Можно ли жить без секса: монологи об опыте воздержания

Л., 31 год, журналистка

Максимальный срок воздержания — 2 года

Я решила, что мне нужно воздерживаться от половых контактов и мастурбации, желательно — два года. В двадцать с хвостиком однажды я обнаружила, что секс крадет у меня очень много времени, эмоций, а также нередко занимает все мои мысли. Возможно, это была запоздалая из-за скромной юности подростковая гиперсексуальность. К тому времени я года два с остервенением исследовала собственное либидо. У меня был один партнер, но мы с ним много чего перепробовали. Мне все нравилось, пока я не осознала, что когда не трахаюсь, не занимаюсь сексом по телефону, секстингом в интернете или по смс, то мастурбирую, фантазирую, смотрю порно, эротические картины или просто думаю об этом, совершенно улетая от реальных проблем, нужд и дел.

Мне стало казаться, что я теряю свою личность, вместо которой остается горячая, поглощающая всё, пульсирующая пустота.

Бросить секс было непросто. У меня ушло на это больше полугода — не буду вдаваться в детали, но в итоге я просто впала в отчаяние от борьбы с самой собой и так ослабла, что, воспользовавшись своим телесным упадком, смогла принять серьезные меры.

Совсем отказаться от мастурбации было очень трудно. Наверное, в итоге я пришла к «графику» один-два раза в месяц. Но моей главной задачей была не борьба с телом, а очистка головы от безумно ярких фантазий, в которые я ныряла без малейшего желания возвращаться. В отсутствие объекта любви мне без проблем удалось сконцентрироваться на содержании сознания: я редко теряю голову и, как правило, равнодушна к «просто симпатичным» людям, мне не надо было себя сдерживать специально. Я занялась образованием и работой и довольно легко шагнула в новый этап.

В тот период я очень изменилась, особенно внешне: если раньше носила каблуки, декольте и предпочитала яркий макияж, то теперь стала одеваться как застенчивая школьница.

Мне не хотелось обновлять гардероб, я больше года не покупала одежду, а старую яркую отдала. Носила вещи, которыми делились родственники и подруги.

С самооценкой и любовью к себе ничего не случилось — мне просто хотелось вытравить из себя агрессивную сексуальность и почувствовать свободу, потому что раньше все, даже незнакомцы, как будто считывали мою половую гиперактивность — мужчины и женщины клеились ко мне постоянно.

В какой-то момент я перестала испытывать дискомфорт от своего воздержания. Меня не мучили ни фантазии, ни сны. Во время редких мастурбаций сюжеты не лезли в голову: я могла спокойно сосредоточиться на собственных физических ощущениях, не пытаясь убежать в какие-то навязанные порноиндустрией картины. Это было познавательно и способствовало новому пониманию и принятию своего тела.

На два года в результате меня не хватило. Я влюбилась. Возможно, ощущения были настолько сильными и яркими именно на фоне долгого воздержания. У меня кружилась голова, как будто подобное происходило с моим телом в первый раз. Или это просто была любовь, черт его знает.

В новых отношениях интимная жизнь стала совсем другой: никакой гиперсексуальности, фантазий и ролевых игр — мне хватало только человека, и больше ничего не требовалось.

Секс у нас был самый что ни на есть простецкий — но я находилась просто на седьмом небе и никакой скуки не испытывала.

Сейчас воздержание длиной в пару лет мне уже не кажется запредельно долгим. И тем более я не испытываю трудностей. Секс сам по себе как абстрактное желание неинтересен — только как способ общения с человеком. Не думаю, что это следствие воздержания, — мне кажется, все дело в возрасте и опыте.

После разрыва последних отношений у меня не было секса уже дольше. Но я воспринимаю это спокойно: просто не испытываю никакого желания — ни с кем-нибудь другим, ни с самой собой. Я накупила гаджетов для мастурбации, чтобы утолить «печаль разбитого сердца», — но механические оргазмы разве что помогают уснуть при бессоннице.

Иногда я думаю: надо бы подрочить — но лень.

Знала бы я, что так будет, не стала бы ограничивать себя и воздерживаться, а трахалась, пока пороху хватает. Боюсь, как бы мне, когда стану постарше, кукуху не снесло от таких перерывов.

М., 28 лет, татуировщица и художница

Максимальный срок воздержания — 3 года

Когда мне было около 19 лет, я пережила очень тяжелое расставание с человеком, после которого мне не хотелось видеть рядом с собой никакого партнера. Секс казался отвратительным, на первый план вышли другие ценности, не связанные с половым влечением. Так я прожила около двух с половиной лет, сублимируя не расходовавшуюся по назначению энергию на творчество. Все давалось легко и свободно, без скачков в настроениях и желаниях, будто ничего и не случилось. Вышла из этого состояния, когда влюбилась.

Потом, в 25, у меня начались отношения с асексуальным партнером. Мы прожили вместе около трех лет.

Секс у нас был не в приоритете: любую проявляющуюся в поведении «телесность», будь то чрезмерный физический контакт, вызывающий внешний вид, танцы, мой партнер воспринимал как нечто «пошлое, грубое, грязное».

Иногда случались «пятиминутки» — примерно раз в три-четыре месяца — в остальном это была табуированная и болезненная тема.

Первый год для меня получился самым сложным: я оказалась в непривычной обстановке, часто случались скандалы, в отношениях царило непонимание. Но фраза «ты не умеешь любить» очень сильно на меня повлияла. С этого момента желание пошло на спад, а весь фокус был перенесен на духовное единство, общие цели и творческие проекты. И периодически — на мастурбацию.

Держаться в отношениях оказалось сложнее, чем в одиночестве: привлекающий тебя партнер постоянно на виду, и абстрагироваться трудно, ведь в твоем мире работает схема «объект любви равен объекту желания», ты к этому привыкла.

Но я очень хотела научиться любить без сексуального подтекста и чувствовать больше, глубже.

Получалось плохо: я ощущала, как моя женская энергия подавляется, поскольку партнер всегда видел во мне «человека разумного, а не девушку».

После выхода из этих отношений я кардинально пересмотрела собственные взгляды на секс и на себя в целом и пришла к выводу, что тело должно быть долюблено и раскрыто не меньше, чем разум и сердце. А добиться этого позволяет и уход, и танец, и внимание к своим желаниям, к тактильному и т. д. Я уже не отношусь к сексу как к чему-то лишнему, неправильному и вульгарному — но также считаю, что влечение должно быть подконтрольным и осознанным, без звериных инстинктов и/или потребительства.

Сейчас я в отношениях с человеком, с которым мы пробуем разные формы сексуальных практик и ограничений. Наиболее эффективной мне показалась техника Мантека Чиа по работе с подъемом, перераспределением и циркуляцией женской энергии по телу без выброса ее «вовне» с оргазмом.

С каждым разом во мне крепло убеждение, что секс — это не механика, не увлечение и не страсть, а возможность работы с энергией, когда ты чувствуешь себя, а также единение с партнером на тонких уровнях восприятия.

Я не раз замечала, как перерывы в половой жизни раскрывают творческие способности в разы сильнее, рождаются новые идеи и появляются силы на их воплощение.

Поэтому я точно планирую возвращаться к практике воздержания, но уже осознавая, что и для чего я делаю, а не «во имя любви» и ради другого человека.

Т., 30 лет, электронный музыкант и создатель видеоарта

Максимальный срок воздержания — 5 лет

Причина нашей жизни биологическая — секс с последующим результатом. Зачем мне нужно было отказываться от этого природоугодного, эволюционно важного и к тому же приятного занятия? Чтобы лишить себя физических и моральных удовольствий? Нет.

Тогда я вел разгульный образ жизни, придерживался свободных взглядов и совершал поступки, которые кому-то могли бы показаться постыдными. Мысли о каких-либо ограничениях, тем более сексуальных, меня не посещали. Но в студенческие годы я интересовался путями культурного развития, в частности разного рода эзотерическими кружками, — хотя все это происходило вперемешку с рок-н-ролльным угаром. Потому поиски мои шли (что обычно и бывает с такими романтиками, как я) по довольно извилистым тропинкам: затянувшиеся эксперименты над сознанием с применением всяких «народных» методов и прочее.

Так я противопоставлял себя всему «нормальному». Этот антагонизм я выражал всеми доступными средствами. Половые отношения не стали исключением, хотя у меня был только один партнер.

Вообще обычно я стараюсь очень избирательно выстраивать близкие связи. Это и сыграло ключевую роль: я глубоко переживал вынужденное завершение отношений — исчезла привязанность, рухнули надуманные ожидания, иллюзии.

Доигравшись до очередного катарсиса, я задался вопросами: правильно и логично ли я поступаю, противопоставляя себя всему «неправильному»? Что было этим «неправильным» и «правильным»? Люди, их взгляды, отличные от моих? Или я, который так все интерпретирует? Я ли это вообще? И в чем смысл такого противостояния? Точка невозврата была пройдена, на эти вопросы я сам уже не мог ответить. Мне требовалось убедительное, авторитетное, философское обоснование: кто я и зачем?

Я познакомился с людьми, исповедующими ведическую религию и обладающими необходимым опытом и знаниями. Они направили меня на обучение в свой образовательный центр — огромный индуистский храм (ашрам). Я там поселился, стал жить как ученик вместе с другими монахами и со временем привык к местному укладу, внутренне полностью приняв его. Это был строго регламентированный режим дня: ранние подъемы ночью, изучение древних писаний, ритуальных практик и медитаций.

Обучение проводили наиболее «продвинутые» наставники, находящиеся по несколько десятков лет в отречении и строго соблюдающие обет безбрачия. Когда я видел их, никаких сомнений в истинности того, что они говорят и проповедуют, не возникало.

Эти люди доказывали действенность основных установок учения своим примером: их могущество, обретенное благодаря накопленной аскезе, нельзя было не почувствовать, оно впечатляло и восхищало. Казалось, они видят тебя насквозь, читая не только твое психическое состояние, но также прошлое, а порой и будущее.

Целибат был необходимой и естественной мерой в той среде. Все эти правила не оставляли времени даже думать о чем-то плотском. Воздержание происходит в первую очередь в уме и только как следствие — в теле: большая часть практики адептов сводится именно к контролю мыслей, которые должны стать стерильными. Без целибата следовать внутреннему распорядку храма и проходить обучение было бы просто невозможно, для этого требуется очень много внимания и сил. Сохранение семени — важное условие для накопления физического и морального здоровья, но только в том случае, когда нет сексуального влечения, «ментальной утечки». Иначе эффект может быть обратным: зажатые внутренние желания нередко вызывают дисбаланс в психических центрах и даже в органах. Именно поэтому пускаться в подобные эксперименты рекомендуется только под руководством специалистов.

Лично я благодаря целибату постоянно находился в очень хорошем, почти детском настроении.

Я закончил обучение в ашраме из-за того, что влюбился в одну девушку. Дальнейшее пребывание в режиме отречения стало невозможным и даже неинтересным. Оказалось, что самодисциплины и ответственности мне не хватило: я не был хорошим учеником, в глубине души всегда ставил свои взгляды выше мнения остальных, что делало весь процесс неэффективным.

Первые семяизвержения после долгого воздержания ощущались как огромная потеря крови и фокуса сознания.

Словно я внезапно лишался ресурса, который позволяет принимать мгновенные решения и осознанно выбирать цели. Общий физический тонус рухнул вместе с настроением. Отношение к этому у меня изменилось навсегда. Все познается в сравнении.

Время от времени практика возобновлялась. Я решил снова воздерживаться несколько лет, продолжая учиться в разных ашрамах. В конечном итоге мне пришлось признаться самому себе в том, что мои мысли и желания слишком материалистичны для жизни в тотальном отречении. Я обзавелся работой и семьей.

Домашний уклад, где нет таких жестких ограничительных правил, тоже позволил мне сделать ряд важных выводов: ответственность и забота о другом человеке позволяют осуществить то самое переключение с потребления на культивацию самих отношений, чего не происходило от одного только воздержания. Я осознал, что изначально люди, как правило, притягиваются вибрациями использования или взаимоиспользования, но постепенно приходят к очевидному пониманию, что отдавать приятнее, чем получать. Только в этом случае возможно подлинное наслаждение, еще и умноженное на благодарность.

В., 33 года, сценарист и редактор

Максимальный срок воздержания — 8 лет

Мне даже сложно точно сказать, когда я последний раз занимался сексом, у меня плохая память на события. Обычно ориентироваться в прошлом мне помогают фотографии, но снимать я перестал в 2011 году и с тех пор как будто немного ушел для самого себя в тень; а в соцсетях или блогах моя личная жизнь никогда никак не отражалась. Впрочем, я заглянул в архив — как раз примерно с 2011-го я уже точно не был с женщиной. Получается, примерно восемь лет.

Мое воздержание — это не какая-то осознанная практика, а скорее следствие набора определенных заморочек. Это не принципиальный отказ от секса и тем более мастурбации. К мастурбации я отношусь абсолютно спокойно — если не считать, что она в отсутствие чего-то другого просто очень надоедает, как рутинная необходимость вроде гигиены. Цели у воздержания тоже никогда не было.

Я не ставил себе такой цели — скорее, воздержание в моем случае — это следствие внутренних заморочек.

Так сложилось, что у меня много раз бывали неудачные, невзаимные — не хочется говорить «несчастные» — влюбленности, и, с другой стороны, как минимум четырежды ко мне испытывали чувства женщины, к которым я был равнодушен. В их числе и те, с кем я занимался сексом.

А еще у меня умерла старшая сестра. Она ухаживала за мной, пока училась в школе (я тогда был младенцем), очень меня любила и позже гордилась моими достижениями. А я ее почти не знал (сестра вскоре переехала в другой город, потому я с ней редко виделся) и не мог ответить ей взаимностью. И когда она умирала — а это было долго и мучительно — я закрылся в себе, в эгоцентрических поисках и мало ей помогал. Так что, наверное, невзаимная любовь — это для меня пунктик.

И я живу с постоянным ощущением, что просто не заслуживаю хороших, насыщенных, приносящих радость, взаимных отношений, секса.

И даже общения: вот уже несколько лет я почти не взаимодействую с людьми вне работы. Секс у меня где-то в голове связан с предательством, неискренностью, нечестностью. Поэтому я избегаю и случайных связей, хотя на уровне рацио тоже совершенно нормально к ним отношусь. Если говорить проще, то я забил на личную жизнь. Платного секса (против которого у меня опять же нет принципиальных возражений) не было потому, что подобный шаг — «прервать» столь долгое воздержание таким способом — мне кажется нелепым и жалким.

При этом я вовсе не превозношу свое одиночество и тем более воздержание (поэтому еще это не «практика»).

Где-то читал у одного из этих старинных авторов, с их прочно сбитыми предложениями, что человек,намеренно предающийся одиночеству, раздувает в себе тщеславие, самолюбование и тоску. Я это почувствовал на собственном опыте.

Это всё то, чем я могу объяснить свою «практику» и почему она продолжается без каких-либо трудностей.

Мне сложно отделить воздержание от всего остального (отчуждения, проблем с целеполаганием и т. д.), но мне кажется, что я ощутил его влияние. Без тестостерона год от года заметно усиливалась апатия, вплоть до длительных периодов полного бездействия. Я потерял физическую форму. Больше всего шокировало то, что ослабло желание поглощать искусство, кино, получать новые впечатления: до этого оно было всегда, но я его не осознавал. Отношение к своему телу, безусловно, стало более замороченным, сложным: если оно не заслуживает, то я за ним и не слежу — и оно начинает чего-либо «заслуживать» еще меньше.

Отношения к сексу этот период у меня не изменил. Он вызывает искреннее простое восхищение, это чудесное занятие и остроумнейшее изобретение природы и человека. То есть нет ожесточения какого-то, я реально рад за всех, кто занимается сексом, особенно если он хороший.

Компенсировать всю эту ерунду я стараюсь с помощью дисциплины и каких-то условных целей.

Воздержание продолжается.

Этот период искусственных лишений, когда в моей жизни стало меньше радости и красоты, я оцениваю негативно, как впустую потраченное время.