Эпидемии вампиризма в Европе и США. Почему в Новое время раскапывали могилы, протыкали кольями сердца мертвецов и как всё это связано с эпидемиями

Вампиры разных культур

Кровь в культуре — главный символ жизни, а значит, за ней всегда будет охотиться нежить. Легенды о духах и существах, которые высасывают жизненные силы, связаны с архетипическими страхами. Сильно различаясь по форме, эти легенды в чем-то сходятся. Вампир — метафора злого Чужого, нарушающего законы природы (мертвец, который ходит). Это темный двойник живого, который буквально несет с собой смерть. Он не обладает самостью, но он очень голоден, поскольку все, что у него есть, — это пустота и жажда крови.

О демонах-кровососах упоминали уже древние шумеры.

Истории о существах из низовой мифологии, оживших трупах, которые сосут кровь людей, есть в легендариумах народов со всего света: от филиппинского мананангала, который, отправляясь на ночной промысел, разделяется пополам, до питающегося энергией ци китайского цзянши и вампироподобных существ из фольклора австралийских аборигенов.

В Восточной Европе поверья об упырях появились в X–XI веках. Популярная точка зрения гласит, что именно оттуда они попали в западноевропейские страны. Например, во Франции и в Италии не было своих кровососов, предания о них попали туда с Балкан, а затем были успешно ассимилированы. Есть и другие мнения, основанные на том, что изредка ходячие трупы встречаются в средневековых западных легендах, например, в английских.

Определить и обезвредить

Исторически нечистую силу всегда обнаруживали там, где нарушался заданный порядок вещей. По народным представлениям вампирами считали тех, кто чем-то отличался от других, например, имел врожденные уродства или специфические особенности внешности (скажем, рыжие волосы и голубые глаза). Вампиром с большой вероятностью мог оказаться чужестранец.

В нежить записывали тех, кто скончался при невыясненных обстоятельствах, от странной болезни, был похоронен без должных ритуалов, а также если замечали необычные изменения трупа. Подозрительным считалось обилие смертей в одной семье: наверняка кто-то из них вампир, который наведывается к родным.

Чтобы защитить живых от нежити, проводили апотропеический ритуал, предназначенный для отведения злых сил. Ритуалы могли различаться в зависимости от местных традиций. Иногда речь шла о ходячем трупе, иногда — о мятежном духе, погребенное тело которого нужно обезвредить. Мертвецу мешали выбраться из могилы, старались упокоить его (чтобы неестественная живая смерть сменилась смертью обычной) или откупались (ритуальный обмен с миром мертвых).

Метаморфозы вампира

Термин «вампир» появился достаточно поздно и окончательно закрепился благодаря прессе и готическим романам. Слово считают южнославянским: в начале XVIII века оно попало из сербского в немецкий, а оттуда — во французский и английский языки. Первые упоминания вампиров в Англии встречаются газетах 1730-х годов, где рассказывались новости с юго-востока Европы.

В Америку легенды о вампирах были привезены, вероятно, в 1700-х годах палатинскими немцами, колонизировавшими Пенсильванию, или гессенскими наемниками, которые участвовали в Войне за независимость США. Впрочем, эти предания могли попасть в американскую сложносочиненную культуру одновременно из разных традиций.

Со временем как результат культурного синтеза сложился общий новоевропейский образ мертвеца-кровососа. Теперь это уже не просто деревенский житель, родившийся с заячьей губой, а человек, который выбрал сторону зла. Тогда же закладываются представления, что вампир постоянно жаждет крови и что его укус заразен. В XVII–XIX веках беспокойного мертвеца определяли по следующим признакам: его тело не разлагалось в гробу, не было подвержено трупному окоченению, а в сердце по-прежнему оставалась кровь.

Эпидемии вампиризма в Восточной Европе

Борьба с вампирами продолжилась, когда Западный мир уверенно встал на путь прогресса. Мало того, именно в это время она приобрела массовый спорадический характер. По всей Европе, а в особенности на юго-востоке, жители деревень и маленьких городов сообщали о нападениях нечисти и вскрывали могилы, чтобы проверить, так ли мертвы лежащие в них мертвые.

Заподозренных в вампиризме хоронили особым способом. Либо раскапывали могилу, и, обнаружив тревожные признаки, принимали меры. В зависимости от конкретной области способ совладать с нечистью различался: тела обезглавливали, связывали им ноги, заваливали плитами и вбивали колья. Судя по всему, иногда нечисть также пытались задобрить: археологи обнаруживают в могилах дары, например, монеты.

На принадлежавших Австрии балканских территориях в начале XVIII века происходило так много манипуляций с захоронениями, что по поручению императрицы Марии Терезии расследовать эти дела отправился известный врач Герард ван Свитен. Съездив в Моравию, просвещенный доктор сделал вывод, что дело в «суевериях и невежестве» деревенских жителей. Однако истории успели попасть в газеты, что создало Юго-Восточной Европе специфическую «вампирскую» репутацию.

Критически относились к историям о вампирах и многие религиозные деятели. Бенедиктинец Огюстен Кальме утверждал, что в момент смерти душа покидает тело и мертвый больше не возвращается на землю, а значит, даже христианские мыслители, которые описывали призраков, попали под власть суеверий. В «Трактате о явлении духов» Кальме описывал «эпидемию страха привидений, в частности вампиров, охватившую в конце XVII и начале XVIII века Венгрию, Силезию, Богемию, Моравию, Польшу и Грецию». Можно заметить, что вампиров и призраков он объединяет в один класс существ.

Аббат приводит ряд историй о том, как население этих областей встречало нежданных визитеров и расправлялось с нежитью. В Моравии, чтобы избавиться от призрака, который повадился садиться с живыми за стол, тело умершего выкапывали и сжигали. В Богемии покойных, на которых пало подозрение, пригвождали колом к земле.

В Сербии говорили о кровососах, которые пьют кровь жертвы, пока та не умрет от изнеможения, и считали, что нежить следует обезглавить, а затем залить могилу гашеной известью. Согласно историку религии Жану Делюмо, такие вампиры служили козлами отпущения, объединяя общину во время расправы над мертвецом.

Еще страх вампиров был распространен в XIX веке в Румынии, стране Дракулы. Английский путешественник отмечает в 1828 году:

«Если человек умирает насильственною смертью, на месте его гибели воздвигают крест, чтобы погибший не превратился в вампира».

Жан Делюмо. «Ужасы на Западе»

Археологи продолжают обнаруживать в Восточной Европе следы борьбы с нежитью. В 2008–2012 годах на старинном кладбище Дравско в Польше нашли останки нескольких людей, погребенных с серпами поперек шеи или живота. У других на шее помещались увесистые булыжники. Чтобы узнать, были ли умершие неместными (и потому подозрительными), провели генетические тесты. Но «гипотеза чужаков» не подтвердилась. Исследователи заключили, что потенциальным вампирам не доверяли в каком-то другом смысле, например, из-за того, что они занимались колдовством или были некрещеными.

…и буквальные эпидемии

Неожиданные, странные и массовые смерти всегда ассоциировались с происками нечистых сил. В случае мора вампиром считался первый умерший. Еще Герард ван Свитен предположил, что повышенную смертность в селениях, охваченных эксгумационной паникой, вызвали эпидемии. Сегодня эта теория достаточно популярна. Она может объяснить, почему в определенных регионах вампиров искали настолько часто. В Польше свирепствовала холера, когда проводили ритуалы над вурдалаками Дравско. Однако поскольку холера протекает быстро и не оставляет видимых следов на скелете, подтвердить эту гипотезу не удалось.

Иногда вампирский миф связывают с порфирией, заболеванием, которое может вызывать крайнюю чувствительность к солнечному свету и окрашивать зубы в красновато-коричневый цвет. Однако порфирия — генетическое заболевание, редкость которого не вписывается в контагиозно-инфекционную теорию.

Вероятно, легенды о вампирах упрочились и благодаря каталепсии. Иногда, проводя эксгумации, люди обнаруживали жуткие признаки — застывшие в неестественных положениях тела, изгрызенные губы, сорванные ногти. Учитывая сложности с определением смерти в ту эпоху, такие случаи бывали. Хотя, вероятно, не так часто, как считалось во время викторианской эпидемии тафофобии — страха быть похороненным заживо.

Кроме того, страх вампиров мог быть вызван эпидемиями бешенства. В пользу этой гипотезы говорят образы контагиозного укуса и растянутого во времени «нечестивого перерождения», которое можно связать с инкубационным периодом. К XVIII веку вампиры стали ассимилировать качества оборотней — в легендах они превращаются в летучих мышей и волков, которые переносят бешенство. Роджер Лукхерст, специалист по викторианской литературе и исследователь вампирских мифов, ассоциирует веру в вампиром и оборотней с вирусом: «После контакта с зараженным животным человек будто превращался в зверя».

На подобные аналогии могут навести такие симптомы, как проявление агрессии и водобоязнь. Однако ситуация с ликантропией сложнее и многозначнее. В Новое время было распространено одноименное психическое расстройство, при котором люди воображали себя волками и другими животными: срывали одежду, кусались, бегали на четвереньках. В культурном плане такое поведение стало своеобразным ответом на отношение модерна к телесности. По прошествии лет не всегда можно отличить психическое заболевание от инфекционного. Ясно только, что у эпидемии вампиризма могло быть много причин, и ее нельзя свести к действию одной конкретной болезни.

Вампиры Новой Англии: американская вампирская паника XIX века

Исследуя фермерское кладбище колониальной эпохи в городе Грисуолд (штат Коннектикут), археолог по имени Ник Беллатони наткнулся на деформированный скелет в разбитом гробу. Череп, принадлежавший фермеру Джону Барберу, был отделен от тела, а ребра скелета разрушены. Исследование показало, что это сделали через пять лет после похорон.

Как выяснилось, когда-то в соседнем городе Джуэтт-Сити (тоже в Коннектикуте) горожане извлекли из могил тела родственников, которых считали вампирами. Многочисленные эксгумации проводились и в Род-Айленде. По всей Новой Англии в семейных захоронениях периода 1700-х — начала 1800-х годов обнаруживались изувеченные скелеты. Исследовав вопрос и побеседовав с фольклористом Майклом Беллом, который уже тридцать лет занимается исследованиями вампиризма, Беллантони догадался, почему были сломаны ребра покойного фермера. Кто-то пытался извлечь его сердце — вероятно, для того, чтобы сжечь.

За годы работы Белл задокументировал около восьмидесяти эксгумаций. Он уверен, что под землей скрыты еще сотни свидетельств.

Детали ритуалов различаются: иногда тела тайно откапывали родственники и соседи, а порой процедуру санкционировали отцы города и священнослужители. В штатах Мэн и Массачусетс ограничивались тем, что поворачивали потенциального вампира лицом вниз. Зато в Коннектикуте, Род-Айленде и Вермонте сжигали сердце покойного, вдыхая дым для исцеления.

Самый известный американский вампирский инцидент (дело Мерси Браун) произошел в городе Эксетер (Род-Айленд) в 1892 году. Семья по фамилии Браун страдала от чахотки. Мать и две дочери отошли в мир иной, а сын болел, но еще держался. В соответствии с поверьем, что множественные смерти в одном семействе связаны с деятельностью нежити, соседи поговаривали, что кто-то из умерших — вампир, тайно пьющий кровь своих близких. Умерших извлекли из каменного склепа в присутствии местного врача и репортера. Обнаружилось, что тела матери и старшей дочери разложились, тогда как тело младшей дочери, Мерси Лены Браун, почти не тронуто тлением, а в ее сердце содержится свежая кровь. В результате сердце и печень Мерси сожгли, пепел смешали с водой и дали выпить больному брату. Однако через два месяца молодой человек скончался.

Эксгумация Мерси Браун попала в газеты и вызвала скандал. Дело было в конце 1800-х, на фоне промышленной революции и передовых социальных идей. «Кажется, мы перенеслись в мрачные времена бессмысленного невежества и суеверий, вместо того, чтобы жить в XIX веке, и в штате, называющем себя просвещенным и христианским», — возмущался журналист коннектикутской газеты после обнародования одной из подобных эксгумаций.

Туберкулезный след

Причины американской вампирской паники до сих пор до конца не ясны. Однако известно, что обряды изгнания кровожадной нежити почти всегда происходили в разгар вспышек туберкулеза. Исследование останков Джона Барбера показали, что он страдал именно этим (или схожим) заболеванием легких. Это позволяет сделать вывод о том, что в подобных случаях заражалась целая семья, и выжившие начинали подозревать умерших родственников в вампиризме.

Туберкулез, ко всему прочему, долго не считался заразным заболеванием. Хотя Роберт Кох описал туберкулезную бактерию в 1882 году, открытие долго оставалось неизвестным в сельских районах. В любом случае, в те времена лечение сводилось к прогулкам на свежем воздухе и употреблению разведенного в воде сахару. Как отмечает Майкл Белл, «даже медицинский истеблишмент, если бы он решил быть честным, сказал бы: мы ничем не можем помочь, все в руках Божьих». Поэтому обители глуши в Новой Англии искали решения, виня во всем неведомые науке силы.

Культурные смыслы вампиризма

Сегодня мы располагаем достаточным количеством свидетельств, которые позволяют связывать эпидемии с волнами борьбы против нежити в Новое время. Однако вампиры никогда не бывают «просто вампирами» — даже в популярной культуре, где кровососы из источника ужаса стали предметом развлечения, они являются поводом для рассуждений о вечной любви и моральных дилеммах. Вампир — явление культурное, отражающее человеческие страхи и чаяния. Именно наличие этого образа в культуре позволило людям описывать проблемные ситуации в терминах вампиризма.

Какими бы привлекательными ни казались мини-нарративы об инфекционных заболеваниях как причинах вампирских эпидемий, речь, так или иначе, идет о в разных способах освоения мира. Например, потребность провести апотропеический ритуал отражает мифологическое мировоззрение, не в полной мере исчезнувшее даже к индустриальному XIX веку.

Майкл Белл стремится осмыслить роли вампиров и их обвинителей в смерти и жизни:

«Я беру за основу предположение, что люди прошлых поколений были не глупее нашего. Важно понять их логику. Называя что-то „просто суеверием“, вы разом обрубаете возможность понимания того, что могло быть вполне разумно. Разумное не всегда рационально. Оказавшись перед лицом ужаса, люди искали выход. Народный подход предполагает альтернативный взгляд на вещи».

Когда городок Эксетер, откуда происходила Мерси Браун, оказался в опасности, поддержание социальных связей приобрело новое значение. В небольшой общине, где эпидемия могла перекинуться с одного дома на другой, как пламя, было важно продемонстрировать, что приняты все возможные меры. Чахоткой могла заразиться следующая семья, поэтому отец семейства Браун дал согласие на эксгумацию.

Кровь символизирует не только жизнь, но и кровную связь людей, объединенных в один род. Связи в традиционном обществе протянуты не только между живыми, но также между живыми и мертвыми. Обряд помогал исполнить долг по отношению к ушедшим. Внезапные, «неправильные» смерти, которые заставляют мертвых возвращаться, требовали символического исправления ритуалом. То, что выглядело варварством для прогрессивных журналистов и кощунством — для священников, в глазах местных жителей избавило Мерси Браун от доли, которая была хуже смерти — от нежизни.

Концепция кормления мертвых в целом может прояснить смыслы вампиризма. Во всех традиционных культурах был распространен обмен с предками при помощи жертв: покойным приносили дары, а те, в свою очередь, отвечали благословением. Подношения мертвым бытуют по сей день в рамках некоторых языческих традиций и христианской народной религиозности.

Кажется неслучайным, что массовые эпидемии страха перед вампирами разразились во времена Просвещении и в Индустриальном эпоху, когда прогрессивные тенденции начали вытеснять «местные суеверия». Для народного сознания идея того, что мертвые, не получив жертв, захотят прийти за ними, вполне естественна. Тема подношений мертвым наложилась на образ кровожадного вурдалака, и в «век разума» мертвецы принялись массово вставать из могил и требовать у живых свою долю, высасывая кровь.

Не менее важным, чем кровные связи, для людей всегда был страх смерти. Олицетворяя собой антижизнь, присутствующее отсутствие, вампиры символизируют жадное Ничто. Симптомы болезней, распространение эпидемий, механизм воздействия вирусов вполне объяснимы с точки зрения медицинской науки. Однако понимание прикладных причин, деталей и следствий не проливает свет на сущность смерти и ужаса, которые не находят объяснения у позитивных наук.

Неудивительно, что перед лицом массовых смертей жители почти современных Европы и Америки обращались к языку мифа, который диктовал определенные способы поведения.