Зеленые деньги: можно ли зарабатывать на экологическом бизнесе?

Крик чаек ассоциируется с морем. Крик чаек над трехметровой горой отходов ассоциируется со всеми морями мира, которых скоро может не стать. От Москвы до океана далеко — как и от мусоросортировочного завода компании «Эколайн» во Владыкине до водоемов, но чайки всё равно находят сюда дорогу. Они без остановки кричат и кружат в облаке пыли. Их вопли не заглушает даже шум экскаватора, наполняющего свалку всё новыми отходами. Ничто не может перебить и удушливый запах на заводе, который моментально проникает под одежду, дает в голову и остается в памяти.

В сортах мусора не разбираемся

Ежегодно россияне выбрасывают 70 млн тонн мусора, что сравнимо с весом миллиона аэробусов А320. 94 % отходов отправляется на свалку, коих в стране сейчас более 14 тыс., и их площадь с каждым годом увеличивается на 0,4 млн га.

По подсчетам Гринписа, к 2026 году свалки в России будут занимать территорию двух Азовских морей.

Это не просто неэстетично и дурно пахнет, но и вредно: при захоронении мусора образуется ядовитый фильтрат, который попадает в грунтовые воды.

В России перерабатывается лишь 4 % отходов (для сравнения: в Европе — до 65 %), а меж тем это единственный экологичный способ их ликвидации. Чтобы мусор переработать, его сначала нужно разделить. Этим в России занимаются частные операторы по обращению с твердыми коммунальными отходами (ТКО).

В Москве, где производится больше всего мусора, в 2012 году стартовал эксперимент по внедрению системы раздельного сбора отходов (РСО), в котором сегодня участвуют девять округов. Но реализация этой программы вызвала массу вопросов у «Гринпис Россия».

Во-первых, неизвестно, сколько из 140 млрд рублей, выделенных из городского бюджета, компании направляют непосредственно на раздельный сбор мусора и получение вторсырья. Во-вторых, в Москве нет единого подхода к организации этого процесса, а значит, и единых требований. В-третьих, общественная проверка «Гринпис Россия» в 2015 году выявила, что далеко не все из планируемых к размещению 1124 точек РСО работали исправно.

Госконтракт получили пять операторов, и в 2015 году одним из них стал «Эколайн».

В компании уверяют, что масштаб работы по созданию инфраструктуры РСО в разы превышает тот, что прописан в госконтракте: вместо требуемых 118 точек установлено уже более 500 контейнеров для раздельного сбора отходов.

Растет и число мусоросортировочных заводов: недавно открывшееся предприятие во Владыкине стало уже третьим. Конвейеры шумят, отходы привозят, люди работают. Кажется, дело процветает. Но так ли легко заработать в России на зеленой идее?

Как продавать мусор

Вместо ответа на этот вопрос представители «Эколайна» пригласили редакцию самостоятельно понаблюдать за каждым этапом работы.

Начинается всё на районных собраниях. Чтобы установить сетку для перерабатываемых отходов, нужно распространить информационные материалы компании, а жители должны договориться и собрать необходимое количество подписей «за». Для этого представительница «Эколайна» Елена Вишнякова проводит встречи с жильцами, на которых подробно рассказывает, что и зачем делает компания. Перед такой беседой на информационной комиссии совета депутатов в районе Аэропорт Елена предупреждает, что «новички» всегда настроены настороженно и вообще опасаются, что она пришла перекрыть им мусоропровод. И оказывается права.

Вопреки ожиданиям, зал наполняется не молодыми и прогрессивными зелеными, а преимущественно пожилыми активистами.

Две женщины из первого ряда в почти вечерних нарядах еще до начала мероприятия предусмотрительно просят сфотографировать их на память и широко улыбаются.

В зале обязательно находится человек старой закалки, который перебивает Елену, говорит: «Всё вы делаете неправильно!» — и попутно вплетает историю о том, как в советские годы сдавали бутылки, макулатуру и никаких проблем с мусором не было.

Елена терпеливо рассказывает о системе залоговой стоимости тары в СССР и объясняет, что, принимая бутылки, людям просто возвращали залог за них. Спустя час дискуссий на лицах присутствующих появляется больше снисхождения, и несколько человек вызываются организовать сбор подписей.

«Эта история невозможна без лидеров. Всегда должны быть драйверы, которые мотивируют и собирают подписи. Мы никогда не сталкивались с теми, кто категорически заявлял бы: „Нет, мы ни за что не станем сортировать отходы!“ Житель престижного района Хамовники (его очень увлекла эта идея!) подарил нам прекрасную метафору: тот, кто сегодня не разделяет мусор, вчера ссал в лифте», — рассказывает Елена.

На следующем этапе устанавливаются сетки для раздельного сбора, иногда — торжественно, как в Тверском районе.

Жильцы приходят к помойке с собранными по инструкции пакетами мусора и прощаются с ними под чутким присмотром главы округа и сотрудников «Эколайна».

Но внешний вид контейнеров некоторых смущает: компания создала двухпоточную систему, когда разделяются только перерабатываемые и неперерабатываемые сухие отходы.

Рекомендация бросать в один бак пластик и бумагу кажется жильцам странной и даже противоречащей самой идее раздельного сбора.

«Москва — плотно застроенный и густонаселенный город, — объясняет Елена. — Тут парковку не найти — что уж говорить о пяти контейнерах. Да и никто не будет гонять четыре машины за четырьмя разными видами сырья — их в итоге соберут в один пакет. А человек, который добросовестно всё сортировал, возмутится: он разделял — а они пришли и свалили его „труды“ в кучу. Так можно дискредитировать всю идею, потому мы категорически против четырех урн. Мы за два потока: это и снижает трафик на дорогах, и экономит место».

Кстати, подобных проблем и дискуссий, возможно, удалось бы избежать, если бы в Москве существовал единый стандарт разделения мусора.

В целом экологи одобряют двухконтейнерную систему, но признают, что у нее есть свои недостатки: качество вторсырья в этом случае может значительно ухудшаться, поскольку стекло, например, повреждает бумагу. Потому «Эколайн» просит жильцов складывать разные виды перерабатываемых отходов в отдельные пакеты.

Случаются неурядицы и посерьезнее: контейнеры изредка ломаются, а иногда их и вовсе воруют. Елена конспирологически предполагает, что «это для того, чтобы там жили кролики».

Когда сетки наполняются, приезжает машина и отвозит их содержимое на тот самый завод во Владыкине. Компания занимается сортировкой всех отходов, в том числе смешанных (ТКО), и мусор из городских контейнеров для раздельного сбора составляет лишь малую часть того, что поступает на предприятие. Но никакого чуда со всем, что мы легкомысленно сваливаем в один пакет, на современном заводе с дорогостоящей немецкой техникой не происходит — доля извлеченных из ТКО полезных фракций не превышает 10 %. И самое удивительное: сортируют мусор по большей части вручную.

Поймав наш вопросительный взгляд, обращенный на людей в рабочей форме, которые стоят у конвейера и перебирают потоки отходов, Елена отвечает, что пока никакая техника, даже самая дорогая, не может заменить человека.

И хотя искусственный интеллект уже учится анализировать и сортировать наш мусор, избежать ошибок ему не удается. К тому же, по словам Елены, у этих белоручек быстро выходят из строя дорогостоящие приспособления для захвата нужных фракций.

С одной стороны, бессилие машин положительно влияет на экономику: потребность в людской силе помогает решать проблему занятости населения. На одном только заводе во Владыкине работают более 300 человек (около 80 в каждой смене). Но с другой стороны, почему-то очень стыдно смотреть в глаза людям, которые за 30 тыс. рублей в месяц занимаются монотонным трудом, разделяя потоки мусора.

В целом экология не то направление, куда приходят за прибылью, уверены в «Эколайне».

«Мне не нравится выражение „социальная нагрузка“ в этом контексте, потому что оно подразумевает добрую волю. А в нашем случае нет никакой „доброй воли“ — есть задача, которую необходимо решать. Раздельный сбор отходов сегодня, мягко говоря, низкорентабельный, а вообще-то — убыточный вид бизнеса. Чтобы сдать пластик, надо накопить тонну и спрессовать его, а это дорого. Тетрапак вообще принимают от 60 тонн.

Но благодаря нашим усилиям по раздельному сбору, 14 тыс. мусоровозов ежегодно уже не едут на полигоны.

Если мы увеличим количество сеток и ценного сырья в них до 60 %, то выйдем на безубыточность. И понимая, что это перспективный вид бизнеса, мы работаем опережающими темпами и ставим больше контейнеров, чем должны по госконтракту», — рассказывает Елена.

Что делает государство

Раздельный сбор — важный шаг, но кризис отходов представляет собой целый комплекс проблем, а потому решение тоже должно быть комплексным. И определяющую роль в этом процессе играет государство.

С января 2019 года в России, за исключением Москвы, Санкт-Петербурга и Севастополя (им позволили перейти на новую систему в 2022 году), начала действовать так называемая мусорная реформа. Закон запрещает захоронение отходов в пределах населенных пунктов и предусматривает строительство перерабатывающих комплексов и полигонов. Ответственность за утилизацию мусора ложится на региональных операторов, а в графе квитанции ЖКХ «за вывоз ТКО» теперь значится сумма 120–130 рублей с человека.

Реформа вызвала протесты по всей России: люди недовольны повышением тарифов, а жители регионов возмущены тем, что к ним будут ввозить московский мусор.

В Архангельске, например, объявлен бессрочный протест против строительства полигона для столичных отходов.

Тем, кто однажды рискнет заняться зеленым делом в России, важно понимать, что, во-первых, мусорная реформа не позволит преодолеть кризис отходов в стране. У нас по-прежнему не хватает предприятий по переработке ТБО и сортировочных центров. Это значит, что полигоны останутся и их число будет расти.

Но есть и хорошие новости для экопредпринимателей: градус протеста в обществе уже достиг необходимой отметки, чтобы оно поддержало такой бизнес. И дело не в благородной сознательности россиян и заботе о планете. Просто когда свалку видно из окна, мусорная проблема становится вопросом личного комфорта.

Хотите как в Германии?

Сравнение с Европой, которое мы привели в начале, вызывает вопрос: а почему у них так хорошо и они перерабатывают больше половины мусора, а мы — какие-то 4 %?

Абсолютный чемпион мира по переработке Германия компостирует до 66 % отходов и 93,5 % пластиковых бутылок.

Путь страны к этим показателям начался еще в 80-х годах. Тогда широко обсуждалась тема вымирания лесов в Германии, проходили протесты против использования атомной энергии. Это активизировало политическое движение: на волне общественной обеспокоенности образовалась партия зеленых.

После объединения страны в 1990 году государство обязало торговые предприятия принимать обратно использованные упаковки, чтобы отделить от мусора пригодные материалы. Так появилась «двойная система Германии» (das Duale System Deutschland), куда начали сдавать бутылки, банки, пакеты и упаковки. На них производители размещают специальный зеленый значок, позволяющий не платить налог за тару, и включают залог за нее в конечную стоимость продукта. Из этих доходов предприятия оплачивают услуги компаний, занимающихся сбором мусора, которые сортируют упаковки и организуют их переработку. Потребители, в свою очередь, получают денежные средства в размере залоговой стоимости обратно, сдавая тару в пункты приема.

В стране отлажена так называемая круговая система обращения с отходами, а тащить в супермаркет целую тележку пустых бутылок — привычный для немцев ритуал. В сложившуюся схему «залог в обмен на тару» органично вписался и распространился по всей Германии появившийся в 2016 году в Баварии стартап Recup. Компания задалась целью совершить революцию в индустрии кофе с собой, заменив одноразовые стаканчики многоразовыми по системе залоговой стоимости. В кофейнях и ресторанах, которые сотрудничают с Recup, торопящиеся посетители получают свой капучино в многоразовой таре, а потом отдают ее любому другому партнеру компании и возвращают залог.

Участница проекта Лара Френкен рассказала «Ножу», что идея сработала, потому что было понимание и принятие со стороны общественности:

«В последние годы вопросам экологии уделяется всё больше внимания, проблемы защиты окружающей среды активно обсуждают в политике, а необходимого уровня сознательности общество достигло уже давно.

Нашу идею встретили очень позитивно. Эта тема популярна и актуальна, потому к проекту сразу проявили интерес СМИ, многие выразили желание помочь. Некоторые кафе связывались с нами сами и предлагали сотрудничать: они тоже понимают, насколько серьезна проблема одноразовых стаканчиков. Но конечно, всегда есть те, кто отказывается и боится пробовать.

Единственное, за что нас критиковали, — стаканчики Recup, хоть их и можно использовать до 1000 раз, всё еще сделаны из пластика. Да, материал „неэкологичный“, но наше исследование показало, что именно он подходит лучше всего: так продукция получается более долговечной».

Сейчас в команде Recup всего 23 сотрудника, но они выходят на международный рынок и уже нашли сторонников кофейной революции в Южной Африке. В компании говорят, что никаких инвестиций от государства они не получают и прекрасно без них справляются.

«Наш бизнес работает и растет, мы предприниматели и хотим двигаться дальше, искать новые места и новых партнеров. Но максимизация прибыли не самоцель проекта», — говорит Лара.

Переработка не панацея

Даже у идеально отлаженной системы переработки, как, например, в Германии, есть опасный побочный эффект. Люди привыкают к тому, что всё можно будет отправить в нужный контейнер, не навредив тем самым природе, и без оглядки покупают пластиковые бутылки и упаковки.

Но в пирамиде «сокращение — повторное использование — переработка» на первом месте стоит сокращение.

Zero waste, или ноль отходов, — отправная точка, без этого бессмысленны дальнейшие шаги, в том числе переработка, уверена Олеся Бесперстова, которая в 2016 году основала в Санкт-Петербурге проект No Plastic It’s Fantastic:

«Решение — только ноль отходов. Я поняла, что нужно гнуть свою линию и говорить об этом. Мой проект начинался как просветительский: я осознала масштаб проблемы, когда серфила в Индонезии. Мне было непонятно, почему мусор с одного острова увозят на другой. Я тогда даже не знала, что пластик не разлагается. Начала искать информацию и обнаружила, что на русском языке нет доступных объективных материалов на эту тему. Ну а раз нет — значит надо создавать и распространять.

Я тогда работала директором по развитию ресторанного бизнеса, у меня был опыт создания трендов, и я понимала, что смогу популяризировать и концепт zero waste. Но одно дело Германия, а другое — Самара или Ленобласть. Люди были совершенно не готовы. Если бы два с половиной года назад мы сказали им: „Есть проблема с отходами“, — они бы ответили: „Где? У нас во дворе чисто“. И важно было рассказать обо всём в позитивном ключе.

Я не пугала никого фотографиями черепах с трубочками в носу, а старалась показать, что ноль отходов — это стильно и красиво.

Просветительская деятельность и чтение лекций занимали у меня всё больше времени, но я не понимала, как монетизировать мой труд. Тогда никто не знал, будет ли это направление развиваться в России, нужно ли еще пять лет потратить на то, чтобы подготовить людей. Сейчас я вижу, что за какой-то год произошел колоссальный прорыв в массовом сознании, потому что нас поддерживали СМИ, мы делали много коллабораций. Они поняли, что этот тренд важен».

Ради своего проекта, который в какой-то момент поглотил всё время Олеси, ей пришлось отказаться от успешной карьеры в другой сфере. Сейчас она открывает офлайн-магазин бережного потребления в Петербурге и признаётся, что всегда мечтала о небольшом семейном бизнесе. Прибыль для Олеси не главное:

«Если бы я хотела зарабатывать, то осталась бы в ресторанном деле. То, чем я занимаюсь сейчас, гораздо энергозатратнее и рискованнее, особенно в России, — непонятно, как пойдет дальше.

В рамках этого проекта мне хотелось решать глобальную проблему, деньги отошли на второй план».

Кстати, в том, что индонезийское побережье утопает в мусоре, вполне возможно, есть заслуга и экологичного чемпиона — Германии. Сортировка и повторное использование вовсе не одно и то же, и с последним у страны явные проблемы. По официальным данным, доля повторного использования пластика в Германии составляет 36 %. Всё остальное, что экономически переработать невозможно, сжигается или продается странам Азии. После того как Китай в 2017 году отказался покупать западный мусор, немецкие отходы устремились в Индию, Малайзию и Индонезию и теперь покрывают побережье океана. Гениальный стартап, который предотвратит экологическую катастрофу и позволит исправить ситуацию в странах-импортерах мусора, пока не создан. Может, это будете вы?