Подводные грибы, мухоморная брага, бензиновое рабство и другие истории от миколога Михаила Вишневского

Павел Коркин предупреждает, что разговор был искалечен, помещен в кандалы оглавления и купирован. Заголовок высосан, раздут, лопнут и склеен, в то время как живость текста обезвожена.

О кордицепсах — грибах-паразитах животных

Кордицепс мифологизирован в сознании людей. Кто-то пытается выяснить, что такое кордицепс с медицинской точки зрения, кто-то воображает его грибом, который собирается захватить человечество и начать им управлять. Какие-то представители СМИ просто делают из этого что-то фантастическое. Но в целом, как ни удивительно, кордицепс достаточно простой гриб. И он оказался гораздо проще, чем о нем думали еще буквально год или два назад. Недавно в Штатах провели ряд экспериментов, целью которых было узнать, как кордицепс управляет своими жертвами (обычно это самые разные насекомые, причем и взрослые особи, и личинки, в том числе жуки, гусеницы и муравьи).

Выяснилось, что вся его боевая психологическая химия лишь ненамного сложнее бензина.

То есть если взять каких-нибудь хорошо развитых социальных муравьев, вытряхнуть их из муравейника и спрыснуть бензином, они будут вести себя так, как если бы их атаковал и захватил кордицепс. Они начнут разбегаться, взбираться на высокие травинки или ветки кустарников, забираться на нижнюю сторону листа, сжимать челюсти, пытаясь к ним прикрепиться. В общем, от бензина до боевой химии кордицепса буквально один-два недлинных эволюционных шага.

Поэтому неудивительно, что кордицепсы как охотники на насекомых и грибы, которые умеют управлять их поведением, известны уже больше 140–150 миллионов лет. Им нетрудно было достичь такой, казалось бы, удивительной степени специализации.

По образу жизни это действительно необычные грибы. Вообще, мясо, насекомые, в целом продукты животного происхождения, белок — это не самая грибная пища. Мясо они оставляют червям и бактериям, а сами питаются в основном всякими растительными остатками. А кордицепсы — это редкая специализированная группа грибов. Сначала они, видимо, стали утилизировать мертвый животный белок, а потом начали потихонечку с мертвых существ переходить на живых.

В принципе, у нас тоже есть грибы (в народе их называют лишаями), которые в каком-то смысле движутся в сторону той же стратегии, что и кордицепс. Просто начали они гораздо позже. Можно пофантазировать, что через какие-нибудь жалкие 10–20 миллионов лет эти лишаи потихонечку вторгнутся в наше сознание и начнут осваивать что-нибудь интересное в плане управления поведением, кордицепсоподобное. Сейчас этим путем, например, идет древний одноклеточный паразит крыс и кошек токсоплазма, который уже отрабатывает на людях разные стратегии управления.

В традиционной медицине есть небольшое количество грибов, которые подаются китайцами как панацея и, что поразительно, работают не только на китайцах. Дело в том, что когда китайские ученые пишут статью о любом из большинства грибов юго-восточной Азии и показывают там всякие результаты, а потом это пытаются повторить в Европе, то почему-то в лучшем случае всплеск происходит на статистическом уровне, на какие-то доли процентов. А так, как в Китае — все сразу восстали из мертвых и пошли — почему-то не бывает.

А вот кордицепс — это действительно мощный физиологический тоник. Но есть два важных момента, которые надо иметь в виду перед его употреблением. Во-первых, искусственно выращенные кордицепсы практически не работают. Сейчас китайцы, и не только они, научились выращивать кордицепс в чашке Петри — то есть он не вылезает, как ему положено, из гусениц и куколок из-под земли весной, а просто из чашки встает множество плодовых тел, как огородик. Но это практически бесполезная штука.

Во-вторых, лекарственные свойства кордицепса проявляются тем сильнее, чем выше он растет. В принципе, самый дорогой кордицепс (10 000 долларов и больше за килограмм) — тот же самый вид, который можно накопать и в нашем лесу. Только там он растет на гусеницах, а у нас на куколках бражников. Но из-за отсутствия этого горного тибетского гималайского ультрафиолета то, что он накапливает у нас здесь, не может быть сравнимо с тем, что он накапливает там. Поэтому чем выше в горах собран кордицепс, тем он эффективнее и дороже.

А на самом верху, в Тибете, вообще своя история. Там, как в Дагестане и Чечне, есть кланы, тейпы и территория уже много сотен лет поделена между семьями. Не дай бог, туда заберется какой-нибудь сосед, и трижды не дай бог, если туда заберется турист: ровно в таких местах, в ущельях, потом кости и находят. Кордицепс — это единственный достойный заработок для местного населения в этом регионе.

В Москву кордицепс, кстати, из Тибета привозят два человека, и оба они состоят в родстве с местными кланами.

Они уже совсем белые ребята, но для тибетцев — свои; чужих туда не пускают.

Кордицепс тонизирует и нормализует. Рак он не лечит, как и другие грибы, но может его притормозить и быть великолепным вспомогательным средством на фоне общей химио- или радиотерапии, а после — почти идеальной профилактикой повторного возникновения рака, как чага. Плюс он выдерживает над собой любые издевательства: это не тот случай, когда вы чуть-чуть гриб переварили и он потерял все лекарственные свойства. Кордицепс, как и чага, рейши и мухомор, не теряет свойства при термической обработке. С ним можно делать что угодно: суп из него варить, замораживать. Его действующие вещества настолько устойчивы, что в кухонных условиях как-то их испортить практически невозможно.

Об алкогольных напитках и грибах

Все алкогольные напитки — это грибы. Это молодая отрасль, скажем так. Алкогольные напитки начались с северной части Азии — там, понятно, зона земледелия, злаки. Потом, чуть посевернее, алкоголь уже начинают делать на молоке (кумыс и так далее) — там зона животноводства. Потом идет зона ягод, а там, где уже и это иссякает, начинают делать алкоголь из всего подряд. Например, в Центральной Сибири, и дальше на север, и на Камчатке сбраживали ягоды и травы вместе с мухоморами. Получался мухоморный напиток, брага мухоморная — тогда брага была еще конечным продуктом, а не промежуточным, как сейчас. Это начало становления грибного алкоголя, который делался именно на шляпочных грибах, а не только на дрожжах.

А сейчас это вполне распространенное явление. В Европе и Штатах варят пиво на вешенке, шиитаке, лисичке желтой, лисичке черной, сморчках — на самых разных грибах. В странах бывшего СССР, в Восточной Европе часто делают настойки, причем мужские и женские варианты, на белом грибе: и на свежем, и на сушеном, и даже на прокаленном, с медом и без, чуть ни до ликера его разбавляют. В Болгарии это весьма распространено.

Но в любом случае это крафт. Даже когда за основу берется трюфель — какое-нибудь там бельгийское трюфельное пиво, это всё равно крафт.

В промышленных масштабах производят единственный напиток — трюфельную водку, и она, конечно, делается не на трюфеле, а на искусственном ароматизаторе, на трюфельной эссенции.

Поэтому это сейчас развивается как модное направление.

Кстати, настойки на лишайниках получаются весьма интересными. Если взять обычный ягель (кладония оленья) или кладонию лесную и сделать настойку, то у нее получится вкус кальвадоса. Вот прямо яблоки вылезают откуда-то! Кальвадос плюс лес, немножко грибы, для гармонизации вкуса еще всякого туда накапать, и будет очень интересно.

Сейчас открывается ресторан Юдашкина, и он на открытие заказал два напитка — удивлять гостей. Первым будет мухоморный биттер, это очень вкусно. А второй — это то, что мы с женой (всю кулинарку мы с ней вместе делаем) назвал «сморчковый кюммель». Смешиваются разные виды зонтичных, семена, тмин и прочие вещи (не буду полностью раскрывать состав, потому что обещал эксклюзив). Плюс немножко ягеля и сушеный сморчок.

В любом случае, это такие игры, в которые люди играют или для прикола, или если есть много денег, или чтобы поддержать что-то модное. То есть пока еще глобально на грибах массового алкогольного продукта, промышленного или народного, не делают.

О чаге

Есть ряд напитков из чаги, которые пьют, потому что они приятны на вкус, но корни всё равно у таких напитков лекарственные. В европейской части России это чага, а в азиатской — это то, что местные называют «бака». Бака — это лиственничная губка, крупный трутовик, который заваривают или настаивают. В принципе, приятно, но ничего особенного.

Если ты пьешь чагу, то понимаешь, что пьешь довольно горький и, в общем, не вполне съедобный гриб.

Лучше уж туда добавлять каких-нибудь травок, цветочков, сока березового — кто чем развлекается.

Сейчас культура употребления чаги здорово стартовала на Западе: появились «чага-чай», «чага-чино», открываются целые закусочные, рестораны, сети каких-то кафешек, где всё на основе чаги. Но к нам в таком виде это пока еще не пришло. Мы в основном продаем чагу как сырье — она растет практически только у нас.

Есть три страны в мире, где растет чага. Россия — это 90–95 % мирового урожая, чуть-чуть растет в Финляндии и совсем мало на западе США — какая-то у них каменная береза в горах стоит, кажется, в Аппалачах. Вот, собственно, все. И поэтому, конечно, весь мир сидит на нашей чаге как на сырье. А дальше это нам возвращается по тысячекратной цене уже в виде лекарств, БАДов, добавок и того же «чага-чина», спортивного питания.

О трюфельных ароматизаторах

Я приостановил по личным обстоятельства этот проект на пару лет, но в свое время делал пять трюфельных продуктов: масло оливковое, масло сливочное, соль, мед, майонез.

За это время мы потихонечку довели эссенцию до ума, и теперь трюфельным можно сделать любой продукт. Да даже асфальт, например, при желании. А можно ароматизатор в автомобиль повесить.

Для пищевых продуктов предназначена эссенция, сделанная на оливковом масле, а для алкогольных — спиртовая. Сейчас мы с женой (мы вместе всё это делали) ищем новых партнеров и распространителей, не уверен, что мы будем что-то сами производить. Я рассчитываю, конечно, на сектор B2B. Сейчас мы продаем эту эссенцию сыроделам. Тот трюфельный сыр, который производится в России, делается не на настоящем трюфеле, а на нашей эссенции. И уже первая водка есть — российская трюфельная «Органика», это экспортная водка, ее здесь вообще не купить, только в аэропортах в Дьюти-Фри. Планы есть, и достаточно обширные, но вот они только-только сформировались заново: у нас был перерыв.

Об увлечениях

С трех лет у меня аквариум. Он был у меня почти до тридцати лет, до первого серьезного переезда. Как будущий натуралист, конечно, я носился по полям и лесам, знал в лицо всё, что ползает, бегает и летает. Водоемчики вообще были моим любимым местом. Я знал всю живность, ловил, выращивал лягушек из головастиков. У меня были большие коллекции насекомых, ракушек, кактусов.

Больше всего я хотел стать морским биологом: на больших кораблях отправляться во всякие океаны, тралить тварей глубоководных и прочее. Это можно было сделать, только поступив во ВЗИПП — Всесоюзный заочный институт пищевой промышленности, где на кафедре ихтиологии с третьего курса уже можно было ходить в плавание. С этим у меня не сложилось, потому что там не было военной кафедры, и моя мама легла поперек порога и сказала: «Нет, кругом Вьетнам, Афганистан… Только туда, где военная кафедра». И это был первый и последний раз в жизни, когда я почему-то кого-то послушался.

Мне было всё равно, куда поступать, потому что мне всё было интересно. И сначала я пошел в Тимирязевку. Два года там отучился — понял, что совсем не мое. В итоге попал на биофак, и с грибами всё сложилось совершенно случайно. Оказалось, что заведующий кафедрой низших растений тоже учился в Тимирязевке, мы каких-то общих людей вспомнили и еще что-то, и так я там и оказался…

Других интересов, помимо интереса к природе, у меня скорее нет. Я ни разу в жизни не был в спортзале. У меня есть камень, привезенный из Тверской области, я им занимаюсь, мне этого достаточно. Мне нравится быстрая ходьба, когда есть настроение, десять километров я прохожу за час с мелочью. Надо, чтобы какой-то парк был рядом или лес, тогда я стараюсь если не каждый день, то несколько раз в неделю это поддерживать.

Мне интересна история человечества как эволюционирующего биологического вида. Не в плане культуры и искусства, да и науки даже, это как побочные проявления двойной эволюции, которым мы подвергнуты, подвержены.

Мы эволюционируем и как биологические существа, и как социальные, и между нашей биологической составляющей и социальной чем дальше, тем сильнее разыгрывается острый конфликт.

Чрезвычайно интересно смотреть, как это разворачивается по ходу тысячелетий, десятков, даже сотен тысяч лет. Ну и немножечко с точки зрения грибов я смотрю на всё это наше мельтешение. Как они потихонечку нас осваивают и что они делают с человечеством, по мере того как люди и грибы начинают всё плотнее и плотнее взаимодействовать. А это происходит буквально на глазах.

О порабощении людей грибами

Уже два или три романа написано о том, как кордицепс овладел человечеством и в результате прыгающие люди-зомби кидаются на здоровых. Наверное, нет смысла долго об этом рассуждать. Нет ни одного случая, чтобы грибы управляли существом с высшей нервной деятельностью (хотя это умеют плазмиды, черви и насекомые). Может быть, и у нас есть какая-то хитрая кнопка, но, по крайней мере, грибы ее, в отличие от плазмид, еще не нашли.

Даже если допустить, что что-нибудь типа кордицепса, какой-то гриб, захватит и кого-то попытается подчинить, то это вовсе не значит, что этот подчиненный человек будет вести себя как-то по-другому, выражать некие мысли гриба и вообще проявлять высшую рассудочную деятельность. Скорее всего, он превратится в какое-то примитивное животное, заинтересованное едой, ростом и выращиванием в себе паразитов, не более того. Так что это просто фантастика.

О подобных возможностях грибов не знаем ни мы, ни сами грибы. А может быть, просто еще не случилось такого взаимодействия. Если нас раньше ели, к примеру, несколько десятков видов грибов, то за последние лет пятьдесят это количество выросло почти до тысячи видов. Ну, мы сами, естественно, постарались, в первую очередь из-за антибиотиков. Мы выкосили условно патогенных бактерий, и на пустое место пришли грибы, которые гораздо более опасны. И теперь всякие внутренние микозы, аспергиллезы, аллергии и прочее сплошь и рядом.

Кандидозы стали убивать людей, а раньше это были совершенно невинные заболевания вроде молочницы у младенца.

Грибы активно осваивают человечество и даже не подозревают о том арсенале, который у них есть, да и мы тоже. Мы, например, не знаем две трети грибных ядов, которые нас отравляют. Потому что мы даже не в курсе, что искать. И этим ядом совершенно случайно может оказаться любое вещество, потому что ни один из токсинов не направлен специально против человека.

Мы живем в энтропийном мире, и может произойти любое событие, если дать этому достаточно времени. Может быть, тысячи лет, а может, миллиарды. Но, по идее, любое событие рано или поздно обязательно произойдет. Поэтому очень может быть, что у каких-то грибов найдется или возникнет такая управляющая химия, и это будет выглядеть весьма забавно.

О фамилии и воспитании детей

Прослежено, что все Вишневские в России родственники. Когда-то предки всего этого клана появились откуда-то со стороны Польши, и все Вишневские в России, действительно, более или менее родственники, кроме небольшой группы цыган, которые взяли себе эту фамилию вместо какой-то своей; они — не родственники. Значит, тот, который мазь, не был цыганом…

У меня семеро детей. «Дети — это такие маленькие люди, которые со временем неожиданно появляются в вашем собственном доме и начинают крутиться под ногами». Это техасское высказывание.

Правильный подход к воспитанию детей должен сочетать два практически взаимоисключающих направления: не мешать и жестко направлять. Например, я люблю грибы, но это не значит, что я буду таскать детей в лес и принудительно их учить. Хотя мне все говорят: «Ну, конечно же, ваши дети знают грибы гораздо лучше, чем…» И да, они знают их гораздо лучше, но на том этапе, пока им не лень, то есть просто самим интересно ходить со мной в лес. А дальше делайте, что хотите. Но тут включаем жесткое ограничение — «исключительно в разумных пределах».

Сейчас мы с женой, как родители-садисты, пишем книгу, и я думаю, через год-два ее закончим. Эта книга как раз будет ответом на вопрос, как растить детей. Книга будет называться «Как победить своего ребенка». Несколько издательств уже ею осторожно интересуются.

О голубиной ферме и плантациях

Сейчас есть венчурный проект, где подготавливается закладка в Крыму трюфельной плантации. Деньги уже выделены, и я приглашен туда как консультант. Я отказался вступать в состав ООО и вообще отвечать за эти деньги, зачем это мне нужно? А как платный консультант — да, пожалуйста. Если это всё пойдет нормально, то уже в этом году через в Крыму будет трюфельная плантация и сопряженная с ней гостиница, направленная на трюфельный туризм.

От этого я оттолкнусь и попробую создать голубиную ферму. Потому что единственная ферма находилась под Сочи и была торжественно уничтожена в связи с олимпиадой. А дефицит голубиного мяса в ресторанах очень большой. Я все-таки не зря в Тимирязевке два года проторчал! У меня есть знакомые среди европейских голубеводов, я знаю, где брать правильные маточные стада, откуда что везти, и как всё это делать и закладывать. Земля в Крыму дешевая. Совсем дешевая. Ну, понятно, что если это не Байдарская долина или ЮБК. Это интересно.

А вообще, есть всякие мысли, но я один. Я не смогу, конечно, всё реализовать, что в голове есть, или нужны какие-то внятные партнеры. Я бы хотел, например, сделать плантацию российских дикорастущих пряно-ароматических растений. То, за чем все шеф-повара гоняются. А вот собрать всё на каком-то участке не больше гектара, и — пожалуйста, в порядке очереди. Тебе дубровник? Пожалуйста! Котовник? Не вопрос. Что-то такое.

О грибных формах, звуках и аллергии на дождевик

Есть же стреляющие грибы, которые отстреливают споры, прямо как маленькие ракеты. Наверное, если уметь слушать, то можно было бы услышать звук микровыстрела (по крайней мере, Джон Кейдж задумывался об этом всерьез). Не все, что происходит, бывает для чего-то. Одно из больших печальных заблуждений классического дарвинизма — считать, что всё обязательно для чего-то нужно. Нет, с точки зрения современной системной эволюции так бывает далеко не всегда. Самый яркий пример — это расцветка крыльев у бабочек. На вопрос, отчего такая раскраска, они смело могут сказать в большей части случаев: «Ну, потому, что так получилось». А не потому, что это было для чего-то нужно.

Многие грибы удивительны по форме. Но надо понимать, что говоря «грибы», обычно мы имеем в виду их плодовые тела. Потому что сам гриб — это все-таки грибница, а там удивительного мало что есть, нити как нити. А вот построить из нитей над землей можно много чего, и возникают невероятно разнообразные плодовые тела. Мне всегда нравилось то, что в старой литературе называлось гастеромицетами — то есть дождевики. Особенно всякие пустынные, в форме булавы, или раскрывающихся звезд, или чего-то совсем неописуемого, типа птичьих гнезд, наполненных яйцами, или гидр со щупальцами.

Пожалуй, внешне ничего интересней пустынных дождевиков нет — лично для меня.

Ну и само по себе сочетание — гриб-пустынник. Казалось бы, в таких невыносимо жарких условиях невозможно развитие… И с жизнью-то не так просто, а уж грибы вот эти нежные, высыхающие, сочные… А вот нет. Всё получается. И они, конечно, удивительно красивые, пустынные дождевики.

В жизни у меня много воспоминаний связано с дождевиками. Один раз, когда я совсем маленьким был, шел по лесу и вонь почувствовал, зверскую какую-то просто, пронзительную, с оттенком тухлой капусты. Она волнами налетала издалека, и я подумал, что кто-то сдох. Так я в первый раз пришел к веселке, которую я почуял метров за пятьдесят. Я к ней подошел в упор и увидел этот фаллический символ лесной… Ну, он и выглядел необычно, а уж пах так, что, конечно, офигеть. Я все в себе превозмог, подполз поближе, сорвал, крепко понюхал, чтоб навсегда запомнить. Ну, здорово.

Еще один сюрприз был от дождевиков — они чуть не убили меня. Я был в Пензе, на международной микологической конференции. И там на подоконнике кабинета декана (агробиологического что ли?) факультета лежал крупный круглый полевой дождевик — миценаструм кожистый, Mycenastrum corium. У нас их нет еще, а там лесостепь, там они уже начинаются. Когда он созревает, тоже на лопасти разрывается, и у него в центре лежит споровый ком, масса, порошок. Я его взял с подоконника — прикольно же, в первый раз вижу. И тут… Так бывает — сочетание всех неудачных факторов. Я сделал шаг назад, чуть оступился, он у меня подпрыгнул в руках, из него тут же вырвалось огромное облако спор, и в этот момент я сделал рефлекторный вдох. И всё это облако в меня влетело. Вот это было круто. Я утратил способность дышать. Гипераллергенный шок, на слизистой оболочке лежит чужеродный белок. И я сел умирать, потому что дышать невозможно.

Меня спас владелец кабинета Александр Иванов, он сейчас ректор Пензенской сельскохозяйственной академии. К счастью, он зашел в этот самый момент, увидел меня. Я ему всё знаками показал, он бросился к шкафу, вытащил вот такую бутылку коньяка «Метакса», вскрыл и в меня залил. Всё чужеродное ушло, и я уже через секунду дышал. А так уже прямо все: слезы, рожа красная и пальцы начинают скрести.

Про экскурсии в лесах

Экскурсии я стараюсь проводить хотя бы раз пять за сезон, потому что это в первую очередь мне самому нужно, чтобы не забывать, как грибы выглядят. Хорошие орнитологи, например, каждый раз по весне обязательно выходят в лес и заново слушают птиц, потому что за зиму голоса забываются и по песне уже не всегда скажешь, кто это… После зимы все птицы кажутся зябликами.

Обычно на экскурсию люди приходят вполне нормальные, вменяемые, которым интересно все, что в лесу растет, грибы в первую очередь. Я стараюсь и про травки тоже рассказывать, потому что ну вот оно, комплексное меню, и зачем же однобоко к лесу подходить. Это такой большой холодильник, в котором есть много всего съедобного.

Плюс я же провожу уже полузакрытые экскурсии на выживание — а это гораздо важнее — когда мы заходим в лес и ни у кого нет вообще ничего. Или, вернее, допускаются легкие игровые элементы. Разрешается взять какой-нибудь один предмет, который случайно действительно может с собой оказаться, если ты шел — бах, и заблудился. То есть не палатка случайно с собой оказалась, а, например, очки, зажигалка, визитка пластиковая. Еще что-нибудь, что может пригодиться.

Глупых вопросов обычно не бывает. Если с детьми, то взрослые и сами при детях глупых вопросов не задают. А дети — они на то и дети: им либо это всё пофигу, они ходят с несчастным видом, а потом втягиваются — очень забавно смотреть, как человек втягивается; либо, наоборот, изначально любопытны и с ними интересно. Детские группы я тоже водил — нормально, можно.

Три вопроса мне задают всегда — сколько лет прошло, а не было еще ни одного исключения. И не только на экскурсиях, но и на лекциях, и на семинарах. Можно ли есть красный мухомор, действительно ли ядовита тонкая свинушка и «срезать или выкручивать?». Это остро всех беспокоит до сих пор.

О Музее мухоморов

Музей мухоморов будет обязательно, потому что в такой стране, как наша, не может не быть такого музея, как этот. Идея появилась как некое выхолащивание более глобальной идеи. Я хотел сделать «Дом грибов», такой совсем-совсем большой музей, где всё разное про грибы, с экранами, микроскопами, эксперименталкой, кухней, выращиванием и мастер-классами всякими. Но понял, что сам по себе это никогда не потяну, а внятно донести концепцию до инвесторов практически невозможно. Они начинают понимать, когда ты рассказываешь, что поедут школьные экскурсии автобус за автобусом, монетизация придет так и так. Но всё равно слишком большие вложения, это такая долгосрочная штука. Поэтому нереально.

А совсем отказываться от идеи не хотелось. Я отбросил то, что долго и слишком дорого, и как-то сама по себе пришла такая забавная идея — сделать Музей мухоморов.

Мухоморы — это и история, и культура, и кулинария, и мифология, и медицина.

Поэтому, несмотря на то, что объект один, вокруг него можно накрутить всё что угодно. Вот сейчас с разрешения дальневосточного верховного шамана Василия Ивановича Дункая для Музея мухоморов шьется настоящий шаманский костюм со всякими атрибутами силы, бубном и прочим. Шаман поставил единственное условие — костюм не должен применяться в обрядах, потому что это нарушит связь времен. Не будем использовать, конечно.

Удэгейцы под Хабаровском обещали сделать его за месяц, уже идет четвертый. Ну и пусть, собственно, музей будет тоже через год. Мы никуда не спешим.

Если всё будет нормально, а не как обычно, то в конце 2020 года будет Музей мухомора. Там действительно будет все, от открыток, посуды и детских игрушек до фильмов, которые можно будет посмотреть, живописи. И можно будет музыку послушать — есть же группа «Мухоморы». Ну и, естественно, то, что связано с использованием мухомора как мистического, религиозного объекта и основы космогонии многих северных народов, будет показано подробно, уголок шамана, Баба-Яга и всё такое. И сувенирка будет, и блюда из мухоморов — маленькая мухоморная кафешка при музее, где можно будет попробовать мухоморные супы, жареные мухоморы, соленые, маринованные, чаи, варенье из мухоморов. Я много чего накручу. То есть это такой маленький, но очень масштабный проект.

О грибах и сновидениях

Самый важный для сновидений гриб — мухомор. Этот гриб грибов — основа большинства современных религий, включая все авраамические, всё от мухоморов пошло. Когда я сделаю свой двухтомник «Грибы в мифах и религиях народов мира», там будет показано, что именно мухомор послужил источником всего, что сейчас есть, основных мировых религий. По крайней мере, иудаизма, ислама и христианства.

Мухомор — модулятор, нормализатор, есть куча похожих терминов. Утром он тонизирует, а вечером дает хороший мягкий седативный эффект, который укладывает тебя спать, и ты не будешь вскакивать ночью и, скорее всего, с утра еще проспишь на час-два дольше, чем обычно.

Для практики контролируемых сновидений мне ничего не известно лучше мухомора. Он пригодится, если ты владеешь техниками самоконтроля, начиная от примитивнейших типа йоги и заканчивая какими-то уж действительно сложными духовными практиками. Те же шаманы сибирские под мухомором умеют спать дни напролет. Они получают просьбы от людей (требы) — выяснить определенные вещи. Вот они спят по 3, 4, 5 дней и всё это время видят контролируемые сновидения, в которых общаются с разными нездешними сущностями. Во сне их поят жена или помощник — не мухоморным чаем, а просто водой, чтобы человек от жажды не помер. Просыпаясь, они всё рассказывают, выдают информацию.

Контролируемый сон под мухомором — это реально. Под псилоцибиновыми грибами — нет, потому что там обычно совсем другая история. В Мексике для этого используют кактус лофофору, пейот, а грибы только в помощь, для поддержки. Не так страшен Кастанеда, как его читатели.

Кроме мухомора, по крайней мере в европейских, азиатских, американских практиках, почти ничего не могу назвать. Известно, что миштеки (Мексика, штат Оахака) для этих целей едят местные дождевики, и получают действительно контролируемые сновидения. Говорят, у негров в Африке есть свои интересные техники. И грибы у них совершенно необычные и вообще никак не влияют на европейцев, которые их пробуют. Может быть, это какая-то особая физиологическая предрасположенность или многолетняя практика. У них в этой роли выступают сыроежки, трубчатые грибы, трутовики, ядовитые шампиньоны.

Сыроежки галлюциногенные, кто бы мог подумать?!

А вот у них это работает. И там тоже речь идет о контролируемых сновидениях. Но вот какой-то обширной и хорошо подтвержденной литературы я не встречал, поэтому будем говорить на уровне предположений.

О подводных грибах

В штате Орегоне есть неглубокая речка Рог. Течение медленное, песочек. Там сидит грибница Psathyrella aquatica, под открытым небом растет, воды — 20 сантиметров, кислорода хватает. Псатирелла — это дальний родственник навозника. Водная псатирелла довольно жесткая: твердая ножка и шляпка такая, тоже не сразу раскрошишь. Вода прозрачная, расти ничему не мешает, на пластинках образуются пузырьки воздуха, где скапливаются споры. Эти пузырьки, как воздушные шарики со спорами, вода отрывает и разносит по течению, и псатирелла дальше по песочку расселяется. То есть выглядит совершенно поразительно: гриб, растущий под водой. Но технически, я думаю, возможно, чтобы и другие грибы сумели так вырасти, если бы им как-нибудь поспособствовали. Допустим, внесли грибницу под песок.

А так, водных грибов действительно какое-то огромное количество. Грибы вышли из воды, как и вся жизнь, и поэтому много грибов морских — десятки, может быть, сотни тысяч видов, и большая их часть, как обычно, не открыта. Пресноводных меньше. Сейчас же считается, что число видов грибов сравнимо или превышает число видов насекомых, а сколько их сейчас известно? 10, 15 миллионов, ожидают 30. Так что да, морские грибы рулят и по числу, и по биомассе. Но часто это крошечные грибы, это может быть 1–2 клеточки внутри клетки водоросли, да и сама эта водоросль размером с ничего. И вот такого нас ждет еще много, конечно, то есть водные грибы — это не ножки и шляпки, это всякое плавающее или паразитирующее и обычно простым взглядом незаметное.

О спорынье

Моя бабка еще говорила, что, если хлеб белый или черный разломил и видишь черную точечку, обязательно ее выковырни и выброси. В те времена это еще было, действительно, явным признаком спорыньи. А сейчас ее, как чуму, загнали в резервации, и найти ее просто так — большая удача, ее уже просто выращивают для лекарственных целей. Она сужает сосуды, вызывает маточные сокращения, сокращения гладкой мускулатуры.

А в Средние века спорынья была мощным фактором. Прокаженные из кино и книг, которые ходили с колокольчиками, в капюшонах, на самом деле страдали не от проказы, тут вам не Борнео. Это были пораженные спорыньей. То есть у них точно так же отламывались потихонечку пальцы, ступни, кисти рук. Но это было следствием постоянного употребления хлеба, пораженного спорыньей.

А в малых дозах спорынья раздражала человека, повышала агрессию: сначала сосед на соседа, потом стенка на стенку, потом деревня на деревню. Если наложить главные европейские урожаи спорыньи на хронологию революций и больших военных событий, то окажется, что народ, пережрав спорыньи после очередного хорошего для нее года, начинал бросаться друг на друга и вообще на всё подряд.

Жаль, что историки и микологи взаимодействуют не слишком тесно. А можно было бы много чего интересного поймать. Те же галлюцинации, которые спорынья вызывает, все вот эти процессы сжигания ведьм и так далее — это прямо-таки классические спорыньевые истории.

А еще спорынья на протяжении почти тысячи лет регулировала численность населения в Европе. Только после того, как появились пшеница и картошка (XVII–XVIII век), пошел резкий прирост населения в Европе. Буквально за 50 лет в 2–3 раза увеличилось население.

Спорынья растет на ячмене и на ржи, и, поскольку ее алкалоиды близки к половым гормонам человека, она выступала как мощнейшее сдерживающее размножение средство.

То есть были микровыкидыши, когда еще женщина даже и не знала о беременности. Спорынья за это отвечала, и народу в Европе всегда было очень мало. Поэтому ее и захватывали гунны и прочие ребята-мясоеды, которые не питались зерновыми и не имели таких проблем с численностью.

О бытовых вещах из грибов

Когда даешь грибу типа трутовика или вешенки любой доступный питательный субстрат, за период от нескольких дней до двух недель грибница в него врастает и перерабатывает потихонечку. Потом всё это запекается в какой-нибудь печи, и получается биоразлагаемый достаточно крепкий субстрат. И чем более плотную еду ты даешь грибу, тем более твердый, соответственно, материал получается на выходе. Можно хоть дома из этого складывать, правда, если пойдет дождь, всё потихонечку «растает».

Можно делать всякую внутреннюю мебель из этого или какие-то предметы оформления, всё что угодно. Если исключить попадание влаги, то это хорошие, прочные, интересные вещи. Кто-то сейчас уже даже говорит об умном бетоне или чем-то подобном. То есть ты делаешь бетонные блоки из гриба, его запекаешь, но так, чтобы он не весь передох, а где-то локально остался. Если появилась какая-то трещина, скол или дыра, их можно просто смочить водой, и гриб ее затягивает. Я думаю, что до таких технологий немного осталось. Это буквально годы.

Сейчас вообще меняется отношение человечества к грибам. Их уже воспринимают не просто как еду или паразитов, но как нечто из будущего, вернее, для будущего. Что-то конструктивное, интересное, то, из чего произрастет много направлений, от экостроительства и еды будущего до работы с психикой. И Пол Стемец [американский миколог. — Прим. ред.] много для этого делает. Он прилично выжил из ума, но это не умаляет никаких его прошлых и нынешних заслуг. Если бы не он, не было бы ничего, что сейчас делают с грибами, потому что он разработал и продвинул по Европе, а потом и миру все формы грибной культуры. Он первый разработал метод искусственного выращивания псилоцибиновых грибов. А дальше его технологии были использованы и развернуты уже в наше современное промышленное грибоводство. По большому счету, то, как сейчас выращивают по всему миру шампиньоны в гигантских агрокомплексах, когда-то у себя в ящичке на подоконнике начал делать Пол Стемец с галлюциногенными грибами, привезенными из центральной Америки.

О религии

Маккенна [американский философ, мистик и этноботаник. — Прим. ред.] был прав: так или иначе религия возникла под влиянием употребления галлюциногенных грибов. В частности, все авраамические религии — потомки мухоморного культа древних ледниковых среднеполосных цивилизаций, которые мигрировали на юг, образовали шумерскую цивилизацию, а она уже всю Европу собой окультурила. Поэтому мне религии интересны в первую очередь именно как трансформация древних мухоморных культов за последние 10–15 тысяч лет. Но я атеист, потому что я ученый. Для меня словосочетание «верующий ученый» — это оксюморон. Этого не может быть. Или крест сними, или трусы надень.

О грибах-гигантах

Иногда складывается так, что вместо 5, 10 или 20 плодовых тел грибница берет и вкладывается в одну точку. И вот вылезает такая здоровенная хрень, которая одна распространяет столько спор, как целая грибная семья. Так бывает довольно часто, и чаще это случается в каких-то промежуточных природных формациях, на стыке, например, леса с лугом, в овраге, на границе природных зон. Самые большие белые, дождевики, грузди, рыжики чаще можно встретить в лесостепи (у нас в стране, по крайней мере), чем где-то еще. В принципе, это нормальное явление. Гигантизм и карликовость свойственны многим видам, и у грибов так бывает, ничего необычного в этом нет.

О книге про ядовитую флору и фауну

Это более или менее современный справочник, где я перечислю все, что у нас есть смертельно опасного из флоры и фауны, от морских дракончиков и скатов-хвостоколов до традиционных растений типа веха и смертельно ядовитых грибов и насекомых. Описание, место обитания, фотографии, особенности влияния, самые интересные случаи; если речь о змеях — когда и на кого напала, есть ли противоядие, как избежать укуса. В общем, научно-популярная, даже полудетская, может быть, литература. Там не будет ничего чего-то сверхординарного, на мой взгляд. Есть заказ, я не сам придумал. Издательство мне заказало — сделаю.

О книге «Галлюциногенные грибы»

Единственное, что могут мне, по идее, инкриминировать, это пропаганда галлюциногенных наркотических средств. При том что никакие грибы не имеют никакого отношения к наркотикам. Я консультировался с юристами: максимум — это конфискация тиража и административный штраф 5000 рублей. Думаю, я как-нибудь это переживу.

Из этого можно выкрутить потрясающую пиар-историю. Надо делать открытый процесс и что-нибудь заявлять, и чтобы народ с плакатами, одиночными пикетами, конечно, стоял. Это может быть очень красиво. Даже было бы забавно, если бы так получилось. Может быть, даже мне этого по-своему хочется, наверное, это интересно. Это будет богатый опыт. Но вот если вдруг власти придумают что-нибудь специальное для меня, чтобы что-нибудь показательное устроить — тогда и более серьезные последствия возможны. А так, конечно, вряд ли. Просто не за что. Книга уже в типографии, выйдет в июне.