«Все люди идут за счастьем»: интервью с режиссером Антоном Бутаковым о фильме «Бесконечный апрель»

1918 год — маленький Веня становится свидетелем того, как квартиру его интеллигентной семьи уплотняют до коммуналки. Позже он на наших глазах готовится к поступлению в институт, влюбляется, женится, переживает Блокаду, встречает Оттепель… Все это — в пределах одного дома. «Бесконечный апрель» — кинодебют Антона Бутакова, главного режиссера Центра Современной Драматургии в Екатеринбурге, ученика Николая Коляды. Продюсером и художественным руководителем фильма стал Алексей Федорченко — автор картин «Овсянки» (2010) и «Война Анны» (2018). Ранее Антон ставил «Бесконечный апрель» на театральной сцене.

Я бы с глупого вопроса начал: а зачем переносить театр в кино?

Ни за чем. Для меня спектакль «Бесконечный апрель», и фильм «Бесконечный апрель» — совершенно разные вещи. Мне вообще кажется, что не будь информации о том, что я — театральный режиссер, а сценарий основан на одноименной пьесе, то никто и не сказал бы, что тут есть какие-то театральные корни.

Хотя там есть отдельные театрализованные вещи: например, часть про блокаду. Ее тяжелее всего было писать, и без Алексея Станиславовича Федорченко ничего бы не получилось. Когда мы ее сняли, я смонтировал два варианта: один практически целиком на общих планах, другой — с крупняками, деталями. И остановились на первом, чтобы зритель сам решал, куда смотреть. Во всяком случае, внутри квартиры героя в этом эпизоде. И да, это чисто театральный прием — чем я даже горжусь.

Как вы пришли к этой истории?

Когда я на свою голову задумался попробовать себя в кинорежиссуре, то пришел к Алексею Федорченко не только с «Бесконечным апрелем», но и с еще несколькими идеями — настолько интересными или неинтересными, уже другой вопрос. И он признался, что сам давно хотел перенести эту пьесу на экран. После чего посмотрел мой спектакль и сказал: «Ну, конечно, тебе надо это делать».

Все к этому вело. «Бесконечный апрель» — очень важный для меня текст, очень важная постановка. Только после этого спектакля (а он для меня уже был десятым) я впервые подумал: «А, а я что-то могу».

Про что для вас спектакль, а про что — фильм? В чем лично для вас их определяющие смысловые различия?

Для меня центральный вопрос спектакля: «Что ты будешь делать в той или иной ситуации?» Мы же никогда не знаем доподлинно, смелые ли мы люди или трусы, пока не попадем в определенные обстоятельства.

А в фильме есть вызывающая споры сцена, когда Веня, главный герой, говорит: «Я ничего не сделал». Для одних зрителей это «очень в лоб», но для меня это главный вопрос не то что фильма, а жизни: что я в ней сделал? Каждый в той или иной мере им задается — даже те, кто сделали огромное количество всего.

Ну и что фильм, что спектакль — это довольно классическая для русской культуры история маленького человека. О времени и человеке в нем. Взять эпизод из фильма, происходящий в 1953 году. Умирает Сталин, развенчание культа — колоссальная веха в истории — а у главного героя в этом момент жена уходит. Вы понимаете, что произошло для всей страны? А для него в контексте истории ничего не произошло: у него жена ушла.

Участвовала ли драматург Ярослава Пулинович, написавшая оригинальную пьесу, в работе над сценарием фильма?

У Ярославы есть своя версия сценария, которую я читал, но это другая совсем история. Мне было важно, что все действие происходит преимущественно в одной квартире, а у нее было больше выходов за пределы этого пространства. Ярослава не принимала участие в работе над фильмом, но я всегда говорю и помню про ее исходный вклад. Это безумная радость, что нашелся такой драматург и такая пьеса, которая меня пронзила, впечатлила и прожила большую жизнь.

Вы пришли в театр учеником Николая Коляды — одной из ярчайших фигур современного российского театра. Ваш дебют в кино снят под продюсерским и художественным руководством Алексея Федорченко — тоже важного и уважаемого режиссера. Нет ли страха остаться таким вечным последователем в глазах других?

Не знаю, что я такое сделал в прошлой жизни, из-за чего мне так везет на людей. Николай Владимирович Коляда, помимо всего того, что он мне подарил, стал для меня своего рода отцом. Но с творческой точки зрения мы занимаемся совершенно разным театром. В Екатеринбурге многие даже не знают, что я работал в Коляда-театре — целых 13 лет!

У каждого человека, что-то всерьез изучающего, должен стоять мастер за спиной. Иначе невозможно научиться. Что же до кино, то до «Бесконечного апреля» мы с Алексеем Станиславовичем Федорченко работали на фильме «Новый Берлин», куда он пригласил меня поставить пару эпизодов, как раз сцены театра. Это было очень важно и ценно.

При этом мне очень странно слышать, будто в «Бесконечном апреле» есть что-то от Федорченко. Но я точно знаю, что благодаря Коляде я стал тем, кто я есть, а благодаря Федорченко снял свой первый фильм. Я этого не стесняюсь, а горжусь, даже бравирую в некоторой степени.

Что было самым сложным в переносе пьесы на экран?

Всё. Главное различие — это все различия. Я поменялся с 2019 года, когда начал работу над сценарием. Поменялся, с тех пор как начали снимать. Поменялся, когда закончили, и так далее. У кино очень большой цикл производства, в отличие от театра, где ты зажегся — и спустя полтора месяца у тебя может быть готов спектакль. А тут огромные процессы, и ты должен научиться сохранять и смысл, и энергию. Я думаю, это одна из больших причин, по которым фильмы часто не получаются: когда эта линия не выдерживается. Поэтому, если ты делаешь кино, тема должна у тебя болеть, потому что тебе еще года два нужно держать ее в себе. Кино — это плевок в вечность чуть подальше, чем театр.

Знаете, у нас петербургские кинематографисты часто жалуются, что в городе недостаточно финансовых, технических, творческих возможностей для создания кино. А вы полнометражный фильм сняли в Екатеринбурге.

Да, но и в Петербурге была пара смен: блокадной части как раз. Но основные съемки шли в Екатеринбурге. Если говорить не с творческой точки зрения, а производственной, то для кино очень важная вторая линия [специалисты операторского, художественно-постановочного и других цехов — прим. ред.], и у нас в Екатеринбурге это есть. Параллельно с «Бесконечным апрелем» в городе снимались фильмы «Исчезнувший велосипедист» и «Втроем» и сериал «Мама будет против». Так что с технической стороной проблем не было. Плюсом в Екатеринбурге меня все знают. Скажем, на финальную сцену понадобился свет, который есть только на определенных концертных площадках — так что я просто позвонил своим знакомым ребятам, и на следующий день он у нас уже был. У нас нет такой широкой индустрии как в Москве или Питере, но есть большая тусовка — если не сказать семья — и техническая возможность снимать.

А свердловское или екатеринбургское кино — это прежде всего «Свердловская киностудия»? Или прежде всего клиповые, рекламные, телевизионные продакшны?

Что-то есть у «Свердловской киностудии», и кинокомпании «29 февраля», где я собственно и снимал: у них и свой павильон, и своя камера. Есть мощные ренталы (RETS OF SETS, «Светоцех») с очень крутым оборудованием. Много проектов сейчас приходят из Москвы, и вообще есть интерес к кино — для меня это безумная радость. Тогда как 18 лет назад, когда я попал в мир театра, мира кино здесь не существовало от слова совсем. Городу, конечно, рано претендовать на столицу мирового кинематографа, но он хотя бы смотрит в этом направлении.

Некоторые критики посчитали фильм чуть ли не женоненавистническим, но мне так не кажется: и жену, и дочку, и внучку главного героя вполне можно понять.

Да, я недавно прочитал одну критическую рецензию, в которой было сказано, что у меня ненависть к женским персонажам. Но мне кажется, что в фильме нет ни одного плохого человека. Правда. Они просто находятся в контексте своего времени. Или вот жена уходит от мужа, но почему она сразу плохая? Все люди идут за счастьем. Как в этом можно обвинить человека? Я понимаю, что есть ряд этических вопросов и грани дозволенного, но все же.

Много споров вызывает финальная сцена вечеринки. Она выбивается и стилистически, и интонационно. Мол, серьезная тема, а тут какой-то движ в неоновых огнях. Как вы обосновываете для себя решение завершить фильм именно так?

Это яблоко раздора на всех показах — особенно горячо обсуждали на ММКФ. Тут какая история: финал спектакля совсем другой. Театр находится на втором этаже: в конце спектакля окно открывается, и оттуда все актеры по очереди выбрасывают чемоданы. Мне очень хотелось, чтобы в фильме был столь же мощный по эффекту финал. В сценарии было так: «Все танцуют, все счастливы». И мы сняли этот дискач. Я не вижу в нем ничего плохого. Кто-то говорит «пляски на костях», но мне так не кажется. Молодежь тусуется в пустующем доме, где прежде жил одинокий старик. А теперь вдруг там жизнь — это же круто, это же счастье. Наступило новое тысячелетие, весна, люди верят в лучшее, так почему бы им не веселиться. Танцы всегда сопровождают мир — от самых древних времен.

Можно, конечно, на это с другой стороны посмотреть — что, вся большая и тяжелая история сузилась до такого. Но у меня нет сомнений, что финал правильный, хотя споров было много, вплоть до пятичасовых разговоров с продюсерами. Такой финал разводит людей в разные стороны — и это круто. Поскольку единственное, что должно разделять людей — это искусство.