектов жизни имеют нейробиологическую основу, логично предположить, что фармакологическое воздействие могло бы облегчить бремя бессмысленности или потери ценностей. Однако, к сожалению, ни один препарат не способен гарантированно вернуть ощущение, что всё в жизни не зря. Восстановление контакта с ценностями требует внутренней работы по переосмыслению своего места в жизни. Тем не менее многие люди, столкнувшиеся с психическими расстройствами, отмечают, что именно благодаря правильно подобранным препаратам им удалось найти в себе силы, чтобы в принципе ступить на путь этого переосмысления.

Исследования ценностей играют важную роль и в работе с дезадаптивными правилами и установками. Например, если у женщины возникает внутренний конфликт между усвоенным правилом «только материнство делает женщину полноценной», собственными профессиональными амбициями и нежеланием иметь детей, прояснение ценностей может помочь определиться с выбором курса на ближайшие годы. А клиенту с социальными страхами, которому трудно заводить романтические знакомства из-за долженствований в духе «настоящий мужчина всегда уверен в себе и не смущается; другие женщинам не нравятся», будет проще найти силы перестать избегать знакомств благодаря пониманию того, какую жизнь ему хочется прожить (например, получать и отдавать любовь и быть искренним в близости).

«Депрессивная пустота прошла не сразу. Самые первые инсайты появились, когда я узнала диагноз. Мой психиатр изучал КПТ и проводил со мной беседы, благодаря которым я поняла, что мое здоровье должно быть у меня в приоритете и нет ничего важнее. Уже здесь произошла переоценка ценностей. Я стала понимать, что желание быстро достичь каких-то результатов, требование от себя невозможного, стремление быть хорошей для всех и привели меня к депрессии.

Потом некоторое время понадобилось, чтобы лекарства подействовали. Первые недели еще ощущала пустоту, были нервные срывы, мысли о том, что никакого будущего у меня нет. Но периодически уже мелькала надежда на выздоровление, я уже начинала осознавать, что мои негативные мысли — это следствие болезни и что это пройдет.

Время от времени я снова чувствовала собственную ничтожность, казалось, что моя болезнь выдуманная. Позже мои надежды на то, что в жизни всё наладится, вера в то, что со мной всё в порядке, стали четче. Потом внезапно стала получать наслаждение от простых вещей: хорошей погоды, чашки кофе, вкусной еды, моих увлечений. Снова стало ценным проводить время с друзьями, получать удовольствие от общения.

У меня опять появились желания, мечты, наконец пришла уверенность, что у меня всё получится. Я радовалась, что снова могу получать удовольствие от жизни, а значит, в ней есть смысл».

Евгения (биполярное аффективное расстройство)

А в терапии принятия и ответственности (АСТ) практикуется максимально функциональное отношение к ценностям. Например, ценность «семья» в процессе консультирования, скорее всего, будет переформулирована во что-то более практико-ориентированное. И помогают в этом два ключевых вопроса: «Каким человеком я хочу быть?» и «Какую жизнь я хочу прожить?».

Если ответить на эти вопросы сразу не получается, могут использоваться разные приемы, позволяющие обнаружить этот внутренний компас ценностей:

• Обращение к светлым, позитивным воспоминаниями. То, что было важным в прошлом, возможно, остается таковым и сейчас.
• Обращение к боли. Печаль и эмоции этой части спектра обычно указывают, что мы лишились чего-то важного. Что бы сообщила ваша душевная боль, если бы вы к ней прислушались?
• Осмысление смертности. Написание собственной эпитафии или представление своих похорон помогает понять, какой след нам бы хотелось оставить в жизни других людей.
• Осмысление того, какие действия сами по себе выступают поощрением. То, что приносит удовлетворение, даже если требует трудозатрат и предполагает сложности, наверняка связано с ценностями человека.

Виктор Франкл, основатель логотерапии, одного из видов экзистенциальной психотерапии, считал: мы сами творим свои смыслы. Ответственность за то, чтобы жить полноценной и приносящей удовлетворение, осознанной и наполненной смыслом жизнью лежит на самом живущем, в каком бы положении он ни оказался. Можно радоваться и воплощать то, что важно, даже в самых ужасных условиях. Трагические события и потери, соматические и психические заболевания, трудности или тихое счастье ― всё это декорации, на фоне которых мы ставим спектакль своей жизни. Они задают тон повествования, но историю пишем мы сами.

Что почитать, если пугает бессмысленность

1. Книги Виктора Франкла (в частности, «Сказать жизни „Да!“: психолог в концлагере») и Ролло Мэя ― если готовы к тяжелым историям, на почве которых рождаются вдохновляющие идеи.
2. «Перезагрузи мозг» Стивена Хайеса ― если ищете практические рекомендации по улучшению качества жизни, избавлению от дезадаптивных правил и прояснению ценностей.
3. «Вглядываясь в солнце: жизнь без страха смерти» Ирвина Ялома ― если вопрос ценностей для вас связан с осмыслением человеческой смертности или травматическими переживаниями потери.
4. Автобиографии любых интересующих вас людей. Вооружитесь текстовыделителем и карандашом ― подчеркивайте моменты, в которых авторы демонстрировали приверженность ценностям. Сформулируйте, какие это ценности. Подумайте, насколько они близки вам.
5. Философов, которые занимались поиском смысла жизни по роду своей деятельности.

«Был тот самый момент понимания, что со мной „что-то не так“, и огромное желание почувствовать себя собой. Думаю, из моего личного опыта, поможет осознание, что где-то за этим всем (речь идет о психическом расстройстве. ― Прим. ред.) есть человек, которого вы знали или еще узнаете, ― он внутри, и с ним нужно познакомиться. И именно он знает ответы на все вопросы, и вдобавок говорит на понятном языке, и доступен 24/7. И принятие того, что мозг может обманывать здесь и сейчас, пугать и что нужно подождать, хоть будет больно (или не будет).

Жизнь с расстройством может ничем не отличаться от жизни без него, главное ― контекст. До диагноза я вообще себя не знала, а после всё изменилось. Та гибкость, которой пришлось научиться, помогает осознавать себя и свои ценности и жить в согласии с собой, даже если это не классический сценарий».

Аня (ГТР, депрессивный эпизод, возможное ПРЛ)